Тучи сгущаются

      И снова прозвенел звонок, Николай снял дверную цепочку. Ну, слава Богу, вернулись! Принимая Юру на руки, Бухарин спросил: - Ну, как вечер прошёл? Кто был у Молотовых? - А тебя, Коля, кто-то конкретно интересует? - проницательно спросила Анюта. - Не так много собралось, не парадный же приём. Музыку послушали, поужинали, поболтали о том, о сем, и разошлись. Калинины были, Каганович, а больше, наверно, и не назову. Ах да, ещё чета Орджоникидзе, и всё. - А сам был? Ну, ты поняла, Анютка, - из головы Николая не выходил встревоженный тон Радека. - Сталин? Вот его как раз не было, - Аня сняла плащ, повесила на крючок, скинула туфли, небрежным движением ноги толкнула их под лавочку и потянулась за тапками. - Ты голодный? Это я́ из гостей, так поужинала, а тебе давай разогрею чего-нибудь, хоть картошки. - Не хочу, не надо, - замахал руками Николай. - Пока статью дописывал, перекусил. Давай лучше чаю попьём, разговор есть, Аня. И ко мне сегодня гость с визитом приходил. - О, даже так? - удивилась Ларина, расстегивая выходную блузку; Николай краем глаза любовался молодой женой. - И приятный гость? - Пока трудно сказать, - вздохнул Бухарин, укладывая Юру в кроватку, Аня тем временем успела облачиться в ситцевый халатик. - Карлуша приходил, весь в расстроенных чувствах, говорит, что попал на прицел НКВД. - Даже так, - опустила глаза молодая женщина. К личности язвительного, циничного Карла Радека она относилась без особого восторга, но не могла не посочувствовать.

***

      От работы Бухарин обычно отдыхал в кругу семьи, но как ни радовала его душевная (и не только) близость с нежной и понимающей Анюткой, а всё же она не могла заменить дружеского общения с равным, с товарищем. Бухарин понимал, что скучает по Алексею, с кем они до сих пор держались в пределах вежливого нейтралитета, и наконец позвонил старому другу. Рыков обрадовался звонку, лёд тронулся, и друзья договорились о встрече в ближайшие выходные.       А вот с Карлом после того вечера появилась серьезная неловкость в отношениях. Встречаясь в стенах каких-либо учреждений, молча кивали друг другу и спешили отвести глаза. Разговора никто из них не искал, и как впоследствии выяснилось, та беседа на квартире у Бухарина оказалась для приятелей последней.