Ушедший король

— Дил? — осторожно начал Торваль, присаживаясь рядом с другом. Не далеко он ушёл. Устроился на Колодезной площади, на скамейки, куда обычно ставят ведра с водой. — Позволишь? Полуэльф вздохнул в ответ. — Я пойду за тобой воевать хоть со снежными людьми, пересеку степи и вечные снега, ты мой друг и я всё ещё тебе должен, — начал Торваль. — Если ты пойдёшь, то я пойду за тобой, но стоит ли рисковать из-за призрачного шанса на успех? — Стоит, — уверенно ответил Диллон. — У нас всегда было мало шансов и мы здесь. — Понимаю, — вдохнул Торваль. — Тогда завтра после обеда мы выйдем из города. Мне нужно сообщить о своём решение уйти из города и думаю, что куплю кое-что из снаряжения, — он достал из кармана кашель и отсыпал Диллону медяки и дал пару серебряных монет. — На тебе припасы и купи что-нибудь себе хотя бы сапоги. — Пешком? — уточнил полуэльф. — Я постараюсь договориться о лошадях, если это не удастся, то да. Денег на двух лошадей у меня не хватит, — констатировал он. — Я буду ждать у тебя дома, — благодарно улыбнулся Диллон. Он действительно думал, что ему придётся проделать этот путь пешком одному, и он полностью отдавал себе отчёт, что скорее умер, не достигнув своей цели, если бы его не подвило бы его тело, то убили бы прочие дорожные опасности. Что может противопоставить одинокий путник стаи волков? И что сделают с ним эльфы, узнав, что он полукровка? Недавно орки прошлись по территориям вокруг города, уничтожая посевы и разоряя деревни. Чем жить разорившемуся крестьянину, как не грабежом? — Но сначала давай пойдём, позавтракаем? — предложил он. Торваль улыбнулся. Он успел немного позабыть об их главной проблеме — прожорливости его друга. Нужно было найти что-то сытное, что занимало мало место. Вечером за кружкой ячменки друзья наметили путь. Нужно было пройти территорию княжеств на восток при этом сделать это гораздо севернее, чем лежит основная дорога через эльфийские земли, а чем дальше на север, тем больше шанс, что князья имеют союз с орками и не любят людей. Нужны были известно нейтральные страны. После некоторых споров они решили решать на месте как безопаснее пройти, но и договорились о возможности пойти на хитрость. А пока их путь лежал по Дороге в Большие земли, так называли остальную часть материка, населённую людьми. Сначала нужно было доехать до Фауда и возможно найти там караван, идущий в нужном направлении. Главной победой дня можно было считать, что Торвалю удалось раздобыть лошадей. Он достаточно послужил гильдии мебельщиков, услышав о некой личной надобности Густав, их главный, смог выбить двух неплохих коней. Наверное, старик вообразил себе, что воин решился, наконец, свататься к девушке, а то как-то где это видано, чтобы здоровый мужик, красавец, Холодный Огонь, а без жены. Он не мог объяснить свою позицию абсолютно всем. Его судьба умереть в битве, и он не хотел оставить вдовой хорошую девушку, а особенно вдовой с детьми. Для него был только один путь — безумная любовь, так чтобы как у эльфов один раз и на всю жизнь. И он полюбил, гордую деву севера, но она не могла быть его, и что бы Торваль не делал. Именно она в случае чего могла постоять за себя, и он мог не бояться отдать свою жизнь. В конце концов, его внимание надоело Торд и она рассказала о себе одну правду. Она причинила боль, но воин её принял, хоть и не смог простить это женщине, перестав с ней разговаривать. Не в его правилах было разбалтывать чужие секреты, хотя яд мести подтачивал душу и то, и дело возникало желание рассказать всем, чтобы они знали, чтобы ей пришлось покинуть город, а может и вернуться домой, чтобы избавиться от слухов и пересудов. Вышли как и планировали после обеда, после того как жара спала, они планировали достигнуть Фауда вечером следующего дня, и там нужно было бить осторожнее. Этот город и Переправа, единственное континентальное поселение эльфов Острова, располагались паре часов друг от друга. И в Фауде часто можно было встретить эльфов. Именно из него их молодёжь начинала своё путешествие. Диллон иногда завидовал тем, кому был дан выбор между водой и сушей. Почти каждый эльф после того, как он перестаёт быть ребёнком, должен пустить свою молодую энергию на благо себя или общества. Кто-то становиться матросами, исследуя моря, а кто-то отправляется познавать внешний мир. Но всё это не касается тех, у кого был определён сильный магический дар или они сами желают отдать себя познанию этой науки. Такие эльфы не покидают своего дома и учителя вплоть до окончания учения и часто свои представления складывают только из прочитанных книг. Именно такая судьба была уготована ему, если бы он не полюбил бы Кариэль и его бы не изгнали, не будь он полукровкой и не будь он под опекой Ирьена, ему бы пришлось бы выживать в незнакомом мире людей. За год своего правления на всём Острове произошло только одно убийство, один горожанин застукал свою жену с конём и убил из обоих. Бедное животное… Но этот эльф, королевским решением, отправился в изгнание. Да что уж говорить, что единственным судьёй на всём Острове является сам король. И как эльфу, привыкшему к безопасности и порядку прижиться в людском обществе. Именно увидеть мир идёт молодёжь и часто в ужасе оседают на Переправе. Для него этот путь был закрыт. А недоучившийся маг силы Диллона опасен как для себя, так и для окружающих. Самому ему в Академию было бы не поступить из-за своего эльфийского происхождения и поведения. Как его вообще терпели? Хотя все свои отношения с людьми полукровка начинал с взаимной неприязни. С Торвалем, к примеру, они подрались из-за неумения Диллона следить за словами. Та битва закончилась не в пользу полуэльфа, и ночевал бы он в придорожной канаве, если бы не Анлаф. Он вздохнул о том кого не смог спасти. Нужно когда-нибудь признаться Торвалю в своей трусости тогда. Он наверняка разозлиться, но не хочется уносить эту тяжесть с собой в могилу. Если всё будет плохо, если он будет чувствовать, что чёрная дева в белом одеяние уже стоит на его тени, то расскажет всё, как было и будет надеяться на прощение. Солнце ещё не зашло за горизонт, когда за поворотом дороги показалась таверна, та самая, где когда-то друзья неудачно познакомились. Торваль был на взводе из-за глупой смерти члена своего отряда, умелого мага, хорошего целителя. Но будь ты сотню раз магом, ни кто не застрахован от падения с лошади. Ни кто так и не понял, чего именно испугалась Малютка на спокойной дороге, но факт один она понесла. Лари хотел было помочь поймать испуганное животное, но лошадь взбрыкнула, и в следующее мгновение Фроуд уже лежал на земле с пробитой головой, с неестественно изогнутой шеей. Самое страшное, что, скорее всего он даже успел осознать свою скорую смерть, многие маги повышают свою живучесть и поэтому смотреть на их смерть всегда страшно. Они остановились в таверне, чтобы почтить память своего товарища и с горя Торваль явно перебрал. Диллон в первый свой вечер вдали от Родины впервые в жизни напился и что именно воин и полуэльф не поделили поведать больше не кому. — Знаковое место, — заметил полукровка, спешившись, и посмотрел в сторону пересохшей канавы. — Зачем ты так со мной? — Тебе не мешало освежиться, — улыбнулся Торваль. — По крайне мере я так тогда считал… — прибавил он и заметил. — Мне повезло, что тебе не пришло в голову применить магию. — Ирьен недобрал беспочвенное применение силы, — ответил Диллон. — Именно поэтому ты решил из «Свиньи» телепортироваться, — усмехнулся воин. — Это было почти год спустя! — запротестовал бывший маг. — И потом, если бы не то заклинание, поменявшее меня и Эндрия местами, то вероятно я бы умер там, в вырезанной демонами деревне. Душе без тела приходиться туго, а меня бы в любом случае вышвырнуло бы. А так… — он вздохнул, жалея о том, что не успел допеть концерт. — Интересно, как там Андрей? — тихо вздохнул он, но Торваль всё же расслышал или же мысли об ином мире заставили его задать этот вопрос. — А что такое… — воин сосредоточился, что бы выговорить явно чужое слово, — «поисд»? — Такая махина, длинной в самое высокое дерево, которая едет по заранее заданному пути, она жутко гремит, в ней перевозят грузы, а некоторые устроены так, что там могут передвигаться люди, прямо в её чреве, — начал Диллон и, вздохнув, предложил. — Давай я лучше нарисую. Сейчас снимем комнату, я из камина возьму углей изображу эту штуку. А если хочешь, то могу и рассказать, что происходило со мной за эти две недели, что я был в том мире. Торваль серьёзно кивнул. Он иногда видел разные штуки, но только после того, как полуэльф вернулся из первого своего путешествия и стал рисовать для него увиденное, он начал понимать хоть что-то в своих ведениях. Рассказывая о такой непонятной и непохожей реальности, Диллон старался провести аналогии с их миром. В первый раз он сам почти ничего не понял, сейчас же тот мир стал почти таким же понятным, как и родной. Рисовал он сейчас в основном схематично, иллюстрируя сложные понятия. Событиями эти две недели не изобиловали. Андрей впал в крайнее уныние, потому что от него ушла его любимая, отчасти по вине Диллона. Энди потерял всякое желание к жизни и хотел себя убить, в итоге всех его страданий он решил броситься под поезд, но его спасли. Дальше они жили под колпаком у Юры и, в конце концов, Диллон пел! Именно так. Это было главное для него событие. Когда десятков людей устремлены были на него, когда они слушали, их музыку и подпевали ему. Эти не с чем несравнимые эмоции он пытался передать, хотя Торваль явно его не понимал, да и та музыка, что пришлась по нраву полуэльфу, была для воина слишком громкой, не понятной и казалась ему какой-то безвкусной кашей звуков. После окончания рассказа Диллон окинул разрисованные его рукой стены и подумал, что его художества могут повысить цену этой комнаты, но устоял перед желанием оставить свой отпечаток ладони. А вдруг хозяевам не понравиться и они его решат найти. Нужно помнить, что теперь он не маг и не сможет защититься от самого простенького поискового заклинания и даже его ощутить. Кровать в комнате была одна, и друзья договорились спать поочерёдно. Эту ночь в относительном комфорте проведёт Диллон, завтра в городском трактире Торваль, а потом как дело пойдёт, а так же самый выспавшийся в полевых условиях дежурит первым, хотя такие места начнутся относительно не скоро, где-то через неделю пути. Диллон давно так не уставал, он никогда не представлял, что верховая езда может быть такой утомительной. Только коснувшись матраса, он уснул. Торваль же долго лежал на своём матрасе, разглядывая трещины на потолке. Он понимал, что их путешествие, скорее всего не принесёт успеха, но больше всего он боялся, что тяготы дороги погубят его друга. Как бы тот не старался казаться прежнем, но это было не так. Сегодня поднимаясь на второй этаж, он запыхался так, словно только что пробежал от Переправы до Фауда за десять ударов сердца. Диллон долго стоял, прислонившись к стене, прикрыв глаза, думая, что Торваль его не видит. Он мало понял из разговора с целительницей, но она подтвердила его опасения, что это что-то серьёзное. Сейчас заклятья на нём работают, а что будет потом? Что случилось на Острове? Где Ирьен? Неужели кто-то смог причинить вред верховному чародею, самому мудром магу этого мира? Или это как с Фроудом, когда ни какая магия не способна справиться с прилётом камня по голове или предательский удар из-за угла. Неужели такое возможно в отношение Ирьена? Неужели Торвалю придётся видить страдания друга в бессилии ему хоть чем-то помочь. Подобные не радужные мысли крутились в его голове и уже далеко после заката он смог, наконец, провалиться в блаженное царство снов. На следующее утро они тронулись в путь после полудня. Проехать они успели не так уж и много, чтобы не ехать под палящим солнцем остановились на обед в руинах какого-то строения, судя по архитектуре эльфийского. Осмотрев острые арки и полустёртые барельефы Диллон предположил, что, скорее всего это верхней ярус башни, и что её можно отнести к первому периоду Новой эпохи людей. Похожа она на образцы Островной архитектуры, но он не был уверен. Тогда народ эльфов только разделился и поэтому заметные отличия могли ещё не накопиться. Любой знатный эльф должен разбираться в истории и искусствах, в том числе и архитектуре. Но вот с какими именно событиями связаны эти руины, Диллон сказать не мог. После того как жара спала они продолжили путь, целью было добраться засветло до Фроуда, найти таверну и осторожно выяснить, что происходит на Острове, а так же поспрашивать о попутных караванах. Так идти хоть и немного дольше, но зато безопаснее. Улочки Фроуда на первый взгляд мало чем отличались от многих других городов, но если приглядеться, то можно было заметить небольшие детали, напоминавшие о близости эльфов. Например, многие заведения выставляли несколько столиков на боковых улочках, которые были на удивление чистыми. От города не пахло, в нём не было порта, местные промышляли в основном торговлей с эльфами, как островными, так и жителями лесных княжеств. Тут и там торговали винами, в некоторых лавках стояли откровенные подделки, а вот другие могли похвастаться иногда редкими, откровенно контрабандными винами, как этих предприимчивых людей ещё не утопили в проливе? Контрабанда тяжкое преступление на Острове. Ну и конечно сыр. Всех сортов и видов. Проходя мимо одного такого магазинчика, Торваль спешился и закупился шариками, убедившись, что они действительно были произведены эльфами. Денег оставалось катастрофически мало. Прошлый раз, когда он был в Фроуде, возвращаясь после странного путешествия по спасению острова, воин останавливался в таверне «Три башни», куда сейчас и вёл своего друга. Место было относительно тихим, вернее здесь точно не собирались контрабандисты и, по словам хозяина в прошлый раз, эльфы к нему тоже не часто заглядывали. С ними Диллону лучше было не встречаться. Помещение таверны было совсем не большим, и по скромному мнению Диллона не была достойна короля, а вот для бывшего студента Академии было слишком шикарно, хоть и неряшливо. На стене висели картины. Одна заинтересовала полуэльфа, на ней было изображено небо, лес и море, но называлась эта картина «Одинокая корова». Вглядевшись, он вздохнул и заключил: — Подделка! — С чего ты взял? — спросил его Торваль, осматриваясь. В зале было немного народа, было ещё слишком рано, для вечерних гуляний. Но кто-то из посетителей уже успел набраться. — На этой картине есть корова, — улыбнувшись, пояснил он, поднимая руку и проводя воображаемой кистью по воздуху. — Бедному студенту на что-то нужно было пить, — прокомментировал он удивление Торваля. Воин хотел было по привычки плюхнуться за понравившийся столик вдалеке от странного вида купца и его охраны, судя по всему с дальнего юга, разговаривали они, между собой, на странном своём языке и не хотелось, оказавшись рядом с ними ничейно каким-то обыденным действием нанеся им оскорбление, но Диллон указал ему на таблички гласившие: «У нас — самообслуживание» и над рукомойником «Мойте руки перед едой!». — Никогда не понимал зачем? — вздохнул Торваль, подходя к стойке. — Все болезни от грязных рук, — упрямо ответил ему Диллон, на душе стало как-то тепло, будто бы он на мгновение очутился дома на Острове. Ни один эльф не станет подносить еду и напитки другому эльфу, единственное исключение это король, хотя, если он одет как простой горожанин, то и ему могут указать на общие порядки. Только демонстрация кольца и спасала. Спохватившись, полуэльф засунул пальцы левой руки запазуху, не нужно, чтобы кто-то заметил у него на пальце один из символов королевской власти. Однако треть комнат была уже занята. Хозяин в не дешёвых украшениях словоохотливо поприветствовал своих гостей и предложил обед. Диллон попросил положить ему кусочек побольше, на что в ответ получил удивлённый взгляд. Договорившись о лошадях и комнате на ночь, они сели за столик. — Сейчас поедим и я пойду на караванную площадку, может нам повезёт, а ты оставайся, отдохни, — поделился планом воин. — С чего это я должен здесь сидеть? — возмутился Диллон. — Не нужно испытывать судьбу, — тихо, но выразительно, пояснил Торваль. Диллон покачал головой, но довод принял. Он хотел что-то ещё сказать, как на стол взобрался кто-то из подвыпивших гостей и в попытке развлечь себя и публику принялся играть на лире. Полуэльф сморщился и зажал ухо, такой бездарной игры он давно не слышал. В следующее мгновение он уже был на ногах, но Торваль вовремя поймал его. Его слуху терзания бедного инструмента тоже были неприятны, но он хотел избежать драки. До этого незаметные охранники, сидевшие за одним из столиков, спокойно поднялись и подошли к нарушителю спокойствия. Звуки неумелой игры утихли, завязался разговор. Как же это всё напоминало дом! Диллон горько усмехнулся и направился к стойке, взять их напитки. После ухода воина полукровка остался в зале, сложно было не пить в городе переполненным вином, но он глушил диковинный напиток из хлеба, чем-то напоминавший пиво, но по уверениям хозяина не содержащий алкоголя. За свои посиделки он расплатился обязательством вечером развлекать посетителей, при условии, что для него найдут лютню или другой струнный инструмент. И в очередной раз, поправляя шляпу, он как бы случайно явил миру заострённый кончик уха, но хозяин никак не отреагировал на это. — Не знаешь как дела там? — он небрежно качнул головой в направление Острова. — Хотя… что может случиться, — поморщился Диллон, имитирую лёгкий эльфийский акцент. — Вот в этот раз ты не прав, — улыбнулся трактирщик. — К сожалению, мой друг почему-то считает меня транжирой и общих денег не даёт, но если тебе пойдёт моё совет в оплату… — начал он. — Смотря какой? — осторожно улыбнулся хозяин. — Я всё равно его дам, — пожал плечами Диллон. — Сними картину с коровой, это подделка, негоже ей весить рядом с непризнанными шедеврами известных художников. — Это почему? — возмутился трактирщик. — Копия не несёт в себе души создателя и нарушает энергетическую гармонию, созданную произведениями настоящего искусства. Не веришь мне, найди любого эльфа, разбирающегося в искусстве и магии, — лениво пояснил полуэльф. Хозяин лишь неясно усмехнулся, но новость не имела шансов остаться при нём, его просто распирало от желания ей поделиться. — Пока мало кто это знает, но скоро об этом объявят… — начал он, желая разжечь любопытство собеседника. — Такое не каждый день услышишь. — Не томи, — подыграл ему Диллон. — Верховный чародей Ирьен… — хозяин сделал драматическую паузу, — умер. — Как?! — воскликнул полуэльф, ему показалось, что его сердце перестало биться и ухнуло куда-то вниз. — Ты шутишь? — Какие шутки! — важно ответил ему трактирщик. — Я тоже не поверил, когда это услышал, но Остров остался без короля и чародея, бедная принцесса Кариэль скоро примет судьбоносное для Острова решение и тогда об этом всём объявят. Ты сам знаешь… вы не очень любите афишировать свои дела. В глазах потемнело. Диллон поднял ставшей неподъёмной кружку и сделал несколько глотков, в висках отражалось собственное быстрое неровное сердцебиение. — Вот так новость! — через силу протянул он. Сидеть за стойкой стало невыносимо, знакомая боль говорила о том, что ему не стоит сейчас быть на людях. Нужно было успокоиться, но он не мог. Сказав что-то нейтральное на прощание хозяину, он направился в комнату, до боли сживая нижнюю губу, сердце продолжало бешено стучать. Как же хорошо, что ступенек между залом и, но и этого хватило, чтобы запыхаться. Как именно он смог открыть дверь ключом он не понял. Быстрее! Нужно было найти лекарство. Именно на него он потратил половинку серебряного, место того чтобы купить себе хорошие крепкие сапоги. Главное было не ошибиться с дозой. Горечь отчасти перебила боль, несколько шагов до кувшина и во рту получилось маковое молочко, которое он как бы ни хотелось, не спешил глотать. Разлив порядочно воды он лег на кровать, стараясь правильно дышать. Не сразу заклятья на нем обрели тот законченный вид, в конце концов, его тело, взрослея, изменялось и в один момент то, что работало ранее, переставало быть эффективным. Спасибо тому чему учил его Ирьен. В сердце вновь закололо, не в силах этого вынести Диллон проглотил снадобье и постарался не думать, но и не концентрироваться на боли. Не подтверждая опасения по поводу чего-то более серьёзного. Нужно было заставить себя натянуть улыбку и запретить себе думать о приёмном отце. С ним не могло ничего случиться. Это всё не правда! Он величайший эльф, его все боятся и уважают, и ни кто не может пойти против него, и тот, кто прожил пятнадцать веков, вряд ли в одночасье умрёт от старости. И ещё одна новость — Кэри. Его любимая, оставшаяся без опеки. Диллон мотнул головой. Нет! Ирьен жив и она в безопасности. Может ему стоит вернуться на Остров и заявить о себе. И кто он без магии? Вся жизнь эльфа завязана на ней, даже если он не считается магом. Так уж сложилось, что соотношение одарённых и неодарённых противоположно ситуации среди людей. Хотя у них больше сильных магов. А король, лишённый магии это нонсенс! На границе сознания блуждала мысль о том, что его могут объявить самозванцем, если… если верховный чародей потерял контроль над ситуацией и потерял власть. Да! Именно это и случилось! Ведь легче объявить Ирьена мёртвым, чем признать он сумел от них скрыться. Но тогда Кариэль угрожает опасность, ведь на неё могут надавить и заставить повторно выйти замуж. От этой мысли Диллон яростно стукнул кулаком по стене и зашипел от боли, тряся ушибленной кистью. Они не посмеют отступиться от традиций и у него есть сорок семь дней с момента, когда его объявят мёртвым. Можно допустить, что это произошло восемь дней назад, когда он стараниями Фаэрола исчез из королевского дворца. А значит, у него осталось тридцать девять дней. Это не так уж мало, если учесть, что у них есть лошади. Но навряд ли он сможет, бросив друга, сразу телепортироваться на Остров, а это значит, учитывая обратную дорогу, что у них есть только четырнадцать дней, а это катастрофически мало! Пройдя через зал, Торваль хотел было открыть дверь своим ключом, но Диллон не запирался. Полуэльф сидел на полу, опершись на угол между кроватью и стеной и спал. Воин был близок к решению переложить друга на матрас, стараясь не нарушать его сон, но обсудить услышанные им в городе новости нужно было сегодня. Он присел на кровать и долго не решался позвать полукровку из мира грёз, всё же это были не самые приятные новости. — Дил! Диллон! Полуэльф долго не откликался и среагировал только на прикосновение. — Торви, — улыбнулся он и, потянувшись, спросил. — Есть новости? — Я нашёл некого богатея, который ищет охрану для путешествия и договорился с его распорядителем о встрече завтра утром, но нам нужно где-то добыть либо ещё один меч, либо нагамак. С последним ты управляешься лучше, но где его достать? — Может здесь они и есть, — предположил Диллон. — Они-то может и есть, но денег у нас нет, — напомнил ему Торваль. — С эта проблема может исчезнуть, — загадочно улыбнулся полуэльф, выдержал паузу, ожидая вопроса, но получил лишь заинтересованный и недоумевающий взгляд. — Сегодня мы выступаем перед посетителями таверны. Три четвертых того, что нам бросят — наши. Если постараемся, то может и соберём на оглоблю для меня. — Хорошо придумал… — вздохнул воин. — Я уже обо всём договорился! — Ладно, — покачал он головой, про себя улыбаясь, вот теперь он узнавал своего друга, казалось, что у него, как и прежде глаза светиться внутреннем огнём, тем пуще не хотелось его расстраивать. Может позже, после того как они выступят? Он сам не мог поверить в то, что Ирьен мёртв, а какого будет Диллону, узнать о том, что случилось с отцом. И скорее всего чародея убили. Весь город, перешёптывался об этом, создавая разные версии, но истина была одна. Вот почему Фаэрол принёс Диллона к нему, вот почему на Острове стало не безопасно. А главное, что теперь будет с прекрасной Кариэль? Она последний представитель правящей династии. Вывод напрашивался сам собой и совершенно не нравился воину. Но ни при каких условиях нельзя было отпускать Диллона на Остров. Его убьют. Просто и быстро. И ещё его друг понимает в политике ещё меньше самого Торваля, не смотря на то, что вроде как король процветающего государства. Воин заставил себя улыбнуться и уточнил. — Нам дадут, на чём играть? Нужно бы немного порепетировать. — Дадут, но я пока не знаю на чём, — ответил Диллон. — Моим условием, чтобы у этого были струны. — На лире, сатире и арфе я играть не умею, — заметил Торваль. — Не волнуйся! Где они арфу найдут, — усмехнулся ему в ответ Диллон, он действительно сумел натянуть улыбку, а может ему в этом отчасти помогало и маковое молочко, хотя от него обычно тянуло в сон, а не на приключения. Но всё равно полуэльф старался не думать о том, что ему сказал трактирщик, хотя где-то внутри поселилось гложущее его душу чувство.