Чистый лист? Новая жизнь!

             Юэ Ци. Ци-гэ. Самый близкий человек на свете.       Не брат, нет.       Самый близкий человек.       Шэнь Цзю не помнил, но Ци-гэ говорил, что нашёл его в канаве. В тот день лил сильный дождь, поэтому Ци-гэ дал найдёнышу фамилию «Шэнь» с иероглифом «жидкость».       Это было... Мило?       Скорее всего да. Это наиболее подходящее слово.       И Цзю искренне ценил заботу Ци-гэ.       Ведь Ци-гэ и самому было трудно.       Бездомный мальчишка лет пяти, окружённый такими же босяками. Но Ци-гэ всегда был слишком добрым: делился едой с мелкими, территорией — с попрошайками, циновкой — с самим Цзю.       Хэй, он буквально воспитал Цзю!       Ну, по крайней мере, дал толчок в нужном направлении.       И Цзю искренне старался облегчить жизнь Ци-гэ. Неуклюже, грубо, но он старался.       А потом их разделили.       Всё из-за этой глупой мелочи! Если бы не они, Юэ Ци не кинулся им на помощь, а Цзю не прикрыл бы его собой.       Цзю не попал бы к Цю.       Не расстался бы с Ци-гэ.       И не встретил учителя.       Учитель... Она была похожа на Ци-гэ. Только в отличие от него, учитель могла быть благородной по отношению к другим.       Она не только могла, но и была. Она заботилась обо всех, иногда забывая о себе.       Поэтому когда учитель отправилась в путешествие, ученики от всей души пожелали ей отдохнуть.       А учитель отозвала Шэнь Цзю в сторону и, мягко улыбаясь, посоветовала ему выслушать Ци-гэ. И разрешила ударить того веером по лбу, если Ци-гэ будет глупить и мямлить.       Цзю, как послушный ученик, совету учителя внял.       Поэтому вот уже две палочки благовоний Юэ Ци получал по лбу, вздыхал, молчал и снова получал по лбу.       — Юэ Ци, – вскрыл козырь Шэнь Цзю, - если ты сейчас же не расскажешь мне всё от начала до конца, можешь забыть о том, что мы вообще были знакомы.              Ци-гэ вздрогнул и посмотрел на Цзю влажными глазами побитой собаки.       Шэнь Цзю постучал сложенным веером по своим губам и чуть прищурился.       — Ваш ответ, шисюн?       Юэ Ци прикус губу и внезапно кивнул:       — Хорошо, сяо Цзю. Я расскажу.       Шэнь Цзю отложил аксессуар и сложил руки в замок.       — Я весь внимание, Юэ Ци.       И Юэ Ци начал рассказывать. Он заикался, бледнел, краснел, сжимал руки в кулаки и тяжело вздыхал, будто он не слова двигал, а ворочал неподъемные валуны.       И каждое его слово подтверждало слова учителя.              История, которую учитель рассказала в нескольких словах, обросла подробностями и оттого стала ещё кошмарнее.       Когда Ци-гэ закончил свою речь, а-Цзю всхлипнул. Нет, он не был плаксой. Но Ци-гэ, его родной Ци-гэ. Почему ему так досталось?! Он же всегда был образцом для Цзю! Так почему же в жизни самого Цзю, который был отвратительным куском дерьма, появился прекрасный учитель, что спас его от стольких проблем. Почему же в жизни Ци-гэ не было того, кто с радостью решил бы его проблемы?!       Жизнь бывает отвратительно нечестной сукой!

* * *

      Ци-гэ не знал что делать!       Его дорогой сяо Цзю впал в искажение Ци!       «Не стоило рассказывать ему» — промелькнула секундная мысль, но              Юэ Ци отмахнулся от неё.       Он вскочил на ноги и выбежал из комнаты на поиски кого-то из учеников Цинцзин.       Схватив первого попавшегося адепта, он попросил о помощи. Тот внезапно потребовал подробностей, и Юэ Ци прокричал что-то про искажение и сяо Цзю.       Несколько мгновений спустя появилась Чжань Цюнфэй.

* * *

      Цюнфэй нежилась в объятиях мужа, когда сигнальный талисман обжёг её руку прямо сквозь рукав.       — Что-то случилось! - вскакивая с колен супруга, воскликнула она.       Да Цюнхэ поднялся вслед за супругой, одним жестом приводя их одежды в благопристойный вид.       — Идём, сокровище, - протягивая руку жене, произнёс он. Для него это было привычно, потому что Цюнфэй была слишком чутким учителем.       — Спасибо, а-Хэ, - принимая ладонь, кивнула Чжань, зажигая талисман перемещения своей Ци.       Первое, что они почуяли — горький вкус Ци, пеплом оседающий на губах. Цюнфэй побледнела и кинулась в направлении источника этой Ци.       И застала знакомую картину: искажение Ци у Шэнь Цзю!       Не медля ни секунды, женщина укутала ребёнка в свою Ци и окружила рукавами своего ханьфу. Цзю попытался скинуть руки учителя, но не смог. Цюнфэй крепко прижала ребёнка к себе и начала мягко нашептывать милые глупости. Одновременно с этим её Ци успокаивала Ци Шэня.       — Тише, тише, а-Цзю. Всё хорошо. Ци-гэ здесь, учитель здесь. Дыши, умница моя. Вот так, радость моя, - продолжала шептать заклинательница.       И Шэнь Цзю разрыдался, крепче прижимаясь к учителю.       — Учитель! Ци-гэ!       — А-Цзю, мы здесь, — поглаживая ребёнка по голове, произнесла Цюнфэй. — Ци-гэ жив и здоров. Вы друг друга нашли. Чего же ты расстроился, золотце? Ну-ну, мою одежду вовсе не обязательно мочить, я не планировала купаться.       — П-простите, учитель! – прошептал Цзю, сжимаясь в комочек, но не отпуская учителя.       — Ничего страшного, радость моя. Это всего лишь одежда. Если хочется плакать – плачь! Если хочется кричать – кричи. В этом нет ничего постыдного, а-Цзю.       Тёплые ладони скользнули по голове и плечам, и Шэнь вновь шмыгнул носом.       — Сейчас из красивого молодого господина ты превратишься в сморщенную лягушку, - беззлобно хихикнула Цюнфэй, стараясь отвлечь внимание Цзю.       — Учитель! - задушенно пропыхтел Цзю, принимая ласку.       — Ага, учитель, - кивнула Чжань и повернулась к мужу. - Шисюн Да, не мог бы ты позвать шиди Фа?       Глава ордена расстроено вздохнул и послал ученика самой Цюнфэй к орденскому лекарю.       Фа Цюнсянь очень скоро прибыл и тут же взялся за дело.       — Шицзе Чжань, у меня есть кое-что, что нам стоит обсудить, - аккуратно намекнул на проблемы со здоровьем ученика Цюнсянь.       — Конечно, Фа-шиди, я готова тебя выслушать, - кивнула Чжань. — У Линь, принеси чай своему шиди.       Старший ученик поклонился и отправился выполнять поручение учителя.       — Шицзе, позволь сразу перейти к делу, - начал речь Фа Цюнсянь, едва они с Цюнфэй остались наедине. - То, что этот твой ученик вообще является твоим учеником — чудо. Даже если забыть о его истерзанном теле и нарушенном совершенствовании, его душа... Она вся в трещинах. Это невероятно!       — Душа в трещинах? - воздух застыл в горле, хотя, казалось бы, как такое возможно.       — Да, - кивнул Цюнсянь. - Теоретически, единственный способ вылечить его — совершенствоваться с сильным партнёром. Сомневаюсь, что найдутся другие варианты.       — Если пересадить его душу в другое тело, нарушит ли это равновесие её осколков? Или душа окончательно сломается? - нахмурилась Цюнфэй.       Фа Цюнсянь задумался.       — Знаешь, шицзе, это немного улучшит ситуацию: не придётся тратить Ци на залечивание старых ран тела, можно будет направить её на склеивание осколков души, - вынес вердикт лекарь, спустя некоторое время раздумий.       — Что можешь посоветовать в качестве временных мер? - задала волнующий вопрос Цюнфэй.       — Семью, - хмыкнул заклинатель. — Мальчишке необходимы забота и уют. Ладно, я пошёл, шицзе. Дела не ждут.       — Спасибо, шиди, - благодарно кивнула Цюнфэй на прощание и вернулась к мужу и ученикам.       — У Линь, спасибо, можешь идти, - улыбнулась Чжань ученику.       Ученик отклонился и убежал по своим делам. Юэ Ци и Да Цюнхэ остались, даже не думая прощаться с цинцзинцами.       — Шисюн, шичжи, приношу свои извинения, но сегодня я попрошу вас удалиться. Буду искренне вам благодарна, если вы вернетесь завтра, - склонившись в полупоклоне, произнесла Цюнфэй.       Цюндинцы послушно попрощались и покинули пик. Чжань обернулась к Цзю.       — Малыш, есть серьёзный разговор по поводу твоего здоровья.