Ночные пляски

      Это было обычное зимнее утро. Холодный ветер резью бил по лицу, заставляя ëжиться и сильнее кутаться в свою старую кожанку. Ромка совершенно не понимал, каким образом его, заядлого прогульщика, угораздило выйти на учёбу так рано: даже семи не было, а впереди уже маячил свет из многочисленных окон школы.       Обычно по утрам его будила мама, после сразу же уходя на работу и чаще всего даже не проверяя, точно ли её сын поднялся с кровати и начал собираться к учебе. Однако в этот день юноша проснулся сам. То ли от кошмара, то ли от какого-то непонятного беспокойного сна — сюжет его уже вылетел из головы, как бы он не пытался вспомнить. Впрочем, учитывая последние события в жизни Пятифана, пугающие сновидения были лишь цветочками и даже о них вспоминать он не очень стремился. Не говоря уже о ягодках.       Через некоторое время Рома минул порог школы. Скинув куртку с шапкой в раздевалке, он лениво поплелся в нужный кабинет. Коридоры были пусты, иногда слышалось эхо шагов редкого ученика или учителя. Когда в последний раз паренек вообще запечатлел такой момент? Может быть, в начальной школе, а может, вообще никогда.       Рома не любил ждать очередного скучного учителя под дверью кабинета, словно какой-то пай-мальчик или ботаник. Вместо этого свои утренние часы он проводил либо на заднем дворе школы, раскуривая пачку «Смерти в горах» со своими приятелями, коих даже друзьями язык не поворачивался назвать (исключение, Бяша, конечно же), либо досыпал дома, пропуская первый урок или даже два.       Но сейчас события навалились один за другим, больше не было времени, да и желания, курить со старшеклассниками за школой. Рома теперь предпочитал уделять внимание совсем другой компании: тем самым пай-мальчикам и девочкам. Однако с ними оказалось куда светлее и так по-глупому теплее, чем со всеми остальными «приятелями». Словно они были вторым домом, где можно забыть о мраке мира с его скотскими тварями, растворившись в обычном детском ребячестве, которое и должно быть в четырнадцать лет.       И вот, одна из его «второго дома» сидела прямо на полу, облокотившись спиной на стенку. На ее коленях устроился рюкзак, который девушка благополучно использовала, как подушку, согнувшись в непонятном для паренька положении. Виталина выглядела такой спокойной и в то же время уставшей, что Ромке неожиданно стало стыдно. Он ведь то и дело бесил её всю неделю, прося помощи то с контрольными, то просто от скуки. А ведь шли дни сложных контрольных, и она помогала не только ему, но и своему близнецу.       «И как только Арс её кинул? Или уже сам вырубился где-то?»       Конечно, будь здесь Сеня, он не позволил бы сестре спать на полу, однако бедного паренька с огромной вероятностью опять загнали по каким-то учительским делам. Если Пятифан правильно помнил, его в итоге сделали помощником старосты. В честь своих «заслуг», конечно же, и небывалой отзывчивости.       Присев около Соколовой на корточки, Рома чуть склонил голову, рассматривая ее безмятежное лицо. В любой другой момент девчушка точно бы не позволила такого, поэтому Пятифан беззастенчиво воспользовался ситуацией. Ее плавные черты лица, вздернутый наглый нос, едва заметное созвездие веснушек на щеках вызывали в груди юноши странный, необъяснимый словами трепет.       Он думал, что видел почти весь спектр еë эмоций: от безудержного смеха до всепоглощающего отчаяния. Однако впервые застал такое простое умиротворение и даже некую нежность.       Его рука, кажется, сама собой потянулась к волосам Виты. Он аккуратно, едва касаясь, провёл ладонью по мягким локонам, заплетенным в косу, а потом зачем-то пригладил выбившуюся из неё прядь. Осознав свои же действия, Ромка дернулся и чуть не свалился на пол, едва удерживаясь на затекших ногах. Собственный бешеный ритм сердцебиения напугал его, однако добавил лишь больше вопросов: почему же щеки горят, а сердце стучит так, словно Рома только-только пробежал стометровку на физкультуре?       Бред какой. Минутное помутнение. Просто Виталина выглядела слишком безмятежной, вот его и проняло.       — Только не говори, что пялил на меня, пока я спала? — она подала слегка хриплый ото сна голос, протирая глаза, — извращенец что ли?       — Да, меня просто трясёт от спящих девчонок со слюной изо рта и растрепанной башкой.       — Пятифанов, я тебя ненавижу.       Несмотря на недовольное выражение лица, голос Соколовой прозвучал беззлобно, даже с некоторой долей смеха. Рома точно знал, что она уже не злится на него всерьез. Обычное поведение подруги отвлекло его от только произошедшей ситуации, отчего облегчение волной накатило на юношу.       Не может быть такого, что чувства к девчонке, едва-едва ставшей подругой, переплюнули годами хранимую любовь к Морозовой.       — Даже звучит абсурдно…       — Ты о чем? — голос Виты вывел Пятифана из размышлений, — сам с собой болтаешь?       — Ну вот даже не знаю, что лучше: говорить с умным человеком, со мной то есть, или спать на полу, как бедная сирота.       В ответ ему полетел уже более злобный пинок, от которого пришлось уклоняться.