* * * * * *
Кое-как наша парочка добралась до спальни. Гилберт зашёл последним, закрыв дверь на защёлку. Ваня же, уже более чем возбуждённый, без футболки и в одних штанах, сидел на краю кровати и ждал. А Гилберт решил немного поиздеваться над Ванюшей. Он, подойдя к Ване, поцеловал того в губы. А после постепенно, мерно и неспешно перешёл к шее. Он целовал её, покусывал кожу и оставлял багрово-синеватые отметены, которые потом очень удобно, скроет повязка, поверх шрама на шее и Ванин шарф. Иван, на подобные манипуляции со своей шеей, реагировал очень бурно. Сбивчивое дыхание, приглушённые стоны и то, как русский держался за спину немца, вызывали у последнего ещё большее желание и вожделение. Вдоволь наигравшись с шеей Ивана, прусс уделил внимание и тому, что ниже. Медленно спускаясь к самому главному он покусывал и лизал соски Вани, буквально не давая русскому спокойно сидеть ни секунды, вызывая у него сладкие и более громкие вздохи и стоны, вперемешку со сбивчивым дыханием, уже гораздо более слышным и ещё более возбуждающим прусса. Всё же грудь — вторая эрогенная точка у Ванюши, это Гилберт заметил ещё очень давно, всё-таки не в первый раз они «этим» занимаются. — Мхах…мха…ах!..Г-гилберт, ты чего тянешь, и-издева…ахм! — Ммммм, да, издеваюсь, я не виноват, что ты так нетерпелив и красив прямо сейчас. — слова этого, «преисполненного наглостью оккупанта», заставили Ваню ещё больше покраснеть. А именно этого-то Гилберт и добивался. Наконец прусс дошёл до самой интересной части. Он полностью стянул с Вани штаны вместе с трусами и открылся ему интересный вид. Всё же природа Ваню не обделила, это точно. Взяв, уже давно стоящий и изнывающий от возбуждения, член русского в рот, но не полностью, а только головку. Гилберт с самым что ни на есть пошлым видом и точно таким же звуком, смотря Ване в глаза, облизывал её, вслушиваясь в стоны, издаваемые его русским и попутно надрачивал себе, так как терпеть уже было физически больно. Ещё через пару мгновений, прусс взял в рот полностью и начал ритмично двигал головой. Ваня же, придерживал его голову своей рукой, зарываясь ею в мягкие белоснежные волосы Гилберта. Заметив, что русский чуть сильнее сжал волосы прусса и стал более неровно дышать, похрипывая от наслаждения, Гилберт ускорился. Разрядка не заставила себя долго ждать и Ваня излился Гилу в рот. Сплюнув, прусс потянулся за поцелуем и повалил Ваню на кровать полностью, властно целуя и нависая над ним сверху. Ваня же отвечал на поцелуй так же страстно и нежно, как он только мог отвечать любимому человеку, которому полностью доверяет. Казалось, что и прусс осознаёт это доверие, потому старается доставить своему русскому как можно больше удовольствия, не забывая и про себя конечно же. Гилберт неожиданно отстранился и посмотрел в глаза раскрасневшемуся Ване, который тоже сгорал от нетерпения и желания. — Ммм, какой же замечательный вид, даже и не знаю, что же мне делать? — прусс как-то игриво и одновременно страстно улыбнувшись, устроился между разведённых ног русского. Он «тянул», потому что хотел кое-что услышать от Вани. — Ммхах, и-изверг, ты же знаешь, что нужно делать… Ммм, от меня то ты что хочешь? — Ваня очень раскраснелся, что ещё больше раззадоривало Гилберта. — Ну, ты же у нас в семье главный, ты и скажи, что мне делать, Ванюша — пошловато облизнувшись, вновь прильнул к шее русского, немец, продолжая «дразнить». — Мхах…ах…мх…ну и с-сволочь же ты… Ладно.....ах-мм, Г-гилберт — томно Иван позвал прусса по имени, что тот аж вздрогнул — в-войди в меня уже, всё тянешь и тя…ах! — Ооо, как пожелаешь, meine Freude…только я тебя сначала подготовлю, ксе. — всё ещё игриво улыбаясь, продолжал прусс. Растягивал прусс Ваню не долго, сразу введя два пальца, вызвав у русского сдавленный стон и хрип. Он ритмично водил пальцами и осторожно растягивал тугое колечко мышц. Введя третий палец, ещё некоторое время подвигав уже тремя пальцами, прусс наконец-то нашёл простату. А понял он это по тому, как Ваня выгнулся, издав довольно громкий стон. Тут Гилберт понял, что медлить нельзя. — Мммм, так — нежно прильнув к Ваниной щеке и легонько поцеловав его, прусс спросил — я могу продолжить, Вань? — Ах…м, да, продолжай уже…мх…чёрт… Ах! Прусс, не медля, вошёл в русского, до половины, давая русскому чуть привыкнуть к ощущениям. Ваня сдавлено вскрикнул, но после стал привыкать к ощущениям и мотнул головой, лёжа на спине, как бы намекая, что прусс может продолжить. Теперь Гилберт вошёл во всю длину, медленно двигаясь и наслаждаясь стонами и вздохами русского. — Мхах… Г-гилберт…мх.б-быстрее Прусс прислушался к словам своего русского и ускорился. Встретившись с Ваней взглядами он понял, что ещё больше любит этого человека, влюбляется каждый раз по-новому. Его голос, глаза, тело, но самое главное, всё же душа, как бы странно в данной ситуации это не звучало, всё возбуждало в пруссе какие-то противоречивые, но тёплые и приятные чувства. В какой-то момент, Гилберт понял, что вот-вот кончит, потому ещё чуть ускорил темп. — Ах…ах… Г-гилберт…я…мхах…скоро… — Ваня…ахм… Я тоже мхм…боже…! И Гилберт, потянувшись к Ване, смазано поцеловал его. Немец, выйдя из русского кончил, а следом за ним и Ваня излился себе на живот. Прусс протянул ему полотенце, а сам улёгся рядом, с таким блаженным видом полностью удовлетворённого человека. Ваня вытерся и поудобнее устроился рядом с Гилом, обнимая его очень вяло и лениво, но всё так же нежно. Гилберт же, кое-как нащупал плед и укрыл им и Ваню и себя. Всё же не лето, от того дома довольно прохладно. — Ммм… Гил… — сонно протянул Ваня, по чьему виду можно было сказать, что он вот-вот уснёт. — Да, Вань? — тихо и с привычной хрипотцой в голосе, ответил прусс, поцеловав Ваню в макушку. —А давай…ничего больше сегодня делать не будем, просто…— он зевнул — будем валяться. — Ксе-се…давай, а то я сам устал сегодня, как сволочь последняя…и… Вань, Ich liebe dich — посмотрев Ване в глаза, ответил прусс. — Мхм…я тебя тоже, очень сильно люблю. — сонными глазами, Ваня смотрел на своего прусса и очень лениво и искренне улыбался. Так они и уснули, уставшие, но очень довольные. И особенно доволен был Ваня. Он не любил долго находиться в одиночестве, а спать одному тем более.* * * * * *
Эх, знал бы Ваня, что будет происходить, пока он будет спокойненько отдыхать и трезветь — не уснул бы и ещё «накатил» водочки, да шлефанул бы пивом. Потому что, то, что случилось после их «марафона» трезвым и без смеха воспринимать нельзя. Непонятно, какие черти принесли Альфреда, к нашей парочке. Но изначально, цель у Джонса была благая. Он приехал по каким-то дипломатическим вопросам к Ване, рассчитывая на то, что ещё сможет немного поиздеваться над русским, в мягкой форме, чтобы потом хоть живым вернуться домой. Гилберт зачем-то проснулся и первым делом его взор упал на мирно спящего Ваню. Когда он спит, кажется, будто он самый безобидный человек на земле. Но это только так кажется. Прусс очень любит эти минуты, когда можно вот так вот спокойно посмотреть на мирно спящего русского. Он ощущал какое-то приятное чувство близости. Определённо что-то более сокровенное и интимное, чем секс. Подобный «момент близости» был вероломно прерван назойливым шумом, доносящимся с первого этажа. Кто-то очень настойчиво барабанил в дверь. Дабы Ваньку не будить, прусс очень осторожно «выполз» из-под его объятий и надел на себя, чудом отыскавшиеся трусы и шорты. А после, не найдя своей майки, поплёлся на первый этаж. Подойдя к двери и открыв её, прусс ну вот никак не ожидал увидеть перед собой запыхавшегося Джонса, который почему-то пристально посмотрев на Гилберта и заметив «багровые пятна» на площади всей шеи прусса, покраснел. — А…я вот к Брагинскому пришёл, ты бы позвал его… — что-то Джонсу явно не нравились эти засосы на «Странном бывшем нацике», а ещё тот факт, что он так излишне ехидно улыбался. — Не-а, спит Ваня, умаялся бедный — Джонс определённо ничего уже не понимал хотя…кажется догадывался, надо будет ему уточнить кое-что у Людвига… — Ох, я просто по делу пришёл, кстати…а ты почему, полуголый? — нервно спросил американец. — Ксе-се, ну ты дурак, конечно. Я что, по-твоему, у себя дома как мне вздумается ходить не могу? Ну да ничего, Великий Я не злюсь на твою глупость, разве что могу унять твоё любопытство. Ваньке я помогал с одним делом, хотя это конечно, тебя не касается. — немец еле сдерживался, чтобы не засмеяться. И тут до Альфреда, до этой светлой, детской головушки дошло, как именно прусс «помогал» русскому. Да так дошло, что на лицо Альфреда, полное удивления, без слёз и смеха взглянуть было невозможно, но Гилберт всё ещё мужественно держался. —… А…з-знаешь, я позже ему документы отдам, это не так уж и срочно… И Джонса, как ветром сдуло. А Гилберт, уже не сдерживаясь в волю посмеялся. Правда потом он понял, что получит явный выговор от Запада или от Вани, за подобное «издевательство над ребёнком.» Да и то, скорее не от Людвига, а от Вани. Потому как русский уже проснулся и позвал Гилберта, таким томным голосом. — Гилберт, ты где? Прусс от такого тона встрепенулся и что-то у него приятно заныло внизу живота. Он спешно поднялся на второй этаж и зашёл в спальню. Ваня так внимательно посмотрел на Гила, который уже успел кое-как заползти на кровать и присесть рядом с ним. — Кто-то приходил, Гил? — зевая, спрашивал Ваня. — Да, Джонс заходил, что-то хотел тебе сказать, да только сам же спешно умчался куда-то. Я не стал тебя будить, ведь мне показалось, что меньше всего, ты захочешь его видеть после пробуждения. — своим привычно хрипловатым голосом, размеренно отвечал прусс. — Мммм, ну, я надеюсь ты его своим видом не сильно напугал хотя… Честно говоря, плевать я на него хотел… — как-то слабо улыбнувшись, отшутился полусонный русский. И тут Ванюша неожиданно повалил Гилберта рядом на кровать, а сам навис над ним сверху. Когда русский прильнул к шее своего прусса, легонько куснув её, Гилберт вздрогнул. — В-Вань, ну чего ты… — Да так, ничего, только ты же серьёзно не думал, что мы ограничимся одним заходом? Теперь, думаю…мы могли бы и продолжить, но на этот раз сверху буду я… Одним словом, влип прусс, так влип. Хотя кажется, против такого своего положения он не сильно возражал. А где-то на другом континенте Альфред, выносил мозги всем, кого знал, информацией о том, что Мировое зло и Бывший нацист явно не просто «совместная угроза всему миру», а нечто большее. Неугомонный мальчишка, что с него взять.