Las acciones tienen consecuencias

      Прошло два года. На протяжении всего времени семья Мадригаль безостановочно менялась. Каждый член семьи что-то приобрёл, и самым ярким примером была Изабелла. Девушка получила долгожданную свободу от той роли, что рушила её жизнь. Мирабель обрела более крепкую и сплочённую семью в полном составе. Однако, только среднему внуку Альмы получить что-либо для себя не удалось.       Он пытался сказать родителям, что ему морально очень тяжело. Стоило им раз ответить, что всё это подростковые приколы, которые, как обычно, преувеличены — отбило желание что-либо предпринимать.       Шло время, Камило не замечал за собою особых изменений, как и простые горожане. Так всё и бросил, без крошечного изменения, пытаясь удерживаться на плаву. Хотя, как посмотреть…       Вновь хмурая погода, застала многих врасплох. Такое было нередким явлением, ибо за два года люди привыкли к более частым перепадам настроения Пепы. Даже начали ходить слухи, мол Пепа беременна, а другие говорят, что просто растут два сына, два озорника. И кто-то из них прав… — Камило! — Крикнула рыжая женщина почти на весь дом. Кто-то вздрогнул, а кто-то закатил глаза от очередной ссоры матери и сына, — Стой!No había terminado!       Но тот не слушает, громко хлопая дверью своей комнаты. И вновь тишина, покой.       Да, слышно, как Пепа кричит, чуть не лопая от злости, но ему всё равно. Он уже не тот ребёнок, который боится своей мамы. Он уже не тот Камило, который будет идти веселить кого-то по велению мамы! И даже сейчас, смотря на себя в комнате Избеллы в зеркало, он видит не себя, точнее себя, но полностью загримированного. — Этот Камило только и умеет, что развлекаться, а делом заняться не может, — мгновенье и он, уже не он, а старая ворчливая бабка из того захолустного книжного, — ему лишь бы веселиться.       Сначала он не понимает, как так быстро облик сменился — в отражении видит рыжую девушку, на которую просто смотрит, осматривает каждую деталь лица, улыбки. Становится больно. Но почему?       Самую первую мысль сразу откидывает, отрицает покачиванием головы, а затем смотрит на самого себя. Вторая мысль гласит, что он обижается. Просто, обижается на неё, ведь был уверен, что она так же, как и та старуха, да и все вокруг считают его клоуном. Ему просто приходится согласиться, чтобы хоть как-то объяснить это неприятное чувство в сердце каждый раз, когда он видит её.       Разносится звук разбитого стекла. Камило чувствует, как тонет, будто упал с корабля, а все смотрят, лишь делая вид как сожалеют о случившемся. Просто смотрит на своё отражение в осколках, на слёзы, а ведь он и не заметил, как заплакал.       Ему хочется тепла. Впервые, вернув истинный вид комнаты, она кажется холодной. Почему, когда мама так нужна, она где-то за дверью?       Слёзы уже закончились или желание пропало, что и породило просто дрожь в теле. Камило закутывается в махровый плед и просто смотрит в никуда. В такие моменты он отдаётся всем негативным мыслям, ведь другого выхода не видит.       Он один. Остаётся лишь обнимать игрушку, которую мама когда-то подарила в детстве, после того, как Камило получил такой замечательный дар, и в который раз Касита его спасает…       Он больше не видит эту темноту. Только стоит почувствовать атмосферу книг, Мадригаль медленно успокаивается, меняя лежачее положение, на сидячее.       Он не любил магазин Лилит, но также жаждал там быть. В раздумья сразу шло заключение, что если он сейчас же не придёт туда, пусть, даже на секунду, то просто сойдёт с ума. — Abuela говорила, что Лили должна принести книгу.       Он хрипло проговорил, будто пытался подтвердить серьёзность своих намерений, ведь если сейчас выйдет, то большой шанс получить люлей, и тогда точно уже сдерживать эмоции не будет. Тяжело вдохнув и выдохнув, Камило открывает дверь.       В доме было тихо. Это наводило на мысль, что мать успокоилась и все в городе помогают жителям. Тихо спустившись, парень словно крысы дяди всё осматривает, прежде чем сделать шаг. Мадригаль усмехнулся, от такой параллели. Правда, вспомнишь лучик — вот и солнце. — Не переживай, tu mamá в городе, — Дядя усмехнулся, подкармливая своих питомцев на плечах. — Мама научилась эксплуатировать гнев Пепы. Поэтому она сейчас поливает чьи-то грядки в теплице. — Хоть в чём-то полезна, — Шикнул парень про себя, открыв входную дверь. — Ну, debo irme.       Выбежав на улицу, Камило в тот час взял облик Мирабель, да бы не было извечных просьб. Так был шанс больше, что он доберётся к цели. И даже ливень не помешает ему!       Стоя у входа, неуверенность с каждой секундой возрастала. Он не знал почему ему было страшно, ведь ничего такого не собирается делать. — «Пути назад нет, Камило Мадригаль!»       Открыв дверь, он был настолько напряжён, что его лицо расплылось в дурацкой улыбке. Вокруг было тихо, а лёгкие заполняли столь желанную диффузию ароматов какао, корицы и книг.       Глубоко вдохнув, парень заметил, как к нему подходит Лили. В этот момент стало жутко не по себе, особенно когда она поздоровалась. Как же сильно тот жалел, что его голос не меняется с обликом. От касания к носу захотелось смеяться, но ему закрыли рот: — Ох, ты такой громкий.       Почему-то стало обидно и неловко за своё поведение. Он действительно громкий. Ну конечно! В такие моменты он понимает, что не нужно стараться для того, чтобы его задеть.       Оставаться здесь, из-за стыда за своё поведение, желания не было. Быстро получив свою цель, Камило перекидывается парой слов, передал то, что услышал на семейном завтраке и пожелал удалиться, просто попрощавшись. В такие моменты, ему становится противно от самого себя. Лилит не сказала ничего такого, но его даже это задело.       Подняв голову, к грязным тучам, по лицу стали бить тяжёлые капли воды, не позволяя открыть глаза. Говорят, что первая попавшись мысль, которая приходит, когда задаётесь вопросом — является правдой. И сейчас эта мысль ему говорила, что в нём накопилось очень много чувств. Пожалуй, ничего не остаётся, кроме того, как согласится. И опять он идёт в облике кузины мимо разной высоты зданий, редко заглядывая в окна, там не было ничего привлекающего. — Камило?       С второго этажа послышался голос бабули, которая видимо, была на улице, ведь ещё не успела переодеться. Натянув яркую улыбку, парень вернул свой облик, повесив плащ на вешалку. — Abuela, ты всегда разгадываешь где я! Так не честно. — Потому что Мирабель пробежала буквально секунду назад к себе, — она самодовольно усмехается. — Ты где был? Феликс говорил, что ты себя плохо чувствуешь. — А, ну было такое. Ты говорила, что Лилит libro не занесла, — парень усмехнулся, почесав затылок, а затем показал книгу, — Вот и принёс! А ещё передал, что ты пригласила её на cena. — Спасибо, Камило. Я думала Изабеллу отправить. Что ж, раз ты в добром здравии, значит сходи к Мариано и забери tu hermana, а то я её зову, а она не приходит.       Поднявшись на второй этаж, парень передаёт предмет в старые руки, уходя вновь к себе. Как же ему не хочется идти к Гусманам, слушать эти влюблённые прощания, эти извечные любовные рассказы, как Мариано хорош. Это его злит. Но, увы, выбора нет. — Ах-х, — очередной вздох Долорес заставил глаз Камило заметно задёргался. — Мариано такой, такой! — Romántico, genial, ещё раз romántico, да-да. — No te interesa? — Что? Нет-нет, что ты. Continúa, мне очень интересно.       Хмыкнув и пожав плечами, Долорес продолжила свой очередной рассказ о том, какой Мариано хороший, добрый, милый. И не прекратился даже тогда, когда брат с сестрой перешагнули порог дома. — Камило, Долорес, — тут же послышался голос матери, которая заставила среднего ребёнка натянуть улыбку, но даже так она подбежала обнимать только Долорес, будто бы парень был пустым местом. — Почему так долго?! Esperé! Рассказывай, как всё прошло?!       И вот, опять эти разговоры об отношениях и опять это неприятное давящее чувство внутри. Он отходит, отходит молча, удаляясь в свою комнату.       Открыв дверь, он видит комнату своей кузины Изабеллы, но стоит закрыть её, как вновь свет практически исчезает. Усмехнувшись, парень отбрасывает в угол пончо, не заботясь о порядке, расстёгивает белую рубашку, оголяя живот. Тело бросает в дрожь от прохлады, которая значительно отличается от той температуры, которая была за комнатой. Руки заползают в пружинистые волосы, взъерошив их и немного оттянув.       Он только усмехался, лёжа на кровати, свесив ногу. Не хотелось ничего, а жизнь казалась сильным абсурдом. Почему даже эту ситуацию он так утрирует? Почему ему даже от этого больно? Маленький мальчик Камило требует внимание мамочки? Как грустно… Нет! Противно. Как же противно! Вновь слёзы, сопли! Вновь оттягивает волосы, так что больно. Чем сильнее и громче хочется кричать, тем, сильнее тянет. Впивающиеся ногти в чёрствую кожу ладони, также добавляют контраст, но не более того. Усевшись, подгибает ноги, кусая колени.       В странствии раздумий за поиском смысла жизни, вовсе потерялся. Парень не знает сколько прошло времени. Может час, а может два, хотя было ощущение, что больше трёх, но в таком состоянии он прекрасно осознавал, что способен преувеличивать, казалось бы, простые вещи. — Камило, — спокойный голос старшей сестры его привёл в реальность, заставив вздрогнуть. — Estás bien?       Этот вопрос заставил шумно усмехнуться, подняв правый уголок розовых искусанных губ. Спустя столько времени задать этот вопрос? —Да. — Хватит сидеть в habitación! Пошли ужинать, — закатив глаза, Камило лишь плюхнулся на кровать, с головой укрываясь пледом. — К нам Лилит в гости пришла!       Услышать это имя — подобно разряду тока. Он хотел и не хотел видеть её одновременно. Она не видела его в таком состоянии, и Камило не хотел, чтобы это случилось. Но и с другой стороны он хотел этого. Он хотел, хотя бы, высказать ей всё в лицо! Сказать то, как ему было обидно слышать те слова от хозяйки того чёртового магазинчика, и как обидно было видеть, как Лили кивала. — Ты меня слышишь? — Я не хочу. — Ты точно в порядке? — Долорес, no tengo hambre!       После того, как рявкнул, он больше не слышал голоса сестры, а через минуту к нему пришёл стыд. Так было всегда, когда он ссорился с кем-то, спустя пару минут ему было стыдно за своё поведение. Никто не достоин того, чтобы на него накричали, нагрубили. — Lo siento, я не хотел грубить. — Сказал Камило в тишину, прекрасно зная, что Долорес услышит.       Осталось лишь просто надеяться на то, что сестрёнка не скажет об этом за столом, придумает какую-то причину. Главное, чтобы к нему никто не пришёл. Но это были пустые надежды. Ей проще сказать правду, чем соврать.       Проваливаясь в сон, после того как переоделся в то, в чём Мадригаль лучше всего спать, резко открывает глаза, услышав стук в дверь. Тихий, неуверенный стук, а за ним тишина. Вновь злость, агрессия, которую он пытался контролировать, но было сложно, очень сложно. — Долорес, — молвил Камило, пытаясь говорить максимально спокойно. — я же сказал, что не голо...       Сказать, что он удивился, увидев за дверью совсем не Долорес, а её хорошую знакомую, к которой она часто ходит за книгами.