***
Осознания того что Реборн-мой отец, очень мало поменяла мое мироощущение. Что одновременно было странно и вызывало облегчение. Я все еще была младенцем, отданным на милость взрослым дяденькам. Но была и выгода. Я бесила Реборна, а он просто бросал на меня взгляд обещающий муки, но ничего не делал, и даже не повышал голос. Что в свою очередь бесило меня. В какой-то момент, я вынужденна была себе признаться, что просто хотела, чтобы он сорвался, тогда я могла бы без зазрения совести закрыться от него навсегда. Самый сильный убийца в мире проводил со мной много свободного время, играл, катал на руках, читал сказку перед сном. Что было весьма странно и страшно. И когда меня пытался научить словам, Реборн тоже решил присоединиться и уже через несколько дней я кричала «дебо», нервируя этим даже такого способного человека как Энрике. Но самое радостное событие это мои первые шаги, хотя я шла под руку с Реборном, это никак не уменьшило моей гордости. Ведь это ознаменовало, что я ещё на один шаг ближе, к тому чтобы свалить от этого дурдома и вернуться в мир простых нормальных людей. Теперь, когда я оставалась в кабинете с Реборном, то не сидела у него на коленях, а с помощью стены и предметов в комнате, уверенно ходила. В кабинет постучались, и получив разрешение, зашёл Энрике с клеткой в руках: — Господи Реборн, его наконец-то доставили, — вспомнив, с чем он приходил в прошлый раз я насторожилась. Из-за своего детского тела я не могла посмотреть, что в клетке, но к счастью Энрике взял меня на руки и посадил на диван. Клетка стояла в нескольких сантиметров от меня, в ней находился хамелеон светло-зелёного цвета. Дворецкий вытащили его из клетки, и передал своему хозяину. У Реборна в руках загорелось пламя солнечного цвета. Как только оно коснулось хамелеона, он чудесным образом превратился в погремушку. От этого зрелища у меня затаилось дыхание, и выпучились глаза. Я неверующе посмотрела на игрушку в его руках. — Мелочь, это Леон, он ещё не завершён и может превращаться только в одну форму, но пока меня не будет он составит тебе компанию, — сказал он протягивая игрушку-хамелеона. Моё лицо непроизвольно скривилось, и я сжала кулаки не желая брать непонятное существо. Не дождавшись от меня восторженной реакции, Реборн тяжело вздохнул и положил игрушку рядом. Да уж, непросто быть молодым отцом. Реборн взял меня на руки и спустился вниз, у входной двери передал меня Энрике, и бросив на меня последний взгляд, сел в машину и уехал. Что-то мне подсказывала, что в ближайшее время, мы не увидимся.Часть 4
17 марта 2022 г. в 13:00
В течении ночи я просыпалась несколько раз. Делала я это, от голода и боли в дёснах, а не для того, чтобы испортить сон Реборну, однако его недовольное лицо было единственным приятным в данной ситуации. К счастью у него на службе был волшебник-дворецкий скорее всего страдающий бессонницей, никак иначе не объяснить, то что он оказывался рядом с бутылкой теплой смеси, стоило мне только открыть глаза.
Утром сразу после трапезы, Реборн отнес меня в свой кабинет, и посадив на колени меня, сунул игрушку в руки. Сначала я просто крутила ее в руках, зачем начала стучать ею по столу, отбивая по-моему мнению крутой бит. Через некоторое время в кабинет зашёл Энрике, и протянул синюю папку Реборну, тот её сразу забрал и начал проверять содержимое. Я тоже заглянула в документ, но ничего не разобрала, а Реборн через две минуты отложил папку и встретившись со мной взглядом, сказал:
— Похоже, это пигалица с ужасным слухом останется с нами. Впредь её будут звать Каталея.
— Я подготовлю все необходимые документы, — забирая папку со стола, проговорил Энрике.
В этот момент меня накрыло сильное волнение, причём совершенно непонятно откуда взявшееся. В одну секунду я была удивлена, а затем взволнована. Это было странно.
— Строку с наименованием родителей пропусти, — немного холодно отозвался Реборн.
Когда Энрике взял меня на руке, волнение усилилось, и ещё больше ощущалось каким-то чужеродным, что напугало меня до усрачки. Я посмотрела на дворецкого, он смотрел на меня. Лицо его было непроницаемым.
Энрике вынес меня из кабинета, и сначала я услышала стук каблуков, а затем и их обладательницу. Довольна красивая рыжеволосая женщина, поднялась по лестнице, и шла в нашу сторону. Как она подошла ближе, я разглядела ее ярко-зелёные глаза, но заглянув в них почувствовала чужеродное презрение. К счастью её внимание было направлено на дворецкого, что позволило мне вытеснить непонятный всплеск. Чужеродные эмоциональные качели, приводили к нескольким выводам, которые нужно было подтвердить или опровергнуть.
— Сколько лет сколько зим, Энрике, — очень радостна сказала незнакомка. — Что это за милая малышка?
— Рад видеть вас, мисс Патриция, — так же радостно, вторил ей Энрики. — Это Каталея, дочь господина Реборна.
Глаза незнакомки заметно расширились, но она в ту же секунду взяла себя в руки, хотя я успела ощутить ее потрясение. Или это было моё? Потому что, мои глаза пытались выкатиться из черепа, и мышцы еле их удержали.
— Что? — нарочито ленивым голосом спросила она. И я позавидовала ее выдержке. Самой мне хотелось задать этот вопрос куда громче.
— Дочь господина Реборна — с радостью, которая накрыла и меня, сказал Энрике. Что ж, учитывая, что радость я на самом деле не чувствовала, вывод номер три, получил одно подтверждение.
— Что? — потрясенно повторило она. — То есть я поняла, что ты сказал, но это невозможно.
— Господин Реборн, в своем кабинете, — с этими словами Энрике чуть поклонился и продолжил наш путь. А мужик хорош.
Меня все ещё плющила беспричинная радость, которая полностью затмила страх, и что парадоксально ещё больше напугало меня. Несколько раз глубоко вздохнув, я попыталась абстрагироваться от эмоций, к моему удивлению они постепенно становится слабее. Как только инородные эмоции исходящие от Энрике исчезли я смогла вздохнуть упорядочить свои собственные.
Дворецкий отвёл меня в столовую и начал кормить яблочно-грушевой пюрешкой. Я с аппетитом ела предложенное, и в то же время думала о Реборн, и непонятных способностях. Настолько мне не изменяла память, в оригинальной истории у Реборна не было дочери, а может была, но о ней не упоминалась? Или это вообще какая-то параллельная вселенная, о которых говорил Бьякуран?
И почему эмоции Энрике, и этой неприятной женщины, я ощущала, а Реборна нет? И почему сейчас, а не неделю назад или месяц?
Много вопросов и мало ответов.
После фруктового перекуса, Энрике принес карточки с разными цветными изображениями, и начал их мне показывать.
— Госпожа Каталея, посмотрите, это домик, — энергично сказал Энрике, показывая соответствующую карточку. Ну допустим.
Боже, я только сейчас поняла, как глупо выглядела, когда пыталась научить полугодовалого племянника словам. На каждую новую картинку, я лепетала что-то неразборчивое, хотя очень старалась проговорить нужные слова. После пятнадцати минут мучений, Энрике выглядел не таким энергичным как раньше:
— Госпожа Каталея, скажите О.Г.О.Н.Е… — его прервал вихрем забежавший в комнату мужчина. Его черные волосы средней длины были растрепаны, а темно-синие глаза блестели от волнения и радости.
На этот раз Энрике гостю обрадовался, а мне вновь пришло фильтровать свои и чужие эмоции.
— Мистер Седрик, вы уже вернулись.
— Это? — спросил гость, кивая в мою сторону.
— Это госпожа Каталея, — с гордостью проговорил Энрике.
— У нее очень сильное пламя.
— Да, — еще более радостно и горделиво ответил Энрике, — гены лучшего убийц в мире, это не шутки.
— Огненная мегера ее видела? — спросил лохматый гость, лицо его скривилось от отвращения, а меня накрыла волна злорадства. Причём с обеих сторон. Это начинает становиться огромной проблемой.
— Если вы о мисс Патриции, то да они уже виделись. Мистер Седрик, вам не о чем волноваться, она как и все обитатели особняка подписала контракт закреплённый на пламени, если его нарушить ее ждёт смерть.
— Знаю, но ее присутствие меня беспокоит, — присаживаясь за стол сказал Седрик, — она как будто появилась из воздуха, я нечего не смог на нее найти, даже в мире мафии.
— Но Господин Реборн доверяет ей, а значит она пока неприкосновенна.
— Знаю, — тяжело вздохнув, сказал Седрик.
Как только Энрике накрыл стол на две персоны, в столовой появился Реборн в сопровождении Патриции. Она посмотрела на две тарелки, затем на Седрика и Энрике, и равнодушно усмехнувшись, попрощалась с Реборном и ушла. Все это время она ни разу не бросила на меня даже взгляд. Но я все равно ощутила шлейф негодования следовавший за ней.