Сказка без злодея

      С того мая тысяча девятьсот восемьдесят седьмого прошло семь лет.       За это время случилось много хорошего и много плохого — но хорошего, конечно, всё-таки больше. Разумеется, наши друзья закончили школу и университет, разумеется, нашли работу, и, разумеется, усердно трудились на благо страны. Насколько известно автору этих строк, Майкрофт занимал некую должность в британском правительстве, «скромную», как он всегда говорит, но на самом деле каждую пятницу он приезжает в Букингемский дворец и пьёт чай с одной монаршей особой. Только ш-ш! — это секрет.       Молли Хупер, та самая маленькая худенькая Молли закончила Бартс и устроилась туда же — ни за что не угадайте, кем. Молли стала патологоанатомом — да-да, именно так. Молли с лёгкостью и без боязни вскрывала трупы и проводила медицинские анализы, устанавливая причину смерти, но, например, как в далёком детстве, боялась грозы. Несколько наших общих знакомых об этом знали и постоянно дразнили её, на что она только отмахивалась, делала суровое лицо и грозила тем, что кто-то больше не получит ни пальцев, ни ушей, ни даже глазных яблок. Кто-то моментально сдувался, бурчал что-то наподобие извинений, Молли с благосклонностью их принимала и, вздыхая, выдавала требуемое.       Этим загадочным «кем-то» был, конечно же, Шерлок. Последний, переведясь из того же Бартса, закончил химический факультет Оксфорда и стал, по сути, дипломированным химиком, но на четвёртом курсе ему попалось одно дело — пустяковое, но Шерлока оно очень привлекло — и с тех пор он решил, что хочет стать консультирующим детективом. Эту профессию он изобрёл сам, и смысл заключался в том, чтобы расследовать всякие загадочные дела по просьбе клиентов и полиции, которая очень часто заходит в тупик и тогда идёт именно к нему. Шерлок с трудом дотянул до итоговых экзаменов, получил диплом и сбежал с выпускного, пытаясь попасть на последний поезд, который в тот день отходил в Лондон. Ему действительно не терпелось окунуться в эту жизнь, опасную, наполненную преступлениями и беззаконием, но такую яркую, притягательную, давно желанную.       Шерлок, успев на последний поезд, приехал в Лондон и на вокзале Кингс-Кросс, одной рукой таща тяжёлый чемодан, а другой поддерживая на спине футляр со скрипкой, нос к носу столкнулся с каким-то человеком.       Ну, парень как парень, невысокий, худой, бледные запястья, загорелое лицо, светлые волосы, смешная красная шапка, помятая сумка…              Сначала Шерлок понял, что парень только что вернулся с юга, и там он явно не загорал — вон, на пальце мозоль от спускового крючка и общий болезненно-худой вид наводили на мысль об армии, а потом, скользнув взглядом по лицу, он уронил чемодан, отшатнулся, глупо моргая и чувствуя, как рот растягивается в смешную улыбку.       — Д-Джон?       — Шерлок!              Парень, забывая о сумке, кидает её куда-то прямо на мокрый асфальт — в Лондоне идёт дождь, — и бросается вперёд, глядя на Шерлока своими синими глазами, в которых плещется радость.              — Шерлок!              Он обнимает Шерлока, вжимаясь носом в его пальто, Джоновы волосы щекочут Шерлоку нос, ему хочется чихнуть, но он только обнимает в ответ, глубоко вдыхая, и так они стоят долго-долго, мимо них проходят люди, кто-то смотрит с удивлением, кто-то с радостью, кто-то — с неодобрением, но им неважно, они встретились спустя два года разлуки, спустя два года молчания и обид.       Несмотря ни на что, им хорошо, они снова вместе.              — Я скучал, — шепчет Шерлок в светлую макушку. Нелепая красная шапка Джона сползла, он кивает.       — Ага, я тоже. Ладно, отпускай меня, идём.       Шерлок разжимает руки, подхватывает свой чемодан и смотрит на друга. Джон улыбается.       — Идём, — повторяет он, а в голове Шерлока его масштабный грандиозный план разваливается, одно простое имя из четырёх букв сметает всё на своём пути, тут же выстраивая нечто новое и удивительное.       Джон теперь с ним.       Теперь он его никуда не отпустит, нет.       И Шерлок, поправляя скрипку на спине, бежит по мокрому асфальту, поскальзываясь и догоняя друга.              С того момента прошло около трёх лет. Шерлок, как и думал тогда, действительно стал консультирующим детективом — так он себя называл. Майкрофт, который всё ещё сохранял близкое знакомство с Лестрейдом, предложил ему и его отделу помощь в лице Холмса-младшего и его друга Джона Уотсона. Грег, конечно же, помнил этих ребят — и с радостью согласился, ещё не зная, что иногда может выкинуть Шерлок. Впрочем, ужасный характер с лихвой перекрывали блестяще раскрытые преступления, поэтому вся команда Лестрейда, скрепя сердце, терпела. А если было совсем глухо, Грег обычно звонил Джону, и тот, вздыхая и мысленно шепча проклятья, срывался с работы и ехал на место очередного преступления.       Джон действительно Шерлоку помогал, всегда и везде. Вообще-то он работал хирургом в одной из лучших государственных больниц — с его резюме Уотсона взяли туда буквально за минуту, — но Шерлок всё равно писал ему сообщения и выдёргивал домой по каждому пустяку. Джон уже привык и знал, как развлечь скучающего Холмса — на каждый день у него было миллион способов, но на опасные расследования они всё равно ходили вместе. Джон не мог допустить, чтобы Шерлок поранился, порезался, поцарапался или оказался подстреленным — ведь для этого всё-таки и был нужен он.       Несколько раз и Шерлок, и Джон видели Ирен Адлер. Она закончила школу на год раньше ребят и с тех пор о ней не было ни слуху ни духу, но недавно, как только они обосновались в Лондоне, она снова дала о себе знать, одним тёмным вечером появившись в морге Бартса. Не в качестве пациента, что вы, конечно нет, она просто прознала о том, что Молли работает там и решила сделать ей сюрприз, но немного не подгадала со временем. В тот день Шерлок проводил какой-то особо опасный эксперимент, поэтому ему понадобилась химическая лаборатория Молли. Джон, естественно, был с ним — куда же Холмс без него, — а Молли сказала, что эксперимент будет проходить только под её присмотром, и наотрез отказалась пускать друзей в лабораторию без неё.       Там они торчали несколько часов — благо никого больше не привозили, а Хупер всю свою бумажную работу сделала, — пока Шерлок, с досады, что у него ничего не получается, не стукнул по столу кулаком, а какая-то колбочка с опасным химическим веществом не опрокинулась. После этого эксперимент, который включал в себя одно глазное яблоко, ногтевую пластину и чьё-то сердце, с громким шипением начал пениться, Молли быстро оценила обстановку, и они, закрывая уши, вылетели из лаборатории и плюхнулись на холодный пол морга, что было очень кстати — через мгновение раздался взрыв.       — Это сердце, — растерянно сказал Холмс, поднимаясь и подавая руку Молли. — Получается, в человеческом сердце есть что-то, что реагирует с хлоратом натрия и взрывается?       — Получается, вы всё такие же авантюристы, — раздался из темноты голос.              Молли непонимающе оглянулась.       — Извините? — спросил вежливый Джон.       — Не извиним, — передразнил голос, и яркая фигура в белом появилась откуда-то изо мрака.       Троица замерла, несколько секунд разглядывая человека, а потом Молли с каким-то невнятным писком выдернула ладонь из руки Шерлока и кинулась вперёд.       — Ирен!       Шерлок и Джон с ошарашенными лицами переглянулись. Ирен поверх макушки Молли, которая обнимала её за плечи, хитро усмехнулась.       — Привет, — пробормотала Адлер, — ты всё такая же маленькая, Хупер.       Молли обиженно стукнула её по плечу.       — Иди к чёрту, — сказала она. — Где ты была? Почему мы о тебе ничего не слышали?              — Далеко, — туманно ответила Ирен. — А вы где были? Шерлок, ты, я слышала, в Оксфорде учился? А почему не в Бартсе?       — Именно что в Бартсе, — отмахнулся Холмс, — я перевёлся на третьем курсе. Привет, Ирен.       — А почему ты перевёлся? — тут же полюбопытствовала Ирен. — Джонни, а ты?              Джон фыркнул. Шерлок после этого обращения едва заметно покраснел и скосил глаза на Молли. Уотсон улыбнулся.       — Ты сама где была? — поинтересовался он вместо ответа. Адлер таинственно сверкнула глазами и, поправив воротник свитера, уселась на ближайший стул.       — Я училась в Голдсмите на психолога, но это неважно. Вы помните Джима Мориарти?              Оказывается, Мориарти со школьных времён не успокоился. Кое-как сдав экзамены, он отказался от дополнительных двух лет обучения и слинял куда-то, где никто о нём не слышал. Он приторговывал наркотиками, вытворял нечто вроде мелких краж и нарушений правил и вообще вёл незаконный образ жизни. Года два назад по странному стечению обстоятельств ему в руки попалась одна вещь, которая была очень важна для правительства Британии и для тех людей, которые там работают. Как рассказала Ирен, она тоже имела к этому какое-то отношение, а вещь эта, находясь в руках Мориарти, могла спровоцировать крупный международный скандал.       — И что дальше? — с недоумением спросила Молли. — Ты его что, обезвреживала?       Ирен кивнула.       Она и ещё несколько обученных человек около трёх месяцев следили за Джимом, замечали каждый его незаконный поступок и тщательно заносили их в компьютер, создавая что-то вроде досье. Спустя какое-то время Ирен наведалась к Мориарти с этим приличным списком, который включал ещё и достижения Мориарти из прошлого, и пригрозила, что если он не отдаст эту вещь напрямую ей в руки, то список отправится куда надо. Мориарти не согласился, потребовав лично от Адлер прикрытие и безопасность. Ирен, скрепя сердце, согласилась, и теперь Джим под видом офисного работника трудился в одной из многочисленных лондонских компаний — у него вроде был какой-то опыт в компьютерной сфере.       — И зачем ты всё это нам рассказала? — вопросил Джон, когда Ирен замолчала.       — А затем, — Адлер сдула со лба прядь волос, — что он потенциально опасен. Шерлок, я слышала про тебя и Джона — сейчас только ленивый не накатает статью в газету, — он может добраться до тебя, учитывая то, что произошло в школе. Просто будьте осторожнее, ладно?       Шерлок кивнул. В глазах Холмса блеснуло что-то, отдалённо похожее на интерес, но под строгим взглядом Джона оно быстро потухло.       — Не вздумай, — прошипел Джон. — Даже не думай его искать самостоятельно, или я тебе устрою весёлую жизнь.       — Ладно, — с ангельским лицом ответил Шерлок.       — Даже. Не. Думай, — ещё раз повторил Уотсон.              Молли и Ирен хихикнули, глядя на них.       — Ну вот, — Ирен развела руками. — А теперь, мальчики…       — Выметайтесь отсюда, — скомандовала Хупер. — Так уж и быть, мы уберёмся, но это только потому, что нам надо поговорить. В следующий раз сами будете отмывать лабораторию.       Шерлока и Джона как ветром сдуло.       Мориарти на их горизонте так и не показался — ну, если только на встрече выпускников King's Richard college, которая случилась в скором времени. Он выглядел несколько подозрительно, постоянно стрелял глазами туда-сюда и оптимизма не излучал, но и Шерлок, и Джон относительно нормально с ним поговорили. Если за сказанное можно считать несколько десятков слов, конечно.              То, что осталось в прошлом, наконец-то окончательно и глубоко ушло туда, где должно быть, и больше не показывалось никогда. У них всё было хорошо, Шерлок с Джоном расследовали преступления, Молли работала патологоанатомом, и её, как ни странно, устраивало в этой профессии абсолютно всё, Ирен периодически появлялась и исчезала, но у неё, говорят, всё было нормально. Грег Лестрейд страдал от проявлений шерлоковского характера, но ценил и уважал Холмса — может, даже по-своему любил. Майкрофт трудился на благо Англии и пил чай с королевой, всё так же таская за собой зонт.       У них всё было хорошо, да только вот иногда, тихими зимними вечерами, когда за окном мягко падал хлопьями белый снег, и тонкие чёрные ветки стучали по стеклу, Шерлок подолгу и с непонятной грустью смотрел на Джона, отрешённо сложив пальцы рук домиком у губ. Джон занимался обычными делами — заваривал чай, читал книги или печатал что-то в свой блог, а может быть, беззлобно ворчал на Шерлока по поводу прожжённого кухонного стола, убираясь, или шипя и ругаясь, найдя в холодильнике голову — но всё это было так, не-по-настоящему, потому что оба знали, что Джон на Шерлока никогда не сердится.       Шерлок смотрел, взглядом как будто впитывая в себя Джона, его дурацкие серо-сине-красные рубашки и ужасные вязаные свитера, растрёпанные волосы… а потом вставал, подходил к другу и, опустив голову, как провинившийся ребёнок, тихо говорил что-то насчёт «прости», и тогда Джон вздыхал, смотрел на Шерлока синими глазами и улыбался, и это было лучше всяких перемирий.       А после они обычно шли в гостиную, Джон устраивался в кресле с ноутбуком, радуясь такому редкому тихому выходному, а Шерлок доставал скрипку, вставал возле окна, и, закрыв глаза, играл что-то такое печальное, но невообразимо красивое и замечательное.       И всё у них было хорошо.