10 Всадников Тьмы

       — Эдриан, — Гарри слабо улыбнулся и Пьюси залез в карету. Оставалось ещё три пустующих места, так что ребята принялись ждать оставшихся попутчиков. — Как Митрий?        — Я его всю дорогу не замечал. Был тих, спокоен, словно статуя.        — Вау, и когда же вы успели так сблизиться? — Гермиона скривила губы и поглядывала на слишком близко сидящих друг к другу парней.        Гарри моментально вспыхнул. В одном из писем подруге он упоминал, что вступил в отношения, но не уточнил с кем, да и писем девушка не получала. Как выяснилось, всю ее почту читали и сжигали, если не видели в ней надобности.        — Не ревнуй, Грейнджер, обещаю не обижать его, пока он сам не попросит быть пожестче. — ухмыльнулся змей и обхватил красного от смущения Поттера за талию.        — Изврат!        — Хм, думаешь я тебе поверю? — не обращая внимание на Гарри, Гермиона и Эдриан сверлили друг-друга взглядом стараясь не моргать. — Убью. Разорву в клочья. Только тронь, только навреди...        — Твои угрозы, это всего лишь слова. Ты из магловского мира, здесь ты мне ничего не сделаешь, это во-первых. Во-вторых, я старше тебя на два курса, очевидно, что знаний у меня больше. Плюс ко всему, я совершеннолетний, мою магию не отслеживают. Так что ты мне сделаешь?        Гермиона дрожала от бессилия и ярости, что переполняла её. Гарри готов поклясться, что слышал скрежет зубов и почувствовал сильный жар, словно в сырой карете резко поднялась температура, градусов так на тридцать.        — Миона, милая, — ласково протянул гриффиндорец. — всё хорошо. Прошу, успокойся. Мы потом поговорим, как отдохнём с дороги и войдем в ритм учебы. Ты и с Эдрианом поговоришь. Я тебя с Митрием познакомлю. Опишу своё лето, ты мне свое. Всё хорошо. Потом напишем Лине. Кстати, ты помнишь как реагировала на неё, ну вот. Всё хорошо.        Постепенно Грейнджер стала успокаиваться, хотя бешенный взгляд все так же блуждал по треснутой верхней части кареты. Эдриан ничем не выдавал своего недовольства, но у Гарри было предчувствие, что эти двое ещё не раз поцапаются.        Громыхая и покачиваясь, кареты цепочкой двигались по дороге. Когда их экипаж между двумя высокими колоннами, увенчанными фигурами крылатых вепрей, въезжал на территорию школы, Гарри прильнул к окну, надеясь увидеть хоть что-то интересное, но пейзаж оставался неизменным. Замок Хогвартс между тем нависал всё ближе — могучая громада башен, угольно-чёрная на фоне тёмного неба. Яркими прямоугольниками в ней там и сям светились окна.        У каменных ступеней, ведущих к дубовым входным дверям замка, кареты с лязгом остановились. Гарри вышел из экипажа первым. Боясь расстаться с призрачной надеждой на то, что лошади ему померещились, Гарри неохотно перевёл взгляд на кареты и, конечно, снова увидел эти странные скелетоподобные существа. Они тихо стояли, овеваемые прохладным вечерним воздухом, и таращили пустые белые глаза.        — Гарри, — Эдриан приобнял Гарри за плече и обеспокоенно заглянул в глаза. — что с тобой?        — Я в порядке. — Гарри отмахнулся, но всё равно с тревогой косился в сторону карет.        — Тебя увидел, вот ему и плохо. — мимо прошла Гермиона, схватила Поттера под руку и выдернула у старшего волшебника. — Пойдем от него, а то ещё заразишься от него хмурками, будешь весь учебный год хмуриться.        — Да пошла ты! — не выдержал слизеринец. В ответ он получил прищуренный взгляд и всем известный жест с определенным посылом.        — Гермиона, он мой парень.        — Он чистокровный слизеринец, они ненавидят меня и я просто возвращаю им любезность. Закон "око за око". Пошли, я есть хочу. Всё лето толком не ела.        Вестибюль был ярко освещён факелами, и шаги учеников по мощённому каменными плитами полу отдавались в нём эхом. Все двигались направо, к двустворчатой двери, которая вела в Большой зал. Предстоял пир по случаю начала учебного года.        В Большом зале школьники рассаживались по факультетам за четыре длинных стола. Вверху простирался беззвёздный чёрный потолок, неотличимый от неба, которое можно было видеть сквозь высокие окна. Вдоль столов в воздухе плавали свечи, освещая серебристых призраков, во множестве сновавших по залу, и учеников, которые оживлённо переговаривались, обменивались летними новостями, выкрикивали приветствия друзьям с других факультетов, разглядывали друг у друга новые мантии и фасоны стрижки. И опять Гарри заметил, что, когда он идёт мимо, некоторые наклоняются друг к другу и перешёптываются. Он стиснул зубы и постарался вести себя так, словно ничего не замечает и ему ни до чего нет дела.        Эдриан отделилась от них и отправилась за стол Слизерина. Едва Гарри и Гермиона приблизились к столу, как заметили, что братья Криви им активно машут и предлагают присесть. Самое интересное, так это то, что барсуки вместе со своим деканом, волком смотрят на Поттера, будто он виноват во всех грехах мира. Интересно, а если бы его мама узнала, что он убил её сестру, как бы она на это отреагировала? Так же смотрела бы? Или сразу убила. Забавно.        — А это кто? — резко вскинулась девушка, показывая на середину преподавательского стола.        Гарри посмотрел туда же, куда она. Первым он увидел профессора Дамблдора, сидевшего в центре длинного стола в своём золочёном кресле с высокой спинкой. На нём были тёмно-фиолетовая мантия с серебристыми звёздами и такая же шляпа. Дамблдор склонил голову к сидевшей рядом женщине, которая что-то говорила ему на ухо. Она выглядела, подумал Гарри, как чья-нибудь вечно незамужняя тётушка. Пухлая и приземистая, с короткими курчавыми мышино-каштановыми волосами, она повязала голову ужасающей ярко-розовой лентой под цвет пушистой вязаной кофточки, которую надела поверх мантии. Вот она чуть повернула голову, чтобы отпить, из кубка, и Гарри, к своему ужасу, узнал это бледное жабье лицо и выпуклые, с кожистыми мешками глаза.        — Это же Амбридж!        — Кто-кто? — спросила Гермиона.        — Она была на разбирательстве моего дела, она работает у Фаджа!        — Кофточка, что надо! — ухмыльнулся Деннис.        — Какого дела? — тут же воскликнула Гермиона. — Ты, что кого-то убил?        — Да, ...нет. Дело в другом.        — Гарри, — подозрительно протянула девушка.        — Работает у Фаджа… — нахмурившись, повторил Колин. — И что, в таком случае, она делает здесь?        — Кто бы знал, милый братец. — протянул Деннис.        Гермиона, сощурив глаза, оглядывала преподавательский стол. Вскоре к ребятам подсела остальная часть гриффиндорцев нынешнего пятого курса, за исключением Рона, что оживлённо махал руками, ему активно поддакивала сестра. Мелкие львы с опаской поглядывали на героя магической Британии, старшие зло скалились. Гарри помнил, с каким удовольствием они его травили, начиная с первого курса. Бойкот по потери первых пятидесяти баллов, слухи о наследники Слизерина, оглядки и перешептывания по делу Сириуса Блэка и тот чертов обморок от присутствия дементора, ну и конечно-же прошлогодний Турнир Трёх Волшебников. Теперь вот ещё какую-нибудь фигню ему припишут.        Гарри постарался не думать об этом, с ним его верная Гермиона, братья Криви, что не оставляли своего кумира и всегда шли за ним, а так же однокурсники, хотя Симус как-то странно дергается и косится; его внимание переключилось на профессора Граббли-Дёрг, которая только что появилась позади преподавательского стола. Протиснувшись к дальнему его концу, она заняла место, где должен был сидеть Хагрид. Это значило, что первокурсники уже пересекли озеро и вошли в замок, это значит, что скоро Митрий займет почетное место зв столом Слизерина. И действительно, несколько секунд спустя дверь, которая вела в Большой зал из вестибюля, отворилась. В зал потянулась длинная вереница испуганных новичков, возглавляемая профессором МакГонагалл, которая несла табурет с древней Распределяющей шляпой, во многих местах заплатанной и заштопанной. На тулье Шляпы около сильно потрёпанных полей виднелся широкий разрез.        Разговоры в Большом зале разом умолкли. Первокурсники выстроились вдоль преподавательского стола лицом к остальным ученикам. Профессор МакГонагалл бережно поставила перед ними табурет и отступила.        Лица первокурсников, освещаемые огоньками свечей, казались очень бледными. Одного мальчонку, стоявшего в середине шеренги, била дрожь. Гарри на миг вспомнилось, какой ужас испытывал он сам, стоя на их месте в ожидании неведомого испытания, которое должно было определить, на каком факультете он будет учиться.        Вся школа ждала, затаив дыхание. И вот разрез на тулье открылся, как рот, и Распределяющая шляпа запела очень странную песню. Она словно предупреждала окружающих о надвигающейся тьме, которая давно обитает среди них. Не знающий человек не поймет этого, но вот преподаватели напряглись.        Но тут Гарри увидел, что профессор МакГонагалл, которая должна была теперь выкликать первокурсников, смотрит на шепчущихся испепеляющим взором. Почти Безголовый Ник поднёс к губам прозрачный палец, благонравно выпрямился на стуле и замер. Шепотки разом утихли. Грозно окинув напоследок взглядом столы всех четырёх факультетов, профессор МакГонагалл опустила глаза к длинному свитку пергамента и назвала первое имя:        — Аберкромби, Юан.        Вперёд, спотыкаясь, вышел охваченный страхом мальчик, которого Гарри приметил чуть раньше. Он надел Шляпу, голова не утонула в ней целиком лишь благодаря большим оттопыренным ушам. Шляпа на мгновение задумалась, потом разрез в нижней части тульи снова зашевелился, и прозвучало:        — Гриффиндор!        Гарри, как и другие гриффиндорцы, громко зааплодировал, и Юан Аберкромби проковылял к их столу и сел; вид у него был такой, словно он мечтал провалиться сквозь пол и никогда больше не показываться никому на глаза.        — Долохов, Митрий.        Такой оглушительной тишины Гарри не слышал со времен своего распределения. Ученики и преподаватели поглядывали на мальчика, как будто он принёс с собой целый мешок тарантулов. Русский волшебник спокойно прошёл к шляпе и очень пристально разглядывал её, после он повернулся и обвел весь зал взглядом, пока не остановился на багровеющих от злости Уизли.        — Слизерин!        Воскликнула шляпа. Митрию не хлопали. Даже змеи не хлопали. Это было не приятно, но зная Долохова, он наслаждался ужасом окружающих, он наслаждался их непониманием и он питался ненавистью рыжих предателей крови. Гарри подметил за его сестрой такое поведение, мальчик так на неё похож. Дальнейшее распределение прошло относительно спокойно, как обычно было много гриффиндорцев и пуффендуйцем, чутка когтевранцев и всего три слизеринца.        — Нашим новичкам, — звучно заговорил Дамблдор, сияя улыбкой и широко распахнув объятия, — добро пожаловать! Нашей старой гвардии — добро пожаловать в насиженные гнёзда! Придёт ещё время для речей, но сейчас время для другого. Уплетайте за обе щёки!        Под общий смех и одобрительные аплодисменты Дамблдор аккуратно сел и перекинул длинную бороду через плечо, чтобы не лезла в тарелку. А тем временем в зале, откуда ни возьмись, появилась еда, и в таком количестве, что все пять длинных столов ломились от мяса, пирогов, овощных блюд, хлеба, соусов и кувшинов с тыквенным соком.        В обеденном зале все так же слышалось позвякивание посуды, обсуждение прошедших летних каникул. Новоприбывшие юные волшебники, с горящим взглядом, вертели головой в разные стороны, пытаясь охватить взором всё и вся. Они наблюдали за призраками, зачарованным потолком, обилием пищи, посматривали на более старших товарищей, но больше всего юных волшебников привлекали необычные преподаватели.        Конечно, для детей это было совершенно нормальное поведение, даже для змей, хотя они активно старались это скрыть, только вот Митрия совершено не волновала окружающая обстановка. Ни разу не взглянув в сторону потолка, не проследив за проплывающим призраком, и ни разу не проявив интерес к преподавательскому столу, он спокойно поглощал поздний ужин. Гарри долго наблюдал за мальчиком, и это была его ошибка, ибо им заинтересовалась только что успокоившаяся Гермиона.        — И кто он?        — Да так       — Младший брат одной знакомой.        — И кто она?        — Слушай, это разговор не для общественного места. Опять же, давай все обсудим, когда придёт время.        Было очевидно, что девушка недовольна, но и сказать против она ничего не могла. Дрожь в руках стала более очевидна, глаз подергивался, дыхание прерывистое. Скорее всего у неё приступ, но она изо всех сил его сдерживала.        — Где лекарства?        — Что?        — У тебя вообще есть хоть что-то?        — В сумке, в комнате. – девушка снова прерывисто вдохнула.        — Так, Лаванда. – Гарри обратился к пышногрудой однокурснице, что сидела около Криви, и искоса наблюдала за ситуацией. Услышав голос Поттера, она отложила вилку и отодвинула тарелку, уже понимаю, что от неё требуется.        — Идем, Гермиона. — Лаванда потянула на себя дрожащую Гермиону и вывела из зала. Парвати взволнованно наблюдала за удаляющимися девушками, собственно как и Гарри. Бедный Дин разрывался на весь стол. С одной стороны младшие, с другой старшие, что не принимали главенство малолетнего отпрыска маглов.        Как и присуще Дамблдору, через тридцать минут от начала ужина, он решил продолжить свою речь. Это немного успокоило перевозбуждённый волшебников.        — У нас два изменения в преподавательском составе. Мы рады вновь приветствовать здесь профессора Граббли-Дёрг, которая будет вести занятия по уходу за магическими существами. Я также с удовольствием представляю вам профессора Амбридж, нашего нового преподавателя защиты от Тёмных искусств.        Прозвучали вежливые, но довольно вялые аплодисменты, во время которых Гарри и братья Криви обменялись взглядами, выражавшими лёгкую панику. Дамблдор продолжал:        — Отбор в команды факультетов по квиддичу будет происходить…        Он умолк и с недоумением посмотрел на профессора Амбридж. Поскольку стоя она была лишь ненамного выше, чем сидя, все не сразу поняли, почему Дамблдор перестал говорить. Но тут послышалось её негромкое «кхе, кхе» и стало ясно, что она поднялась на ноги и намерена держать речь.        Замешательство Дамблдора продлилось всего какую-нибудь секунду. Затем он проворно сел и уставил на профессора Амбридж пытливый взгляд, точно ничего на свете не желал сильнее, чем услышать её выступление. Но другие преподаватели не сумели так искусно скрыть своё изумление. Брови профессора Стебль исчезли под растрёпанными волосами, губы профессора МакГонагалл стали тоньше, чем Гарри когда-либо у неё видел. Ни разу ещё новый учитель не осмелился перебить Дамблдора. Многие школьники ухмыльнулись: эта особа явно не знала, как принято вести себя в Хогвартсе.        — Благодарю вас, директор, — жеманно улыбаясь, начала Амбридж, — за добрые слова приветствия.        Голосок у неё был высокий, девчоночий, с придыханием, и Гарри опять почувствовал сильнейший прилив необъяснимой неприязни. Он знал одно: что всё в ней, от глупого голоска до пушистой розовой кофточки, вызывает у него отвращение. Она ещё раз мелко откашлялась — «кхе, кхе» — и продолжала:        — Как приятно, доложу я вам, снова оказаться в Хогвартсе! — Она опять улыбнулась, обнажив очень острые зубы. — И увидеть столько обращённых ко мне счастливых маленьких лиц!        Гарри оглядел зал, но счастливых лиц что-то не приметил. Наоборот, все были неприятно удивлены тем, что к ним обращаются как к пятилетним.        — Я с нетерпением жду знакомства с каждым из вас и убеждена, что мы станем очень хорошими друзьями!        Школьники начали переглядываться, некоторые с трудом подавляли смех.        — Я согласна с ней дружить только до тех пор, пока мне не придётся позаимствовать у неё кофточку, — шепнула Парвати Дину и Синусу, оба парня ухмыльнулись.        Профессор Амбридж снова издала своё «кхе, кхе», но когда она опять заговорила, восторженного придыхания в голосе уже почти не слышалось. Он звучал куда более деловито. Слова были скучными и как будто вызубренными.        — Министерство магии неизменно считало обучение юных волшебников и волшебниц делом чрезвычайной важности. Редкостные дарования, с которыми вы родились, могут быть растрачены впустую, если их не развивать и не оттачивать бережными наставлениями. Древние навыки, которые выделяют волшебное сообщество из всех прочих, должны передаваться из поколения в поколение — иначе мы потеряем их навсегда. Беречь, приумножать и шлифовать сокровища магических познаний, накопленные нашими предками, — первейшая обязанность тех, кто посвятил себя благородному делу преподавания.        Тут профессор Амбридж сделала паузу и легонько кивнула коллегам, ни один из которых на этот знак внимания не ответил. Профессор МакГонагалл так сурово нахмурила тёмные брови, что стала очень похожа на хищную птицу. Гарри явственно увидел, как она обменялась многозначительным взглядом с профессором Стебль. Амбридж между тем в очередной раз кхекхекнула и заговорила дальше:        — Каждый новый директор Хогвартса привносил в трудное дело руководства этой древней школой нечто новое, и так оно и должно быть, ибо без прогресса нашим уделом стали бы застой и гниение. Однако прогресс ради прогресса поощрять не следует, ибо большая часть наших проверенных временем традиций в пересмотре не нуждается. Итак, необходимо равновесие между старым и новым, между постоянством и переменами, между традицией и новаторством…        Гарри почувствовал, что его внимание ослабевает: мозг то включался, то выключался. Тишины, которая всегда наполняла зал, когда слово брал Дамблдор, не было и в помине: школьники наклонялись друг к другу, шептались, хихикали. За столом Когтеврана Чжоу Чанг оживлённо болтала с подружками. Полумна Лавгуд, сидевшая недалеко от Чжоу, снова вынула своего «Придиру». За столом Пуффендуя Эрни Макмиллан был одним из немногих, кто по-прежнему смотрел на профессора Амбридж, но взгляд у него был остекленевший, и Гарри не сомневался, что он только притворяется, будто слушает: на груди у него блестел новенький значок старосты, и надо было вести себя соответственно.        Профессор Амбридж вольного поведения учеников как будто не замечала. Казалось, начнись под самым носом у неё буйный мятеж — она всё равно договорила бы до конца. Преподаватели, однако, по-прежнему слушали её очень внимательно.        — …потому что иные из перемен приносят подлинное улучшение, в то время как другие с течением лет выявляют свою ненужность. Точно так же некоторые из старых обычаев подлежат сохранению, тогда как от тех из них, что обветшали и изжили себя, следует отказаться. Сделаем же шаг в новую эру — в эру открытости, эффективности и ответственности, сохраняя то, что заслуживает сохранения, совершенствуя то, что должно быть усовершенствовано, искореняя то, чему нет места в нашей жизни.        Она села. Дамблдор похлопал. Педагоги последовали его примеру, но Гарри заметил, что некоторые сомкнули ладони всего раз или два. Присоединился и кое-кто из учеников, но большей частью они просто прозевали конец речи, которой не слушали, и, прежде чем они могли зааплодировать по-настоящему, Дамблдор снова встал.        — Благодарю вас, профессор Амбридж, за чрезвычайно содержательное выступление, — сказал он с лёгким поклоном. — Итак, я продолжу. Отбор в команды по квиддичу будет происходить…        — Это точно, что содержательное, — вполголоса заметил Гарри и недовольно поджал губы.        — Только не говори, что тебе понравилось, — тихо сказал Деннис, повернув к Поттеру лоснящееся от сытости лицо. — Одна из самых занудных речей, какие я слышал. А я живу с Колином и его влажными фантазиями о...        — Заткнись! — старший Криви влепил оплеуху младшему. Неподалеку послышались смешки других третьекурсников. Деннис отправил им всемирно известный жест рукой и потянулся за грушей.        — «Содержательное» и «понравилось» — разные вещи, — сказал Гарри, ничуть не обратив внимание на перепалку братьев. — Кстати, где тот жук, что мы с Гермионой вам в начале лета подсунули.        — Мы за ним следим, он несколько раз притворялся мертвым и пытался сбежать, но мы его не пустили. Надо?        — Пока пусть у вас побудет, но если и правда умрет, ничего страшного, просто закопайте банку в лесу.        — Да без проблем.        Тем временем все вокруг зашумели и засуетились. Дамблдор, пока они разговаривали, объявил торжество оконченным. Ученики начали вставать и двигаться к выходу. Парвати взволнованно вскочила на ноги.        — Дин, мы же должны показать первокурсникам дорогу! — выкрикнула девушка и начала подзывать к себе младших. Дети потихоньку собирались вокруг высокой девушки. Темнокожий парень пересчитывал ребят, попутно сообщив оставшимся грифам пароль от гостиной.        Кучка новичков робко двинулась по проходу между столами Гриффиндора и Пуффендуя. Каждый мешкал как только мог, чтобы не идти первым. Все они действительно казались очень маленькими. Гарри повернул голову в сторону юных слизеринцев. Все они тихо дожидались пока толпа волшебников сгинет из обеденного зала. Малфой тихо отвечал на вопросы детей, в то время как Панси хвасталась Дафне о чем-то, похоже блондинке абсолютно безразлично. Митрия за рукав держал Драко, скорее всего мальчик пытался уйти или последовать за Пьюси, но блондин не позволил.        В конце-концов Поттеру надоело наблюдать и он двинулся к выходу из Большого зала, изо всех сил стараясь не замечать новых перешептываний, взглядов и кивков в его сторону. В вестибюле, пробираясь сквозь толпу, он не смотрел ни направо, ни налево; потом бегом по мраморной лестнице, пара потайных проходов — и он оставил большую часть учеников позади.        Дойдя до конца коридора, который вёл к общей гостиной Гриффиндора, Гарри упёрся в портрет Полной Дамы и только тут сообразил, что не знает нового пароля.        — Ой… — с тоской выдавил он из себя, глядя на Полную Даму, которая сурово смотрела на него, разглаживая складки на розовом атласном платье.        — Без пароля хода нет, — заявила она надменно.        — Гарри, я его знаю!        Сзади послышалось чьё-то пыхтение, и, обернувшись, Гарри увидел бегущего к нему Невилла.        — Ни за что не угадаешь! А мне ничего не стоило запомнить. — Он ухмыльнулся. — Мимбулус мимблетония! — парень жестом пригласил Гарри пройти, от чего Поттер слегка зарумянился. Нет, вы не подумайте, он не Невилла засмущался, а ситуации в целом. И вообще, на Гарри это совсем не похоже, просто первый день!        Общая гостиная Гриффиндора была всё такой же приветливой — уютная круглая комната в башне с мягкими вытертыми креслами и шаткими старинными столами. У камина, где весело потрескивал огонь, несколько человек грели руки, прежде чем идти в спальню. На противоположной стороне комнаты Фред и Джордж Уизли прикалывали что-то к доске объявлений. Гарри помахал всем и направился прямиком к двери, которая вела к спальням девочек. Его очень волновала Гермиона. Препятствие в виде лестницы его не пустило и тогда он попросил одну из третьекурсниц сбегать за Лавандой. Девочка с потока Денниса быстренько вбежала вверх по лестнице, словно у неё был какой-то моторчик.        — Гарри Поттер! Гарри Поттер! — за короткое мгновение около Поттера столпились второй, третий и четвертый курсы. Ребята на перебой рассказывали своему герою как у них прошло лето, что они не верят в россказни из газет и знают какой он хороший, что они всегда будут за него и что будут давать в нос тем, кто попытается оклеветать их героя. Шестой и седьмой курсы недовольно косились на детей. Молодые волшебники тянуться к зеленоглазому колдуну и не собираются его гнобить, наоборот, они припоминают старшим все свои болячки, всю дедовщину, что они устраивали, а те ответить не могут, дети же.        — Расступись! — дети разбежались и вперёд вышли Колин и Деннис. Младший из братьев, чуть задрав нос, нахально наблюдал за окружающими, особенно за чистокровными и полукровками, что выросли в волшебном мире. Старший из братьев лишь благоговейно взирал на своего кумира, на своё божество. Да, их с уверенностью можно назвать фанатиками. — Дайте ему место, не приближайтесь слишком близко. Держите дистанцию, уважайте личные границы.        — Да всё в порядке, — устало вздохнул Поттер. — но спасибо. — шепнул он им, и братья довольно прищурились. Не подоплёку близнецы Уизли странно взглянули на мальчиков. После того, как Поттер вступил в отношения, он начал понимать мир отношений и желаний, и то как смотрели Уизли на Криви заставило Гарри вздрогнуть, а волосы зашевелиться.        — Гарри, спасибо, что подождал. — Лаванда медленно спускалась по лестнице, но заметив толпу зевак чутка замялась. — Я... знаешь Живоглотик принял свои капельки, ну ты знаешь... — она ещё немного помялась, а потом окончательно спустилась вниз и зашептала на ухо, так чтобы никто не слышал. — Трясло конечно сильно, я подумала, что эпилепсия. Достав из сумочки какую-то ампулу, сразу заглотила и прям в одежде закуталась в одеяла. Пыталась под кровать залезть, но я всё же уговорила на неё лечь. Спит. — и уже громче добавила. — Я прослежу за кошечкой, но всё же и ты про неё не забывай.        — Спасибо.        Не став дожидаться следующего наплыва шепотков, Гарри двинулся в спальню. Он жутко устал за сегодня. Невилл и Симус, пришедшие в спальню первыми, были заняты оклеиванием стен подле своих кроватей плакатами и фотографиями. Перед тем как Гарри вошёл, они разговаривали, но едва увидели его — тут же умолкли. Гарри вначале задался вопросом, не о нём ли они говорили, затем — не стал ли он законченным параноиком. Кровати Рона и Дина были пустыми. Рыжий играл в карты с братьями и сестрой, сейчас видел, а мулат объясняет все прелести жизни в школе-интернате первокурсникам.        — Привет, — бросил он и, подойдя к своему чемодану, открыл его.        — Здорово, Гарри, — сконфуженно пробормотал Симус, надевая пижаму цветов клеверного поля, миленько. — Как каникулы, ничего?        — Нормально, — ответил Гарри. Рассказывать о каникулах как следует значило бы потратить большую часть ночи, а сил на это у него не было. — А у тебя?        — У меня более-менее, — всё так же бормотал Симус, поглядывая на дверь, словно надеялся, что сейчас придёт его спаситель староста и лучший друг в одном лице. — Знаешь, — он глубоко вдохнул и зажмурился. Гарри стоял к нему спиной и монотонно переодевался, завтра утром надо сполоснуться и вещи кинуть в стирку. — Я...я, нам с Невиллом...        — Не приплетай меня, — раздалось из конца комнаты, где Лонгботтом любовно расставлял и поливал растения.        — Ну...мне немного, моя мама... — всё так же мямлил Симус, мня края футболки с зажмуриными глазами. За дверью послышался топот ног. Либо шестой курс направлялся в свои спальни, либо шли кто-то из отсутствующих.        — Тебе страшно, Симус. — спокойно начал Гарри. — Твоя мама прочитала "Пророк" и предостерегла тебя, как любимого и единственного дорогого человека. Он твоя мама и ты внял её слова, это замечательно. — он повернулся к шокированному ирландцу, что широко распахнул свои ореховые глаза. За лето Симус вытянулся, но не далеко ушёл от Поттера, поэтому когда Гарри приблизился, особой разницы в росте не было заметно. — Помни, что у тебя есть своя голова, свои уши и глаза и своё мировоззрение. Седрика я не убивал. Магию летом на глазах у маглов не применял и уж тем более ничего не говорил про темного лорда, он убийца моей семьи, мне противно про него думать, не то что говорить. Доброй ночи, Симус. Спокойной и тебе, Невилл.        Именно в этот момент дверь распахнулась и вошел уставший Дин. Гарри уже был около своей кровати и накладывал всевозможные заглушающие и закрывающие чары, а так же сигнальные на вещи. Может трансфигурировать шкаф? Или заказать новый? А ещё столик с зеркалом, и пару полок для книг. И можно личный рабочий стол. А что, место позволяет.