холод обволакивает тело.

и в эту ночь я снова твой вдыхай меня скорей и если тебя коснуться рукой исчезнешь ли ты меж морей? wannnabeurslave. 30.12.21 темнота. шевелю пальцами рук будто под ритм музыки, которая исходит из моей головы. я снова всё забыл? открываю глаза, но с особым старанием. картина перед глазами мутная – всё вокруг белое. я почти что слепну от яркого света, пока надо мной не появляется чей-то силуэт, назойливо произносящий какие-то слова, которые не то, чтобы влетают в одно ухо и вылетают через другое, а попросту не имеют доступа к моему сознанию. в ушах стоит пульсирующий шум. ощущаю тяжесть в голове, словно она заполнена облаком. ведь вес небольшого облака составляет примерно 500-800 тонн. хоть люди и привыкли считать, что облака – это лёгкие и воздушные тела. вот так: иногда наши представления крайне отличаются от истинной реальности, что может свести нас с ума. а впрочем, что такое истинная реальность на самом деле? абсолютная пустота? не знаю. даже сейчас, ощущая пустоту в своей груди, которое словно сверлили бесконечные 10 лет, я чувствую, что есть что-то внутри, что не даёт мне обратиться в одну из звёзд на небе.. . – андрей, – наконец-то доносится до меня женский голос, который в сию же секунду будит моё тело, заставляя ещё шире открыть глаза против моей же воли. более ясно вижу: на мне белый халат. моё тело кабелями подключено к прибору, судя по всему, к кардиомонитору. у ног я вижу девушку в белом, всячески игнорируя ту, которая возле моего уха пытается до меня что-то донести. – далер, – вылетает его имя из моих иссохших губ, опережая скорость света. и я не понимаю, сказал я это вслух или про себя. в ушах продолжает звенеть, пока я вновь пытаюсь вспомнить произошедшее. звон в ушах словно грустное музыкальное сопровождение, когда я думаю о нём – далере. – андрей, – вновь этот женский и до жути знакомый голос, – ты меня слышишь? я поворачиваю голову в сторону исходящего звука – налево. в моих глазах предстаёт юля. нет, не та, из-за которой я порой чувствую себя ничтожеством, а та, из-за которой я всё ещё не потерян, кажется. моя старшая сестра юля, единственная, кто знает обо всём происходящем в моей жизни. радоваться или нет? не могу знать. – поздравляю, – сестра широко улыбается, – ты напился раньше, чем успел наступить новый год. – правда? – будто удивляясь, произношу я, приподнимая голову, пока медсестра заботливо снимает с меня оковы. в прямом смысле оковы. – да, – отвечает она, хватая мою руку и крепко сжимая её, – если бы далер не выломал твою дверь, то ты был бы в очень тяжёлом положении. далер выломал дверь. что может быть лучше, если не это? – что? – с наигранной злостью спрашиваю, – выломал дверь? надеюсь, он окажет компенсацию. – унылая задница. – спасибо за пожелания, сестричка, – иронично благодарю её, – а где же этот герой, что спас меня? – сбежал, зная, что ты будешь плакать над дверью, – сразу получаю в ответ и моё лицо приобретает действительно унылый оттенок, – ладно, шучу, – тут же произносит она. – ха-ха-ха, ты хорошо научилась шутить, пока я летал где-то, что я ещё пропустил? – он поехал за твоими вещами. – в третьей маме я не нуждаюсь, спасибо, – замечаю я. – хватит злиться на него, – юля пристально смотрит в мои глаза, – ты сам прекрасно понимаешь, в каком положении находится далер. – а что насчёт моего положения? сестра, а как же я? разве моё положение тебе ни о чём не говорит? разве то, что я утоляю свою боль в алкоголе – это разве предшественник чего-то хорошего?  – но всё же.. , – она не успевает договорить, в помещение словно буйный вихрь врывается далер с рюкзаком. – здравствуй, – тихо произносит далер, виновато смотря на меня. – привет, – отвечаю я, поднимаясь с медицинской кровати и всё также ощущая головокружение. – я думаю, дальше ты справишься, точнее, вы, – юля смотрит на нас обоих, хлопая меня по плечу, – я иду выбирать подарки родителям, – она тянет медсестру за руку, – все рекомендации врача далер знает, – и с широкой улыбкой смотря на далера, она покидает помещение вместе с медсестрой, которая почему-то недоверчиво смотрит на далера. – ты оставляешь меня с тем, кто выбил дверь? – успеваю я сказать ей вслед, естественно, не надеясь на ответ. мы остаёмся вдвоём и я будто слышу его сердцебиение в такт своему. – надеюсь, ты уже сменил дверь, – сразу же нападаю на далера. – вчера, когда я пришёл, пару часов спустя, после того, как стоял у твоей двери и молил тебя открыть её, – не отвечая на мой вопрос, начинает он, – то сильно испугался. – а дверь выламывать зачем? – забираю с его рук свой рюкзак с вещами. – я взломал её. – вроде одно и то же, – минута молчания, – расскажи лучше, зачем ты это сделал. неловко чувствую себя. юля снова за своё. – я тебе звонил, твоя сестра звонила тебе, я стучался, звал тебя, – далер останавливается, смотрит за окно, где медленно наступает день, – кидался снегом в твоё окно, – вновь смотрит на меня и мы встречаемся взглядами, но он сосредоточенно продолжает рассказывать, – в итоге пришлось взламывать дверь, – глубоко выдыхает, – я сильно испугался, андрей, – далер приближается ко мне, пока я достаю из рюкзака свои вещи, – я увидел тебя, лежащего на полу, в спальне и без сознания, – он хватает меня за запястье и медленными поглаживаниями моей руки, поднимается к плечу и целует его, – я больше никогда не хочу видеть тебя в таком состоянии. я не отвечаю на его ласки. я будто большой кусок льда, которого пытается растопить закатное солнце, но ночь уже совсем близка и шансы очень малы. ведь луна тоже возьмёт своё. – так, а почему я был без сознания, не сказали? – пытаюсь говорить безразличным голосом, никак не реагируя на его действия. – ты слишком много выпил на пустой желудок и у тебя произошло быстрое опьянение, – говорит он, продолжая неподвижно стоять на месте. – насколько много? – я убираю его руку с себя. – достаточно, чтобы вызвать скорую и доставить тебя в больницу, – незамедлительно прилетает ответ. меня вновь охватывает молчание: что ему сказать? что эта ситуация из-за него? я страдаю, далер. неужели ты не видишь? – ты сильно похудел, – он сбивает с мыслей. – да, – задумчиво отвечаю я, накидывая на себя тёплую кофту, – кто-то от любви теряет вес, а кто-то приобретает, – смотрю я на него настойчиво, – а теперь мне пора, далерка, – я протягиваю ему руку,  – далер? – я подвезу тебя, – протягивает он руку в ответ. – я сам доеду. – пожалуйста. мы не перестаём сжимать руки друг друга. я чувствую мелкую дрожь в его пальцах и колыхание его груди – слишком хорошо знаю это ощущение благодаря ему же, когда всё внутри разрывается, появляется ком в горле и ещё одно слово, которое может ранить тебя и этот ком глубже лезет внутрь, заставляя тебя плакать от боли. поэтому я молчу. я боюсь сказать то, что уничтожит нас обоих. хоть я и хочу этого. получается игра: кто скажет слово – тот выстрелит. по правилам – неважно: насмерть или нет. важно: никто не хочет ранить/убивать то, что даёт ему смысл жизни. далер верно понимает это, нарушая особую дистанцию между нами тем, что крепко душит меня в своих объятиях. а я и не против. пусть меня рвёт на части, я всё равно не против. ведь гораздо приятнее, когда тебя изнутри рвёт кто-то другой, но только не ты сам. самоуничтожение гораздо хуже. – я люблю тебя, андрей, – неровным дыханием произносит он прямо в мои губы, – прости, пожалуйста. он всё-таки стреляет. но этим выстрелом поражает себя, не меня. всё-таки не всегда получается убить двух зайцев одним выстрелом. может быть, это к лучшему?                               *** то же число. почти час дня. просыпаюсь от шума, но с хорошим настроением. головная боль уже отстала, как и шум в ушах. принимаю душ, пока далер что-то усердно готовит под новогодний фильм. сейчас всё кажется идеальным, но это всего лишь попытки убежать от проблем. и у нас пока неплохо получается. разве не все люди так делают? следую на кухню с теми мыслями, что неплохо было бы украсить квартиру. не успеваю дойти до далера, как тут же слышу мат. это из-за моего появления? далер поворачивается ко мне и сразу же отворачивается, включая воду и подставляя под неё свой палец. приближаюсь к нему и смотрю на стол: консервная банка и открывалка. шеф-повар далер адьямович перестарался. по его чуть угрюмой физиономии становится очевидно: виноват тут не только большой порезанный палец, но и я, который, походу, испортил сюрприз, состоящий из "самого вкуснейшего завтрака на свете", как бы позже сказал сам далер. пытаясь загладить вину, я включаю всё своё обаяние и выключаю воду. – зачем? – спрашивает далер. я лишь смотрю на него и приподнимая его руку до уровня его плеч, кладу раненый палец в рот, надолго задерживая его во рту. – я, конечно, понимаю, что слюна помогает скорому заживлению раны, но нигде не говорится, что рану нужно купать в слюне, – улыбается он. – это мой метод, – говорю я ему. – тогда, пожалуйста, сделай также и с моим языком, – он еле выговаривает это, отрывая свой палец из моего рта и подставляя свои губы для поцелуя. я не удивлён и никогда не буду удивлён. для нас с далером – это обычное дело: смена настроений и желаний, словно у нас биполярное расстройство. и потому я ни на секунду не задумываясь, целую его, обеими руками обхватывая его за бёдра и жадно глотая воздух, пока он своим языком лезет в мою ротовую полость, словно ввязываясь в борьбу с моим языком за место быть и существовать. моё тело, которое недавно испытывало боль, будто в него стреляли бесконечное количество раз, теперь же само, словно ружьё, метает пули, зажигая огонь. – постель ещё тёплая, – произношу я, снимая с него футболку. – надеюсь, под нами она не сгорит, – шепчет мне далер в самое ухо, обнимая меня за шею, пока я поднимаю его на руки и несу в спальню, – кто? – спрашивает он. – очевидно же, что я, – кладя его на кровать, говорю я, заодно снимая с себя всё лишнее. – нет, давай на "цу-е-фа"? – просит он, приподнимаясь с кровати. – далер, ты серьёзно будешь играть со мной в "камень-ножницы-бумага", чтобы определить того, кто будет сверху? – недоумённо говорю я. – а ты, что, нет? – смеётся он, снимая с себя брюки и прочее. мы играем. я побеждаю. а он, лёжа на спине и дожидаясь меня, не понимает, радоваться или нет. – иногда поражение доставляет неимоверное удовольствие, – дразню его, – сейчас всё поймёшь, – и с этими словами я лезу на его голое тело, чувствуя, что на меня уже идёт приятное давление снизу. – будешь много говорить, сядешь, – говорит он, поднимаясь на локти. – хорошо, – отвечаю я, ‐ но сперва вы, далер адьямович. рукой хватаю его за лицо и большим пальцем глажу его щеку, притягивая его губы к своим, целую. порой отрывая его от себя, чтобы поцелуй был ещё желаннее и жаднее. уловив мою выходку, далер кусает меня за нижнюю губу, таким образом не давая мне отрывать свои губы от его. но я всё равно обхожу его уловку, поцелуями спускаясь по его шее к гладкой и привычной мне груди, языком провожу вокруг левого соска, якобы говоря этим действием: "тебе бежать некуда" и целую этот сосок, иногда зубами потягивая его в разные стороны. слышу очередные маты далера. они адресованы мне. он сильно возбуждён, я чувствую это по тому, как на мой живот столбом упирается его половой орган, который будто плавит мою кожу, оставляя на нём различные узоры. я отрываю своё тело от далера и он снова кроет меня матом, что сильнее возбуждает нас обоих. знает своё дело. быстрыми темпами достаю из шкафчика лубрикант и презерватив, делаю всё так, как учил меня далер под его же острым присмотром. далер довольно кивает, я улыбаюсь от предвкушения. вновь бросаюсь на него, он игриво толкает меня ногой в грудь, а я хватаю его за эту ногу, тем самым тяну его тело на край кровати, закидываю его ногу на своё плечо, делая себе более лёгкий доступ. медленно, но с особым скольжением вхожу в него. он охает, а я удовлетворённо выдыхаю, подмечая вслух "спорт – это здорово". далер запрокидывает голову назад с полуоткрытыми губами, запасаясь кислородом, сжимает постельное белье, испытывая, ощутимую мной, дрожь в коленях и двигаясь в такт моим разгорячённым бёдрам, – слаженная работа. и во мне всё сильнее бурлит вулкан: представьте целый видеоряд (со звуком, звук очень важен) из того, что взрывается, кипит, свистит, бурлит. таково мне сейчас или во мне. тело далера практически бьётся в конвульсиях, но он не переставая орёт "ещё, ещё". а я, с каждым разом делая сильные толчки, вспоминаю всю несправедливость жизни и потому мои толчки получаются с особым старанием. мы довольны. я вижу, как на теле далера образуются капельки пота и чувствую, как по моей спине стекает пот. это пот самой любви, животной любви? доведя далера (и себя, естественно) до точки кипения, взрываюсь всем своим телом, но лучше получается у самого далера.  он делает глубокие вдох и выдох, отчего на его животе вырисовываются забавные волны. я на время оставляю его одного. возвращаюсь после лёгкого холодного душа. он всё-также лежит на месте. красивый изгиб тела словно у греческих скульптур античности. это я заметил давно. и ни на что не променяю. я уверен в этом. кидаю на него полумокрое полотенце, он смотрит на меня и движением руки зовёт меня к себе. благодаря закрытым жалюзи в комнате темно и хранится особая атмосфера. я кладу голову на подушку. рядом с ним. мы переплетаем пальцы рук: я – правой руки, он – левой. наши ладони плотно соприкасаются. я отдам за такие моменты абсолютно всё. мы привычно смотрим друг другу в глаза. и каждый в глазах другого видит себя. его запах тела и запах волос. делаю глубокий вдох, чтобы навсегда сохранить в себе частичку далера. далер начинает неумело, но старательно напевать то, что я впервые слышу: I was meant to love you (Я был создан, чтобы любить тебя,) And always keep you in my life (Чтобы быть с тобой всю жизнь.) I was meant to love you (Я был создан, чтобы любить тебя,) I knew I loved you at first sight (Я знал, что полюбил тебя с первого взгляда.) я молчу. мне понятен смысл песни. я улыбаюсь и удивляюсь тому, что это не мари краймбрери. а может и она. – это был бред, извини, – говорит он, заботливо целуя меня в нос. – красивый бред, – утешаю я его. я чувствую, как моё тело наполняется теплом. самым приятнейшим теплом. – хочешь, – он пальцами проводит по моим губам, – ещё что-то спою из этого разряда? я не успеваю ответить. звонит телефон далера и я резко возвращаюсь в реальность. в холодную реальность.