Мой

Лорд Волдеморт победил. Перед ним распростёрся весь магический мир; его поверженные жители либо добровольно падали ниц и склоняли головы, либо стирались с лица земли. Да, ещё оставались те, кто бросал ему вызов... Кто тщетно, но с упорством пытался помешать его великим планам. С другой стороны, с каждым днём людей в сопротивлении становилось всё меньше, и скоро — очень скоро — их не останется вовсе. Дамблдор мёртв, а у Ордена больше нет Спасителя, вокруг которого можно сплотиться, и вскоре мятежники падут. И точно такая же судьба ждёт Статут о Секретности. «Ради Высшего Блага» — лозунг откровенно слабый по сравнению с его неоспоримым и куда более весомым «Сила в Магии». Ведь так и было... и в должный час весь мир познает его истинность. Вместе с его могуществом, ви́дением и необъятной, но всеобъемлющей силой. Столько лет прошло, и наконец Лорд Волдеморт получил всё, чего хотел. Могучую и численно растущую армию. Верных последователей. Хогвартс... Распределение студентов по факультетам скоро будет упразднено; уже в следующем году на знамёнах замка будет одна эмблема: Салазара Слизерина. Только зелень с серебром в Большом Зале и широких коридорах... всё объединится под его новым режимом. У Лорда Волдеморта было всё. Всё. Всё. «...ты одержим мной, Том...» На равнодушном бесстрастном лице вот-вот готова была проступить неудержимая ярость. Призрачная мелодия, наигранная во сне на фортепиано, всё чаще преследовала его наяву. Вклинивалась в размеренную выверенную жизнь тихим размывчатым фоном... и протравляла своей притягательностью беспокойные сны. Хотя и сон всё чаще ускользал от Тёмного Лорда. У него получалось хоть как-то задремать только под завывания ветра... На счастье, спал Волдеморт куда реже обычных людей, и в его распоряжении до сих пор находился самый лучший зельевар, охотно готовый по первому требованию сварить всё, что может понадобиться его хозяину. Да, Северус Снейп чудом выжил в тот роковой день. Хотя даже Волдеморт не верил, что это возможно: в его крови было слишком много яда... Но судьба благоволила Лорду Волдеморту, и Северус, даже не оправившись до конца, уже готов был снова служить ему верой и правдой. Впрочем, сонное зелье помогало Тёмному Лорду уснуть, но не избавляло от определённых... видений. Но, по крайней мере, он мог быть уверен, что эти видения — его собственные невыносимые сны... Ведь он больше не спал; он больше не видел снов. В ухмылке, заигравшей на тонких губах Волдеморта, безумие смешалось с мстительностью, и, если бы кому-то не посчастливилось увидеть её, того бы бросило в нервную дрожь. Но этой ночью Волдеморт наслаждался уединением в своих личных покоях... хотя — не совсем уединением: возле камина у огня отдыхала Нагини. Волдеморт внимательно рассматривал её, прислушиваясь к треску пламени и тихому тиканью часов деда. Она спокойно спала, свернувшись тугими кольцами... Его милая зверушка, его бесценная душа. ...бесценная душа... «...ты одержим мной...» Очередная вспышка ярости, и он зашипел сквозь зубы. Нагини зашевелилась, лениво поднимая большую лоснящуюся голову с такими же красными, как у него, глазами и выжидающе уставилась на Тёмного Лорда. Он сжал кулаки. Его бесило то, куда сами собой сворачивали его мысли. Волдеморт понимал, что в конечном счёте ему придётся пойти к мальчишке. Он уже порывался несколько раз. Но потом вспоминал эти самые слова, вспоминал, как надменно смотрели на него зелёные глаза поверх тошнотворно яркого, непонятно откуда взявшегося подсолнуха, как двигались влажные губы... «...одержим...» Тёмного Лорда буквально корёжило от бешенства, и он никуда не шёл. Пусть мальчишка ещё помучается. Пусть оценит, во что ему обошёлся гнев Лорда Волдеморта. Может, через пару недель... Может, тогда он проявит милосердие и позволит мальчишке заснуть. Это научит сопляка смирению, и он сделает всё, чтобы никогда больше не просыпаться в тесном стеклянном гробу посреди белого мира. Ослепляюще яркая пустыня снега и льда, где он слышит лишь гул ветра и собственный отчаявшийся голос... Повторяет греховными губами одно только слово. Волдеморт. Сладкие крики. И пусть он не спешил к Поттеру, не собирался пока отменять превратившегося в пытку наказания... Тёмный Лорд не мог не слушать, как его имя срывается с губ Избранного. Действительно — ирония, как похоже развилась история их имён. После того, как на имя Нежеланного Лица наложили Запрет, он проделал то же самое и со своим именем. Ведь Волдемортом его осмеливались называть только те, кто не проявлял должного уважения. После этого — и после того, как Тёмный Лорд за звонкую монету нанял верных людей, готовых охотиться на строптивых нарушителей Запрета — они десятками ловили магглорождённых и даже нескольких членов Ордена. Теперь никто не осмеливался произнести имя Мальчика-Который-Выжил и Тёмного Лорда без жутких последствий. ...кроме самого Мальчика-Который-Выжил. Возможно, это было самой суровой частью наказания, ведь мальчишка просто не мог произнести вслух ничего, кроме его имени — в этой очаровательной клетке из горного хрусталя Запрет не действовал — но Волдеморт считал эту часть наказания восхитительной. Он приходил в бешенство, если кто-то произносил его имя вслух, но отчаянные крики Мальчика-Который-Выжил слушал зачарованно. «Волдеморт!» С этим не сравниться даже сладкоголосому ангельскому хору; все херувимы и серафимы на небесах и в подмётки не годились этим пьянящим истошным воплям. Гипнотическая мелодия преследовала его, даже когда он вспоминал этот срывающийся голос, она мешалась с ним, и Тёмный Лорд как наяву видел порхающие над клавишами фортепиано — белыми, чёрными, безупречными — бледные пальцы… Но мальчишка не кричал. Уже несколько дней. Волдеморт встал, разочарованный и в то же время будто взволнованный. Нагини окончательно проснулась и заскользила к нему, всегда готовая успокоить. Его милая зверушка, почтительная и верная в своей привязанности к хозяину. Она молчаливо поднялась на его плечи — любимоё своё место — и повисла на нём тяжёлым живым украшением. Тёмный Лорд почти не заметил этого, борясь с расцветающими в нём досадными чувствами, но отстранённо погладил её, и затлевшее было в нём волнение начало угасать. Он опустился в удобное кресло перед камином. В углу методично тикали часы деда, и их размеренный ритм тоже успокаивал его... …тик... тик... тик... — ...Тебя это тревожит? Волдеморт вскочил, высоко вскинув палочку на внезапный голос — его голос — но перед ним было пусто. — Чувствовать, но не понимать? Теперь с другой стороны: там, где тикали часы. Тёмный Лорд развернулся так резко, что Нагини едва не свалилась с плеч. Она съехала набок, но удержалась и взволнованно зашипела. Ничего. Никого. — Хозяин?.. — Нагини казалась растерянной, раздражённой и более всего — обеспокоенной. Волдеморт не ответил. Сердце в груди колотилось быстро и неровно... Ему показалось. Другого объяснения нет. А потом он увидел их. В отражении длинного, в полный рост, зеркала на стене на него пристально и пронзительно смотрели зелёные, зелёные глаза... — И это правильно. На сей раз, когда Тёмный Лорд обернулся, он стоял, расслабленно привалившись к дверному косяку. Волдеморт на секунду застыл как громом поражённый. Незваный гость улыбался, почти игриво блестя зелёными глазами за стёклами грязных, кривобоких очков. — Невозможно, — прошипел Тёмный Лорд. Но было кое-что, огорошившее больше, чем присутствие Нежелательного Лица в его личных покоях: собственная реакция. Живот подвело от встречи с тем, кого Волдеморт не видел так давно, и это странное ощущение сопровождала поднимавшаяся горячая волна. Чувство было скорее приятное, чем нет. — Невозможно, чтобы Гарри Поттер пробрался в твой сон? — уточнил возмутитель спокойствия. Тёмный Лорд подозрительно сощурился. — Оу. Да, ты спишь, и да, ты прав. Сейчас это невозможно. Ты ведь всё для этого сделал, — беспечные поначалу слова закончились горькой ноткой. Волдеморт по-прежнему настороженно указывал палочкой ему в грудь. — Это просто сон, — заключил он, хотя сам отчего-то не хотел в это верить. — Конечно, сон, — мальчишка шагнул к нему. — Ты же знаешь. Знаешь, что я — не он, ты ведь сам проклял его вечным бодрствованием... помимо прочего. Тёмный Лорд пытался выстроить мысли хоть в какую-нибудь логическую цепочку, когда заметил, что Нагини пропала. Да. Это определённо сон. — Я — всего лишь твоё подсознание, — мальчишка опять ему улыбнулся, и по венам снова разлилось это странное тепло. Волдеморт зверем посмотрел на мальчишку и сухо спросил, опуская палочку: — И что же хочет сказать моё подсознание? Угрожать собственным мыслям было как-то непродуктивно... даже если озвучивал их Гарри Поттер. Мальчишка раньше не появлялся в его снах вот так. Чтобы поговорить. — Мы и до этого дойдём. Ты ведь только что выпил сонное зелье, так что времени у нас навалом. После этих слов часы деда в углу как будто затикали громче. …тик... тик... тик... Волдеморт свёл брови и вдруг понял: да, так и есть, он как раз принял вечернюю дозу... надо было выбрать зелье сна без сновидений. Мальчишка — точнее, его подсознание — решительно подошёл ближе. — Так что меня тревожит? — спросил Волдеморт низким, опасным тоном. — В этом мире осталось немного, чего не понимает Лорд Волдеморт. — Да, здесь ты прав, — радостно согласился Поттер. — И с каждым днём ты узнаёшь всё больше, хотя и раздражаешься всякий раз, когда находишь ответы, которые тебе не нравятся. Ты мне вот что скажи... И мальчишка вдруг сделал кое-что очень — очень! — неожиданное: подался ближе и прижался губами к обнажённой коже на шее Тёмного Лорда. Странное тепло взорвалось вспышкой раскалённого, всепоглощающего жара. — ...что это? — голос Поттера охрип, его тёплое дыхание касалось шеи Волдеморта. Тёмный Лорд стоял прямо; уточнять, на какое «это» намекает мальчишка, было лишним. — Желание, — невозмутимо ответил он. — Законное желание, ведь Гарри Поттер — мой, он хранит частичку моей души. Мальчишка рассмеялся. Тёмный Лорд с трудом сдерживался, чтобы не схватить его за волосы и не впиться в губы, захлёбываясь этим смехом. — Ответ неправильный. То есть, не неправильный, а неполный, — пропел тот, и если бы до этого Волдеморт не понял, что всё это сон, он понял бы это сейчас. Уж очень странные были у мальчишки интонации. — Объясни, — нетерпеливо потребовал Тёмный Лорд. Гарри улыбнулся ярче и отошёл на шаг. — Хоркрукс — это лишь часть ответа, хотя именно им ты оправдываешь и свои поступки, и бардак в мыслях, — он многозначительно замолчал, обнажая в широкой улыбке белые ровные зубы. — И теперь мы повязаны не только душой, но и кровью… — зловеще продекламировал Гарри слова Волдеморта из давнего сна. Тёмный Лорд промолчал. Мальчишка улыбнулся так пакостно, будто озвучил хорошую шутку, которая никак не доходила до Волдеморта. Злость крепла. — Объясни, — сквозь стиснутые зубы повторил он, не желая подыгрывать... самому себе. Перед ним не Гарри Поттер. Мальчишка провёл пальцем под собственным подбородком, он будто потешался над выходящим из себя Тёмным Лордом и в то же время по-настоящему задумался. Тиканье часов стало раздражающе громким. — Давай начнём с начала, — наконец, хлопнул в ладоши Гарри: — Пророчество. Волдеморт прищурился, но не перебивал. — Если помнишь, — продолжил мальчишка, — в нём говорится «Тёмный Лорд не будет знать всей его силы», — Гарри замолчал, молчал и Тёмный Лорд. — И? Что это за «сила»? — прозвучал наводящий вопрос. — Древняя защитная магия, доставшаяся мальчишке из-за жертвы матери-грязнокровки, — раздражённо отрезал Волдеморт. — Да, но на чём держалась эта древняя защита? Не так-то просто превратить собственную смерть в щит от убивающего проклятия, особенно, от проклятия Лорда Волдеморта. У Гарри глаза почти загорелись от восторга, когда Тёмному Лорду всё-таки пришлось выдавить или скорее выплюнуть ответ, будто слово горчило на языке: — Любовь. — Да, — мальчишка кивнул. — Любовь. Именно она той ночью спасла Гарри Поттера. Любовь его матери и её добровольная жертва. Ты принимаешь это, как неоспоримые факты? Волдеморт не ответил, и Гарри продолжил, блестя глазами. — Итак, Гарри Поттер стал Мальчиком-Который-Выжил, а ты никогда больше не мог коснуться его из-за защитной магии, текущей по его венам. — Временное препятствие. Я легко его преодолел, когда взял у мальчишки кровь для своего возрождения, — фыркнул Тёмный Лорд и удивился, заметив, что Гарри просто засветился от радости. — В точку. Да, очень хорошо. Кровь Гарри Поттера. И теперь защита Лили Эванс не только с ним, но и с тобой. Её любовь. Волдеморт уставился на него с подчёркнутым вниманием и совершенным равнодушием на мраморно-белом лице. Гарри рассмеялся. — Да ладно, не строй из себя святую простоту. Ты ведь чертовски умный волшебник и понял, к чему всё идёт, ещё пару предложений назад. На самом деле, подсознательно ты догадывался об этом давным-давно... — он с выразительным апломбом обвёл себя рукой, словно это всё объясняло, но когда Волдеморт так ничего и не сказал, сердито вздохнул. — Взяв для себя кровь Гарри Поттера, ты получил куда больше, чем рассчитывал. Ты чувствуешь её... в своих венах, в набатом колотящемся сердце... в своей переломанной душе. Ты чувствуешь её, пускай и к единственному человеку на земле. Ты не узнавал её, потому что никогда не знал этого чувства, никогда не испытывал его. Ты не знал... Но теперь ты знаешь, теперь ты можешь... Гарри закрыл глаза и вытянул вперёд руки. На секунду Волдеморт подумал, что сейчас мальчишка подойдёт и обнимет его... но тот принялся споро перебирать пальцами воздух, как будто играл на призрачном фортепиано. И хотя никакого фортепиано в комнате не было, Тёмный Лорд услышал приглушённую, почти невесомую мелодию; в переменчивую страстную музыку вливалось, словно метроном, тиканье часов. Чуть погодя Гарри перестал играть, открыл глаза, своим цветом напоминающее смертельное проклятие, но между тем яркие, полные жизни, и не моргая впился в глаза Волдеморта. Последняя нота эхом текла по комнате. — Любовь. И словно желая доказать свои слова — прежде чем Тёмный Лорд пришёл в себя — мальчишка подошёл ближе, и изнутри тут же жарко разлилось лихорадочное тепло. Гарри поднёс ладони к его груди, но не коснулся. — Сильнее желания. Сильнее похоти. Согласись, ты ведь всегда был одержим Гарри Поттером... но его кровь усилила эту одержимость в тысячи раз, и теперь, теперь она течёт по твоим венам, и ты не сможешь этого изменить, даже если захочешь, — он вскинул голову и теперь их губы оказались опасно близко, буквально на волосок друг от друга… — Ты любишь его, — на губах Волдеморта осел тихий смех. — Меня. Тёмный Лорд рыкнул от омерзения, несмотря на заходящееся сердцебиение и разливающееся раскалённой лавой в груди желание. — Абсурд, — выплюнул он и отступил от явно спятившего Гарри Поттера. От собственного подсознания. — Невозможно. Лорд Волдеморт не подвержен этим мелочным поверхностным чувствам. — Ох, ну конечно, — мальчишка рассмеялся и насмешливо вскинул руки, будто признавая поражение. — Ты ведь понимаешь, что сам себе лжёшь? Волдеморт открыл было рот, готовый снова возразить этому нелепому обвинению, но в последнюю секунду передумал. — С чего мне вдруг вообще приснился такой Гарри Поттер? — тихо спросил он больше у пустой комнаты, чем у человека перед ним. Гарри деланно скромно усмехнулся. — Потому что я — твоё подсознание... И я пытаюсь тебе что-то сказать. Волдеморт не купился, он выжидал, давя очередной рык. — Что-то очень, очень важное... — дразняще протянул Гарри. Тиканье часов стало каким-то зловещим. — ...и что же? — не выдержал наконец Тёмный Лорд. Гарри промолчал, злорадно улыбаясь, и снова принялся играть на призрачном фортепиано. На этот раз мелодия стала выше и такой болезненно сладкой, почти игривой... И Волдеморт зарычал. — Что? Что такого важного?.. — Ты теряешь меня. Гарри замер. Музыка стихла. Он ответил так тихо, что Тёмный Лорд едва его услышал. — ...я ...что? Мальчишка медленно опустил руки по бокам, но заговорил, только когда на лице Волдеморта проступила тревога. — Ты теряешь меня. Прямо сейчас. Меня кто-то ищет, и сегодня ночью, пока ты спишь — очень скоро — меня наконец найдут. Тёмный Лорд на секунду задохнулся от изумления, а потом громко, но невесело рассмеялся. — Невозможно, — отмахнулся он. — Никто на свете не знает, что Гарри Поттера схватил я... никто не знает, где я его спрятал, и кроме того, вокруг мальчишки непробиваемая защита. Волдеморт был уверен в каждом своём слове. Он действительно не говорил о месторасположении мальчишки ни одной живой душе и действительно окружил свой хоркрукс всеми возможными защитными чарами, не говоря уже о мантии-невидимке на гробу. Впрочем, учитывая его собственные чары невидимости, она была особо не нужна. Мантию против самого же мальчишки он использовал жестокой иронии ради. Но Гарри, кажется, его уверенность совсем не впечатлила. Он снова улыбнулся, вскинул вверх палец и саркастично и отчасти как-то академично объявил: — Вывод. Лили Поттер. Очень любила сына. Была способна на невероятную любовь... как и все мы. Включая тебя, с тех пор как ты взял мою кровь — а вместе с ней, пусть и не специально, и силу любви Лили ко мне — и использовал её в древнем могущественном ритуале. Наверное, перед этим тебе бы стоило ещё раз всё продумать, — Гарри красноречиво посмотрел на него и тут же продолжил: — Но кто ещё был связан с Лили Поттер? Несмотря на собственное крепнувшее от этого разговора раздражение, Волдеморт позволил себе — всего на секунду! — задуматься. — С этой отвратительной грязнокровкой были связаны многие. — Например? — Гарри казался слишком уж довольным собой, и Тёмный Лорд не собирался ему подыгрывать. ...тик... тик... тик... — Ладно, — нахмурился мальчишка. — Я спрошу конкретнее. С кем у тебя и у Лили Поттер была общая связь? В каком-то смысле. Что между вами обоими было общего? Волдеморт чуть склонил голову. — ...когда-то грязнокровка нравилась Северусу Снейпу... но потом он сам признал свою привязанность нездоровой наклонностью... — Ха! — крикнул мальчишка ему в лицо. — Нездоровой наклонностью? Он любил её. Любил, а ты её убил. Ты мог поверить в его ложь тогда и из-за собственного невежества решить, что он забыл её, решил жить дальше... но сейчас-то ты понимаешь? Ты понимаешь, на что похожа любовь... — Волдеморт качал головой, хотя забрезжившее осознание до дрожи продирало позвоночник. — Настоящая любовь толкает людей на смелые, безумные поступки; заставляет рисковать собственной жизнью, — страстно говорил Гарри. — И ты знаешь это лучше других! Ты слишком часто пользовался этим знанием. Даже до того, как ощутил это на себе, ты знал, знал силу любви! Тёмный Лорд молчал. Снизошедшее озарение отбрасывало на его душу зловещие тени. — Он любил её, Том. Любил и поэтому просил — умолял — сохранить ей жизнь, но ты не послушал. Мальчишка шагнул к нему, но он отступил, неверяще качая головой. — Ты убил её. Она умерла, спасая сына... И чем же мог расплатиться Снейп за своё предательство, как не продолжать жить, чтя память о ней и защищая её единственного сына, чтобы однажды помочь прикончить тебя, — Гарри наступал решительно, и когда Волдеморт вжался в стену, мягко и проникновенно зашептал ему на ухо: — Снейп тебе не... — Ложь! — взревел Тёмный Лорд, отпихивая его от себя. — Невозможно! Я бы знал... Лорд Волдеморт всегда чует предательство... — Ты не непогрешим, — холодно перебил Гарри. — А Снейп хорош в Окклюменции так же, как и ты. И его всегда вела пылкая, бессмертная любовь, а тебя — собственное высокомерие. Это ты однажды пал и падёшь снова. Северус Снейп тебе не слуга. Он стал человеком Дамблдора в тот миг, когда ты убил Лили Поттер. А что касается смерти Дамблдора... он сделал это по его же приказу, а не по твоему. Дамблдор и так умирал. Ты знаешь это. Ты знаешь, что всё это правда. А теперь... Ужас повалил с ног, когда Тёмный Лорд увидел всю картину. — Кто готовит для тебя сонные зелья? — тихо спросил Гарри. Нет... — Кто буквально встал из могилы после укуса твоей зверушки и, толком не оправившись, кинулся служить своему Лорду?.. Такая самоотверженность, хотя он вполне мог доверить настолько простенькое зелье другому Пожирателю... Такой преданности остаётся только позавидовать... Нет... — Как думаешь, чем он занимался, пока ты крепко спал? Северус Снейп так озаботился твоим здоровьем, что даже уговорил побольше отдыхать… и всё для того, чтобы искать Гарри Поттера. Ведь благодаря своим зельям он точно знает, когда ты спишь и сколько… Нет… — Чувствуешь? — мальчишка многозначительно посмотрел вверх. И Волдеморт почувствовал. Почувствовал даже во сне. Защита. — Он прорывается, пока мы разговариваем, — мягко подтвердил Гарри, всё так же глядя вверх. — Через все твои заклинания и магические щиты вокруг хоркрукса... Он взламывает их, пока ты спишь. Пока не можешь проснуться, — мальчишка медленно опустил на него взгляд и искривил губы в злой улыбке. — Божественная ирония... — Нет, — задохнулся Тёмный Лорд. Ритмичное, совсем недавно успокаивающее тиканье часов теперь молотом колотило по вискам. ...тик... тик... тик... Откуда он узнал, где Лорд Волдеморт спрятал Гарри Поттера? А сомневаться в этом уже не приходилось: теперь он слышал визг оповещающих чар. Чар, которые в любой другой ситуации мигом бы его разбудили, дав знать, что к его хоркруксу кто-то приблизился... Но под удушливой тяжестью сонного зелья, которое дал ему Северус Снейп... Северус Снейп. Внутри что-то щёлкнуло, и страх обратился раскалённой яростью, опалившей изнутри прямо напротив сердца. В мыслях завихрился ураган. Комната раскололась напополам. Грянул гром, ослепительно засверкали молнии и спустилась тьма. Окутанный ночной темнотой Гарри рассмеялся. Сначала мягко, но потом сорвался в граничащий с истерикой хохот. ...проснись проснись проснись... — Это здорово злит, да? — пробормотал он, но Волдеморт уже не слушал. Он все силы, всего себя отдавал желанию прийти в себя. — Что ж, продолжай, — мстительно пропел Гарри, как ножи швыряя в Тёмного Лорда его же слова, — попробуй проснуться. ...проснись проснись проснись... Он карабкался по туннелю с неожиданной для самого себя отдачей, яростью и бешенством, приправленными паникой. Гарри снова громко рассмеялся; его голос мешался с завывающим штормом, но Волдеморт даже сквозь раскаты грома слышал каждое слово. — Это восхождение — задачка не из лёгких... да и Снейп не дурак. Он ведь тебя не простым сонным зельем опоил... нет, скорее, чем-то очень похожим на Напиток Живой Смерти. Теперь смех мальчишки был похож на жуткие нечеловеческие завывания. В землю рядом с ними ударила громадная молния, и вспыхнул огонь. Порождённый кипящей ненавистью, он закрутился над ними вихрем, смешиваясь с неутихающим штормом. — Ты должен был позволить яду Нагини прикончить его, тогда Гарри Поттер собственноручно предрешил бы свою судьбу, но ты спас Снейпа... ...проснись проснись проснись... Опять зловещий, истеричный смех. — Ты спас его! Спас, а теперь он заберёт твой бесценный хоркрукс! Собственный крик, режущий ухо как разбитое стекло, оглушил его. Гарри довольно вздохнул. — Возмездие... — мягко выдохнул он, но усилия Волдеморта не пропадали даром: он уже видел свет в конце туннеля. — Интересно, он убьёт меня? — неожиданно серьёзно и отстранённо спросил Гарри. Волдеморт омертвел. — Нет, — почти против воли прошипел он. Страх и ярость, и без того пропитавшие каждую клеточку его тела, от этих слов кратно окрепли. — Твоя жизнь слишком важна. — Как трогательно, — равнодушно откликнулся Гарри. — Но я думаю, он меня убьёт. Он знает, что я такое. У их разговора вдруг сменился тон. Издевательские насмешки перешли в похоронный голос сломленного мальчика. И от этого что-то ломалось и внутри Тёмного Лорда. Это, правда, его подсознание? — Нет... ...проснись проснись проснись... Свет стал ярче. — Ты всё равно не успеешь. ...проснись проснись проснись... — Ты потерял меня, Том... И вот оно: он уже чувствовал вес собственного тела... ревущая буря, сверкающие молнии — они оказались под ним, а сам он застыл на грани... тяжёлые веки медленно поднимались... Шторм стих, но последние слова Гарри звенели в ушах обманчиво мягко и... опустошённо. — Прощай, Том.

* * *

— ...Северус... Не успев толком проснуться, Волдеморт сорвал со своих покоев антиаппарационный барьер и позвал Мастера Зелий самым мучительным из всех возможных способов: Тёмную Метку на его предплечье должно было обжечь калёным железом... Снейп не явился. Он всё-таки ушёл. Волдеморт аппарировал на другой конец света. Ярость в нём разверзлась преисподней; он уничтожит Снейпа, оторвёт ему руки и ноги, разделает на куски, уничтожит. Всё оказалось куда хуже, чем Тёмный Лорд себе представлял. Огонь. Огонь повсюду. Белую пустыню ненасытно пожирали огненные чудовища, химеры и драконы. Они обгладывали лёд и снег, как сухое дерево. Искажённый пылающий василиск повернул к Волдеморту голову, опалил голодным взглядом и рванул вперёд, предвкушая добычу, которая своим горением продлит его существование. Тёмный Лорд успел аппарировать прежде, чем на нём сомкнулась огненная челюсть. Он появился поодаль и теперь неверяще смотрел, как по некогда белой земле расползается Адский Огонь. Невозможно... Хрустальный гроб, хранивший его хоркрукс — его бесценную душу — был в самом эпицентре этого ада на земле. Его защитные чары пали, все заклинания и барьеры смяты, сорваны, уничтожены. Невозможно... Волдеморт ясно понимал, что среди этого раскалённого океана не выжил бы никто и ничто, но отказывался это принимать, хотя чувствовал: там, внизу, не осталось ничего живого. — Северус... — снова зашипел он, посылая предателю очередную вспышку невыносимой боли. Мир перед глазами застлало красным. «Он знает, что я такое». Откуда? «Ты потерял меня, Том...» Исступлённая ярость вдруг сжалась, и Волдеморт скрутило от чувства, которого он прежде не знал. Разливающееся по венам и сердцу горячее неудержимое бешенство словно разом заледенело. К горлу подступила тошнота, а красный мир пошатнулся и перекосился набок... Нет, ярость никуда не ушла, но её затмило это незнакомое, страшное чувство. Оно пробирало холодом до самого нутра и своей тяжестью клонило к земле. Волдеморт рухнул на колени и даже не почувствовал этого. Он смотрел на огненное море, но видел мальчишку. Взлохмаченные волосы, гладкую кожу и зелёные, зелёные глаза... Сгорели в аду. Это жуткое чувство было хуже всего, что он испытывал раньше; безжалостное, ледяное, оно пожирало его. Весь мир Тёмного Лорда корчился от боли, от утраты... это чувство, это... «Любовь». Нечеловеческий рёв непрошенного, нежеланного горя продрался сквозь глотку. Непостижимый рёв, который никогда прежде не срывался с губ Лорда Волдеморта, прорезал воздух. Непрерывный, задушенный крик: неистовый, глубинный и лишающий сил. Он заполнил белый мир, разнёсся по нему эхом и смешался с царящим здесь воем ветра. А ад всё пылал.