Скованные доверием

      Солас прислушивался к неровному дыханию Фреды и гладил ее покрытое испариной тело. Он давал ей время, столько, сколько нужно, хоть и был на грани вожделения. Ему нравилось видеть Фредерику такой счастливой, нравилось ласкать ее, вызывать у нее вздохи, стоны, дрожь. О, эти мольбы, он бы слушал их вечно! Это было так эгоистично... Но вместе с тем, какие бы эгоистичные мотивы он ни преследовал, сначала — ей. Сначала — для нее.       Ее тело изнывало от близости, ее губы говорили, как он хорош, на все прикосновения она отзывалась так, будто горела им. Это кружило голову не в меру эмпатичному эванурису. В мозгу прочно укрепилась мысль: «Еще».       — Скажи, что тебе было хорошо.       Тихий, хриплый голос. Он знал, но ему нужно было слышать. Еще.       — Я... Ох, Солас...       Она еще не до конца пришла в себя. Голос звучал прерывисто, с частыми вздохами. «Хочется пить».       — Поласкай меня еще... Это так приятно...       Не совсем то, что Солас хотел услышать, но ему хватило и этого. Пальцы провели замысловатую дорожку вдоль шеи и ключиц, аккуратно сжали грудь, в то время как его губы снова приникли к губам Фредерики в поцелуе. Ласково, без напора его язык сплетался с чужим языком. Солас слегка оттянул ее нижнюю губу, прикусил — и все нежно. Он умел и так. Он мог по-разному. И так он тоже хотел.       Он снова сжал твердый сосок — Фредерика коротко простонала, и Солас постанывал ей в ответ. Нужно больше ее. Он уже непроизвольно терся членом о ее бедро, когда вдруг почувствовал на нем женские пальцы. Вздрогнул. И подался к ним.       Так приятно было ощущать прикосновения ловкой руки даже сквозь одежду... Впрочем, Фреда вознамерилась избавиться от его штанов. Солас увидел, как она тянет шнуровку; но стянуть с него все одной рукой было бы долго, а он не мог ждать. Он слегка подостыл, вновь получил контроль над собственным телом, пока Фредерика отдыхала после доставленного ей наслаждения, и так было лучше: теперь Солас чувствовал, что готов ласкаться с ней сколь угодно долго. Пока она не позовет его. В себя. Пока не попросит.       Но у Фреды были другие планы, чего Солас, признаться, не ожидал. Едва он остался перед ней обнаженным, как эта женщина вдруг ускользнула из его рук.       — Постой, что ты... — Солас осекся.       Фредерика хотела пить. Жажда мучила не только плотская, но и вполне обычная. Фреда отошла к столику с едой, так что Соласу открылся чудесный вид на ее спину с изящной прогалиной, на литые ягодицы и ноги... Чтобы рассмотреть все это получше, он сел полулежа и оперся на высокие подушки, склонил голову набок. Фреда была хороша. Выше всех, с кем он когда-либо был, разморенная оргазмом, она явно старалась шагать от бедра. Солас видел, как она хочет нравиться ему, и это безмерно льстило его эго.       Фреда налила себе бокал белого вина, отпила глоток-другой с заметным облегчением на лице. Затем наполнила второй бокал и, очутившись у постели, протянула его Соласу. Вино было полусладким и наверняка очень дорогим. Весьма неплохо для императорского стола.       — Фредерика...       — Ш-ш-ш, — приложила она палец к губам.       Лукавый лиловый огонек промелькнул в ее глазах.       А потом она опустилась на кровать, Соласу в ноги. Он почувствовал колечко пальцев на своем члене, щекотку от каштановых волос, горячее дыхание... Миг — и Фреда обхватила его плоть раскрасневшимися губами. Солас сжал покрепче бокал, вперившись в нее.       — Фреда, — повторил он севшим голосом и невольно сглотнул.       В жизни до утенеры у Соласа было много женщин. Эльфийских, разумеется. Он был обласкан вниманием, искушен во многих вещах. Он знал, как легко управляться со струнами души и тела своей партнерши, и как будет приятно ему самому. Фредерика... По ее несмелым ласкам Солас хорошо видел, что ей нечасто доводилось ублажать кого-то вот так, — и все же она хотела доставить ему удовольствие именно таким способом.       Пожалуй, Солас мог позволить себе на какое-то время отдаться во власть другой, побыть ведомым. Или почти ведомым. Осторожно, чтобы не разлить дорогое вино, он оставил бокал на тумбочке рядом с постелью, а сам откинулся на высокие подушки. Любопытный язык изучал его. Солас чувствовал на себе взор Фреды, что искала его ответа, реакции.       — Оближи его... Снизу наверх.       Фреда услышала, безропотно повторила просьбу. Солас напрягся. Как хорошо... Солас еще раз направил ее, и теперь мокрый язык мелко-мелко дразнил его уздечку. Эльф вцепился ладонями в простыни, с шумом выдохнул и открыл глаза, взглядом окидывая Тревельян. Как соблазнительно и призывно она выглядела в этой позе. От этого член только сильнее твердел. Фредерика подняла на него глаза и лукаво улыбнулась. Чуть натянула крайнюю плоть и снова быстро прошлась языком по уздечке. Солас вздохнул, ощутив, как член оказался полностью во рту у женщины. Там тепло, влажно... Она прикусила его, ненамеренно, заставив вздрогнуть. Начала двигаться, вверх-вниз, но немного не так...       — Не спеши. — Несмотря на ошибки, Соласу все еще было хорошо. — Натяни немного и наклони к себе, чтобы я чувствовал твой язык. И медленно, пожалуйста, как можно медленней...       Он чувствовал, как Фреда слушается его. Медленная, мучительно прекрасная пытка продолжилась, и теперь Солас в полной мере ощущал давление на самую его чувствительную часть. Так приятно. Сладко. Руки судорожно сжали простыни. Внутри Соласа нарастала волна, которая вот-вот должна была поглотить его целиком и излиться. Все тело напряглось. Только бы Фреда сейчас не села по-другому и не прекратила ласкать вот так... Солас еле прошептал:       — Хорошо... Фреда, как хорошо...       Он принялся часто и шумно дышать, сквозь вздохи прорывались протяжные стоны, еще секунда — и его тело содрогнулось. Солас еле сдержал себя, чтобы не двинуться вперед бедрами и не помешать Фредерике. Она терпеливо доводила его до самого пика, помогая рукой, а в конце ускорившись.       ...Солас ощущал опустошение, смертельную усталость. Справа от себя он видел Тревельян, с улыбкой целующую его в уголок губы. Он попытался ответить — поцелуй вышел рваным. Пять минут, ma elgara, пожалуйста... И я снова буду весь твой.       Для нее самым прекрасным было знание, что это она принесла ему блаженство. Фреда понимала, что у нее не так много опыта: Солас стал вторым из всех, кого она ласкала подобным образом, — а ведь ему самому наверняка не раз делали подобное! Она не стремилась непременно превзойти всех, с кем он когда-либо спал (интересно, как много их было?..), только хотела подарить ему несколько особенно приятных минут. Хорошо, что неопытность не помешала это сделать! И теперь, видя его таким, ощущая его вкус и будто бы до сих пор слыша довольные мужские стоны, Фреда испытывала редкое для нее, совершенно фантастическое чувство. Она все сделала правильно. Она угодила.       Ей хотелось тихо и счастливо смеяться, прильнув к груди любимого. Да, конечно, не все было идеально, но куда важнее, что Солас направлял ее чуть ли не с азартом, и слушаться ей понравилось. Очень понравилось. И возбуждение вновь накапливалось в ее теле. Хоть она и была... немного занята, но все равно наблюдала, как Солас стискивал простыню, вскидывал подбородок, как ходил вверх-вниз его кадык. Как — смешно сказать — подрагивали эльфийские уши, когда язык Фреды касался чувствительных мест. И как возлюбленный постепенно терял контроль над собой, чтобы сорваться в наслаждение, как в пропасть, разжав по одному пальцы на ее краю. Солас был невероятно хорош, когда ему было хорошо.       И теперь Фредерика заглядывала в его глаза, ловя в них безмолвную похвалу. Как бы ей хотелось постигать его долгие годы, постепенно учиться доставлять ему удовольствие, просыпаться и засыпать рядом с ним.       Но она отбросила горькие мысли, и увлеченный ощущениями Солас не заметил того, как искривились ее губы. Или сделал вид, что не заметил.       — Было упоительно, — отметил он уже более твердым голосом, — но мне мало.       — Мне тоже...       Фредерика поцеловала его снова — так, чтобы он обязательно ощутил собственный вкус. Мало-помалу поцелуй становился все горячее, их тела понемногу сплетались вновь. Между ног Тревельян, разогревая, легли пальцы Соласа, который мысленно пообещал себе, что не выпустит ее из постели, пока не насытится... или пока Фредерика не запросит пощады. Как же быстро ее щеки наливались румянцем! Пальцы Соласа утопали во влаге ее лона, он проталкивал их дальше вглубь, вызывая нетерпеливые стоны. В какой-то момент он потянулся к тумбочке и быстро опустошил остатки вина. Он не стал растягивать удовольствие от напитка, позволив тому внести в разбереженные мысли еще больший беспорядок. В глазах Соласа появился хмельной блеск, и тогда, повалившись спиной на подушки, эльф с довольной улыбкой утянул за собой Фредерику. Та упала на него сверху и воззрилась с удивлением:       — Солас?       — Иди сюда.       Он помог ей устроиться у него на бедрах и захлебнулся стоном, когда Фредерика опустилась на него до конца. О да, снова это ощущение... Солас ничего не контролировал. Его руки беспорядочно гладили женские бедра, сжимая их время от времени. Фреда начала осторожно двигаться, как бы пробуя эту позу. Солас не мешал. Лишь иногда он подталкивал ее бедрами, заставляя Фреду сдавленно охать.       — Чувствуешь? Ты чувствуешь его?..       Фреда чувствовала, даже слишком хорошо чувствовала. Она качалась вперед и назад, ощущая, как член Соласа касается совершенно разных мест внутри нее. Вот она замерла на мгновение, повторила движение... И снова... и снова... Так хорошо. Каждый плавный толчок вызывал тихие стоны у нее самой. Вдобавок она слышала протяжный голос Соласа, что заводило ее еще больше. Нет, больше нельзя тянуть... Фреда коснулась клитора, огладила его и с тем ускорилась, быстрее, интенсивнее... Пронзительные короткие стоны, все чаще и громче; Солас стонал вместе с ней, и Фреда чувствовала, как он неконтролируемо, словно в агонии, сам толкается в нее, вжимается бедрами, оставляет пальцами красные отметины на ее ногах. Неважно, пусть! Ее сознание разлетелось на части от наслаждения, захлестнувшего с головой. Приятная слабость разошлась по телу, Фредерика опустилась на подушки, в плен мягкой перины. Она вглядывалась в восхищенное лицо возлюбленного, в его блаженную улыбку, слыша:       — Как же ты прекрасна.       Поздно ночью догорал камин, а Фредерика допивала воду из кувшина. Она знала, что Солас смотрит на нее с разворошенной постели. Она чувствовала его взгляд, лишь немного расплывчатый от хмеля и усталости, но все такой же пронзительный.       Фреда поставила кувшин обратно на стол и уже хотела вернуться в чужую кровать — ох, знал бы Гаспар! — и в объятия Соласа, теперь раскрытые для нее. Но вместо этого, движимая порывом, подошла к окну и всмотрелась вдаль, прислушиваясь. Дворец спал. На плечи опустилась такая тишина, словно мир остался далеко-далеко. Лишь дождь накрапывал, глухо стуча в стекла. Фредерика, что странно, ощущала покой на душе, хотя где-то глубже, в самой сердцевине, ворочался испуг. Он стал ее постоянным спутником, не отпускал ее ни на миг. Она боялась, что в любое мгновение мир может содрогнуться... но понимала: этого не случится, пока Солас здесь, с ней. Обласканный, нагой, завернутый в одеяло так, что только нога торчит. Прежний, но другой.       Фредерика закрыла глаза, будто снова слыша: «Как же ты прекрасна». Когда она думала об этом, у нее сжималось сердце. Она так мечтала услышать это от него — и вот, наконец, услышала. Солас увлечен ею. Раз за разом он делает так, чтобы ей, а не только ему, было хорошо. Может, он изменил решение? Или склоняется к этому? Или она действительно не так уж и важна? А вдруг спрашивать об этом рано, вдруг он...       — Фредерика, — услышала она и повернула голову в сторону звука.       Солас спокойно смотрел на нее, даже казалось, что он улыбается.       — Ты легко мерзнешь. Вернись в постель, до рассвета еще далеко, — мягко, но убедительно сказал он.       Фреда послушалась. Примостилась к его плечу (до сих пор несмело!) и совершенно растаяла, когда он нашел ее руку и сжал, согревая.       — Солас, послушай, — сказала она, помолчав, — на будущей неделе у меня пойдет кровь, но я... Я все равно хочу увидеться с тобой. Если захочешь, то...       Он нахмурился и приподнял голову на подушкой.       — А. Понимаю, — ответил он с мнимой безмятежностью. — Ты могла подумать, что меня интересует только секс.       — Нет! То есть... — Фредерика покраснела. — Ты бы не стал видеться со мной только ради...       — И ты определенно уверена, что настолько хорошо меня знаешь.       Солас снова скосил на нее внимательный взгляд, а его черты сразу словно бы заострились. Под прицелом этих глаз Фреде стало холоднее. Но она все равно ответила:       — Нет... Но я знаю тебя лучше всех живущих, так?       Солас медленно кивнул, не сводя с нее взора. На мгновение Фреда вспомнила, что в постели с ней — тот самый эванурис, что видел приход человеческой расы в эти земли. Почему-то это вызывало в ней лишь невероятный интерес, а не благоговение — и хорошо, ведь Фен'Харел не терпел священного трепета.       Он придвинул ее поближе к теплому боку, целуя темя. Та прижалась к нему так крепко, будто в мире больше никого не осталось.       — Я соскучился по обычным разговорам с тобой.       И Фреда счастливо улыбнулась:       — А я столько всего хочу у тебя спросить.