Воскреси, попроси о войне. Предоставь мне дорогу в огне Научи воевать за тебя Измени мою суть для себя Моё тело купи за гроши Только с сердцем моим не греши. Я не буду тебя любить Ты об этом должна забыть. Поведи меня на войну И дай умереть в бою.
***
На кафедре шумно, все обсуждают начало учебного года, мне не достаётся кофе, и я терпеливо жду, когда старенькая кофе-машина разродится новой порцией. Кажется, разгорается новый скандал, связанный с формой учащихся. Дело в том, что её нет, и каждый ходит, в чём захочет, это своего рода свобода была дана десяток лет назад, но теперь попечительский совет решил это изменить. Я подслушиваю разговоры за каждым столом, и все они весьма однообразны. От скуки я выглядываю в окно. Учащиеся по-разному проводят свободное время, застряв в своих гаджетах, ходят по лужайке как зомби, есть единицы, кто общается, заводит новых друзей. Для первокурсников в первую неделю подбираются университетские родители, это ученики с третьего курса, что всё покажут, расскажут, позовут на вечеринку и помогут освоиться, я вижу нескольких со своими новичками. Кто-то принёс фрисби! На скамье я замечаю девушку, что так внимательно слушала меня, она что-то читает, раскрытая книга перед ней выглядит объёмно, я жалею о том, что слишком далеко и не могу подойти. Мне действительно интересно, что увлекло её настолько, что всё вокруг померкло, там наверняка очень шумно, но это не мешает ей сосредоточиться. Неожиданно она, захлопнув книгу, накидывает рюкзак на своё плечо и направляется к дороге, там её ждёт огромный внедорожник, она уезжает, я вздыхаю с досадой. Меня встречает пустой дом, пицца и бокал вина на ужин, но это отличный день, хотя бы потому, что я не увидела Нико. Я уверена, что после этого расставания последует развод.***
Как это обычно бывает, новость взрывает всех, я стою перед стеной в кампусе, на которой написано много оскорбительного текста и даже иллюстрация. Своеобразный протест против формы, кто-то решил не молчать. Есть даже подпись, некий V. Учащиеся фотографируют и постят в инстаграм, да, это весьма стоящая работа, если учитывать то, с каким уклоном наш университет. Собирается срочная планёрка преподавателей, это сравнивают с вандализмом, нужно найти виновного и немедленно отчислить. Нужны списки учащихся, все, чьё имя начинается с загадочной V, нужно проверить всех парней, особенно первокурсников. Мы работаем весь день, вызывая к себе в кабинет каждого, кто под подозрением, но пока безрезультатно. Я сама поработала с десятком студентов, задавая вопросы, пыталась найти того самого, кто посмел осквернить стену кампуса. Встречаюсь с Нико в коридоре, неловко, тяжело, обсуждаем последнее событие и разбегаемся. Чувствую, как он смотрит мне в спину. На кафедре опять нет кофе, не желая ждать, тороплюсь на первый этаж к автомату. У меня нет размена, и я почти пинаю автомат в досаде, когда кто-то запускает пару евро и предлагает мне выбрать. — Чёрный, с молоком, без сахара, — произношу я, поворачиваясь к благодетелю. Я была уверена, что это один из преподавателей или даже Нико, но вижу её. Неловко поправляю очки. На ней толстовка нашего университета, рваные джинсы, кеды, рюкзак с лямкой на одном плече и уже знакомый мне аромат, он притягивает к себе, или со мной что-то не так? — Спасибо, — благодарю я, весьма смутившись. — Этот кофе ужасен, но лучше, чем ничего, — говорит она, с ярко выраженным акцентом. — Надеюсь, наша лекция скоро, мне понравилось ваше внимание. — Я тоже с нетерпением жду. Долго смотрю ей вслед, оставив образ её улыбки в себе. Закрывшись в своём кабинете, листаю ежедневник, чтобы узнать, когда состоится лекция у первокурсников. Уже завтра! Ловлю себя на мысли, что думаю об этом весь день. На следующий день планёрка проходит куда жёстче, по-прежнему никто не ответил за вандализм, но стену закрасили. Я присматриваюсь к каждому, кто входит в аудиторию. Когда вижу её, опускаю взгляд. Пять минут до начала, я сжимаю в руке пару евро и направляюсь к ней. Положив монеты на её стол, я привлекаю внимание. — Спасибо, что выручили, — произношу я. — Я вас угостила. — И всё же, — настаиваю я. Она неожиданно хватает меня за руку, я ощущаю её тепло и силу, с которой она меня удержала, чтобы вложить монеты обратно в мою руку. Обеспокоившись тем, что это видят все вокруг, я отдёргиваю руку, сжав монеты в кулаке, и сбегаю. Начав свою лекцию, я отвлекаюсь от инцидента, иду по намеченной программе, замечаю, что именно она ничего не записывает, хотя тема весьма сложная. Даю им возможность сделать анализ текста, и тут она всё же просит лист у соседа и находит ручку. Пишет левой рукой, я удивлена, перекладывает ручку в правую руку и продолжает писать, уникальная. Я напоминаю себе, что, помимо этой девчонки, тут полно людей, но взгляд возвращается к ней. Она даже сидит не как все, у всех ноги под столом, а она широко расставила свои, будто не хочет коленками упираться в стол. Она занимает большее пространство, демонстрируя свою раскованность или новенькие Nike? Поджав губы, её глаза начали блуждать по потолку, словно ей было сложно что-то вспомнить или подобрать слова, но затем она поймала меня. Это был перекрёстный взгляд, я не успела увернуться, она продолжила наблюдать за мной, затем обвела взглядом аудиторию, убедилась, что все заняты разбором, и снова посмотрела на меня, улыбнувшись. Я неодобрительно помотала головой, ей следует сосредоточиться, на что она надула губы и уткнулась в свой лист. Я начала постепенно спрашивать с каждого разбор, студенты зачитывали текст, хотели зарекомендовать себя, кто-то нёс откровенную хрень, в эти моменты та девушка улыбалась. Всё было так, словно не я одна здесь была главной и оценивала умение работать с текстом. У неё красивые ямочки на щеках при улыбке. Вот если бы что-то ещё заставило её улыбнуться. Боже, как это странно! Остановив ход мыслей, не позволяя им разогнаться, я смотрю в список учащихся, интересуясь очередным именем, и напротив него ставлю плюс. В этот раз я вижу больше активности, даже задание не вызывает неодобрение, я складываю свои книги, собираясь попрощаться и объявить, что все могут быть свободны, и тут её голос с задних рядов разрывает шорох: — Вы прочтёте нам стих? Что-то из того, что нравится вам? — Я… Эмм. — Да, мы не против послушать, — подтвердил Дерек с первого ряда, и эта девушка, взглянула на него так, будто он испортил её просьбу, стал очередным подпевалой. — Если все не против. Короткий, мне пора вас отпустить.В любой свободный вечер В любой удобный час Придёшь ко мне и скажешь Что огонь погас. Давно меня не любишь И хочешь изменять И я скажу: — Иди, мне нечего терять.
— Это любимое, потому что актуальное? — поинтересовалась она. Этот вопрос показался мне настолько личным и неуместным, что я объявила о конце лекции, и все поднялись, создавая временный хаос. Она не вставала, и смотрела так, словно отсутствие ответа на вопрос, оскорбляет её. Если она хочет остаться наедине, могла бы попросить об этом, я срываюсь с места, не желая дожить до неловкости. Вряд ли она понимает, что, задав подобный вопрос, создала во мне царапину, которую я инстинктивно попробую зашлифовать, и чтобы это сделать, мне придётся ответить самой себе и разобраться в этом. Действительно ли этот стих моя жизнь или ещё есть надежда всё вернуть?***
На этой же неделе для меня случилось новое потрясение, профессор Робинсон приболел и попросил меня его подменить, потому что, сверив наши графики, оказалось, что его лекции попадают во все мои свободные окна. Я не очень сильна в Истории искусства, но он переслал мне всё необходимое и заверил, что я справлюсь. На замене я работала впервые и сильно волновалась, волнения добавил ещё и стакан кофе. Лекция выпала на раннее утро, первокурсники вяло подтягивались к указанному в расписании времени, но она уже была на месте. Её волосы были распущенными и прямыми, платье ярко синего цвета с пёстрыми цветами бросалась в глаза, теперь она сидела как леди, закинув ногу на ногу. На её столе стоял такой же стаканчик, так что можно было не сомневаться в том, что кофе от неё. Я повернула стакан именем к себе и прочла его про себя с каким-то тягучим восхищением. Вилланель. Что если загадочный V, так активно выступивший против формы, был вовсе не какой-то парень, а она? Почему мы не стали искать среди студенток? Ведь логично, что любому парню наплевать, в чём ходить, другое дело, такая особа как Вилланель. Сколько может стоить это платье?***
Время перелистывало страницы календаря с какой-то бешеной скоростью, но изменений в своей жизни я не наблюдала, и за это стоило было взяться. Я начала со знакомств, почему бы и нет? Переключиться на другого человека это выход. Свидания проходили недалеко от моего дома в кафе «Cherry» Ни одно из них не увенчалось успехом, никто не подошёл мне даже на одну ночь. Нико, заметив во мне внешние перемены, хотел узнать причину, но закончил разговор готовностью забрать свои вещи. Лекции проходили гладко, я адаптировалась. Странных ощущений я в себе больше не наблюдала, и это лишь из-за того, что Вилланель больше не было. Мои лекции или чужие, я спрашивала о ней, но она словно пропала. Мне дали её электронную почту, и я отправила грозное письмо, с громкими словами об отчислении, если она немедленно не появится на занятиях. В совершенно обычную пятницу, когда я проверяла работы, в мой кабинет резко постучались. Это была она, в строгом костюме на голое тело, что тут же вызвало ком в моём горле. — Прошу прощения за беспокойство, мне сказали, что я должна появиться у вас. — Да, я хотела побеседовать с вами. Присаживайтесь. — Можно на ты. — Не могу взамен предложить того же. — Вы злы на меня? — изобразив жалобный взгляд, Вилланель села напротив меня. — Скорее, разочарована. — Простите. — У вас… У тебя. У тебя отличная память, ты не из глупых, и тут вдруг шквал пропусков. Я посмотрела твоё дело о поступлении, оказалось, тебя отчислили из предыдущего учебного учреждения. — Да, за ужасную посещаемость. — И ты решила, что в университете рангом ниже этот факт стерпят? Позволь спросить, тебе нужны знания или диплом? — Знания, и не волнуйтесь, я получу их быстрее остальных, просто другим путём. — Что тебе мешает посещать лекции? — Моя работа, я часто нахожусь в других странах. — Вот как, и кем же ты работаешь? — Скажем так: я антикризисный менеджер. Если у кого-то есть проблема, я решаю её буквально одним выстрелом. — Зачем тебе обучение в таком случае? — Я хочу учиться, мне нужны знания, мне бы хотелось другой жизни, другой работы, но для этого нужно стать кем-то другим. Я поговорила с преподавателями, пропуски будут нечастыми, и я наверстаю упущенное, моё отсутствие никак не скажется на успеваемости. — Таких, как ты, я отправляю в кандидаты на отчисление. — За одну пропущенную неделю? Я решалась на следующий шаг, и всё же нашла в галерее телефона фото и показала ей. — Я знаю, что это сделала ты, Вилланель. В её глазах не отразился испуг, любой попавшийся на её месте, тут же сменил бы цвет лица, и глаза бы выдали, но Вилланель… Она усмехнулась. — Сделали фото? Вам понравилось? — прищурилась она и наклонилась ко мне через стол, я отвела взгляд, испугавшись, что могу что-то увидеть в её вырезе. — Нецензурные слова явно были лишними. — Я хотела, чтобы это было доступно для понимания абсолютно всем. — Так, это признание? — Если наказание будет вашим, признаюсь. — Я могу отчислить тебя немедленно! — Неприятно это слышать. — Выбирай за что. Граффити, прогулы или твой внешний вид. — А что с ним не так? — Издеваешься? У нас учебное заведение, а не показ мод. Хочешь, чтобы все глазели на тебя? — Простите, это ревность? — Что? — Может, я что-то не так понимаю, но, какое вам должно быть дело до взглядов посторонних на меня? — Юная леди, вы забываете, где находитесь и с кем говорите! — Кажется, я раздражаю вас, или завожу? В любом случае, я готова принести свои искренние извинения за ужином. Обещаю, выберу лучший ресторан в этой дыре. — Покиньте мой кабинет! — взорвалась я, её слова заставили меня покраснеть, это было настолько вне рамок, что возмущало и заставляло сопротивляться любому её слову. — Что я могу сделать, чтобы вы не отчислили меня? Просите что угодно, я исполню любое ваше желание. — Сейчас я хочу, чтобы ты покинула мой кабинет. — Извините, если оскорбила вас каким-то образом и моё поведение так сильно вас расстроило. Хочу сказать в свою защиту, что множество студентов ходят, в чём им заблагорассудится. Я видела девушек с таким декольте, что об учёбе совершенно перестаешь думать. Мой вид кажется вызывающим только из-за вашей фантазии, вы делаете вывод сами, что под этим костюмом ничего нет и это вас… — Прекрати. За всё время работы здесь, я ни разу не выслушивала подобное! Я попросила покинуть мой кабинет! Что эта девчонка себе позволяет! Я расхаживала по кабинету, нервно теребя волосы. Открыла дверь, чтобы выветрить её присутствие, её аромат, который, кажется, въедается под кожу. Она завела меня! Не знаю как! Своим голосом, своими извинениями, я покончу с этим! Покинув свой кабинет, я направляюсь к директору, но злость отступает, и когда я заношу руку для удара в дверь, сделать этого не решаюсь. Не могу её сдать, у неё будут серьёзные проблемы, она больше никуда не поступит. Отхожу от двери, знать правду и молчать тоже преступление.***
Меня мучает совесть, гложет меня который день. Особенно, когда в переговорной все только и говорят, что о поисках вандала. У вашего вандала русые волосы, светлые, хитрые глаза, у этого вандала манящие губы и острый язык, и я уже не говорю о родинках на её груди. О чем я только думаю! На следующей неделе, на планёрке, нам сообщили об обыске в кампусе. Это не только ежегодная борьба с наркотическими средствами, но и возможность найти улики. Я не на шутку обеспокоилась и тут же открыла расписание занятий Вилланель. Нашла её на психологии и, не дожидаясь конца лекции, попросила её выйти ко мне. Готова была провалиться от того, как все на нас глазели, провожая удивлённым взглядом. — Вы спасли меня от весьма занудной темы. — Какой? — Психология переговорного процесса по разрешению конфликтов и манипулирование в общении. — Тебе следует записывать. — Очень смешно. Я рада вас видеть. — Где ты живёшь? — Ужин будет у меня? — Прекрати ёрничать! Я спрашиваю серьёзно. — Эмм, в отеле. — Каждый день? Сколько у тебя денег на такую жизнь? Не отвечай. Боже, это просто мысли вслух. Забудь, что я спросила. — А зачем вы вообще это сделали? — На кампусе будут обыски, я подумала… — Правда считаете, что я настолько глупа, что сохранила бы улики? Я разбираюсь с дерьмом крупных масштабов, а это детская песочница. Вам следует забыть этот инцидент, и что я в нём участвовала. Но, спасибо за волнение. Я вам небезразлична и это греет моё сердце, и кое-что ещё. Я сдавила челюсть, стараясь не выдать больше ни звука, повернувшись на каблуках, выбрала цель сбежать от неё. — Я жду нашей встречи! Завтра в восемь, в аудитории! Не проспите! Я закатила глаза, но улыбнулась, тоже жду этой встречи. Ощущать её в аудитории так волнительно, и о чем бы я ни говорила, всё будто для неё одной. Переспав со своей совестью, я подготовилась к новому дню. Строгая юбка в сочетании с заправленной в неё рубашкой подчеркнула мою талию, несколько украшений, свободные волосы. Насчёт парфюма я сильно задумалась, что могло бы её впечатлить? И зачем мне это? В аудитории горит свет, ещё так рано, что я уверена, буду первой, но на моём столе стоит кофе, а на последнем ряду сидит она. — Доброе утро, профессор. — Доброе утро, Вилланель. Вовсе необязательно приносить мне каждый раз кофе. — Но вам же это нравится, не так ли? — Послушай, — я прошлась вдоль пустых мест, подошла к ней вплотную, оказалась в облаке мягкого аромата, её глаза показались мне сверкающими в свете утренних лучей, что пробиваются в аудиторию, — Что за интерес такой? — К обучению? — Ко мне? — Считаете, что вы мне интересны? — Да, я сделала такой вывод. — Он верен. Вы мне интересны, а я вам? — Ты очень интересна мне. Возможно, я бы даже хотела тебя… Как студента, который напишет дипломную работу по моей дисциплине. — Вы тоже умеете играть словами. Но, что если ответить серьезно? — О чём идёт речь? — позволяю ей первой сказать то, что у нас на уме. Вилланель крадётся пальцами к моей руке, я ощущаю их тепло. Это прикосновение… Я отдёргиваю руку, испугавшись его или зашедших в аудиторию студентов? — Доброе утро, профессор Поластри. — Доброе, вы так рано, не терпится изучить литературу англосаксонского периода Англии? С шуткой я отхожу от неё, вот и всё, был шанс и испарился. Я пробую ещё горячий кофе, это что-то новое, она проверяет, могу ли я принять что-то иное от неё? Это весьма вкусно. Сегодня мы много читаем и разбираем, есть что записать, но Вилланель выбирает вариант не сводить с меня глаз. Я чувствую её взгляд на себе во всех местах, сокращаю расстояние, чтобы он проникал глубже. Её попытка через записку задать вопрос об ужине встречает моё категорическое нет. Я обидела её очередным отказом, потеряв взгляд на себе. Задаю вопрос по теме и спрашиваю именно её, слышу в ответ: — Без малейшего понятия, спросите кого-нибудь другого. Все присутствующие удивляются такой дерзости. Я переадресую вопрос. Всё верно, пока не заигрались и не натворили глупостей, стоит оттолкнуть. К концу лекции, когда речь в тексте заходит о семейных ценностях и браке, Вилланель неожиданно поднимает взгляд, и я через всю аудиторию вижу, как она хочет нанести удар. — У вас ведь есть муж? — С чего вы взяли? — я демонстрирую свою руку без кольца. — Нико Поластри, он был у нас на замене. Вы однофамильцы? — Мы в процессе развода. Если это настолько вас интересует. — Так и что случилось с вашими семейными ценностями? — Я не лучший пример для этой темы. — Но достаточно яркий, — заключила она, откинувшись на спинку стула, будто закончила своё лучшее выступление и можно ронять микрофон. Да, мне весьма неловко перед студентами, я решаю закончить на этом лекцию, все выходят, но она задерживается. — Ты не могла прикусить свой язык? — на повышенном тоне, задала вопрос я. — Могу дать это сделать вам. — Чего ты добиваешься? — Ужина. Где я могла бы задать интересующие меня вопросы без посторонних. Или, вам нравится огласка? — Я всё ещё могу заявить о твоём отчислении. — Я всё ещё жду наказания от вас. Разве я не заслуживаю порки? Уверена, вы хотите разобраться со мной лично. — Никогда не встречала столько наглости. — Наслаждайтесь. После вполне открытых намёков, состоялась прямая атака на меня. Начиная с цветов, оставленных на моём столе, которые я отправила в мусор, сразу же появившийся на следующий день цветок в горшке, который я, конечно же, пожалела, заканчивая записками со стихами, яблоками и кофе. Это было похоже на одержимость, сдерживаемую, потому что она ко мне не подходила, и я держалась подальше. Когда в моём кабинете прямо на столе я нашла флакон дорогих духов, терпение кончилось. Как она сюда попала? Я посмотрела в её расписание, но оказалось, что на лекции её нет. Очередной прогул? Я увидела её только через день на своём занятии. На ней были узкие джинсы и джинсовая рубашка с закатанными рукавами, в своей любимой манере она сидела, вальяжно расставив ноги. Сосредоточив внимание на мне, она вновь не записывала, на её столе ничего не было кроме баночки сока. Я взяла ручку у себя со стола и, заготовленный ей в подарок, скетчбук с авокадо. Передав эстафету по чтению Софии с очень приятным голосом, я направилась к Вилланель. — А теперь запишем основные термины, — предупредила я, раскрыв скетчбук перед Вилланель и вручив ручку, — Записываем все. Это будет на экзамене. Вилланель незаметно скользнула пальцами по моей руке, тронув запястье. Я очень сильно рисковала, но тронула её в ответ, и между нами будто разорвался мир. Эти покалывания во всём теле, туманное зрение, дрожь в коленях, а голос… Мне пришлось отойти, чтобы настроиться на перечисление терминов. В этот раз я вышла из аудитории вперёд студентов, я ощущала, что она идёт за мной, я мечтала об этом и одновременно боялась. Распахнув дверь в свой кабинет, я хотела закрыть её, но рука позади меня не дала этого сделать, и в кабинет я вошла не одна. Мне потребовалось пару секунд, чтобы решиться. Закрыв дверь на замок, я выдохнула и повернулась к ней. Если она что-то скажет, я опомнюсь, скажи хоть что-то! Она молчала, её губы были поджаты, она увлажнила их и приоткрыла. Это был соблазн, безумие, всё во мне волнительно заныло, я сделала шаг вперёд, впервые понимая, что я ниже её ростом, что если сократить расстояние до минимума, аромат духов поменяет мягкие ноты на агрессивный афродизиак. Закрыв глаза, я вдохнула её, ощущая ток между нашими губами, зудящие кончики пальцев потянулись к её лицу. Я осмелилась и прижалась к её губам. Ожидала, что она всё сделает сама, но она подняла руки, будто сдавалась мне. Я усилила натиск, сжав её губы своими губами, почувствовав мягкость и запретный вкус. Я не такая — твердил мне разум, а сам сходил с ума от происходящего. Теперь она ни за что не отступит, нас кто-нибудь раскроет, и я лишусь работы. — Подожди, — выпалила я, остановив поцелуй. — Разве я что-то делаю? — невинно, произнесла она. — Я… Я хотела тебе сказать, чтобы ты прекратила. Твои подарки, твоё внимание, смотри, к чему это привело! — Ты заманила меня сюда, Ив. Её голос был с другим акцентом, и она не обращалась ко мне на Вы. — Вилланель, это ошибка. Я поддалась и это… Между нами ничего не может быть. После моих слов Вилланель сама открыла дверь и удалилась из моего кабинета, оставив меня в огне. Да, я буквально горела от греха и стыда. Мои руки тряслись, я нашла подаренный мне в прошлом году коньяк. Я поцеловалась со студенткой! Она проявила знаки внимания, и я купилась на каждый! В чём её интерес? Я о том, что её окружает куча ребят, и они, как я не раз замечала, обращают на неё внимание. Конечно, кто бы ни хотел начать встречаться с умной и действительно красивой девушкой, уже состоявшейся в карьерном плане, и, очевидно, при деньгах. Каждый раз, что я её видела, это был откровенно дорогой наряд, а её часы? А украшения? Она меняет даже рюкзак, что она в нём носит, если ей не на чем было даже записывать за мной. Единственное, что я видела у неё неизменным, это печатка, с какими-то словами, вот с ней она не расстаётся. Я провожу лекции у других потоков, но замечаю, что постоянно думаю о ней. Иногда я трогаю свои губы, вспоминая об ошибке, и горько зажмуриваюсь, пытаясь прогнать лучшее ощущение и воспоминание за последнее время. Я чувствовала себя в безопасности, пряталась в аудитории и бегала в перерывах в свой кабинет, пока лекция, на которой мы неминуемо встретимся, была назначена лишь на следующую неделю. Но это не помешало ей неожиданно появиться, когда заходили третьекурсники. — Привет, Ив, — нагло, сказала она, присаживаясь на край моего стола. — Всё ещё профессор Ив Поластри для тебя. — А я думала, мы перешли на следующий уровень. — Мы никуда не будем переходить. Мне 46, не знаю, сколько тебе, но ты чертовски молода. — Вы знаете мой возраст, вы же говорили, что читали документы о моём поступлении. — Вилланель, здесь не место обсуждать всё это, нас могут услышать. — Исходя из этого, что нам нужно? — Всё забыть? — Нет, профессор Ив Поластри, нам нужно сходить на ужин. — Я не могу, нет, я же говорила тебе это. — Боитесь местных, я могу увезти вас далеко отсюда. — Ты понимаешь, когда тебе отказывают? — Мне невозможно отказать. Хорошо, я покажу вам кое-что. Вилланель достала свой смартфон и запустила видео, от которого я оцепенела. Это были мы, в моём кабинете, камера отлично засняла, что инициатива принадлежит мне, я буквально нападаю на неё, пока она беззащитно поднимает руки. Холодный пот пробежался по моей спине, я закрыла глаза, ущипнув себя за переносицу, в голову резко вступило. — Подумайте о завтрашнем вечере, и о том, как вы этого хотите. — Вилланель, я против. — Я не просила отвечать на мой вопрос, я хочу, чтобы вы подумали об этом и дали мне ответ сегодня. Оставлю вам свой номер. — Откуда у тебя это видео? — Вопросы… Зададите их за ужином, — усмехнулась она и вложила в мою руку листок с номером. На выходе из аудитории, она буквально толкнула Роя, который помешал ей на пути.