Мы разделим эту грусть на двоих

К вечеру все приготовления были закончены и аниматроники расселись по углам в ожидании прибытия детей. Пока они занимались обустройством игровой и зоны кинотеатра, успели в край переругаться. Мундроп, как ни странно, был обиженной стороной. Он не столько обиделся, сколько устал от Санрайза. Тот ужасно донимал его. Привыкшему к темноте и относительной тишине воспитателю было некомфортно находиться в ярко освещённом помещении с ужасно громким и приставучим Солнцем. Тот и вправду мог свести с ума своей болтовнёй! В какой-то момент Луна даже подумал, что у того слетела программа и он воспринимает второго воспитателя за ребёнка. Но нет, это не так. От накопившейся энергии аниматроник обычно избавлялся с помощью активных игр с детьми и работы «мозга» в сторону чего-то креативного. Теперь же всё, что спокойно переносили полсотни ребятишек, свалилось на одного Мундропа! Тот, в конце концов, не выдержал, и заклеил динамик друга жёлтым блестящим скотчем. На лице аниматроника это выглядело странно, но в данной ситуации уместно. — Так тебе больше идёт. — сказал Луна и ретировался как можно дальше от Санрайза. Солнце принял всё на свой счёт, ведь товарищ не раз просил его помолчать, и теперь, кажется, дошёл до точки кипения. Энергии было ещё хоть отбавляй, но он решил поберечь её для ночных развлечений. Скоро должны будут прийти дети, и им с Мундропом стоит приодеться. У воспитателей всегда есть в запасе парочка-другая костюмов, поэтому найти что-то подходящее на этот случай было не сложно. Сменив обычное одеяние на что-то, подобное пижаме, но пока что оставив скотч на динамике, Санрайз оценил свой внешний вид. Жёлтая рубашка с короткими рукавами, разделённая на две половины по цветам — более насыщенному и блеклому; светлые шорты и кроссовки на высокой подошве. Достаточно устойчивой, чтобы ходить по мягкому полу игровой зоны. Теперь аниматроник выглядел скорее как подросток, чем воспитатель детского сада, но в общении со старшими детьми он использует иную линию поведения, и ему следует ей соответствовать и внешне. Осмотрев окружающую обстановку, Солнце прикинул, где мог сейчас находиться Мундроп. Искать его по игровому комплексу — долго. Но зная, как Луна не любит переодевания, то вполне можно принять это за игру в прятки. Воспитатель отлепил скотч от лица, и выбросив его в ближайшую мусорку, направился на поиски друга. — Мун, пора наряжаться. У меня есть для тебя великолепный костюмчик! Откуда-то сверху, из зелёной трубы, послышалось шипение. — Ни в жизни, Сан! Сам ходи в этом. Я и так в пижаме, — аниматроник высунулся из ближайшего отверстия, — о, ого. Не понимая причин этого «ого», Санрайз непонимающе уставился на Муна. Тот неотрывно следил за ним, и воспитатель решил, что дело в его одежде. — Тебе всё-таки нравится? Давай, слезай, у тебя такой же костюм! Луна замотал головой и забился глубже в туннель. — У него даже на ногах веснушки, восхитительно. — пробормотал он себе под нос. Мундроп раньше никогда не видел Солнце в шортах. Во всех нарядах у него всегда были штаны! А правило «залезешь мне в штаны — лишишься рук» действовало уже очень давно. Луна уже было решил, что Солнышко, как ни странно, комплексует, но, видимо, дело вовсе не в этом. Может, Санрайз знал, что второго воспитателя ведёт от его веснушек? И по этой причине скрывал свои ноги? Нет, это определённо бред. Солнце, скорее всего, даже понятия «ведёт от чего-то» не знает! Мун слишком долго пробыл в раздумьях, и когда пришёл в себя, было уже слишком поздно. Сан уже сидел напротив него, сверля белыми фонариками глаз насквозь. — Вот ты и попался, мышонок. Сейчас злой котяра тебя слопает! — руки аниматроника опустились по бокам от головы Мундропа, опиравшегося спиной о стенку корпуса. — Не сказани этого при детях, котяра! — Луна расслабился и позволил Солнцу ткнуться своим лбом в его. Санрайз отстранился, видя, что Мундроп сдался, и потащил его к горке, чтобы наконец заставить переодеться. Сев первым, воспитатель возбуждённо воскликнул: — Паровозиком, давай паровозиком! Луна хмыкнул, но уселся следом, обхватывая «локомотив» за талию. — Какой-то скромный паровозик получился, ты так не думаешь? Солнце оттолкнулся руками от горки и крикнул: — Меня всё устраивает! Пижама на Мундропе смотрелась прекрасно. К такому выводу пришёл Санрайз, повторяя это вслух из раза в раз. — Это обычная одежда, успокойся, а? Я и без неё великолепно выгляжу! — У кого чистая совесть... — начал было Сан, но был прерван шиканьем Луны. — Похоже, пришли дети. Слышишь? И правда, со стороны лестницы, ведущей в детсад, послышался топот кучи ножек. Показалась сначала одна маленькая белобрысая макушка, а за ней такая же, но побольше. Вскоре за ними последовали и все остальные. — Как же много знакомых лиц! Толпа детей в один голос радостно завизжала и бросилась на воспитателей, сбивая их с ног. Это была группа, выпустившаяся из садика ещё два года назад! Здесь не было ни одного незнакомого ребёнка, лишь не хватало около десятка человек до полного старого состава. Это были самые лучшие ребята, которых только знал Санрайз. Они стали любимчиками даже у Мундропа, поэтому он выглядел невероятно счастливым, облепленный кучей, уже, слава богу, не сопливых детей. Подросшие, изменившиеся, они вызывали в аниматрониках неясные эмоции. Только один голосок выбивался из общей кучи. Он был тоньше и звучал откуда-то со стороны. Когда Солнце наконец освободили, он направился прямо к нему. — Соня! Лучик мой, какими судьбами? — воспитатель сел на колени и аккуратно сжал девочку в объятьях, наслаждаясь чужим счастьем и теплом. — Сестра взяла меня с собой! Аниматроник огляделся и нашёл ту самую белобрысую макушку, что приметил изначально. Кристина висела на Мундропе, а тот смущённо поглаживал её по голове. — А! Так вот почему ты в первый день показалась мне на кого-то смутно похожей. — Санрайз шевельнул лучиками и Соня звонко засмеялась. Воспитатель встал и сказал ей напоследок: — Надеюсь, ты хорошо ладишь с ребятами постарше. Мне не хотелось бы, чтобы твоя первая пижамная вечеринка запомнилась тебе как нечто плохое. Идём, зайка, сейчас мы собираемся для разминки, а затем и для первой игры! Девочка захлопала в ладоши, и обгоняя Солнце, умчалась вперёд.