Я с тобой, Пашенька

Репетиция проходит великолепно. Все ребята в предвкушении завтрашнего концерта. Доиграв последнюю песню, они начинают расходиться. Дима — барабанщик уходит почти сразу. Кикер — басист допивает своё пиво и вскоре тоже машет всем рукой. Остаются Юра, Паша и Вадик — тромбонист. — Я погнал… Серговна просила сегодня не задерживаться. — сообщает Юра, сидя на кожаном чёрном диване и потирая уставшие глаза. Вадим только усмехается на слова скрипача, а Паша настолько пьян, что сидит рядом, смотря в одну точку. Навряд ли он вообще слышал, что сказал Юра. После того, как Музыченко покидает студию. Паша наконец отвисает, чувствуя, что его мочевой пузырь полон. Молча встаёт и направляется в туалет. Голова гудит, ноги не слушаются. «Надо научиться пить уже…» — звучит в пьяной голове Личадеева. Зайдя в уборную, он встаёт у раковины и набирает полные ладони холодной воды. Затем Паша умывает своё лицо и проводит мокрыми руками по волосам, зачёсывая их назад. Стало немного легче. Всё ещё немного пошатываясь, парень справляет нужду у писсуара и, застёгиваясь, оборачивается к двери. У прохода стоит Вадик, облокотившись о косяк, и сверлит Пашу взглядом. Желание разговаривать с кем-либо сейчас у Паши отсутствовало на прочь. Но Вадим словно напрашивался на какую-то реакцию в свой адрес. — Ты чего? — с улыбкой вопросил Паша. Взгляд у Вадика и правда странный. Какой-то оценивающий. «Наверное, белку поймал…» — подумал Паша, вспомнив, что тромбонист тоже выпил сегодня не мало. — А? Да не…ни чё. — промямлил Вадик, но взгляд не отвёл. Паша решил, что не будет ничего выяснять, а просто пойдёт домой. Подойдя к Вадиму, который загородил проход, он лениво посмотрел в его глаза, которые светились каким-то не здоровым огнём. — Слушай, съеби, пройти невозможно. — раздраженно произнёс Паша, нахмурившись. — Не…не сегодня. — отозвался Вадик. В следующую секунду он схватил Пашу за горло и с размаха ударил его затылок о ближайшую стену. У Личадеева темнеет в глазах. Вадик сжимает руки на шее Паши, не давая ему вздохнуть. Паша дергается, пытаясь разнять железную хватку на своей шее, но безуспешно. По всему телу аккордеониста проносится волна страха. Вадик кидает Пашу на пол животом вниз. Не давая возможности встать, он садиться сверху, придавливая его своим весом. — Сегодня, ты моя сучка… — рычит Вадим, больно схватив Пашу за волосы и потянув назад. — Ааай, да что ты делаешь?! Совсем крыша поехала! — кричит Паша, всё ещё надеясь, что всё, что происходит, это какая-то затянувшаяся шутка. Просто дурачество, которое было привычным в коллективе Шляпников. — Я сейчас тебя трахну. — голос Вадима был похож на рык животного. — Ты совсем охуел?! Вадим хватает руки Паши и заводит их за спину, затем крепко держа их одной рукой рывком спускает с него штаны. Паша дергается, елозя на полу, как рыба, выброшенная на берег, выкрикивая отборный мат. Он замолкает, когда слышит звук плевка и пальцы на своём анусе. — Нет! Вадик, не надо! — жалобно просит Паша, осознав, что сейчас произойдёт и что он никак не в силах этому помешать. — Не надо? Не пизди, что ты не хочешь! Всё время трёшься об Юрца на концертах. По —любому мечтаешь о его хуе у себя в заднице! А я чем хуже? Ему, значит, можно, а мне нельзя? Нихуя, Пашенька… Вадик проталкивает в сжатое колечко мышц указательный палец, проворачивая его внутри. Паша жмурится, мыча от боли. Его трясёт от страха, по щекам сами собой текут слёзы. — Вадик, пожалуйста…- сквозь всхлип умоляет Паша. Тромбонист, не реагируя, расстёгивает ширинку своих джинсов и пристраивается к попке Личадеева, направляя член ровно между булок. Вадим резко входит на всю длину, вбивая аккордеониста в пол. Паша кричит, громко, пронзительно, переходя на жалобный плачь. Вадик часто и шумно дышит, делая резкие и сильные толчки. Его лоб покрывается испариной, глаза закатываются от наслаждения. Возбуждение на столько сильное, что он чувствует, как кульминационный момент накатывает всё быстрее. Через несколько толчков Вадик кончает внутрь, издавая гортанные низкие стоны. Когда волны оргазма в теле потухают, Вадим, разжимает хватку на запястьях Паши и слышит его тихие всхлипы. Когда он вытаскивает член, Паша жалобно стонет. Опустив взгляд на свой член, Вадим видит не толстую полоску крови. — Если бы не дёргался, может быть тебе тоже понравилось. — тяжелым языком проговаривает Вадим. Ему хочется спать, ноги становятся ватными. Он выходит из туалета, оставляя Пашу на полу. *** — Паш, всё нормально? — Юра остановил друга в коридоре. Через 5 минут парням уже нужно стоять на сцене. Концерт в любимом родном Питере. Публика любит и ждёт. У Юры всё утро было хорошее настроение. И ему очень хотелось, чтобы всё сегодня прошло хорошо, все были довольны. И публика, и товарищи по сцене. Поведение Паши с самого начала дня насторожило Музыченко. Он не выпил сегодня ни капли алкоголя, что на него не похоже, был тише обычного, улыбался только тогда, когда думал, что на него смотрят, и зачем-то нацепил оранжевый шарф на свою длинную шею. Юра ничего не имел против такого новшества в образе друга, шарф хорошо сочетался с черно-оранжевым принтом его штанов. Скрипач просто решил начать разговор. — Да, а что может быть не так? — немного вздрогнув от неожиданности, отреагировал Паша с улыбкой. — Да не знаю… А это чё за эпатаж? — с наигранной усмешкой вопросил Юра, схватив край оранжевого шарфа. — Это модно! — почти с агрессией отозвался Личадеев, резким движение поправив шарф, стараясь не потерять улыбку на лице, которая сейчас больше походила на оскал. -Ладно, ладно остынь…мужик. — Юра поднял руки перед собой, показывая, что в них ничего нет. -Да я и не горячился. — произнес Паша, с трудом поправив ремень аккордеона на левом плече, слегка поморщившись словно от боли. — Болит что-то? — Юра снова включил заботу, забыв о дружеском подкалывании. — Нет… Мам, я пойду, меня фанаты ждут? — почти раздраженно вопросил Паша, наклонив голову и позволив длинной челке выпасть из шляпы и прикрыть глаза. — Иди…- произнёс Юра на раздраженном выдохе. — Хули из себя строишь, блядь? — вопрос был больше риторический, так как Паша уже скрылся за дверью, которая ведёт на сцену. Все члены группы уже купаются во внимании поклонников, не хватает только фронтмена. Юра сбрасывает с себя негатив, и вальяжным шагом выходит на первую линию сцены. Зрители ловят экстаз, концерт начинается. *** В целом концерт прошёл как обычно громко, бурно, зажигательно и чувственно. Сейчас ребята отдыхали в гримерной. От конца концерта и выступления на бис прошло не больше 5 минут. Юра жадно глотал воду из бутылки, параллельно оглядывая помещение в поиске двухметровой глыбы в шляпе. Его не было. В комнате стоял гул из голосов, обсуждающих прошедший концерт. Вадим громко смеялся из-за какой-то шутки Кикера. Дима, расслабившись на диване с улыбкой смотрел на ребят. Анечки щебетали за гримерным столиком, снимая с себя бижутерию. Паши не было. Юра вышел из гримерной и оглядел длинный коридор в поисках друга. Он пытался вспомнить момент, когда потерял его из виду и не мог. Решив проверить в туалете, Юра подошел к двери и аккуратно приоткрыл её. Его взору представилась следующая картина. Паша, оперевшись о раковину руками, стоял, опустив голову. Было зрительно заметно как его трясёт. От этого Юре стало не по себе. В памяти возник момент, когда Музыченко по привычке схватил Пашу за волосы и потянул на себя. Личадеев дрогнул на долю секунды, словно от испуга. Что-то с парнем было явно не так. И Юра решил узнать обо всем любой ценой. Зайдя в туалет, он беззвучно прикрыл за собой дверь. Паша не реагировал. Скрипач сделал шаг, шеркнув ногой. Паша резко поднял голову. Лицо на мгновение изобразило ужас, но, когда парень понял, кто перед ним, стало спокойней. — Чё с тобой такое? — тревожно произнёс Юра в пол голоса. — Тебе плохо? — Блин, да ты заебал. Что со мной не так-то может быть? Я устал и всё. — раздраженно ответил Паша, вытерев мокрое от пота лицо бумажной салфеткой. Юра разглядывал друга и пришел к мысли, что тот не снимал рубашку на половине концерта, как делает всегда. Сегодня концерт был очень жарким, а он даже свой шарф не снял. Может он что-то скрывает под ним? — Слушай, я тебе не нянька…- начал было Юра, но был перебит. — Вот именно… — Паша избегал зрительного контакта, в то время, как Юра пытался разглядеть Пашины глаза под его мокрой от пота челкой. — Но мне, блядь, на тебя не всё равно! Ты с самого начала дня какой-то странный. — с диапазоном от крика до полуголоса произнёс Юра. Заметив, что Пашу снова затрясло, скрипач аккуратно дотронулся до его плеча, интуитивно чувствуя, что сейчас нужно именно так. — Ты же мой братан… В следующее мгновение Юра замечает, что по щеке к подбородку Паши стекает капля влаги. Юра поднимает челку с глаз друга и убеждается в собственных подозрениях. Паша плачет. — Ну Паш…- неожиданно умоляющим тоном произносит Юра. — Ну, что случилось? — Музыченко плавно убирает челку Паше за ухо, чтобы она больше не закрывала лицо. Личадеев шмыгает носом, делает судорожные вдох и выдох. Пытается успокоиться, но безуспешно. Он решает всё рассказать. И будь, что будет. Личадеев стягивает с шеи шарф оголяя бледную кожу, усыпанную мелкими синяками. Юра круглит свои чёрные глаза от шока. Это…это, что? Это кто?! — спрашивает Юра, понимая, что синяки, это ни что иное как следы от чьих-то пальцев. — Вадик…- произносит Паша, беззвучно роняя слезу. — Вадик? Наш Вадик тебя душил? — непонимающе спросил Юра, нахмурив брови. — Не только… Он меня трахнул, Юр. — слишком спокойно произнёс Паша, смотря в глаза Музыченко. — Чего? — скрипач всматривался в глаза друга, надеясь что-то найти в них. Но не увидел ничего кроме боли. — Он выебал меня вчера, когда ты ушёл! — закричал Паша. Испугавшись, что его крик мог кто-то услышать, он прикрыл рот руками и тихо зарыдал. Осознавая, что только что услышал, Юра в шоке смотрел в пол стеклянным взглядом. Затем он обхватил Пашу в объятия, давая ему выплакаться. В Музыченко нарастала ярость. Никто не смеет так подло поступать. Никто не смеет трогать Пашу! — Я его убью. — прохрипел Юра и словно в трансе направился к выходу. — Нет, Юр, пожалуйста, не уходи. — жалобно попросил Паша, взявшись за предплечье друга. Взгляд Юры мгновенно смягчился, когда его глаза встретились с Пашиными. — Хорошо, я здесь…- растеряно шепнул Юра, снова обняв трясущегося от всхлипов Пашу. — Пожалуйста, не говори никому…особенно Ане. — А она не знает? — искренне удивившись, вопросил брюнет. — Я дома не был сегодня. После репетиции вчера на Арсенальной, я зашёл в туалет. За мной зашёл Вадим. Он… меня не выпустил. Потом я сидел всю ночь в туалете, вышел только утром. Я Ане написал, что с тобой всю ночь был, что мы решили песни пописать. Не хочу, чтобы она знала. — рассказал Паша, отпрянув от друга и стерев с лица слёзы. — Я не понимаю… Вадик? Какого хуя вообще?! — Юра побледнел от ярости. — Я не знаю… Он был такой сильный. Я не нихуя не смог сделать. — жалобно произнёс Паша, всхлипнув. — Было так больно… — Пашенька…- с болью в сердце произнёс Юра, прикоснувшись к лицу Паши и погладив его по щеке большим пальцем. Потому что захотел. Потому что не всё равно. — У тебя болит…там? — Очень… — слезы лились по щекам Паши ручьями. — Надо в больницу. — Нет, не надо. — Паша замотал головой. — Я…я просто хочу уйти отсюда. *** Юра отдал Паше ключи от своей машины. И отправился забрать девочек из гримёрки. Он обещал Паше, что никому не расскажет о том, что случилось. Осталось самое сложное — сдержать обещание. Юре хотелось выколоть Вадиму глаза или отрезать член. Он пока не решил. Зайдя в гримёрку, он старался не смотреть в сторону тромбониста, но услышав его заливистый смех, не выдержал. Он подошёл к парням, прервав их разговор, и повернулся к Вадиму. — Ты уволен. — спокойно произносит Юра и в следующую секунду ударяет Вадима по лицу кулаком с размаха, разбивая ему нижнюю губу. Тромбонист падает с ног на пол, сначала в испуге оборачивается, потом меняясь в лице, заметно ухмыляется. Кикер и Дима подскакивают к Юре, останавливать его, затем осматривать Вадима. — Юра, ты чего? — испуганная Серговна подбегает к мужу, и кладёт руку на его плечо, стараясь успокоить. — Анна Серговна, не пугайтесь, Ваш муж просто злится, что я осмелился на кое-что раньше чем он. — улыбаясь окровавленными губами, произносит Вадим. — Завали ебало, урод! Пошёл на хуй отсюда! — Юра в ярости, руки сжаты в кулаки, готовые ударить вновь. — Да не строй из себя героя! Признайся, ты ведь тоже хотел. Просто я успел раньше тебя, да? — Заткнись…- хрипит Юра, готовый снова врезать. Останавливает только хрупкая рука Серговны на плече. — Тоже хотел трахнуть его…нагнуть и всадить по самые яйца…- глаза Вадима горели огнём. Он не собирался останавливаться в подробностях. Лишь новый удав в челюсть от Музыченко его заткнул. — Да что за хуйня происходит, кто-нибудь объяснит?! — возмутился Кикер, желая понять смысл слов Вадима. — Юра, что он сделал? — спокойным голосом вопросила Серговна, обратив внимание Юры на себя. — Я скажу, что он сделал. — не теряя ярости, но сбавив тон, начал Музыченко. — Я считаю, что все должны знать! То, что сделал этот ублюдок, называется сексуальное насилие! Он изнасиловал Пашу! Фраза звучала уродливо нелогично. Не вписывалась в привычный быт. В комнате повисла тишина. Дима, осматривавший лицо Вадима, в шоке отстранился от него, отойдя на пару шагов. Все понимали, что Юра говорит правду. — Где Паша? — кротко вопросила Анечка, которая от страха забилась в углу. — В моей машине. Девочки, собирайтесь. Мы уходим. — стеклянным глазами глядя на Вадима, произнёс Юра. — Забудь о группе. Для тебя здесь больше нет места. *** Юра с девушками сели в машину. Анечка посмотрела на Пашу со слезами на глазах. — Ты чего? — спрашивает Паша, нервно сгладывая. — Паш, я всё знаю. — тихо произнесла Анечка, ласково прикоснувшись к коленке Паши. — Юра, блядь! Ты же обещал! — вскрикивает Паша. Он хватаясь за голову, нервно покачивыаясь. Юра стараясь, не замечать ничего заводит машину. Серговна оборачивается к ребятам сзади, печально смотря, на то как Анечка обнимает Пашу, а он старается не разрыдаться. Затем, обратив взор на своего мужа, она вспоминает слова Вадима. " Ты же сам хотел его трахнуть…» Она жаждет объяснений. И любыми способами их добьётся.