***
«Хуже и быть не может», — граф Ю нахмурился, вслушиваясь в беспокойный ропот слуг. Вокруг него творился полный хаос. От шума хотелось закрыть уши руками и, как маленький ребёнок, напевать всем знакомое «ля-ля-ля», только вот этикет не позволял. С поездки в портовый город Зэит прошло около двух месяцев. И, чёрт бы его побрал, капитан пиратского судна просто исчез. Джинхъюк никогда так не надеялся на то, чтобы его беды закончились на пропаже преступника. Он был готов молиться, лишь бы его сглаз дал плоды, и бандитский корабль благополучно схоронился на морском дне. Тогда своей гибелью он смог бы оправдать своё громкое название «Спасение», для командира флота уж точно. Только вот его проблемы не ограничились отсутствием молвы о корсаре... — Ты решил витать в облаках? — Сердито отчеканил Мин Кёнду. Та самая причина существования тысяча и одной головной боли бедного молодого человека. После слов господина, граф всерьёз задумался прикинуться сумасшедшим и горланить песни, лишь бы не слышать очередной бред, норовивший сорваться с уст старшего. — Раз выпала честь сопровождать Короля, будь добр сосредоточиться. «Ой блять», — раздражённо подумал главнокомандующий; если бы не его самообладание, он бы выкрикнул ругательства в лицо Кёнду. От такой чести Джинхъюк отказался бы в первых рядах и отдал такую прекрасную возможность любому встречному. Вот только его поставили перед фактом, что за любые слова против решения великого, флотиец мог пережить вынос многострадального мозга. Проклятие. Ю явно прокляли, причём коллективно, всем шабашем. Иначе он не знал, за какие-такие грехи прошлого он терпел общество подобного высокомерного ублюдка. Владыка Мурима отвернулся от скудоумного выражения героя. Было навязчивое ощущение, что если бы граф стиснул челюсти ещё сильнее, то его зубы попросту треснули и осколком грохнул какую-нибудь неповинную душу. В нём клубилось слишком много раздражения и непочтительности, лишь в одном изгибе губ и подёргивании левого века виднелось желание убежать и скрыться на ближайшие десять лет в какой-нибудь далёкой деревеньке на самом краю мира. А если приглядеться, то можно было увидеть тёмный сгущающийся ореол над головой молодого человека, говорящий о его срочном желании раздробить кому-нибудь череп. Король ожидал подобной реакции, но непозволительное отношение к его особе вызывало только негативные чувства. Джинхъюк был лучшим из лучших. Только он мог гарантировать монарху желанную безопасность. Даже если он относился к своему господину с особой неприязнью, граф ничего не сделал бы королю. Настоящий цепной пёс. Мин должен просто перетерпеть омерзительный характер плебея и, по классике жанра, приказать ему потеряться на неопределённый срок. Гардеробмейстер судорожно сглотнул. Напряжение было просто невыносимым. Казалось, если зажечь фитиль, держа свечу между королём и главнокомандующим, то вся резиденция взлетела бы на воздух. Он никогда не думал, что увидит это великое молчаливое противостояние воочию. И очень рассчитывал на то, что ему это всё снилось. Одно неловкое движение и господин отправил бы его в далёкое странствие – к праотцам. — Почему ты стоишь? — Голос Кёнду заставил бедного слугу пискнуть и почти подпрыгнуть на месте. — Прошу простить, Ваше Величество, — чиновник испуганно вжал голову в плечи. Он почти молился о том, чтобы сделаться одной из мраморных статуй у дверей. Всем, чем угодно, только бы избежать гнева короля. Джинхъюк хмыкнул себе под нос, быстро пробежавшись взглядом по дорогим одеждам владыки. Мужчина задумался, не хотело ли Его Величество ещё и золотом облиться на встречу? Шёлковый плащ с дорогим чёрным мехом, похожим на часть медвежьей шкуры, чёрная рубаха с пышным воротником, пурпуэн с широким вырезом и свободные штаны со шнурком внизу... Про украшения и заикаться не стоило. Он выглядел как вся дамская шкатулка, а может быть и ни одна. От созерцания образа Кёнду, у Ю жгло глаза. Мин заставил бы имперских зевак падать штабелями только одним блеском брошки. Герой-завоеватель был из того типа людей, которые не понимали ценности роскоши и желания разбрасываться деньгами на мелкие вещи. Дворянин не видел смысла в представлении своего статуса с помощью богатства, ведь существовало множество других методов. Для аристократа это была необычная позиция, но он родился сыном земледельца, поэтому на его мировоззрение сильно повлияла бедная жизнь простого рабочего. Пусть он только вспоминал тяжесть дней в селении и на тот момент был всего лишь ребёнком, который помогал только с простыми вещами, но ещё тогда, юнцом, осознал ценность труда и мелочи. Он видел, как старались его старики изо дня в день. Видел, как жили люди рядом с ним. Видел и горожан, которые с трудом сводили концы с концами. Поднявшись по ступеням лестницы, именуемой обществом, Джинхъюк продолжал считать, что швырять деньгами – это показатель беспечности человека. И бездумный стоял прямо перед ним. Граф рассуждал, что этому ублюдку с короной на голове следовало бы задуматься не о собственном внешнем виде, а о предстоящих переговорах. Восточная империя не самый приятный собеседник. Глупец и безумец – отвратительное сочетание для решения проблем двух государств. Герой предчувствовал, как он поседеет или постареет на годиков так десять по возвращении домой. Гардеробмейстер сделал шаг в сторону и глубоко поклонился, когда со слабой дрожью протянул монарху пару кожаных перчаток. — Выдвигаемся, — Мин Кёнду неосторожно тряхнул головой, слегка отбрасывая собранные в хвост волосы назад. Главнокомандующий кивнул, сцепив руки за спиной. У него возникло плохое предчувствие. Внутри всё сворачивалось в тугой комок, когда он уставился на уходящего короля. Что-то сильно беспокоило. Но молодой человек не мог понять, что именно его мучило, он просто чувствовал тревогу. Не к добру, ой, не к добру всё шло.***
Ю Джинхъюк ощущал сильное покалывание на кончиках пальцев. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Нервы напряжены до предела. Воздух ощущался раскалённым, а каждый вдох давался с огромным трудом. Мужчина нервно теребил концы перчаток, пытаясь добраться до кожи, чтобы впиться в неё ногтями и на секунду заземлить самого себя. Северный король Мин Кёнду и Восточный император Ричард мак Эйдан. Главнокомандующий видел в этом просто гремучую смесь. Он ожидал, что если кто-то решит сказать лишнее слово, то каждый из правителей взорвётся гневным фейерверком. Атмосфера была в миллионы раз тяжелее, чем до этого в гардеробной. Ю не на шутку беспокоился об исходе переговоров. Королевство Мурим и Империя Ригведа с давних времён состояли в напряжённых отношениях. Все были на ножах друг против друга, никто не мог ни на кого положиться, союзники противоположных государств разводили руки, оказывая лишь иллюзорную поддержку и закрывали глаза на многочисленные изъяны, остальные правители, которые не относились ни к той, ни к другой фракции, делали вид, что никакого конфликта не существовало. Холодная война между севером и востоком длилась ни один год, ни одно десятилетие, ни одно столетие. На владениях королевства находилось то, чего так не хватало другой державе, и точно также работало и в обратную сторону. Желание схватить заманчивый кусочек территории и прибрать к рукам богатства знати и монарха не угасало на ровном месте. Но возникновение конфликта не заключалось только в природных ресурсах и прочих ценностях, которые подманивали каждую из сторон, нет. Ригведа и Мурим ставили друг другу палки в колёса на протяжении всего существования. Джинхъюк не раз слышал от наставницы да и от воспитателя – старика, обучающего его с детства грамматике и базовым наукам, – о том, насколько часто две страны вступали в грызню по поводу и без. Мужчина перечитал ни одну книгу, которая могла поведать историю мира и его жителей. И почти в каждой говорилось о ужасе, который возникал из-за гнева императоров или королей. Граф с опаской взглянул на Кёнду и Ричарда. Алая шёлковая скатерть на длинном столе, разделяющем двух соперников, акцентировала всё внимание на себе. Не самый лучший цвет. Джинхъюк не любил такие яркие тона. Особенно красный. Не только потому, что капитан пиратов носил багряные одежды и его корабль имел кровавые паруса, но и из-за того, что оттенок в Муримской мифологии ассоциировался с драконом-дьяволом – нескончаемым пеклом, сулящем лишь разруху и гибель. Не сказать, что молодой человек верил глупым выдумкам, но и не знать он их не мог. Император явно слышал эти легенды о великом разрушении и специально выбрал эти ткани. Предупреждение. Главнокомандующий нахмурился. Им очень тонко угрожали. Потенциал востока порядком... ужасал, многие боялись и смотреть в их сторону, лишь бы не столкнуться с гневом державы. А Мурим находился под прицелом, практически с клинком у горла. Герой задумался, не хотела ли империя решить давний спор раз и навсегда. Радикальным и неумолимым методом. Молодой человек, утонувший в своих думах, встретился взглядом с тёмными зелёными глазами вражеского правителя. Что-то странное выворачивало наизнанку душу бессильного главнокомандующего, туман в голове увеличивался, вытесняя остатки неомраченного сознания. Его инстинкты визжали об опасности, исходящей от властного человека по ту сторону стола. Напряжение было слишком сильным. Словно он стоял перед настоящим хищником, будучи крохотным кроликом. Граф Ю прикрыл глаза и осторожно качнул головой, показывая, что он извиняется за то, что так нагло смотрел в зеницы императора. Он не в том положении, чтобы доказывать свою значимость. Чутьё, данное богом, не подводило его и требовало вести себя тише воды и ниже травы. Мак Эйдан далеко не обычный человек. Нет, Его Сиятельство не реагировало бы настолько остро, будь император безобидным. Это был один из редких случаев, когда Джинхъюк хотел ощутить на себе взгляд всевышнего, ради хоть какой-то шаткой опоры, а не ощущения лезвия ножа под ногами; всё равно кроме тяжёлых поглядываний и редкого баловства он ничего не получал. Ричард оголил в кривой усмешке мелкие клыки и обратил своё внимание на позабытого короля. — Империя раздосадована Вашим решением, — сильнее оскалился мак Эйдан после долгого молчания, сильно скривив лицо. Император был страшным человеком. От него исходила дикая аура, из-за которой кровь стыла в жилах даже у самого стойкого и бесстрашного героя. От него веяло опасностью. Владыка Мурима сжал алую ткань, чтобы немного успокоить бешено бьющееся сердце, которое норовило выпрыгнуть из горла. — Это моё последнее предложение, — Мин Кёнду нахмурился, держась особняком от леденящей атмосферы. Главнокомандующий удержался от того, чтобы хмыкнуть. Трус делался смельчаком. Зрелище не лучшее. — Смотря на условия Империи, Мурим не получает никакой выгоды. Лишь убытки. Спор постепенно разгорался. У графа было ощущение, что пожар будет свирепствовать длительное время, нескончаемо уничтожая всё на своём пути. Джинхъюк отвёл взгляд в сторону. Он понимал, что разговор не приведёт к хорошему исходу. Тишина давила и пугала больше громких слов. Граф Ю подавил желание тяжело вздохнуть. Ему не нравилась общая обстановка, и что-то подсказывало осторожничать не только с императором. Следовало держать ухо востро. Тихий металлический стук заставил молодого человека скользнуть взглядом в сторону единственного звука, кроме ужасно шумного биения сердца. Личный эскорт императора постучал пальцем по шпаге специально для того, чтобы привлечь внимание героя-завоевателя, который не догадывался, чего от него хотели требовать. Угловатое лицо стражника скривились в довольной гримасе, на что муримец вопросительно изогнул бровь. Мужчина носил форму императорской армии, а серебряный орден в виде головы вервольфа говорил о его неплохом положении. Если признаться, облик этого человека был не самым приятным. Тёмная кожа шеи была испорчена кривыми шрамами, которые проглядывались из-под длинного воротника тёмной униформы, угольные ломкие на вид волосы стояли на макушке торчком, чёрные, по-совиному вытаращенные, глаза выглядели жутко ненормальными, орлиный нос чуть сморщен; сам эскорт был с хорошо развитой, хотя и не слишком выступающей мускулатурой – казалось, не так уж и плохо, вот только при одном взгляде в его сторону хотелось скривиться. Джинхъюк знал этого мистера только из историй и слухов и, пробежавшись глазами по внешности, подтвердил свои догадки. Сон Минву – ротмистр, самый близкий человек к капитану конного отряда Ригведы. Простой народ называл его настоящим оборотнем, столь уж он был сумасшедшим и неудержимым на поле боя. Но информация графа Ю была более точной, и он мог дать ему точную правдивую оценку. Бесполезный. Бесполезным лаконично именовывал ротмистра молодой человек. Герой-завоеватель – личность неглупая, он прекрасно понимал, что Сон Минву славился лишь прекрасным фоном в лице других командиров и членов отряда. Дворянин на дух не переносил идиотов и трусов. И ротмистр не исключение. У Джинхъюка было много информации, он много копал под имперцев и имел неплохое представление о каждом знатном лице. Главнокомандующий презрительно скривил рот, замечая как зашевелились губы Минву. [От-брос] Веко Джинхъюка нервно дёрнулось. Ха, оскорбляться решил? Этот ублюдок позволял себе слишком много и явно не понимал, что подобное поведение было возмутительным в нынешней обстановке. В своём же глазу он бревна и вовсе не видел и игнорировал аналогичное поведение своей персоны в девяносто процентов времени. Какая мысль была в голове Сон, когда к нему пришло решение о том, что молчаливое кощунство – лучший выбор, который он мог сделать по отношению к герою-завоевателю на переговорах? Явно такая себе. Граф давно бы отрубил эту поганую голову и плевать хотел, печально, что ситуация не позволяла ему осуществить заманчивую идею. Руки чесались схватиться за клинок и побыстрее смахнуть с шеи неиспользуемый по назначению инструмент. «Раздражает», — пока мужчина раздумывал, что эскорту следовало бы поучиться хорошим или хоть каким-нибудь манерам и как бы хорошо смотрелся его язык в отрубленном виде, по переговорной пронёсся громкий хлопок, который прогнал все лишние мысли и привлёк внимание к себе. Мин Кёнду подскочил со своего места, угрожающе ударив рукой по столу. Лицо короля исказилось в отчётливом неистовстве, в то время как Ричард самодовольно сощурил веки. Джинхъюк не вникал в разговор всего ничего, а напряжение между правителями увеличилось в сто крат, температура упала на несколько градусов. Даже зимние дни Мурима не приносили такой пробирающий до костей холод, как возникшее разногласие. Мужчина неосознанно сжал руку в кулак и прикусил внутреннюю часть щеки. Он должен сохранять самообладание. Неизвестно, как поменялась бы ситуация через несколько минут или, того хуже, секунд. Граф должен был быть готовым ко всему, в том числе ко вступлению в драку в любое мгновение. — Прошу, Ваше Величество, Вам стоит успокоиться, — провокационно прикинувшись доброжелательным, изрёк император. Вдобавок, его гримаса не соответствовала столь душевному тону. Мак Эйдан сложил руки и привалился к ним подбородком, из-под насупленных бровей, наблюдая за разъярённым Кёнду. Он специально выводил короля из себя и даже не скрывал сего факта. Хитрый ублюдок что-то задумал, таинственный блеск в его глазах говорил о многочисленных неприятностях, которые мог запросто принести. — Это возмутительно! — Задохнувшись от негодования, хотел продолжить король, только следующие слова собеседника оборвали его суждения. — Возмутительным является лишь Ваше поведение, которое никоим образом не соответствует представителю королевства, не находите? — Правитель Ригведы выгнул бровь, с одной стороны его забавляла вспыльчивость собеседника, а с другой это начинало донимать. — Вы же сами понимаете, что лучшего решения не найти? Ох, прошу простить, решения совершенно не найти. Бродить вокруг да около, безусловно, увлекательно, да толку от этого мало. Решим всё мирным методом, просто отдайте часть земель маркиза Кан Хаяна. Такая малая территория избавит от проблем весь Мурим, что скажете? Мы оба хотим получить выгоду, вот он – отличный шанс, договор без особых потерь. Джинхъюк нахмурил брови. Ричард – поганый мерзавец! Казалось, владения маркиза Хаяна ничем не примечательные, только вот Его Сиятельство держало в своих руках шахты с самыми качественными магическими камнями и другими драгоценными рудами, которые составляли большую часть бюджета, поступающего с металлургии. Тем более нельзя допустить, чтобы империя получила столь ценные артефакты. Молодой человек слышал, как крутились в голове Кёнду шестерёнки, и видел, как из ушей шёл пар. Даже конченый идиот мог понять, что случится с королевством и другими соседними державами, если противник получит маркизство. Король не мог подобрать слов и сделать выбор. «Мирный метод» – второе предупреждение от Ричарда. Мин опустил глаза на скатерть, которую так отчаянно сжимал в руках. Если он откажется, не станет ли ткань более тёмного цвета из-за его крови? Страх затягивал петлю на его шее. Уверенность в том, что флотец успел бы его спасти, пошатнулась. Владыка встал в тупик. Ноги подкосились и монарх бестолково вернулся на своё место. Кёнду не особо волновала судьба Кана, он трясся за своё никчёмное существование и богатство. Именно поэтому Джинхъюк не уважал этого человека. От догадок о его мыслях становилось противно. Главнокомандующий не мог более сдерживать себя. Нужно в срочном порядке брать дело в свои руки, иначе коронованный ублюдок принял бы не самый лучший вариант. Он сделал один глубокий вдох и переступил точку невозврата. — Ваше Императорское Величество, сей смиренный человек надеется на Вашу милость, — отвесив поклон, наконец вмешался мужчина. Наблюдение за этой перепалкой приравнивалось к истинной пытке. Пусть Ю виделся грубияном в глазах правителей, но он столько раз откидывал все лишние мысли в сторону и действовал на своё усмотрение, что сосчитать все эти опрометчивые поступки стало невозможно, уже и не привыкать. Лучше позже понести наказание, нежели жалеть всю жизнь о том, что промолчал. Он не мог знать, как повлияют его речи на людей в переговорной, но бездействовать было не в его репертуаре. Сон Минву сделал грубый шаг вперёд, собираясь выкрикнуть что-то об ужасном отношении к его господину и возможное оскорбление в сторону бесстыдного героя-завоевателя, но император поднял руку вверх. Сигнал остановиться. Не в силах противиться, ротмистр сжал зубы и вернулся в исходную позицию. В его совиных глазах читалось желание разорвать в клочья хама в чёрных одеждах. Он, очевидно, думал, что ругал этого грубияна недостаточно. — Представься, — Ричард мак Эйдан откинулся на спинку стула, доля интереса мелькнула в его жестах. Сопровождающий – либо смелый человек, раз решил вступиться за короля, либо глупец, если сделал ход сгоряча. «Постарайся не разочаровать меня», — ехидно пробормотал старший, шёпот которого никто не услышал. Появилась такая увлекательная возможность развлечься. Мужчина замялся. — Граф Ю Джинхъюк, Ваше Императорское Величество, — сжав челюсти, на выдохе выдал молодой человек. — Ты..., — Мин был в шаге от того, чтобы как следует ударить по лицу невольника. Ему не давали разрешения говорить. Он позволял себе слишком много и позорил его, как повелителя. Весь гнев государя вмиг обратился к плебею. Глаза Ричарда изумлённо мерцнули. Он слышал это имя и не один раз. Встретить живую легенду лично удаётся не каждый день. Император и представить не мог, что блюститель подонка напротив окажется знаменитым божьим избранником, молва о котором слышалась по всему Земному шару. Интересно. Очень интересно. Граф был прославленной и влиятельной фигурой на шахматной доске, причём не только политики. Конечно, кто бы не прислушался ко мнению героя, который совершил столько подвигов, чтобы сосчитать которых не хватило и пальцев двух рук! Было бы неуважительно игнорировать его желание высказаться. — Раз такой великий герой присутствует на здешней встречи, не хочет ли он выразить и своё мнение? Пусть не беспокоится и не терзает думы мрачным, — нацепив одну из лучших наигранных улыбок, сказал Эйдан. Его язык маслом намазан, как резко он сменил язвительные речи на мягкие. — Тебя готовы выслушать. — За дерзость прошу сжалиться, но передача маркизства нанесёт урон экономике Мурима, что не является взаимовыгодным предложением, — по-необыкновенному осторожно говорил Джинхъюк. — Как говорили, главной целью встречи является решение острых вопросов, но получается только, извиняюсь за выражения, борьба за первосортный ломоть. Подобные условия оказываются бесчестными. Не лучше ли выдвинуть другие требования? Ваше Императорское Величество, этот человек не смеет усомниться в решении его господ, только позвольте получить чуть более времени на рассуждение. Такого рода ответы даются с трудом, поэтому– Но граф Ю не успел закончить свою речь. Мужчина громко цокнул языком, интерес в его глазах и улыбка на лице дрогнули, а после и вовсе бесследно исчезли. Обстановка изменилась с молниеносной скоростью. Главнокомандующий резко вздрогнул, ощутив безумное давление, исходящее от императора. На секунду показалось, что тело императора дрогнуло, словно мираж, вены на руках приобрели зеленоватый оттенок. Наконец в голове Джинхъюка что-то щёлкнуло. И как он мог не догадаться раньше. Ему приходилось испытывать подобный натиск до этого, вот почему его не покидало чувство дежавю. Мастер меча. Ричард был мастером меча. Только пользователь ауры – человек, способный манипулировать собственной внутренней энергией, маной, чтобы выйти за рамки людских возможностей – мог обойти даже ментальную защиту избранного. В своей жизни Ю знал только двух людей, которые практиковались с использованием ауры. Одной из них была Намгун Миньён. А если точнее, то она принадлежала к одному очень близкому классу – трансценденту. Многие по незнанию относили их к одному и тому же мастерству, ведь грань между ними была слишком тонкая. Обучая его фехтованию, она использовала кристаллизацию чистой энергии для особого вида ударов, которые дворянину было тяжело освоить. Про второго же человека он узнал от своей наставницы, но никогда не встречался с ним лично. Полугигантка рассказывала о том, что научилась концентрации у бродячего мастера, шедшего по пути одинокого совершенствования. Редкий случай, когда Миньён искренне уважала и хвалила какого-то неизвестного человека. Графу было интересно встретиться с ним, только Намгун качала голову и с неестественной грустью в глазах говорила, что не знала, в каком далёком краю находился её соратник по оружию. Аристократ укусил себя за язык, чтобы собраться. — Судя по твоему лицу, герой железной крови, догадался, кем же я являюсь? — Холодным голосом поинтересовался мак Эйдан, наперёд зная ответ. Стоило ему ещё немного надавить, используя зловещий статус мастера меча, и Кёнду пошёл на попятную. Только чёртов плебей не умел держать язык за зубами; дворянин взял на себя инициативу и очень ловко остановил монарха от нерассудительного поступка. Император не на шутку разозлился, ибо приходилось играть по правилам какого-то жалкого неполноценного аристократа. И всё-таки ход брюнета был довольно занимательным, что малость усмирило его возмущение. Хотелось бы переманить такого толкового и смелого человека на свою сторону, но на данный момент ему не хотелось иметь дело с зашуганной главой севера. Пришлось оставить эту мысль на лучшие времена. — Так точно, Ваше Императорское Величество, — не юлив, ответил мужчина. Взглянув на губы Ричарда, сжатые в тонкую линию, Джинхъюк заподозрил неладное. Он не понимал, почему мастер скрывал своё пробуждение, любые предположения звучали совершенно необоснованными и нелепыми. Была огромная несостыковка, которая его беспокоила. Блондин щёлкнул пальцами, заставив Сон Минву за своей спиной отдать честь и сделать три ровных шага назад. — Моё уважение к тебе, как к известной персоне, не угаснет настолько просто, но впредь не забывай своё место и научись подбирать слова, — обратился Ричард и поднялся на ноги, возвышаясь над растерянным королём Мурима, пытающимся собрать последние крупицы достоинства и казаться грозно-уверенно, и выравниваясь на один уровень с непоколебимым главнокомандующим. — Я даю Вам, Ваше Величество Мин Кёнду, недели две времени на обдумывание сего скромного предложения. Надеюсь, Вы сделаете правильный выбор. Акцентировав внимание на последних словах, мастер меча поправил длинный синий плащ и бросил последний предупреждающий взгляд на Джинхъюка, словно намекая, что если он ещё раз в своём веку посмеет усомниться в императорском слове и окажет медвежью услугу Мин, то ему и всей флотилии несдобровать. Ротмистр по левую руку, видимо, разделял одно и то же мнение со своим господином, раз продолжал сверлить злобным взглядом героя-завоевателя до самого конца, словно представлял, как отброса публично сжигают или ведут на виселицу, не иначе. Ах, если бы блюстителя волновали режущие на живую созерцания. Минву в его представлении был похож на ни на что не способную муху, которую не выходило прихлопнуть. — На этом удалюсь. Благодарю за участие в собрании и надеюсь встретиться в скором времени, — владыка востока тонко улыбнулся, развернулся на каблуках и, ко всеобщему счастью, покинул переговорную без излишних почести и пафоса. Граф Ю поклонился на прощание и спокойно вздохнул. Он еле-еле расслабил онемевшие от силы сжатия пальцы и ссутулил напряжённую спину. Мужчина опустил взгляд на бледного, словно мел, короля. Интуиция подсказывала, что ему очень сильно влетит за нарушение правил "приличия", но герой не особо волновался на этот счёт. В любом случае, Джинхъюк считал, что сделал всё правильно и не жалел о совершении подобного поступка. Хотя слова мак Эйдана заставили все внутренности переворачиваться по сорок раз за одно мгновение... «Закончилось», — облегчённо пронеслось в голове Ю. Самое главное, что этот кошмар закончился. Можно было со спокойной совестью покинуть злосчастное пространство и хотя бы на день забыть о происшествии, даже если на душе осталось противное послевкусие.***
Радоваться приходилось недолго. Если Ю Джинхъюк не стал седым под давлением восточного императора и бессмысленных упрёков, ругани и рукоприкладства со стороны Кёнду, то этим делом решили заняться все, кому только, чёрт бы их побрал, не лень. — Ваше Сиятельство, Вы не сосредоточены, — фраза толстого старика, который однажды сопровождал его по пути в Собор, стала самым частым звуком в его и без того дерьмовой жизни. Ещё и проповеди зачитайте, чтобы дворянин с концами решил влезть в петлю, давайте, дерзайте! Не помогал и Бог Солнца, который в образе солнечных зайчиков прыгал с одной стопки бумаг на другую, напоминая о своём провоцирующем существовании. Хотелось бы, чтобы всевышний лучше каким-то магическим образом воплотился в смертном обличии перед героем-завоевателем и добровольно сел разбирать работу графства и флота, вместо любимого ребячества и игры на нервах своего ненаглядного представителя. Молодой человек подумал, что ему следовало бы закрыть шторы, а ещё лучше находиться двадцать четыре часа в сутки в кромешной тьме и звукоизоляции. Лишь бы его никто не трогал, пока он занимался ненавистной работой. Но в очередной раз главнокомандующий мечтал о недостижимом. Джинхъюк уронил голову на стол и крепко стиснул челюсти, удерживая себя от отчаянного вопля. Детское желание убежать в лес и жить бок о бок с волками стало особенно привлекательным и не таким уж дурацким, как казалось по первому впечатлению. После случая с главой востока, Мин Кёнду был вне себя от ярости до такой степени, что не ограничился одним телесным наказанием для героя-завоевателя, но и приказал ему потеряться на ближайшие время и, желательно, не покидать пределы принадлежащей ему территории. Разумеется, это была благодатная новость. Какой дурак не согласился бы абстрагироваться от всего мира, точнее от мерзкого руководителя? Да вот только Ю испытывал сильный дискомфорт. Так как главнокомандующему пришлось выдать тайну Ричарда мак Эйдана, это вызвало более сильное волнение у короля, а негодование выросло до небес и почти потерялось среди облаков. Глупость главы севера ещё не пробила дно, а значит он догадался о бессовестном жульничестве императора, который хотел поменять решение монарха с помощью запрещённого давления. Дворянин не знал, к чему приведут злые думы Мин, и не мог взять себя в руки из-за лишних мыслей, было тяжело незатейливо сосредоточиться на простых вещах. Ему приходилось только догадываться, как всё обернётся из-за раздражения Его Величества. Несомненно, ни один вариант не успокаивал Джинхъюка. Он не мог подобрать никакого цензурного слова для описания ситуации в целом. Граф Ю продолжил бы накручивать себя да портить гусиное перо и документы в чернилах, если бы в его кабинет настойчиво не затарабанили. — Зайди, — принимая правильное положение, отчеканил молодой человек. Мужчина нахмурил тёмные брови. Он никого не ждал и не вызывал, но его решили побеспокоить. Что-то подсказывало, хороших новостей можно и не ждать. Юный слуга робко заглянул в комнату и настороженно огляделся. Волнистые тёмные волосы подростка торчали во все стороны, а лицо было слишком красным. Это свидетельствовало о том, что он очень торопился и бежал к главнокомандующему со срочной новостью. — Ваше Сиятельство, пришло письмо от королевской фамилии! — Взволнованно запищал Хан Донхун, дрожащими руками из-за пазухи вытягивая аккуратно запечатанный конверт. Юнец слышал о конфликте с Кёнду и был очень обеспокоен содержанием послания больше, чем адресат. Джинхъюк с опаской взглянул на сургучную печать с фамильным гербом семьи Мин, конверт с которой положил на стол. Такие вещи ставили лишь на официальные вести, подчёркивая их значимость. На душе стало неспокойно. Используя нож для писем, граф сделал ровный надрез и, на секунду затаив дыхание, вытащил бледный лист бумаги. Ю пробежал глазами по филигранным буквам. Его лицо становилось всё темнее и темнее с каждым прочитанным словом.╭─━━━━━━⊱☪⊰━━━━━━─╮ Достопочтенный граф Ю Джинхъюк, вначале в милости Божией и в моих грешных молитвах и под сохранением имени чистого Бога Солнца на много лет, приветствую Вас. При многом уважении имею честь и удовольствие пригласить Вас на торжество, посвященное моим именинам. Празднование состоится в пятом часу, близящегося к закату шестого дня нового месяца в резиденции владыки нашего и сродного отца моего, Его Величества Мин Кёнду.
Сердечно желаю встретиться с Вами и, как бы не оказались мои слова неделикатными, услышать поздравление из Ваших уст. Небесное очарование и наследница престола, Мин Дживон. ╰─━━━━━━⊱☪⊰━━━━━━─╯
Герой-завоеватель удержал себя в руках и не бросил проклятое письмо в зажжённый камин. Он задумался, был ли у него шанс притвориться, что он ничего не видел, ничего не слышал и ничего не получал, а может и вообще отошёл на тот свет? Мужчина с недоверием вглядывался в содержание и ощущал, что головная боль превращалась в хронический недуг. Джинхъюк считал, что уже достиг пика отчаяния, но понял, что слишком сильно ошибался. Читающаяся между строк фраза «Отказ не принимается и карается по закону» с концами убивала в нём всё человеческое, в первую очередь желание существовать. Принцесса Мин Дживон – утончённая натура, невероятно красивая женщина, чей голос сравнивали с лепестками, развевающимися на весеннем ветру. От одного движения её руки кавалеры падали рядами, а благородные дамы задыхались от зависти и смущения, ведь её врождённая грация и очаровательная сдержанная приветливость приводили в восторг каждого. Что уж говорить, за танец с ней убийство было не грехом, а вынужденной мерой. Её прозвали Королевой красоты и Небесным очарованием, последнее являлось её любимым титулом, которым молодая особа неоднократно подписывалась; она ни кого не оставляла равнодушным и могла влюбить в себя по щелчку пальцев. Не существовало человека, в чьих силах было оторвать взгляд от её нежной улыбки, персиковой кожи, от кокетливого взмаха ресницами и сверкающих, как два янтаря, глаз. Речи наследницы были слаще мёда и приятнее шёлка. Она была идеалом, музой, для каждого творца, строгим эталоном женской красоты и совершенства, символом нежности, ухоженности и притягательности. И эта женщина была настоящим проклятием для Джинхъюка. К огромному сожалению, он был близок с королём и, к ещё большему несчастью, знаком с его единственной дочерью. Удивительно, но молодой человек был непробиваем для её чар. Он не видел в ней ничего особенного, для него Дживон была избалованной аристократкой, такой же, как и все остальные, поэтому дворянин не чувствовал тех восхищённости и замирания сердца, о которых говорили на каждом углу. Разумеется, главнокомандующий был слишком скуп на комплименты и частенько расстраивал барышень своим холодным отношением. Скорее всего, именно в рассуждении сего его прозвали главным холостяком Королевства, но суть не в этом. Мин, как и любая другая знатная особа, любила внимание, особенно от представителей другого пола, которые буквально слюни пускали при одном созерцании принцессы, но не получала его от молодого красавца и должна была быстро потерять к нему интерес. Увы, не всё так заурядно. По секрету, наследница престола была необычайно заинтересована в чёрством герое-завоевателе, из-за чего многие могли покрутить пальцем у виска, ведь по сплетням у мужчины не было никаких положительных черт, кроме красивого лица. И причина её влюблённости являлась до чёртиков нелепой. Произошла эта ахинея десять годов тому назад, когда Джинхъюк был юношей восемнадцати лет. Он только-только осваивался на службе Его Величества и не знал каждого важного индивида в лицо. Собственно, за бестолковое неведение главнокомандующий очень сильно поплатился. И вот, угораздило же его взбеситься из-за какой-то девицы, причём самого источника гнева он вспомнить не мог, но, право, это была такая мелочь. Дворянин был на грани того, чтобы поднять на неё руку, благо, самодисциплина его остановила, и флотиец ограничился простыми угрозами. Это было главной ошибкой в его жизни. Особенно после того, как он узнал, кем же являлась эта «умалишённая» леди. Успев попрощаться с головой, Джинхъюк заподозрил неладное, когда день его казни не наступал. Кто же мог подумать, что принцессу интересовали ни ухаживания, ни дорогие подарки, ни достойное отношение к ней и лестные речи? А как раз наоборот! Ю стал её объектом обожания и бесконечной влюблённости только за обещание оторвать ей язык. Только вот Дживон не интересовала избранника от слова вообще. Иначе говоря, испытывал он к ней только раздражение и неприязнь. Граф тряхнул головой, отгоняя прочь не самые приятные воспоминания о юности. — Ваше Сиятельство, настолько плохие известия? — Подал голос Хан Донхун, не отдавая себе отчёта пытаясь заглянуть в записку. — Это приглашение на празднование, тебе не о чем беспокоиться, — Ю покачал головой и откинулся на спинку кресла с выражением невыносимой агонии на лице. Мальчик-подросток переступил с ноги на ногу и насупился. В доме графа Ю не было человека, который хоть раз не слышал о «надоедливым и злым-презлым короле и принцессе», которые любили портить жизнь дворянина. Конечно, самую верную прислугу тревожило отчаяние их господина. Мальчик-отшельник не исключение. Собственно говоря, Джинхъюк – это первый человек, который протянул руку помощи какому-то мелкому оборванцу и дал ему шанс жить в лучших условиях. Для подростка он стал не просто божьим избранником, а самой настоящей мессией. Хан стал верной слугой и мечтал когда-нибудь дорасти до звания личного дворецкого молодого человека. Только замечая озабоченность графа, паренёк чувствовал себя неловко и желал хоть как-то подсобить работодателю. Жаль, что в силу возраста и положения он ничего не мог сделать. Мужчина, быстро сообразив, что к чему, поднялся на ноги и посмотрел на слугу сверху вниз. Ребёнок стал витать в облаках и с концами забылся, что среагировал только на звук отодвигающегося кресла. — Найди Чхве Донмина и скажи ему, чтобы заглянул ко мне, а ещё его помощь потребуется через пару дней, — приказал главнокомандующий. Как бы он не хотел идти, выбора у него особо не было. В таком случае, старик бы мог заняться приготовлениями, пока он собирался с силами и морально подготавливал себя ко встречи с лицемерами всего Мурима. Донхун, услышав волю главы, быстро поклонился под девяносто градусов и выбежал за дверь. Не успел Джинхъюк моргнуть, как от подростка и след простыл. Со стороны коридора раздавался громкий цокот сапожек и исчезающий звук тяжёлого дыхания. Герой железной крови задумался, что ему следовало говорить не так резко, чтобы не напугать ребёнка почём зря. «Ёбаные испытания никогда не закончатся», — отчаянно подумал герой и прикрыл глаза.***
Среди плывущих музыкальных нот и гомона толпы знати, Джинхъюк был белой вороной, даже несмотря на то, что он облачён в чёрное. Пока под мелодичный звон бокалов распространялись сплетни, половину из которых постараются пресечь или слишком быстро забудут, неестественные восхваления, свежие новости, их бурное обсуждение и критика внешнего вида и богатства всякого гостя, граф держался в стороне и старался не взаимодействовать с другими людьми. Пришлось пристроиться в небольшом закуточке, куда практически не кидали любопытные или презрительные взгляды, хотя Ю был таким человеком, в сторону которого было страшно смотреть по многим причинам. Он меланхолично крутил бокал с вином в руке, сделать глоток не было сил да желания, и смотрел на золотые узоры люстры, подвешенной к высокому потолку. Оранжевые огоньки явно были искусственным, возможно, к светильникам прикрутили светящиеся камни или использовали самые лёгкие заклинания, которые были практичнее обыкновенных свечей. Празднование только начиналось, раздувалось, но многие визитёры уже успели увлечься новизной роскоши резиденции семьи Мин, что и вовсе позабыли о плане банкета. Глаза разбегались от золотых узоров на стенах и самых разных предметов интерьера, особое внимание хотелось уделить мраморным статуям и картинам прославленных художников. Аристократы, которые чудом получили приглашение, собирались повеселиться от души, обзавестись полезными связями и просто насладиться проведённым в столь дорогом месте времени, конечно, чтобы позже с видом главного знатока вещать об увиденном. Шум голосов и музыки сводил с ума. А ведь не все гости подоспели. Страшно было представить, во что превратился бы бальный зал через часик или два. Граф Ю с нетерпением ждал конца празднества. Он ненавидел столпотворения, поэтому каждый час в этом беспорядке вызывал отвращение. Ему хотелось слиться со стеной или потеряться, что угодно, только не сталкиваться с Её Высочеством. Главнокомандующий лениво обвёл сборище взглядом. Тематика именин Дживон – пышный маскарад в стиле западного карнавала. Чтобы соответствовать идее, гости надели лучшие костюмы и платья, которые только могли найти или купить, а главным атрибутом образов стали различные маски. На самом деле, единственным развлечением для графа стало разглядывание причудливых аксессуаров. У кого-то они украшались огромными перьями разных цветов, кто-то ограничился узорами или ювелирными изделиями, другие же решили, что цветы прекрасно вписывались в общий дизайн платья и неплохо было бы добавить их в убор, а у некоторых они были массивными, чем-то напоминающими шутовские шляпы, только выполненные в одних тонах и без колокольчика на конце. Сам же герой решил не заморачиваться и выбрал простенькую чёрно-золотую маску, на которой не было ничего, кроме ленты. Ему не хотелось сильно выделяться, поэтому он строго-настрого запретил Донмину влезать с липовой помощью в украшение его одежды. Участвовать в конкурсе «чей гардероб больше привлекает и радует взгляд» не было желания, поэтому Ю решил не вмешиваться в происходящее (из-за чего по-чёрному возмущался близкий слуга Чхве, приученный с рождения к хвастовству и считающий его неотъемлемой частью любого праздника, а господина – сумасшедшим, раз он не разделял его взгляды и хотел нагрянуть во дворец чуть ли не в лохмотьях, благо что без хрустальных туфель и тыквенной кареты). И всё же ношение маски чем-то успокаивало. Джинхъюка радовало, что фрагмент его недовольной рожи не видели прочие посетители, становиться ещё большим объектом для обсуждения – не самая приятная участь, и так с головой хватало, и так изо всех углов он слышал разговоры о собственных достижениях или грубости, больше не нужно. Светское общество доводило до белого каления своими скрыто злобными выражениями и нескончаемым лукавством. Герой-завоеватель не выдерживал бы, если сохранял приветливость и неестественную для него доброжелательность к публике всех мастей, решающей по-заговорщически осуждать каждого встречного-поперечного. Хотя, даже если ему угрожали бы расправой, он никогда бы не сделал чего-то подобного. Он предпочитал язвить всем без разбору, нежели подстраиваться под дворян с высоким положением, как это практиковала остальная часть гостей. В любом случае, мелкая маскировка избавляла Ю от лишнего внимания, что не могло не радовать. Он так думал. Ведь, как назло, в ту же минуту его покой прервал бойкий голос да яркий нимб благородства, который бог знает откуда было видно. И который служил буквально магнитом для заинтересованных взглядов, будь он неладен... Крикливые слова звучали практически на весь зал, переполошив окружение: — Его Сиятельство, великий главнокомандующий, какая встреча! «Да блять», — практически сругавшись в голос, Джинхъюк нехотя повернулся корпусом в сторону довольно-взволнованной физиономии. Он очень старался не раздавить в приступе раздражения ни в чем не повинный бокал, но по ножке медленно расползлись крохотные трещины, сигнализирующие о тщетном старании. Плакала его тактика «отсидеться в сторонке и свалить под шумок». Ой, как же рыдала она взахлёб! Молодой герцог Пак Ёхан широко и артистично раскинул руки в стороны и бесцеремонно вступил в уже не такое личное пространство флотийца. Даже с пышной кошачьей маской на лице этого человека было за версту видно. С особенным профессионализмом его личность раскрыл граф Ю. Тяжело не узнать такую занозу в заднице. Рыжий мужчина находился на втором месте собственноручного списка героя, в который входили люди, чьи фигуры не хотелось видеть, а голоса не терпелось забыть. Первое место безоговорочно принадлежало Мин Дживон, хотя за него отчаянно боролись ещё двое – веснушчатый вельможа у его носа и в мечтах уже мёртвая морская крыса. Молодой человек, сам того не сознавая, сильно скрипнул зубами, а желваки заходили по скулам. Чёртов пират. Как специально засел у него в голове и отказывался из неё вылезать! Главнокомандующий никак не мог успокоиться из-за тотального фиаско, тем более не мог отбросить куда-то в сторону бесполезные думы. Как бы он не старался избавиться от воспоминаний, образ корсара преследовал его, словно жуткий сон. А ведь времени прошло довольно много! Отчасти, он вёл себя по-детски импульсивно. Внезапное исчезновение капитана с концами лишало его рассудка, заставляя задумываться, не причудился ли ему проклятый корабль. Такими темпами Её Высочеству пришлось бы сдать позиции. — Рад видеть, что Вы в добром здравии, — Ёхан поклонился, игнорируя наличие более низкого статуса у собеседника. Владыка земель Кандиона и без того прозвался странным человеком. Несмотря на высокое положение, он говорил со многими на равных, его репутация до невозможного чистая, а также он был удивительно приязненным. Настоящий образец истинного светского поведения, которое следовало бы преподавать в академиях. Только вот имелась одна загвоздка. И заключалась проблема в том, что он фанател от главнокомандующего северного флота. В глазах многих он казался самоубийцей, если так бесстрашно нарушил хрупкий покой Джинхъюка, пока другие не решались и дышать в сторону графа. Скорее Ёхан был похож на синицу, задирающую спящего кота. Однако кот лишь недовольно размахивал хвостом и не пытался съесть наглую птицу. Пак мечтал посвятить свою жизнь службе на благо королевства и народа, но только профессиональные дела его семьи не позволяли ему заниматься желанным. И каким-то боком он прицепился к Ю, словно общение с ним успокаивало его безудержный интерес к состоянию флота. Безумная фанатичность только беспокоила нелюдимого Джинхъюка. А любопытство добивало. Мужчина прилип как банный лист и преследовал дворянина при каждом удобном случае. — Вы меня искали, чтобы донимать? — Без лишних приветствий в лоб спросил немного излишне прямолинейный мужчина. — Право, нет, всё не так, как могло показаться! — Герцог выпрямил руки в примирительном жесте и натянул неловкую улыбку. — Без грубости, но Вы... Как бы так сказать... Очень контрастируете с остальными, да. Вас тяжело не признать, но как я могу проигнорировать своего давнего друга? Джинхъюк приподнял бровь, словно переспрашивал, чего такого необычного в нём присутствовало? Видимо, он не замечал, насколько выделялся на общем фоне. Дворянин выглядел как смерть, которая пришла по чью-то грешную душу, лишь косы для полноты образа недоставало. Скорее всего, его устрашающий вид являлся причиной того, что лакеи неумышленно отшатывались от него, словно от адского пламени. Суровая мина с угрюмо сдвинутыми бровями придавала ему ещё больший чудовищный вид. К сожалению, на рыжего аристократа природное устрашение не действовало, а, казалось, наоборот, манило. — Её Высочество скоро появится, Вы уже успели подготовить речь? — Спросил сам себя провозгласивший друг. — Бесполезное занятие. — Ваше равнодушие поражает. Ёхан замолчал, неловко потирая шею. Герцог желал продолжить разговор, но холодный взгляд из-под вороньей маски ставил крест на всех дальнейших попытках открыть рот. Граф Ю сделал неосторожный глоток вина, пытаясь за сосудом скрыть ликующий изгиб губ. Плевать ему с высокой колокольни на растерянное поведение мужчины. Он довольствовался каждой миллисекундой тишины и очень надеялся, что она будет длиться чуточку дольше. Между тем припозднившихся гостей становилось всё меньше и меньше. А значит и до появления принцессы оставалось всего ничего. Главнокомандующий думал, какая отговорка сойдёт для того, чтобы стать веской причиной для побега от именинницы и её треклятого отца, который с вероятностью в сто процентов взъелся на него за бесцеремонность и за то, что мельтешил перед глазами. Упаси Господи мужественно встречать проблему лицом к лицу в данной ситуации. Может стоило сказать, что корабли Мурима горели и тронули одновременно? В критическом положении этакая идея казалась не такой уж и бредовой. — И последний на сегодня гость, — голос обер-камергера, с одной стороны, отвлёк молодого человека от преследования высшей мысли, а с другой, не настолько сильно, чтобы вникать в фиг знает какую по счёту приветственную речь. Ему не столь важно знать, какая шишка заявилась в последних рядах. Однако прибыватель стал грозой средь ясного неба. Его появление вызвало просто ужаснейший переполох, все так засуетились и разговорились, аж складывалось ощущение, что появившейся человек стоял на ступень выше самого правителя. Заинтересованный резкой сменой обстановки и озадаченный неординарным преклонением, герой-завоеватель оторвался от внезапно понравившегося бокала и поднял глаза кверху. Тогда он понял причину волнения толпы... Первый стук каблуков прокатился по округе и погрузил весь зал в полную тишину, а второй вызвал ещё большее возбуждение и интерес, в том числе и у флотийца. Оживлённый говор загудел с новой силой: — Это действительно она? — Удивительно! Вы видели?! — Эта женщина игнорировала столь много приглашений, но заявилась сейчас? Возмутительно. — Мои глаза меня обманывают? — А слухи о её красоте были правдивы... Согласится ли она на танец со мной? — Не Вы ли называли её безмолвной колдуньей? Сколь же обманчива её внешность?... — О, Боже! Да я с ума схожу или она взаправду здесь? — Поистине редкое зрелище. — Ва-ау, не думал, что леди Ли Сольхва навестит Её Высочество в столь дивный день, — ахнул Пак Ёхан, от изумления схватившись за сердце. Никогда прежде второй мужчина не разделял его чувства настолько сильно. Та самая леди словно с картины сошла. Все взгляды были намертво прикованы к её элегантным движениям. — Прямо восьмое чудо света, не находите? Один Джинхъюк не мог произнести ни слова. Гостья полностью завладела вниманием мужчины, гипнотизируя ровной поступью. Только спустя долгие секунды, когда её туфли коснулись последней ступеньки, молодой человек самозабвенно пробубнил себе под нос: — Значит, леди Ли Сольхва...