Уроки любви

Из плена неприятных и до сих пор жалящих воспоминаний Риана вырвал осторожный, но настойчивый стук в дверь. Тяжело вздохнув, он тряхнул головой, окончательно возвращая себя в реальность, и громко бросил: — Открыто. В приоткрывшейся двери показалось сияющее лицо Зосиэля, а мгновение спустя жрец подошёл почти вплотную к нему и воодушевлённо произнёс: — В такую погоду просто недопустимо сидеть в этих мрачных стенах! Я давно не видел столь прекрасных облаков и хочу показать их тебе! — Только облака? — приподнял бровь Риан, окидывая его внимательным взглядом и радуясь тому, что мрачная задумчивость, охватившая Зосиэля после встречи с дезертирами, растаяла без следа. — С куда большим удовольствием я бы посмотрел на тебя… без мантии. Всегда хотел знать, что носят под ней жрецы… — Я… обязательно покажу тебе… это… — смущённо произнёс Зосиэль, не отводя взгляда, — но… давай начнём с облаков. — Ладно, — махнул рукой Риан, с трудом подавив острое желание поцеловать эти маняще-невинные губы и променять всё небо Мендева на собственное отражение в глазах Зосиэля, полных страстного хмеля. — Показывай свои… облака… Жрец благодарно и светло улыбнулся, открывая дверь, и первым устремился к выходу из цитадели. Риан последовал за ним, надеясь, что долго пялиться на облака не придётся, ведь они, даже самые распрекрасные, ни идут ни в какое сравнение с Зосиэлем — недоступно-желанным настолько, что… — Я сказал тебе не всё, — не глядя на него, произнёс жрец, — я хотел… сделать пару набросков, пока ты будешь любоваться облаками. Можно? — Запросто, — великодушно ответил Риан, пытаясь понять, куда же они на самом деле идут. Смотреть на облака лучше всего с вершины одной из башен, но Зосиэль даже не пытается к ним приблизиться. — Почему бы не сделать это прямо здесь? — он указал взглядом на зелёную лужайку у крепостной стены. — Нет, — решительно покачал головой жрец, — ужасный фон, ты совсем не будешь на нём смотреться! Фон должен подчёркивать красоту модели, а не бросать на неё безобразную серую тень! — Тебе виднее, — не стал спорить он, отставая на шаг, чтобы беспрепятственно любоваться широкими плечами Зосиэля и рисовать в воображении то, что скрыто под мантией. Он настолько увлёкся этим, что даже не заметил, как они вышли за городские ворота, а вернулся из мира жарких грёз от возгласа Зосиэля: — Вот! Идеальное место для идеальной модели! Встань, пожалуйста, вот там, — жрец указал на небольшой пятачок, окружённый зажжёнными свечами, но спросить, откуда они здесь взялись Риан не успел. Стоило ему послушно занять указанное место, как заиграли невидимые скрипки, а прямо на него посыпалось что-то лёгкое и душистое. Мгновенно задрав голову, Риан увидел сидящего на крепостной стене, наряженного ангелом юношу, осыпающего его цветочными лепестками из большой лохани. Он открыл было рот, собираясь спросить у Зосиэля, что всё это значит, но его опередили. Медленно и торжественно приблизившись, жрец поймал его вопросительно-изумлённый взгляд и заговорил — воодушевлённо и негромко: — Риан! Для многих ты — герой и предводитель. Для некоторых — товарищ и друг. Но я хочу, чтобы ты знал: для меня ты значишь гораздо больше, — Зосиэль коротко передохнул, опустился на одно колено и продолжил, глядя ему в глаза: — Моя богиня учит стремиться к красоте во всём — внешности, поступках, помыслах. И, думаю, она не осудит меня, если я скажу, что нашёл то совершенство, что воспевали её гимны. Нашёл его в тебе. Сохранить серьёзность, слыша подобное, было непросто, но Риан смог. Он прекрасно понимал, чего стоила Зосиэлю эта решительность, и как больно ударит по натянутым нервам даже самая лёгкая насмешливая улыбка. Похоже, подобные сцены были очень популярны в романтических книжках, которыми жрец зачитывался, вот он и… Неужели Шелин действительно считает это проявлением истинной любви? Если так, то Вечной Розе стоит взять несколько уроков у Калистрии, и прекратить забивать головы своих наивных последователей ерундой. А ещё, Риан прекрасно знал, что хорош собой и одинаково привлекателен для мужчин и женщин, но… совершенство? Это слишком даже для него, привыкшего к комплиментам и восхищению, и до боли напоминает… его самого, точно так же смотревшего когда-то на Тео и считавшего эльфа снизошедшим к нему божеством… Неужели Зосиэль настолько… Но додумать эту пугающую мысль до конца ему помешал жрец, взволнованно говорящий: — Из всех смертных в нашем несовершенном мире, ты — прекраснейший. Я понял это как только увидел тебя. И сейчас я, преклонив колено, прошу: позволь мне быть с тобой рядом. Моё сердце — в твоих руках. Если только… оно тебе нужно… Зосиэль осёкся, захлебнувшись переполнявшими чувствами, и молча смотрел на него, ожидая ответа, от которого зависело… всё. И несмотря на книжные слова, нелепого настенного ангела и глупые, щекочущие лепестки, Риан ощущал пронзительную искренность, чистоту и почти сакральность происходящего сейчас. И с самого дна его покрытой коркой цинизма души поднялось непреодолимо-острое желание услышать одно-единственное слово, заменяющее всех ангелов и дифирамбы вместе взятые. То, которое он столько раз шептал Тео… — Это признание? — негромко спросил он, приподнимая бровь. — Тогда почему же я не слышу самого главного слова? — Риан, я… — начал Зосиэль с пылающим от смущения лицом, осёкся, сглотнул и набрал полную грудь воздуха, словно перед прыжком в воду: — Я люблю тебя! Люблю! Примешь ли ты… Согласишься ли… — дыхание окончательно отказало жрецу, он проглотил конец фразы, и Риан сделал то, о чём молили тёмные глаза и дрожащие от волнения губы. Он шагнул к Зосиэлю, поднимая его с колен, прижимая к себе и касаясь губ — осторожно и нежно, боясь напугать своей страстью, скрыть которую сейчас, когда тела плотно прижаты друг к другу, попросту невозможно. Да и нужно ли, ведь жрец… неумело, но так пылко отвечает на поцелуй, едва слышно стонет, прижимаясь к нему всё теснее, а его тело безмолвно кричит о желании — столь же сильном и остром. Жадно целуя губы, которые столько раз видел во сне, Риан скользнул руками по широкой спине Зосиэля, опустил их на поясницу и ниже, ощущая горячую упругость сильного тела, которое так хочется… — Да, — выдохнул он, неохотно разрывая поцелуй и продолжая легко поглаживать жреца, лаская ненавязчиво и провокационно, совсем как… Тео. — Конечно, я согласен… Продолжить ему не дал горячий шёпот у собственного уха: — Я так боялся, что ты откажешь… — Зря, — прошептал Риан, снова приникая к губам Зосиэля, готовно раскрывающимся навстречу, и желая продлить эту долгожданную близость, рассказать поцелуями насколько сильно хочет… — Давай вернёмся ко мне и… — спросил, касаясь паха жреца лёгкой лаской, обещающей гораздо больше. — Вот так сразу? — Зосиэль вздрогнул, смущённо отводя взгляд, а его рука накрыла руку Риана, безмолвно моля остановиться, равно как и тело — мгновенно утратившее твёрдость и податливость. — Может, не стоит торопить события? Мне бы хотелось, чтобы у нас всё было… Красиво. И потом, я ведь тебя ещё не нарисовал! — Ты прав, — не сразу ответил Риан, заставляя себя отстраниться и снова слыша слова Тео: «Страсть не терпит поспешности и насилия. Помни об этом, когда захочешь невинного или просто ещё не готового принять и разделить твоё желание». Зосиэль только что невольно продемонстрировал ему именно это, а значит… — Не будем торопиться. Я готов позировать… почти… — он быстро поправил штаны, ставшие невыносимо тесными. — Только давай отпустим оркестр и снимем ангела со стены? — Конечно, — облегчённо и благодарно улыбнулся жрец, а его глаза засияли от переполнявшего счастья. Он махнул артистам, отступил на шаг и быстро достал альбом: — Встань вот здесь. О, Шелин, клянусь: твой портрет станет моим шедевром! — Ясное дело, — усмехнулся Риан, думая о том, что в очередной раз наступил на горло собственной песне, и незаметно бросая тоскливый взгляд на свою правую руку…

***

Стоически позируя, Риан усердно пытался отвлечься от крайне неприличных, по мнению шелинита, мыслей и докопаться до истинной причины неприступности жреца. В догматах Шелин он не разбирался совершенно, да и сама мысль о том, что вера может оказаться сильнее собственных желаний, казалась абсурдной. В том, что Зосиэль хочет его так же сильно, Риан больше не сомневался, но ответить на вопрос, почему они до сих пор не в постели, не мог. Почему жрец цепенеет, стоит только коснуться его пониже спины? Может, всё дело в… страхе? Неужели в солнечном Андоране тоже процветают похоть и насилие, как в его родном Питаксе, и Зосиэль когда-то стал его жертвой? Верить в это не хотелось, слишком не вязалось с тем, что он слышал от жреца о его семье и, особенно, о брате, но… Может, это было так давно, что Зосиэль толком ничего не помнит и сам не знает, откуда берётся этот страх? Поганое и правдоподобное пояснение, первым пришедшее в голову, поскольку когда-то и сам был таким и точно так же боялся чужого вожделения. Лусио подлил масла в огонь, предложив «взаимовыгодный обмен», а Тео… Тео он тоже боялся, и до сих пор помнил свой самый первый ужин с эльфом… Тогда он вошёл вслед за Ари в небольшую, ярко освещённую множеством свечей столовую, обставленную красивой и дорогой мебелью. За столом, полным еды и напитков, сидел Тео, успевший переодеться в белую, распахнутую на груди рубашку и задумчиво вращающий в тонких пальцах кубок. Услышав шаги, эльф повернулся, окинул его, замершего на пороге, внимательным взглядом и негромко произнёс: — Подойди. Он послушно приблизился к столу и снова остановился, ощущая себя чудовищно неуютно под пронзительным чёрным взглядом, проникающим, казалось, прямо в душу. Ощутил, как снова заалели щёки, но тут последовал следующий столь же негромкий приказ: — Повернись спиной. — Зачем? — спросил, цепенея от нехорошего предчувствия. — Хочу посмотреть, с чем придётся работать, — туманно ответил Тео. — И прекрати трястись за свой бесценный зад! Я предпочитаю иметь дело с профи, а не с невинными юнцами. Уяснил? — Да, — выдавил он, ощущая спиной холодный пристальный взгляд и невольно ёжась, хоть в комнате было очень тепло даже без одежды. — Прекрасно, а теперь — одевайся и садись, — приказал эльф, а Ари подал ему аккуратно сложенные рубашку и штаны. Быстро облачившись в сшитые из хорошей ткани, добротные вещи, он послушно опустился на указанный стул. Тео чуть кивнул, бросил быстрый взгляд на тяньца и тот мгновенно исчез, оставляя их вдвоём. — Ну что ж, — начал эльф, кладя острый подбородок на сплетённые пальцы и глядя ему в глаза, — настало время утолить твой голод. Во всех смыслах этого слова. А пока ты будешь наслаждаться едой, я отвечу на вопросы, написанные на твоей растерянной и напуганной физиономии. И не стесняйся, уверен, что такого ты не пробовал никогда. Я прав? — Да, — буркнул он, глядя на изумительно пахнущие яства, которых отродясь не водилось у них дома, и начиная неловко наполнять свою тарелку жареным с травами мясом и овощами, запечёнными в каком-то незнакомом соусе. — Ожидаемо, — чуть улыбнулся Тео, — и хорошо. Не люблю возиться с дворянскими сынками и тратить время на то, чтобы сбить с них ничем не обоснованную спесь. К счастью, улица стала твоим домом совсем недавно и ещё не успела безвозвратно испохабить тело и обезобразить его шрамами. Это ещё один плюс в твою копилку, добавим туда же природную гибкость, неплохую реакцию и внимательность. — Откуда вы… — изумлённо вытаращившись на эльфа, спросил он, едва не подавившись едой. — Я наблюдал за тобой с того момента, как ты появился на ярмарке, — соизволил ответить Тео, указывая взглядом на кубок, стоящий рядом с тарелкой и безмолвно предлагая попробовать. — Ты почти не ошибся, выбирая жертву. Не учёл только одного и самого главного — король Ироветти не любит, когда грабят его гостей. Ты знаешь, что такое дипломатический скандал? — Нет. — Не удивлён, откуда бы? — усмехнулся эльф. — Но ты едва его не спровоцировал, решив пощипать дипломата, да ещё и чилексийца. Я понятия не имею, каким ветром его занесло в Питакс, но факт остаётся фактом. Его кошелёк стал бы твоим приговором, и, поверь мне, тебя нашли и вздёрнули бы задолго до первой звезды. — А вы меня пожалели и спасли? — Можно сказать и так, но на самом деле, я просто увидел в тебе некий потенциал, который собираюсь развить и сделать из щенка настоящего хищника, — спокойно и чётко ответил Тео. — Я научу тебя кусаться и добывать дичь, как в своё время учили меня самого. Выпуская меня на вольную охоту, мастер сказал, что гильдии всегда нужна свежая кровь и неважно, в чьих жилах она течёт. Не обязательно родиться в Даггермарке, чтобы стать ассасином, главное — обладать врождёнными способностями, а они у тебя есть. — Откуда? — недоверчиво спросил он. — Я никогда никого не убивал, а… — Хотел бы? — Да! — выпалил, не задумываясь. — Я должен им отомстить! — Кому? — вкрадчиво спросил Тео. — Неважно, — буркнул он, не собираясь посвящать эльфа в позорную тайну своей семьи. — Не болтлив, — сухо обронил эльф, — ещё один плюс... Калистрии угодно, чтобы твоя месть свершилась. Правда, для этого придётся забыть слова «нет», «но», «не хочу», «не буду» и делать то, что я прикажу. Молча и до тех пор, пока я не скажу «достаточно». Это понятно? — Да, но спать с вашими дружками я не буду, — твёрдо произнёс он и услышал негромкий смех Тео и ироничное: — А со мной? — Нет, — опуская голову, ответил он, надеясь, что это звучит достаточно убедительно. — Кто о чём, а девственник — о заднице, — столь же иронично произнёс Тео, — твоё тело интересует меня исключительно как инструмент, который нужно превратить в совершенное орудие возмездия, а похотливых дружков у меня нет. Ещё вопросы есть? — Да, — он поднял голову и снова посмотрел на эльфа, — зачем это вам? — Видишь ли, — Тео откинулся на стуле и поднёс кубок к губам, — как истинный сын своего народа, я тоже подвержен нашему досадному недугу — скуке. Занятия с тобой развеют её хотя бы на время, а ещё, — он чуть улыбнулся, — я служу Калистрии, оттачивая юные жала. Это приносит мне удовольствие подобно хорошему вину, искусным ласкам или… сложному заказу, который могу исполнить только я. Кроме того, плата за все заказы, выполненные тобой во время обучения, будет принадлежать мне. Жить, есть, пить, получать новую одежду и оружие ты будешь здесь. Надеюсь, теперь твой голод утолён? — Да, — кивнул он, думая о том, что будет полным кретином, если откажется от подаренной самой Калистрией возможности не только отомстить, но и стать настоящим ассасином. — Прекрасно. Ари покажет тебе твою комнату, а завтра с первыми лучами солнца приведёт в тренировочный зал. Отдохни как следует, ученик, силы тебе понадобятся, — с этими словами Тео поднялся из-за стола, а на пороге снова появился тянец и поманил его жестом. Он молча встал, поблагодарил эльфа лёгким поклоном и последовал на второй этаж за живым узкоглазым големом.