Of Bodom

Ветер бил Хенкке в лицо, закидывая волосы в глаза и залезая в рот, но он тупо продолжал плестись по трассе, не обращая внимания на свет фар проезжающих мимо машин. Глаза покраснели, но к счастью остались сухими: одна глухая пустота внутри, и усталость. И еще чувство. Острое и неприятное, непроходящим комом давящее грудь, мешающее дышать. Он опустил голову, рассматривая бесконечную белую полосу на асфальте и поежился,засовывая руки в карманы куртки. Хенкке казалось, что его предали намеренно. Все эти годы он ошибался в Лайхо. Он был уверен,что под маской резкости скрывается настоящий друг. Неужели можно знать человека 10 лет и ошибиться ?!... Он вскинул глаза к небу, останавливаясь, и вглядываясь в высоту так же, как когда то Лайхо смотрел туда. Темно-синяя бездна, с белой полоской у горизонта. Нет, никогда ему не понять тайн Бодома… Распутывать свои же чувства не было сил. Жизнь стала какой то бесцветной. Он не будет резать вены, или кончать с собой, но группе придется искать другого басиста. Хенкка вздохнул, одинокой сутулой фигурой выделяясь на пустынном хайвее. Парень замерз, но все еще стоял, всматриваясь с высоты на далекое проклятое озеро, отражающее ушедший закатный свет. Красиво и мрачно. Как Север. Как их музыка. Как Лайхо. Видимо,ему придется снова терпеть боль. Сначала за Алекси, теперь из-за Алекси... -Хенкка! Басист вздрогнул, очнувшись, и только сейчас услышал звук шагов. Лица человека в темноте он не видел, но это было не нужно. Звякнули цепочки на джинсах. Лайхо. Его рост ни с кем не спутать. Алекси, торопясь, убыстрил шаг, стараясь достигнуть Хенкки. Его еще более длинные волосы развивало ветром, и от этого силуэт казался каким то нереальным в синеве ночи. Хенри отвернулся и просто побрел вперед, не дожидаясь. Звук шагов переменился в бег. -Хенкка, подожди! Стой ты,идиот! Наконец Лайхо с разбегу схватил его за плечо, останавливая. -Ищите нового басиста. Хенри вырвался, и продолжил свой бесцельный путь вперед по дороге. -Да погоди ты, Хен! Ну… прости… Лайхо, снова развернувший Хенкку замолчал,тяжело дыша,- наткнувшись на его взгляд. Если бы Алекси захотел описать, что он увидел в глазах Хенри,он бы не смог. Он не нашел бы слов. Мысли перемешались в голове, путаясь в нескладные фразы. -Хен, -прошептал наконец Аллу, силясь не отводить взгляд и все еще удерживая друга. –Ты не так понял. -Да? Ты не думал об этом, Алекси. Ты ни о ком не думаешь. Хенкка скинул его руку, разворачиваясь. –Прости, но я не буду играть в группе, - тон басиста был холоден. Лайхо захлестнуло отчаяние. Единственный человек, ни разу не осудивший его, прощающий его загоны, словно старший брат ( а он и был им, на самом то деле), на которого он бы хотел быть похожим, если смог, наконец то сказал ему все, что думал. И сказал правду, которая режет глаза. Алекси собрал все свои силы, и снова схватив Сеппалу, резко развернул к себе,- тот удивленно выдохнул, не ожидая от Алекси такой хватки. Хенка мельком подумал,что со стороны их странные объятия кажутся, словно они два поссорившихся брата- старший и младший. Лайхо умоляюще взглянул на Хенри своими бездонными глазами, исподлобья, просто из-за роста, и схватил его за талию. Мелкий Алекси. Ты никогда не посмотришь мне в глаза, если я не нагнусь... Почему ты такой нереальный?! Не из этого мира... Такой не приспособленный к этой жизни… Ты же делал это не назло мне, а просто так. И от этого больно. Лайхо встал на мысочки, смешно потянувшись и схватив Хенри за воротник ,притягивая его, прошептал обжигая лицо своим дурманящим запахом: дикости, сигарет и виски: – Я...сделал это специально, но только для того, чтобы понять - мне не нужен никто кроме тебя. Хенри хотел не верить и не мог. Алекси закусив губу смотрел на Хенкку. Хенка сверху вниз смотрел на Алекси. Волосы упали снова тому на глаза, они вечно падают в самый неподходящий момент… Такие же непослушные, как сам Лайхо. И странно блестят в темноте. -Прости меня, ole hyvä' … У Хенкки удивленно поднялись брови. Алекси замер, неловко вцепившись в басиста, и вдруг почувствовал руки Хенри на себе. С его чистого, такого родного лица, такого доброго –какого никогда не будет у Алекси, сходила боль, зеленые глаза блеснули в темноте. -Сделай это Хенкка... Попросил Лайхо, снова потянувшись вверх. -Пожалуйста. Как редко Лайхо что –то просит. Но когда он делает это, можно сойти с ума. Хенкка все же опять смутился, и нагнувшись, неловко, осторожно взял Аллу за подбородок и прижался губами. Теплыми и мягкими. И Лайхо взвился, выгибаясь, царапая черными ногтями кожу хенккиной куртки, нападая на него, углубляя поцелуй языком,- он больше не мог ждать, он хотел ощутить этого, каждой клеткой своего существа хотел. Хенри, родного, но такого другого. Хенкка запустил руки в длинные прямые пряди волос, путавшиеся у их губ и в их пальцах, рассыпавшихся по спине Аллу - жаркого, близкого, агрессивного и нежного. Кажется, его холодные пальцы уже играли гитарное соло у Хенки под футболкой, язык- во рту. Он яростно кусал губы басисту, заставляя его прогибаться и отвечать; воздуха не хватало, но он и не был так нужен, как вкус горько –соленых отчего-то губ Алекси. ... Двое психов с Бодома, ловящих кайф друг от друга, сходящих с ума на краю пустынной дороги. Может, в блеске темной воды северной ночью и правда что-то есть. [ 'ole hyvä - пожалуйста ]