Я знаю, кто ты
20 декабря 2021 г. в 16:05
Боромир спешил, ему нужно было сообщить Арагорну что-то очень важное, что-то про Минас-Моргул. От тёмного города уже почти не осталось даже руин, но злом оттуда тянуло как сквозняком из окна в середине зимы. Арагорн долго был в отъезде на севере по делам Арнора, вернулся только сегодня утром. И теперь не только дела заставляли Боромира искать его — он не мог не признаться, что скучал больше, чем по кому-либо, и кратких встреч на советах и за трапезой ему теперь было мало.
Он нашёл Арагорна в маленьком саду во внутреннем дворе. Под стеклянным куполом здесь всегда цвела весна, пели птицы и струились серебром фонтаны. На краю чаши одного из них в самом тихом закутке, где почти никогда не бывает гостей, Арагорн сидел и беседовал с незнакомцем. На звук шагов они оба обернулись и… У Боромира захватило дух. Настолько красивого человека или эльфа он не встречал никогда. Собеседник короля совершенно определённо был эльфийских кровей, но черты его лица были острее и ярче, глаза сверкали, словно драгоценные камни — те, что отнимают у гномов души. Чёрные как вороново крыло волосы волной шёлка спадали почти до самого пояса, фарфоровая кожа не была отмечена ни шрамами, ни солнцем. Тонкие, но яркие губы чёткой формы причудливых харадских луков изогнулись в ухмылке, когда это произведение искусства заметило, что его разглядывают.
Боромир смутился, отвёл взгляд, послал улыбку Арагорну. Он хотел бы застать его одного и спустя столько недель разлуки наконец получить в полное распоряжение. Неужели Арагорн не соскучился так же сильно? На секунду укол ревности потревожил сердце. Не этот ли красавец заполнял пустоту рядом с королём всё время?
— Ты, должно быть, Боромир? — сказал эльф и поднялся навстречу. — Мы говорили о тебе.
Боромир бросил взгляд на Арагорна, ожидая пояснений или представления. Но тот молча улыбнулся, успокаивающе, и просто наблюдал за своим знакомым и любовником.
А эльф — Боромир решил, что всё-таки эльф — остановился очень близко. Он был высок, прекрасно сложён, очень богато одет. И смотрел так, что пробирала дрожь. Он словно бы невзначай откинул волосы за плечи, открывая длинную белую шею, потянул шёлковый шнурок на вороте вышитой рубашки, и взгляд Боромира невольно упал на выступающие ключицы и очертания крепких мышц груди.
— Мы говорили о тебе, — повторил незнакомец. Он склонил голову и окинул Боромира взглядом, под которым тот ощутил себя голым. — Арагорн тебя очень любит.
— Я знаю, — сказал Боромир и сам удивился тому, как хрипло прозвучал его голос. В горле пересохло. Рядом с этим эльфом одновременно пробирало морозом до костей и тут же становилось жарко, словно в доменной печи.
— Он хочет сделать тебя счастливым, — улыбнулся эльф.
Боромир снова посмотрел на Арагорна. Тот спустился на скамью у фонтана, молчал и смотрел из-под полуопущенных век. Руки он откинул на спинку скамьи, и вид имел самый спокойный и расслабленный. Боромиру хотелось ему доверять, но что-то внутри требовало немедленно броситься бежать из сада. Только он и шагу не мог сделать, всё тело будто одеревенело и более ему не подчинялось.
— Ничего не бойся, — ласково прошептал эльф. Боромир вдруг почувствовал его руку — прохладную длиннопалую ладонь — у себя на затылке. Эльф притянул Боромира к себе и поцеловал. Губы у него тоже были прохладными, как родниковая вода и такими же вкусными. Боромир зажмурился, чтобы не видеть Арагорна за спиной эльфа, и ответил на поцелуй.
Арагорн не целовал его так. Арагорн всегда был ласков и нежен, обращался с ним, как с хрустальной вазой. Он всегда грел руки, прежде чем коснуться, он никогда не целовал против воли, он никогда не пил его так, словно любовник был его водой, или вином. Арагорн отдавал, даже когда должен был брать.
Теперь же Боромир ощутил себя игрушкой. Каковы бы ни были намерения этого незнакомца, ему нравилось целоваться, и заботился он только о том, что ему самому приносило удовольствие. Он был груб, резок и напорист, он почти кусался и слизывал бисеринки крови, выступающие на истерзанных ветром, а теперь поцелуем губах. Он глубоко проникал языком в рот, почти насиловал, не изучал, но завоёвывал. Он разорвал поцелуй неожиданно, оставив после себя болезненную пустоту и саднящие ранки.
Боромир открыл глаза. Он видел насмешливый горящий взор эльфа и спокойный взгляд Арагорна поверх его плеча.
— Что всё это значит? — одними губами прошептал Боромир.
— О, только не говори, что тебе не понравилось, — рассмеялся эльф. Боромир ощутил снова его руку, только не на затылке, а на горле. Она от ворота рубашки поползла вверх и сжала челюсть. Эльф придвинулся ещё ближе и обжёг дыханием висок. — Я всё знаю, — сказал он. И этот голос отдался у Боромира где-то в позвоночнике. — Знаю, как тебе нравится, знаю, чего ты хочешь. Ты просил Арагорна быть с тобой грубее, верно? Ты бы хотел носить на себе следы его силы, по утрам пряча синяки на бёдрах под сорочкой, вспоминать о нём, садясь в седло или на трон. Я прав? Конечно, я прав. Но Арагорн не способен на жестокость. Зато я — да. Он попросил меня сделать это для вас. Научить его быть с тобой так, как ты хочешь. Он любит тебя.
Боромир снова смотрел на Арагорна. Да, он просил его иной раз поддаться нетерпению, не спрашивать разрешения, когда оно очевидно, не задавать дурацких вопросов. И хоть раз ответить честно на вопрос, чего он сам хочет. Арагорн всегда улыбался и отвечал: — тебя. Может это ответ на вопрос? Его сокровенное желание — увидеть Боромира в чужих руках? Говорят, когда знаешь, что можешь потерять, это знание заставляет любить сильней. Боромир никогда не верил в это. Его законом была только верность. Но если Арагорн правда этого хочет…
Боромир перевёл взгляд на эльфа. Тот всё это время его разглядывал и шарил руками по телу. Холодные пальцы забрались под рубашку и гуляли по краю ремня на штанах. Стоило поймать его взор, и огонь внутри, остуженный тревогой, разгорался вновь. Глаза эльфа вспыхнули.
— Может, попросим Арагорна присоединиться? — с надеждой сказал Боромир.
— Если бы он хотел, сделал бы это, не находишь? — эльф склонил голову, облизал губы. Он не оглядывался. — Но спроси его, если хочешь.
Арагорн смежил веки на мгновение и покачал головой в ответ на так и не заданный вопрос.
А эльф снова поцеловал Боромира. Снова напористо и грубо, причиняя боль. Боромир закрыл глаза и поддался ему. Всё происходящее казалось сном, и всё больше напоминало сон кошмарный. Холодное спокойствие Арагорна; чужой, ласкающий так, как позволено только любовнику; бессилие самого Боромира, парализованная воля, желание, накатывающее жаркими волнами и страх до тошноты — всё смешалось.
Поцелуй, казалось, длился вечность. Боромир одновременно желал, чтобы он прекратился, и длился дольше. Пока эльф целует его, можно закрыть глаза и попытаться представить Арагорна. Но он другой, каждый жест, каждый вздох другой, и сознание заходится стоном боли. А из уст вырывается стон страсти. Тело горит там, где его касаются холодные руки. Поцелуй разрывается, и снова взгляд обжигает видом чужого лица, улыбки, что не сходит с жестоких губ, глаз, сверкающих колдовским огнём. Эльф смотрит, будто видит насквозь, и разворачивает Боромира спиной к фонтану и скамье, запрещает оглядываться.
— Он не придёт. Ты уже позвал, он не пришёл. Теперь есть только ты и я.
Эти слова тысячекратным эхом отскакивают внутри, как в горах крик превращается в камни. И сердце тяжело придавливает грудой таких камней. А эльф тем временем наматывает длинные волосы своей бессильной жертвы на кулак и тянет его вниз, ставит перед собой на колени. Что делать дальше Боромир знает. И ему внезапно приходит в голову мысль, что если очень постараться, всё быстро закончится. Он сам торопливо расстёгивает на эльфе штаны.
У эльфа безволосое алебастровое тело, твёрдое, рельефное, словно высеченное из мрамора. Гармония силы и изящества, великая задумка Эру. Куда до них людям. Руки Боромира коснулись узких бёдер, он стащил с эльфа штаны до колен и не давая себе времени на раздумья впустил его член в своё горло. Казалось, он мог бы передумать, если б замешкался хоть на секунду. Восхищение нечаянным любовником начало смешиваться с отвращением к самому себе. Боромир снова прикрыл глаза, снова попытался представить Арагорна. И снова потерпел поражение. Ему не хватало бугристой кожи шрамов под подушечками пальцев, жёстких волосков на бёдрах и в паху, запаха пота и конной упряжи. А потом он почувствовал руку, снова зарывающуюся ему в волосы и даже не удивился тому, как резко и грубо его начали брать.
— Смотри на меня, — потребовал эльф.
Боромир открыл глаза, посмотрел вверх. Эльф послал ему короткий снисходительный смешок и а потом смотрел только ему за спину, туда, где сидел Арагорн. Эльф не щадил любовника, он заботился о собственном наслаждении, входил так глубоко, что Боромир задыхался. Тот не был искусен в таких ласках, и когда челюсть стало сводить от усталости, нечаянно задел член любовника зубами. Эльф тут же член вынул, а следом влепил звонкую пощёчину.
Злость, почти ярость вскипела внутри, непонимание перешло в гнев. Ещё совсем недавно хотелось бежать отсюда, теперь хотелось драться. Но эльф со смехом, низким и музыкальным, подтянул Боромира к себе, поставил на ноги и принялся покрывать поцелуями и вылизывать ушибленную щеку. Ноги снова сделались ватными, в голове шумело, как у пьяного.
— Я научу тебя изысканным ласкам, когда-нибудь, — пообещал эльф. — Но позже. Сегодня мы закончим представление для твоего друга.
В следующее мгновение Боромир оказался прижат грудью к мраморной тумбе, на которую ставили вазоны с цветами. Расколотые горшки валялись на полу, земля рассыпалась по мелкой узорчатой плитке. Эхо грохота едва задело слух. Эльф сдёрнул с него штаны и повелительным движением колена заставил расставить ноги. Боромир поднял голову. Арагорн всё так же сидел на скамье, теперь скрестив руки на груди, и смотрел. Словно действительно заезжий театр давал неинтересное представление, и уйти мешала только вежливость. Если бы у него был румянец на щеках, расстёгнутые штаны, хоть какие-то эмоции во взгляде… Ничего. Ни ревности, ни злости, ни отвращения — их бы Боромир понял.
— Расслабься, — сказал эльф, нависая над Боромиром, прижимая его к камню своим весом. — Сейчас будет хорошо.
Не будет, подумал Боромир. Ты не он.
— Отпусти! — крикнул он и попытался вывернуться из-под эльфа. Но эти изящные существа обладали невероятной силой, сейчас эльф одной рукой удерживал его, прижимая за шею, и сделать Боромир ничего не мог. Его раздирали гнев, обида, страх и ревность. Это не любовь, думал он, если любовника подкладывают под насильника. Что это станет насилием, уже не было сомнений. Эльф рассмеялся, зло и резко, будто прочитал мысли, и вошёл на сухую, без подготовки.
Было больно, но эта боль ничто по сравнению с терзавшей сердце. Кровь каплями скатывалась по бёдрам, а по щекам текли слёзы. Эльф стонал где-то сверху, даже теперь, уподобившись зверю, он был прекрасен, а голос завораживал. Боромир оставил попытки вырваться, сжаться и закрыться — надорваные мышцы и не позволяли. Он стиснул кулаки так, что поранил ногтями ладони, и прижался лбом к холодному камню. Скоро всё закончится, напомнил он себе. Всё когда-нибудь закончится, как та страшная война. Только в этой король Элессар не придёт на помощь. Боромир не звал. Вслух. Внутри же у него всё кричало. Если бы сейчас Арагорн увидел слёзы, поднялся бы со скамьи, отшвырнул бы этого остроухого в сторону, сцеловывал бы влагу с век и шептал что-то успокаивающее… Он всегда так делал, даже при том, что с ним повода для слёз не существовало, а причиняемую боль рисовало лишь воображение милосердного короля, и он извинялся за то, чего не было. Но сегодня он не пришёл. Боромир больше не поднимал голову, с него достаточно унижений.
Пытка продолжалась ещё недолго. Эльф скоро издал низкий гортанный стон, вошёл глубоко и коротко задёргался, заливая внутренности горячей влагой. А через несколько мгновений вышел, с брезгливым вздохом отер кровь, оставшуюся на члене платком, бросил этот платок на пол у тумбы, застегнул штаны, спрятав ещё твёрдый член и обойдя тумбу грубо рванул Боромира за волосы, заставляя поднять голову.
Первое, что он увидел — был Арагорн. Он поднялся со скамьи и сделал шаг вперёд. Безумная надежда, что всё происходящее сейчас обретёт какой-то смысл, что эта боль будет отомщена, раскололась о холодный взгляд. Теперь в лице Арагорна появились эмоции, и самой яркой было отвращение. Эльф напоследок поцеловал Боромира, скорее просто слизнул кровь с его губ.
— Ты великолепен, — сказал он. — Понимаю теперь, почему он так тебя любит.
Арагорн остановился на шаг позади своего друга и что-то сказал ему по-эльфийски. Эльф ответил, они рассмеялись. Боромир сполз на пол, пытаясь собрать себя по кусочкам. В осколках кашпо и погибших цветах — самое место. Он застегнул штаны, радуясь, что эльфу не пришло в голову их рвать. Кровь и семя стекали по бёдрам. Собственное возбуждение давно схлынуло, раньше, чем пришла боль, оно казалось наваждением.
Боромир поднял голову и посмотрел на двоих, стоящих подле. Словно слёзы промыли ему взор, теперь он видел их совершенно ясно. Чарующий облик прекрасного эльфа стал холодным и грубым, в его глазах не было мудрости и света, как подобает эльфам, только злое веселье. Арагорн…он напротив, был красивее, чем Боромир когда-либо помнил. Истинный король Нуменора, спокойный и величественный, как одна из тех статуй, что несут вечный дозор в зале королей. Только у настоящего Арагорна живое сердце, а не камень. У него горячие руки и нетерпимость к любой боли — он Элессар Исцеляющая длань.
Боромир медленно поднялся, держась за каменный стол.
— Где Арагорн? — спросил он, глядя на эльфа. — Кто ты? И что ты с ним сделал?
— Ничего не сделал, — зло отозвался эльф, разрушая остатки напускного очарования. — Только показал ему, что ты такое на самом деле. И как с тобой следует обращаться.
— Я знаю, кто ты, — сказал Боромир. И в его руке откуда-то появился меч, холодно блеснул лезвием.
Но нанести удар сил не хватало. Неловкий замах и шаг вперёд закончились падением. К ногам мучителя. А тот смеялся, но в его смехе было не веселье, а злость. Боромир перехватил меч и поднял голову, смотрел в лицо эльфа и видел, как в его взгляде рождается страх. А потом почувствовал горячую ладонь, разжимающую ему кулак, и вторую — на лбу. И снова пощёчину, от которой мотнулась голова и потемнело в глазах. Всё вокруг вдруг кануло во мрак. Но через мгновение тьма рассеялась.
Вместо сада, разбитых горшков, мраморного стола, вокруг оказалась маленькая спальня в их с Арагорном покоях. Мокрая сбитая постель, ворох одеял в ногах, много свечей вокруг. Арагорн нависал над ним, громко говорил по-эльфийски, словно читал какие-то заклинания, Хальбарад высоко держал свечу, чтобы осветить кровать.
— Очнись же, очнись! — молил Арагорн, его голос был полон тревоги. — Это я! Всё это только сон, ну же!
Он остановил порыв Боромира сесть в постели, придавил к подушкам, с благодарным стоном поцеловал его в лоб, гладил по лицу и обнимал.
— Что…что случилось? — понимание, что произошедшее было сном, уже наступало, но этот сон был слишком ярким.
При попытке шевельнуться всё тело пронзила боль, родившаяся где-то у основания позвоночника. Из груди невольно вырвался вскрик. Арагорн тут же проследил направление судороги. Он разорвал объятие, собираясь искать травму, причину боли, но Боромир перехватил его руку и притянул его обратно. Он вглядывался в лицо Арагорна, искал сходство с тем, из сна, ни не находил не единой черты.
— Мой Арагорн, — выдохнул он.
— Твой, конечно твой, — торопливо ответил Арагорн. — Как ты нас напугал.
— Это всё было только сном, — прошептал Боромир. Он откинулся на подушки и провёл рукой по лицу. Под пальцами оказалась влага.
— Да, только сон, — повторил Арагорн. Но он хмурился, и говорил так, словно сам себя хотел убедить.
— Не думаю, — обеспокоено отозвался Хальбарад, Арагорн послал ему предостерегающий взгляд. — Ладно, принесли вам чего-нибудь?
— Горячее вино, если на кухне ещё осталось, — сказал Арагорн.
Дверь хлопнула — Хальбарад оставил свечу и вышел, оставив Арагорна и Боромира наедине.
Арагорн подтянул одеяло и набросил его на них обоих, притянул к себе Боромира, будто боялся, что кто-то или что-то вырвет его из рук. И Боромир вдруг снова представил себя на каменном столе, только теперь Арагорн всё-таки пришёл. Слёзы снова покатились по щекам, но теперь от облегчения. Арагорн сцеловывал их и шептал что-то успокаивающее.