Абонемент на Малфоя

Это было… странно. Отношения с Грейнджер — странно. Драко лежал в постели и думал о прошедших неделях. Недавно Гермиона согласилась переехать к нему в Башню, сейчас она сладко спала за его спиной, изредка закидывая ногу ему на бедро. Она стащила во сне одеяло и завернулась в него, как в кокон. Все было просто до приторности хорошо, настолько, что Драко иногда ловил себя на нереальности происходящего. Уроки, походы в Хогсмид, тайные свидания, разговоры. Он частенько сидел в библиотеке, копался с Грейнджер в книгах, делал пометки в ставшем за это время гораздо более пухлым «зельеварческом» журнале. Он спорил с Грейнджер о переводе Древних рун и помогал ей найти ошибку в нумерологическом уравнении. Она гоняла его по Трансфигурации. Когда у него с первого раза стол превратился в оленя естественной окраски, они занялись любовью прямо в классе. Они старались не демонстрировать свои отношения всему Хогвартсу, хотя, конечно, весь замок был в курсе. Они сидели за разными партами на общих уроках, не подходили друг к другу в Большом зале и не устраивали больше публичного проявления чувств. Ну, почти. Гриффиндорцы, завидев их, идущих по коридору или сидящих вместе где-то, старались обойти их стороной. Кроме Поттера и Уизли, конечно. Те делали вид, что Драко — неизбежное зло. Впрочем, он относился к ним примерно также. Ради Грейнджер он умерил степень своего сарказма при ее дружках до минимально возможного уровня. Она отвечала ему взаимностью, когда дело доходило до Панси. Впрочем, зная эти трудности, они старались как можно меньше пересекаться при общении с друзьями. И их это устраивало. Пока что. Он давно не чувствовал себя таким нужным, счастливым и при этом таким уязвимым. Он постоянно был настороже, вглядывался в Грейнджер, смотрел на ее реакции. Она казалась спокойной и вполне довольной. Он как будто знал две разных Грейнджер. До потери памяти она была несколько более… дерзкая что ли? Он помнил, как она злилась, как она предложила сделку. А сейчас… Она была похожа на более мягкую версию себя. Ему нравилась она и такой, хотя он скучал по «укрощению» Грейнджер… Мерлин, как же он боялся! Боялся, что завтра она скажет ему, что все кончилось, что на самом деле она поняла, что он не тот, кто ей нужен. Каждый день это чувство царапало его душу, и вот уже шрамы перестали так быстро затягиваться, оставались кровоточить. «Она не виновата в том, что ты чувствуешь себя идиотом. Она честно призналась тебе, что хочет попробовать все с чистого листа. Ты не должен все испортить Драко Малфой, только не теперь», — уговаривал он себя. Но ведь она так ни разу не сказала… Да, Грейнджер так ни разу и не произнесла вслух, что любит его. Она относилась к нему с трепетной нежностью, постоянно уверяла его, что он не одинок. И у них все было отлично, даже лучше, чем отлично. И все равно слова Панси не давали ему покоя. «Кто-то с правильной стороны…» — Драко, ты чего не спишь? — Гермиона положила свою узкую ладонь ему между лопаток. — Не могу уснуть, — честно ответил он. — Мысли всякие в голове крутятся. Ладошка поднялась к волосам, погладила их, а затем к спине прижались теплые сухие губы. — Давай, ложись, — прошептала она, обняв его сзади, и Драко согласно прикрыл глаза. Окутанный цветочным запахом он мгновенно уснул. Месть Дэвиса заставила Драко задуматься об их будущем. Пора выбирать, Драко Малфой. Не будь трусом. Драко решил напрямую спросить у Гермионы, что она к нему чувствует, но все равно в последний момент спасовал. — Просто, мне нужно знать, что у меня есть за что бороться. Блять, Драко Малфой, ты дебил, задай тот самый вопрос! Но услышать отказ было страшно. Так что он удовлетворился таким ответом.

***

В Малфой-мэноре в это время года было очень красиво. Сады расцветали, мать запустила фонтан, из земли торчали ярко-зеленые травинки, а дорожки блестели в лучах утреннего солнца от недавно прошедшего дождя. Драко шагал по гравию и раздумывал, как бы преподнести дорогим родителям новость о Гермионе. — Вашу палочку! — важно проговорил на входе аврор. Странно, они выставляют караулы только, когда у нас есть непроверенные посетители. Драко машинально подал сотруднику Министерства палочку и получил обратно после регистрации. — Дорогой, — навстречу сыну выпорхнула Нарцисса. — Как хорошо, что ты приехал, я так соскучилась по тебе. Она порывисто прижалась к нему и встала на мысочки, чтобы чмокнуть в щеку. Раньше Нарцисса Малфой никогда бы себе такого не позволила, но война меняет многое. Новая Нарцисса гораздо чаще показывала эмоции и свободно нарушила этикет ради близости с единственным чадом. — Сын, — всегда холодный Люциус Малфой удостоил единственного наследника простым кивком головы. Вот уж что незыблемо. Люциус Малфой и его любимая маска. — Почему на входе стоит дежурный? — поинтересовался Драко. Нарцисса всплеснула руками. — Ну, конечно, ты не знаешь. К нам вчера приехали деловые партнеры твоего отца. Ты еще не знаком с ними, это французы. Мы как раз собирались завтракать, присоединишься? — Нарцисса засуетилась. — Что-то я не подумала, нужно бы накрыть и на тебя. Пойду отдам распоряжения. И она стремительно вышла из прихожей, цокая каблучками из драконьей кожи. Отец и сын остались стоять в молчании, рассматривая друг друга. Люциус прищурил стального цвета глаза и надменно произнес: — Приехали Дюпре. Не опозорь Малфоев. Драко понял мгновенно. — В полном составе? Люциус хищно улыбнулся, кивнул, развернулся на каблуках и скрылся в коридоре. Драко сделал несколько глубоких вдохов, призывая себя к спокойствию. Не поддавайся панике. Все будет хорошо. Конечно, даже спустя столько лет, он боялся отца. И не он один. Среди Пожирателей смерти Люциус слыл одним из самых жестоких и хладнокровных последователей. При этом он был хитер и изворотлив как Змей из Райского сада. Когда Люциуса отправили в тюрьму после истории с Залом пророчеств, многие Пожиратели вздохнули спокойно. Если быть честным, в какой-то момент и сам Драко обрадовался, пока не осознал, что Люциус был плотиной между ним и прихвостнями Волдеморта. Сколько ПСов издевались над ним — не счесть, родная тетка потчевала его Круцио — что говорить о других, кто не мог отомстить Люциусу, но с удовольствием отыгрался на нем… Драко мотнул головой, отгоняя мрачные мысли. Сейчас нужно было изобразить вежливый интерес и гостеприимство. На завтрак Дюпре пришли так, будто и спали в парадных мантиях. Мистер Дюпре был высоким мужчиной с залысинами и выражением лица «весь мир мне сильно задолжал». Миссис Дюпре выглядела утонченно: женщина средних лет, с копной густых черных волос и губами цвета пыльной розы, она говорила мягким грудным голосом и имела отличные манеры. Она уже закончила свой завтрак и слушала Нарциссу с искренним интересом, насколько это возможно для потомственной аристократки. Нарцисса уже отдала все распоряжения и успела обратно вжиться в роль гостеприимной хозяйки. Стоило Драко подойти к своему месту за столом, она вскочила и произнесла: — Мари, дорогая, это мой сын, Драко. Он только сегодня вернулся из Хогвартса на Пасхальные каникулы. Мари Дюпре взглянула на Драко оценивающе, в ее взгляде промелькнуло одобрение. Наклон головы. Драко в ответ также учтиво поклонился даме. — А это Пьер Дюпре, владелец артефактных мастерских. Мужчина с залысинами отставил тарелку, взглянул на Драко, прочистил горло и проговорил: — Приятно познакомиться, молодой человек. Мы многое слышали о вас от ваших родителей. А это моя дочь Барбара. Любезный Люциус сказал, что ждет нас всех. Барбара учится в Шармбатоне, у них сейчас тоже Пасхальные каникулы, так что мы смогли выбраться к вам семьей. Драко повернул голову туда, куда до сего момента смотреть отказывался. Мерлин милостивый. За столом сидела невероятной красоты девушка с большими васильковыми глазами и пепельными волосами, которые сейчас были уложены в причудливую прическу. Она была похожа на фарфоровую куколку. Куколка вытерла розовые губки салфеткой и сказала хрустальным голосом: — Привет. Повисла пауза. Дамы лукаво переглянулись. Пьер добродушно хмыкнул, а сама Барбара продолжала смотреть на него своими глазищами. Люциус расхохотался: — Драко, скажи что-нибудь. Драко отмер и прокашлялся. — Э, приятно познакомиться, мадмуазель, — он поспешно сел за стол. Мысли Драко крутились вокруг этого милого создания. Возможно, у нее в крови даже были вейлы, потому что Драко на секунду почудилось, что от ее кожи идет какое-то свечение. Странно, она не похожа на своих родителей. Драко осторожно поднял глаза на Барбару. Та уже была увлечена разговором с матерью. Иногда какие-то реплики вставляла и Нарцисса. Миссис Малфой бросила на него взгляд и улыбнулась краешком губ. После завтрака чета Дюпре отправилась по лондонским магазинам. «Ах, не могу своим девочкам отказать ни в чем», — признался Пьер. Английские фасоны были сейчас на пике моды во Франции, а еще у них был какой-то любимый бутик с обувью. В общем, раньше ужина ждать гостей обратно точно не стоило. Люциус корпел над чем-то в кабинете, мать отправилась в сад — у нее был новый проект по магической селекции, и сейчас в ее теплицах трудились четыре эльфа-садовника. Контроль за ними Нарцисса считала обязательной частью своего полуденного расписания. Драко предпочел провести время в комнате, просто разглядывая потолок. В результате пообедали Малфои в разное время. Драко гадал, знает ли Нарцисса о помолвке. Часа в четыре семья наконец собралась вместе в Малой гостиной, и Нарцисса сама завела разговор. — Знаешь, милый, когда твой отец сказал мне, что устроил за моей спиной помолвку, я рвала и метала. Но он убедил меня повременить, пока ты не приедешь и не увидишь эту девушку. Он сказал — просто давай посмотрим на его реакцию, Нарцисса. Зачем рушить все, если она ему понравится. И он оказался прав. Ты так смотрел на Барбару. Я рада, что все так удачно складывается, сынок, — Нарцисса ласково потрепала его по макушке. — Да, сын, она из хорошей правильной семьи, — важно начал Люциус, и Драко решил, что тянуть дальше нельзя. Может быть, Барбара действительно была бы ему отличной невестой, если бы не Грейнджер. — Отец, мама. Я хочу, чтобы вы разорвали помолвку, — произнес он. — Я люблю другую. Мать округлила глаза и прижала ладони ко рту, отец поджал губы. — И прежде, чем вы начнете задавать вопросы, я сразу признаюсь вам, что она нечистокровная, — как можно ровнее выговорил Драко. Нарцисса была на грани обморока. — Полукровка? Мой сын влюблен в полукровку? — ее нижняя губа дрожала. Люциус мрачно смотрел на отпрыска и ждал продолжения. — Нет, мама, — собравшись с силами, выдавил из себя Драко. — Её родители — маглы. Нарцисса всхлипнула и закрыла лицо руками, будто они могли защитить ее от этой новости, будто, если она закроет глаза — все это исчезнет. Люциус нахмурился. Драко ждал отцовской реакции, но тот был на удивление спокоен, как будто, как будто… — Ты знал! — вскричал Драко. — Ты все знал! — Да, — сквозь зубы проговорил Люциус. — До чего докатился мой сын. В постели с Гермионой Грейнджер. Позоришь род, изменяешь нареченной невесте. Услышав это, Нарцисса тихо охнула, по её красивому лицу катились слезы. — Невесте, которую я не выбирал! — злобно откликнулся Драко, стараясь не смотреть на расстроенную мать. — О, сам ты мастак выбирать себе женщин. — выплюнул Люциус. — Грязнокровка, путается с предателями крови, нищенка, манеры как у обезьяны, да еще и далеко не красавица. Драко вскочил с намерением кинуться на отца, но на нем буквально повисла Нарцисса. — Милый, скажи, что все это неправда. Я не выдержу, я просто этого не вынесу, — почти проскулила она. — Еще раз, еще один раз… После всего, что произошло с Медой… Салазар, неужели я заслужила… — Нет, мама, это правда, — горько отозвался он. — Я люблю ее. Я хочу быть с ней. Я предложил ей стать моей невестой. — Ты не имел права! — терпение Люциуса лопнуло. — Ничто не может расторгнуть заключенную главой рода помолвку. Нарцисса вытерла слезы, упала на стул и согласно кивнула. — Сынок, ты просто не понимаешь. Мы желаем тебе только лучшего. Ты еще молод и не осознаешь, — осторожно начала она. — Да и магически заключенную помолвку действительно расторгнуть практически невозможно. Эта девушка, Барбара, она будет ничуть не хуже… — О, как приятно, что вы снова все решили за меня, — ухмыльнулся Драко. Страх куда-то испарился. Остались злоба, обида, которые долгое время копились в нем. — Помнишь, матушка, к чему это привело в прошлый раз? Так я тебе напомню. Я получил это, — он закатал рукав мантии и указал пальцем на выцветшую черную метку. — Милый… — Нарцисса не смогла больше ничего из себя выдавить и вновь разрыдалась. Люциус в успокаивающем жесте положил руки ей на плечи, вставая за спинкой стула. — Не доводи мать, щенок, — жестко произнес он. Его тоном можно было бы заморозить всю комнату. — Мы делали для тебя все. Чистокровные обычаи существуют не просто так. Эта девушка, Барбара, твой билет в счастливое безбедное будущее. К тому же, за нарушение магической клятвы при расторжении сделки, тебя покарает магия. Драко, это не шутки. Ты потеряешь многое, ты уничтожишь наш род. Без веской причины… Драко перебил отца. — Причина есть. Люциус отмахнулся. — Твои подростковые гормональные заявления, что ты, дескать, любишь грязнокровку, не учитываются при принятии решения самой магией, даже если ты действительно так думаешь. — Нет, — Драко твердо смотрел на Люциуса, хотя сейчас его отец выглядел как никогда устрашающе. — Её моей парой выбрало зелье потенциальной совместимости. Монстр в Люциусе взял себя в руки и принял приличный вид. — Повтори, — спокойно проговорил он. — Зелье потенциальной совместимости показало мне Гермиону Грейнджер. Так что ты можешь расторгнуть помолвку, — четко выговорил Драко. Нарцисса перестала плакать и теперь просто смотрела на сына так, будто тот начал говорить на русалочьем языке. — Это правда, Драко? — прошептала она. Драко кивнул. — Мерлин, какой позор, — простонала она, откидывая голову и потирая виски. — Мой сын совместим с маглокровкой. — Мама, пойми, важно не это. Важно, что я люблю ее, — повторил он, присаживаясь перед матерью. Та прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Какое-то время она просто молчала, очевидно, пытаясь прийти в себя, а затем положила свою ладонь на его макушку и потрепала светлые волосы. — Хорошо, сынок. Громко хлопнула дверь в гостиную. — Ему нужно время, — устало произнесла Нарцисса. — Для него это тоже большой удар. «Еще бы, такая сделка провалилась», — подумалось Драко. Перед ужином Люциус пригласил Драко в кабинет. — Сын, не скрою, ты меня разочаровал. И сильно. Но, действительно, против зелья совместимости я не могу ничего предъявить. Прошу тебя только об одном. Давай подождем еще хотя бы сутки, мне нужно успеть подписать с Пьером контракт, а затем скажем о расторжении помолвки, — впервые в тоне отца появилась несвойственная ему мягкость и вкрадчивость. Впрочем, Драко был настолько окрылен своей победой, что не обратил на это никакого внимания. Всего сутки. Всего сутки, и я буду свободен! Дюпре, казалось, заметили перемену в настроении Малфоев. Супруги то и дело переглядывались, но вопросы задавать не спешили. Нарцисса все еще пребывала в расстроенных чувствах, но через силу улыбалась гостям. Вечерний чай пили практически в полном молчании. Барбара бросала на Драко заинтересованные взгляды весь вечер, Драко от этого становилось жутко неловко, будто он делал что-то плохое, будто изменял Гермионе. Он только и думал о том, чтобы отправиться к себе в спальню и чтобы поскорее настало «завтра». Чтобы отец подписал чертов контракт, и он освободился от оков. Наконец дамы встали из-за стола, мужчины последовали их примеру. Все пожелали друг другу доброй ночи и отправились по спальням. Волнение не давало уснуть. Драко беспокойно ворочался на постели, сминая одеяло, то вытаскивая, то убирая из-под него ногу. Он перекладывал мешающиеся руки за голову, под щеки, под живот, под подушку. Даже встал и открыл окно, чтобы сделать посвежее. Где-то в доме часы пробили два часа ночи. Внезапно Драко почувствовал, как его тянет… За пупок тянет куда-то. «Странно, я что-то похожее уже ощущал…», — подумалось ему. Он поддался зову и босиком в пижамных штанах вышел в коридор. Ноги вели его в другую часть дома, он медленно брел в темноте, словно привязанный к клубку. Он шел-шел-шел, пока не столкнулся с кем-то. — Ой, — хрустальный звон прорезал темноту ночи. Тяга прекратилась. Драко поймал в свои объятия чуть не упавшую от столкновения Барбару. Что за черт? Загорелся Люмос. Барбара держала палочку и выглядела так, будто была под гипнозом. Она рассматривала его, но больше ничего не говорила. Под ее взглядом ему становилось жарко. Она была в одной ночнушке, ее пепельные волосы были распущены и доставали ей до талии. Драко зачарованно двумя пальцами поймал прядь. Васильковые глаза остановились на его губах. Барбара обняла его за плечи и приблизилась. От нее пахло лавандой и чем-то резким, цитрусовым… Она прикрыла глаза, а Драко смотрел на себя будто со стороны. Мысли давались ему очень сложно. Ему вдруг захотелось тоже закрыть глаза и поддаться этой тяге. Тяге… Зелье! Значит он и Барбара тоже совместимы… И что теперь? — А теперь, Драко, выбор за тобой, — проговорил голос в голове. Голос Гермионы. Гермиона! — Нет, — выпалил Драко, отталкивая от себя Барбару. Барбара замерла в недоумении. В следующий миг он бежал, сломя голову, ноги на автопилоте неслись в комнату. Наложив кучу запирающих заклятий, Драко бросился к тумбочке. — Да где же ты, зараза?! Вот, вот, еще немного осталось! Слава Мерлину! — в руке он победно сжимал неполный флакончик «Сна без сновидений». Закутавшись в одеяло, Драко одним глотком выпил зелье. Неизвестно, что Барбара думала обо всем этом, но на следующее утро она была все так же приветлива, как и раньше. Мистер и миссис Дюпре пребывали в отличном настроении, а, значит, им ничего о произошедшем известно не было. Люциус носил непроницаемую маску, а Нарцисса, судя по расстроенному виду, вообще тоже была не в курсе. У Драко не было сомнений, кто же ему подсунул чертово зелье. Гермиона никогда бы не простила измены. Кроме того, он оказался совместим с Барбарой, вот это приводило Драко в недоумение, но, видимо, на такой эффект и рассчитывал Люциус. — Знаете, в это время года поля становятся пронзительно желтыми из-за цветущего рапса, — внезапно произнесла Нарцисса. — У нас во владениях есть магический рапс, особый сорт, его вывела мать Люциуса. Это просто божественно красиво. Хотела бы показать вам. — О, это просто чудесная идея, — с энтузиазмом закивала Мари Дюпре. — Дорогой, милая, пойдемте посмотрим. Можно было бы устроить пикник! Что скажете, Нарцисса? — Ну, конечно, — мило улыбнулась Нарцисса. — Я распоряжусь, чтобы слуги собрали нам корзинки. — Нам с сыном нужно кое-что обсудить, мы присоединимся к вам позже, — вклинился в разговор Люциус. — Жду тебя в кабинете, Драко. Драко тысячи раз поднимался по этой лестнице. И раньше этот путь вызывал у него или благоговейный ужас, или натуральный страх. Но сейчас он шагал широко, решительно, пылая от гнева. Люциус сидел за огромным дубовым столом и смотрел на вошедшего, сложив ладони домиком. Драко не стал ходить вокруг да около. Все эти игры охренеть как ему надоели. — Зачем ты подлил мне зелье, отец? — спросил он. Люциус усмехнулся. Маска спала, теперь было понятно, что он пребывал в отличном расположении духа. — Значит, оно подействовало, иначе бы ты просто уснул и ничего не узнал. Что ж, как видишь, твоя грязнокровка не единственная женщина на свете, с которой ты совместим. Теперь, когда зелье это показало, вовсе не за чем разрывать помолвку, — со смешком отметил он. — Но я хочу ее разорвать, — нахмурился Драко. — Серьезно, Драко? — поднял бровь Люциус. — Я подумал, что ночь с Барбарой изменит твое мнение. — Не было никакой ночи, — отозвался Драко. — Я сказал ей «нет». — Ты что? — процедил Люциус. От его хорошего настроения не осталось и следа. — Я сказал ей «нет», — повторил Драко, делая акцент на каждом слове. — Мы договорились, отец. Ты заключаешь контракт и говоришь о расторжении помолвки. Ничего не изменилось. Выполняй свою часть сделки. Что-то непонятное промелькнуло в лице Люциуса, он с сожалением цокнул и, спустя мгновение, показавшееся Драко вечностью, кивнул. Получилось! У меня получилось! — Что ж, сын. Ты меня расстроил. Я надеялся на другой исход, — протянул Малфой-старший. — Впрочем, сделка в силе. А теперь давай пойдем к матери, она наверняка жутко беспокоится. Люциус поднялся из кресла, окрыленный победой Драко развернулся к столу спиной и уже повернул медную дверную ручку, когда услышал то, к чему оказался совершенно не готов. — Империо! — в голосе отца не было ни капли сожаления. — Это ради твоего блага, сын. Ради нашей семьи.