Твоё темное отражение

«Машина времени есть у каждого из нас: то, что переносит в прошлое — воспоминания; то, что уносит в будущее — мечты.» (Герберт Уэллс) Ученые убеждены, что максимальной скоростью во Вселенной является скорость света, но я осмелюсь опровергнуть данное открытие. Нет ничего быстрее времени. Оно ускользает, словно песок в лодонях – незаметно, ловко находя небольшие промежутки между пальцев рук и вскоре возвращается к остальной массе, где таких пещинок намеренно, почти также, сколько минут вашей жизни. Лишь одна неделя – 10080 минут жизни, которые мы тратим на школу, работу, выполнение поручений и сон. По такому графику и жили Регулус с Пандорой, не замечая, как их встречи с каждым месяцем сокращались всё сильнее, из-за школьных заданий, разучивания заклинаний и привыканию к первому курсу, где всё ранее бывшее неизведанным, превратилось в рутину. Выходные оба ученика чаще всего проводили вместе с семьей. Среда, 28 февраля 1973 год. Блэк всё не мог забыть тот день в ботаническом саду. Та атмосфера, смех Пандоры и её румянец, коим покрылись девичьи щеки. Но складывалось такое впечатление, будто те детские мечты и разговоры кто-то стремился разрушить. Мысли накладывались одна на другую, а воспоминания превращались в осколки, которые с каждым разом раняли всё сильнее, образуя шрамы. Самым любимым моментом в Хогвартсе успели стать приёмы пищи, ведь именно тогда он мог видеть её, ту возле которой он учился дышать вновь, возле Пандоры. Только чей-то голос отвлёк его от раздумий, юноша тяжело вздохнул. – Рэджи! Ау? Ты слушаешь? – неугомонно спрашивал Сириус. Блэк-младший огляделся и только сейчас вспомнил, что находился в башне Гриффиндора, в комнате старшего брата, который неугомонно делился историями и приключениями со своим лучшим другом, Джеймсом Поттером. Он был действительно рад за него. Он так свободен и раскрепощен, слышал собственные желания, делал пакости, поднимал на уши весь Хогвартс, убегал от Макгонагалл и не зависел от родителей, хотя и был старше на два года. На вопрос брата, слизеринец молчаливо кивнул. – Ну так вот... – продолжил тот, но увидел, что с Регулусом что-то не так, по этому спросил: – Всё в порядке? – Сирус любопытно склонив голову. – Да... Просто задумался слегка. – промямлил слизеринец, скрестив руки на груди. – Обычно, когда ты задумываешься, выглядешь весьма иначе. Сейчас ты скорей всего грустен и опечален чем-то, а делиться всё никак не хочешь. Знаешь, советы не мой конек, но выслушать я всё таки могу, иначе для чего людям нужны уши. – сам он усмехнулся, но младший брат выглядел весьма сконфуженым и зажатым. – Ну ладно, можешь не говорить, если не... – У тебе было такое, что тебе приятна компания человека, но из-за каких-то обстоятельств вы не можете проводить время вместе? – перебил его Регулус, по резкому тогну было заметно, что тема его очень тревожит. – Ого... Нет, у меня такого не было, но... – Ладно, забудь. – опечаленно промямлил тот Сириуса тон брата не остановил, ведь он не договорил. В нём вновь загорелся настырный гриффиндорский огонь, который потушить было практически не возможно. – НО если вы с этим человеком не в ссоре, то просто стоит сделать первый шаг и проявить инициативу. Если же ты будешь ждать, пока этот шаг сделает кто-то другой, то вся жизнь уйдет на тоску и ожидания. Минуты летят быстро, Реджи. И совсем скоро ты не успеешь оглянуться, как станешь нудным взрослым, который позабыл о веселье и вздыхает о минувших днях своей молодости. – Ну а что, если получишь отказ на проявленную инициативу? – ему было страшно оступиться, сделать неверный шаг. Эти сомнения с каждым днём грызли его всё сильнее. Стоит лишь вспомнить, как он хотел заговорить с ней, но подумал, что будет навязываться. Для него каникулы, особенно их последняя встреча, были другими. В те дни он забывал о проблемах, его не доставали собственные мысли и совесть, но будучи в Хогвартсе всё становилось сложнее. Он боялся мнения окружения, осуждения и самого себя. В детсве никто не учил его быть другом. Вальбурга даже не уделяла времени, дабы объяснить детям простые понятия, как счастье, дружба, любовь. Может, их смысл стоит понять самостоятельно, как при прочтении книги: ты сам выбираешь что-то из сюжета, подчеркиваешь важное для себя из огромного текста и мораль произведения можешь трактовать иначе, чем её воспринимают другие. Регулус не мог дать точный ответ, по крайней мере не сейчас. И ошибки его пугали. Сириус глубоко вздохнул и покачал головой. – Мы больше жалеем об упущенных моментах. По этому просто попробуй рискнуть, но обещай держать в курсе событий! – он дружески ударил его локтем, во всю улыбаясь. Регулус собирался закрыть за собой двери, но повернулся и поблагодарил брата за совет, добавив: – Слушай, а когда ты так успел поумнеть? Брат расплылся в лукавой улыбке: – Да просто умён не по годам! – Ага, по этому вы планируете девочек пастой мазать? – Ой та отстань! Иди, пока я в тебя подушкой не кинул. – Ладно, ладно. Двери закрылись и вместе с новыми мыслями Регулус покинул гриффиндорскую башню. Временами, особенно дома, Сириус ему был неприятен. Ведь чаще всего его промахи, необдуманные поступки сказывались на нем. Чем чаще старший брат ошибался, тем чаще младший должен был оправдать поставленные родителями ожидания. Мать при каждом его прибытии домой говорила, что как будущий наследник благородного дома Блэков он должен быть идеален во всём: игра на пианино, чтение, поставленная речь, манеры, поведение. Круг его идеальности доходил впредь до окружения. Именно Вальбурга говорила с кем следует общаться, а кого лучше обходить стороной. Суббота, 5 августа 1967 год На улице стояла превосходная погода, солнце ярко светило в окна, пытаясь разбудить весь Лондон. Восьмилетний Регулус тоже не спал, ему так хотелось выбежать на улицу и на секунду узнать какого это быть ребенком. В то ранее утро не только ему не сиделось дома. – Хэй! Догоняй! – доносились детские крики из открытых окон. Блэк подскачил с дивана, оставляя родословную книгу, что была так скучна и, казалось, длилась вечно в этот простой летний день. Распахнув окно, он видел ровесников, которые догоняли друг друга, кричали и смеялись, громко и задорно. На секунду один из мальчишек остановился и помахал ему. Регулус замахал в ответ. – Не хочешь присоединиться? Вместе веселее! – закричал он с улицы. На нём была белая майка и серые мятые шорты. Было заметно, что он надел, что первое попало под руку, дабы поскорее погулять с друзьями. Дети были дружелюбными. Им было не принципиально знали ли они Регулуса или нет, в любом случае чем больше, тем интереснее. Интересно то, что детство – самая беззаботная пора, не нужно думать о будущем, просто стараешься поймать мгновение сегодня. Мысли, сомнения – проблемы взрослых, но Регулус этого не понимал. По этому тяжело вздохнул и взгляд его потускнел. Сколько было упущено, потерянно в никуда. Его отговорили от игр, веселья и просто наслаждения жизнью на полную катушку. – Извините, ребята, я не могу. – ответил Блэк, покачав головой. – Да брось! Будет весело! – поддержал разговор другой мальчишка. Но раздался знакомый крик. Регулус знал, что весь этот разговор так и закончиться. Приходом его матери. – Регулус Арктулус Блэк! На часах девять утра, а я ещё не слышала фортепьяно! Не хочешь пояснить почему же?! – Вальбурга явно была недовольна. Вечно у неё так, по графику. А на детское баловство у благородного рода Блэков, по её словам , не хватало времени. Хорошо, что он вовремя успел задвинуть шторы. Ещё бы пришлось разучивать новую мелодию. И всё постоянно не так. С детьми маглов, простолюдинами,ему не подобает общаться. Это же просто немыслимо. Конечно, Сириус не выдержал такого давления и выбрал свой путь. Регулус бы тоже проделал эдакое, но в какой-то мере он чувствовал, что просто обязан делать то, что ему говорят, обязан быть идеальным чистокровным наследником. Ему было жаль родителей, даже строгую мать. Она часто переходила черту и делала всё для своих сыновей. Но со старшим всё было сложнее, с возрастом он перестал поддаваться влиянию и временами Регулус видел, как в непроглядно черных глазах Вальбурги виднелась утраченная надежа и что-то ежедневно раняло её, но она всегда отключала эмоции, будто бы не умела чувствовать ничего вообще. До Пандоры юноша не знал, что можно просто быть собой, не думая о будущем и той идиальной тропе, которую тебе проделали другие. Его беззаботное время началось лишь недавно и он не должен терять ни минуты в пустую, пока их у него насильно не отобрали. Но часы пробили полночь. Звуки участились. Они манили, вскружили голову, словно сирены, отвлекающие моряков от штурвала. Он не спал. Пытался закрыть глаза, но они, как на зло, не повиновались. И только сейчас Регулус понял, что пора нарушить правила. Один раз. Слизеринец молчаливо поднял взгляд на звёзды. Сегодня была прекрасная тихая ночь. Она зазывала на необдуманные поступки и сейчас двумя темными руками неутомимо стучалась в дверь. Стук этот был отлично слышен лишь ему. Соседи по комнате крепко спали, конечно им легко было заснуть. Но стук разбавился ещё и тиканьем часов. Где-то свистел ветер. Пришлось включить керосиновую лампу. Оторвать клочок бумаги и пером нацарапать простое предложение, что гласило о неожиданной встрече. Юноша отдал послание своему верному филину и тот улетел в ночную темень. Пандора тоже не спала. На прошлой неделе в её сердце поселилась необъяснимая тоска, о чем спрашивала мать. Роуз никогда не скрывала от родителей, что у нее на душе и высказала все без утайки. – У меня есть небольшой подарок для тебя. – ласково прошептала Магнолия, улыбаясь. – Но сегодня не мой день рождения, да и в целом нет какого-либо повода. – Для этого и не требуется повод. Я просто хочу тебя ощасливить в столь непростые школьные будни, по этому не отказывайся. Магнолия вручила небольшую книгу. Сам переплет напоминал весенний сад и на нем были изображены красивые розы. Страницы пожелтели со временем, но сама книга была в идеальном состоянии. Любопытная Пандора жаждала объяснений, которые последовали в ту же секунду: – Эта книга в нашем семействе передается из рук в руки. И, думаю, в твоём возрасте ты найдешь ответы на многие вопросы. – Я даже не знаю, что сказать. – Тут слова и не нужны, моя дорогая. – мать аккуратно заправила золотистую прядь дочки за ухо и прошептала: – Мы тебя безумно любим. Не бойся оступиться, Пандора. Ошибки и делают нас людьми. В тот момент девочка была благодарна за таких родителей. Они всегда старались окружить ее теплом, а она в свою очередь, передать его другим. Но ночь была не обычной. Она звала. Кричала. Что-то должно было произойти. И в тот же час в окно постучался филин с письмом. В нем писалось что-то вроде: "Ты не против взглянуть на звёзды? Регулус. " Он ходил со стороны в сторону. Хогвартс спал. И вероятность, что Пандора прийдёт была слишком маленькой, но рискнуть стоило. Блэк нервничал. Казалось, ботинки начнут натирать из-за столь интенсивной ходьбы. Время было невозможно поймать, но сейчас оно как на зло решило замедлиться и тянулось, словно плавленный сыр. Когда ты проводишь миг в ожидании, то ждёшь не один, а вместе с Временем. Этот важный господин присаживается к тебе на скамейку, будто пытаясь удостоверяется прийдёт ли твой компаньон. Но вот она пришла. Золотые волосы спадали на ее белоснежную ночнушку и будто бы сияли во тьме. Регулус застыл, пораженный её красотой, глубоким зелёным цветом глаз и чертами, настолько тонкими и аккуратными, словно высеченными из камня самим Микеланджело. Едва освещённое лицо расплылось в искренней улыбке. Он бы узнал ее и в кромешной тьме, распознал бы по запаху, сияющим глазам, которые сейчас походили на два созвездия. – Ты пришла... – едва выдавил из себя слизеринец – Спасибо, что написал. Оказывается не только мне не спиться этой ночью. – Я хочу извиниться. – Но за что? Тот день в ботаническом саду был наверное одним из самых лучших. – Да, но прошел месяц, а я боялся заговорить. А как решился, думал, что уже поздно. И я просто хотел бы больше общаться с тобой и... – как же глупо он себя чувствовал. Столько всего напридумывал. Наверное, чрезмерно много думать бывает вредно. Ему было неловко и он и сейчас боялся оступиться, пока Роуз не сказала: – Сегодня Бальтергейзе светит особенно ярко. – И правда. – они подошли ближе, взявшись за перила. Астрономическая башня была самой высокой башней в Хогвартсе. Ученики прекрасно знали, что на нее строго запрещено подыматься, лишь во время уроков астрономии. Но одно правило нарушить стоило. И вот Время встало со скамейки, ведь было убеждено, что оно может бежать с неизмеримой скоростью дальше. Регулус и Пандора смеялись. Их незамысловатые диалоги были слышны лишь звёздам. – «Двурогую луну фонарь являет сей, а этот человек, что обитает в ней». – процитировал Блэк – «Гамлет»? – «Сон в летнюю ночь». Знаешь, в старину пятна на луне принимали нередко за очертания человеческой фигуры. Считалось, что это какой-то великий грешник (например, Каин), который в наказание за свои грехи осужден жить на луне. – Ничего себе! – воскликнула она, продолжая смотреть на звёзды. Ночь заиграла новыми красками, становясь похожей на то, что так усердно стремился изобразить Ван Гог. Регулус разглядывал небо и, через мгновение приподнявшись, рассматривал любопытное лицо Пандоры, а ее глаза светились, так ярко, что ни одна Бальтергейзе с ней не сравниться. Тишину развеял ее голос: – Знаешь, луна сегодня невероятно красива. – промолвила Пандора. – Ты мне тоже. – выпалил Блэк. Тогда он ее не слушал, а просто молчаливо смотрел. Хотя и высказал, что в с ней он готов проводить время бесконечно. Но прозвучало это не вовремя. Да и в целом, что Регулус в одиннадцать лет знал о симпатии? Сказанное будто вырвалось из уст, но он не успел воротить слова назад и покраснел. Его лицо всегда отличалось особенной бледностью, но весь этот вечер было покрыто лёгким юношеским румянцем. И вновь они засмеялись. То ли из-за неожиданной фразы слизеринца, то ли из-за неловкости. Да самому Мерлину не известна достоверная причина. Им было хорошо в компании друг друга. Вот что такое беззаботное детство. Вот что такое отличные воспоминания, которые они на долго запечатлили в своей памяти.