Мои фантомные руки

      Сегодня мой первый день вне больницы. Утром Анри забрал меня с вещами и документами. У него такая старая машина. Блин, ну кто на такой ездит? Ей наверное сто лет, а у меня классная осталась в Москве, синий внедорожник Шевроле. Жаль его, стоит в гараже. Теперь только продать, может на протез хватит плюс компенсация та. Но это не скоро. Анри мне всё объяснил, что мне ещё зажить надо. Вчера ночью опять казалось, что руки есть, прям болели пальцы и судороги были. Мне медсестра уже говорила, что это фантомы, так часто бывает, болит то, чего нет. Я заплакал от боли и она успокаивала меня, пока подействовало лекарство. Уснул только под утро. Наверное Матильда уже всё рассказала Анри. Мой доктор такой задумчивый какой-то. Я извинился перед ним за то что вёл себя как свин и нервы портил. Он отнёсся ко мне с пониманием.       Вот мы остановились возле дома на тихой улочке пригорода Марселя, так уютно. Мы с отцом любили такие места, часто гуляли, рассматривая ухоженные дворики. Анри открыл двери в гараже, и мы оказались скорее в мастерской какой-то. За свою жизнь я почти, к своему стыду, не касался ничего, что связано с мужскими занятиями. Отец просто любил меня и готовил к чему-то высокому. Я задал самый тупой вопрос о том, что Анри занимается всем этим, на что он улыбнулся и сказал с грустью в глазах, что это всё его умершего парня. Я почувствовал стыд, напомнил человеку о таком. Мы прошли в красивую гостиную, и я чуть не присвистнул, как же там было уютно и дорого всё. Сразу видно, хирурги хорошо зарабатывают. Как в принципе и инженеры. Добил мемориал на полке, бля, да что с этим парнем? Уже жутко, он хранит даже фото умершего парня, хоть прошло уже два года, как он умер. Почему то неприятно от этого. Уютный дом уже казался логовом маньяка-извращенца. Его фетиши инвалидность и ущербность? Да что ж меня так это беспокоит. Он проводил меня на второй этаж и показал красивую и очень уютную комнату с видом на соседний красочный сад. Вспомнилась наша дача и бабушкины пироги по воскресеньям. Стало невыносимо грустно, и я присел на большую удобную кровать. Анри словно почувствовал моё состояние, он сел рядом со мной и вдруг коснулся моего лица, это было так, наверное, нежно. Понимая, что уже никогда не смогу коснуться своего носа, подбородка, подпереть щеку, я ловил эти ласковые касания, не понимая до конца происходящего. Через пару минут понял, что невыносимо возбудился от его присутствия. В моей голове проносились кометой мысли, ну вот и станешь ты его игрушкой, сейчас он сделает то, ради чего притащил меня к себе. Но далее последовали робкие слова.       Он говорил мне, что он любит пассивную роль и что хочет от меня именно активного участия. Это всё просто тяжело переварить. Нет, я догадывался об этом, но что он именно так хочет меня было странно. Его нежные губы и руки доводили меня до того наслаждения, которое было запретным, диким и в то же время мне это нравилось. Когда Анри совершенно голый с поволокой от желания в глазах, без тени смущения прыгал на моём члене и кончил, даже не трогая себя, я растворился в этом странном полном сюрреализма мире, где нормальные состоятельные люди хотят секса с инвалидом и получают от этого кайф. Мне нравилось то, что я не мог его трогать, это возбуждало что-то тёмное и порочное. Этот секс был слаще нашего безумия с Киром, я ещё никогда не испытывал такого, чего-то запредельного. Обычно я брал, а сейчас брали меня, но в итоге член был в заднице Анри. В голове всё путалось и перемешивалось. Моя сперма брызнула куда-то глубоко в моего странного доктора, волна удовольствия пронеслась по телу. Моё сознание утонуло в этом. Когда, через некоторое время, Анри сходил в душ и вытирал подсохшую сперму с моего живота и груди, вернулось беспокойство. Я пытался поговорить с ним об этом. Но он быстро одел штаны и свинтил вниз, оставил меня в недоумении осознавать произошедшее только что. Я лежал голый на покрывале и понимал, что это наверное и есть беспомощность.       Анри вернулся через пару минут и помог мне одеться. Я остался в комнате, мне нужно было подумать. Осознать, зачем я ему, было трудно. Возможно русские, а в частности москвичи, не привыкли к тому, что кто-то в этой жизни может что-то давать просто так, не требуя взамен ничего. Кто-то может любить, и ему неважно ни пол, ни полноценность и состоятельность любимого им человека. После Кира, не к месту вспомнился, черт. Противно даже, тот бы точно бросил и не вспомнил, мне трудно принять тот факт, что незнакомый человек, просто так будет печься обо мне. Обдумывая произошедшее, я прихожу к выводу, что не любил Кира. Я всего лишь хотел его и когда он ушёл, тосковал по страстному сексу, и меня задевало его отношение. Вспоминая, как взял заначку отца, чтобы купить ему браслет с брюликами. Мы тогда поссорились некисло. Папа редко на меня повышал голос, а в тот раз мы не общались почти неделю, как оказалось это были деньги на отпуск с Сергеем на Кипре. Подарок на их годовщину. В результате Сергей отвёз отца и тактично помирил нас. Мне стало жалко его, ведь когда он приезжал неделю спустя после аварии, я отказался видеться с ним. Моё психическое состояние было тяжёлым, и Анри попросил его уйти тогда. Больше Сергей не пытался связаться со мной. Сейчас до меня дошло, что я натворил, уйдя в глубокую депрессию и апатию, не думая об окружающих, я наносил душевную травму этому человеку. После того, что я видел в гостиной, мне стало ясно, как это, по настоящему убиваться. Анри был единственным, кто стучался в мою закрытую дверь. Он стучался так яростно, что практически её выломал. Меня охватило неприятное чувство, что я за человек. Сергей ни в чем не виноват, ведь он любил отца, по настоящему любил, а я прогнал его и не захотел даже видеться. Как же мне сейчас стало ясно, до боли, что мне нужно позвонить Сергею. Срочно найти его и поговорить.       Резко поднявшись с кровати, решил спуститься вниз, без рук как-то неудобно это делать, но нужно привыкать. Снизу доносился запах жареного теста, так пахло обычно у Сергея, который очень любил радовать нас блинами и оладьями. Пройдя через гостиную я увидел Анри, он стоял у плиты в фартуке на голое тело и получал удовольствие от процесса. Было чувство, что он безумно рад тому, что готовит. Я позвал его, он вздрогнул и сняв очередной пышный оладушек, отставил сковородку и улыбнулся мне.       — Мне надо позвонить Сергею, тому парню, что приезжал ко мне в больницу и…       — Да, я помню, как ты наотрез отказался с ним видеться. — Анри поджал губы, — тогда у тебя был срыв, нам едва удалось тебя успокоить. Я тогда пытался поговорить с тобой, но у тебя была апатия и мы не знали, как тебе помочь. Потом ты не спрашивал о нём, ничего.       — Скажи… Анри, скажи, как он был? — мой голос дрогнул.       — Плохо он был, — в его голосе была грусть. — Он прилетел через неделю после случившегося, когда твой отец не позвонил ему. Он бросил свои съёмки, ведь он модель и снимался в клипе. Прилетел сюда и через посольство разыскал тебя. Когда он пришел, — Анри выключил плиту и облокотился о стол, — в нём сложно было узнать модель. В тот день он выглядел побитой собакой, потерявшей хозяина. Узнав обо всём он плакал. Я с трудом успокоил его и пообещал звонить и рассказывать о твоём состоянии. Два раза я ему звонил, а на третий, спустя две недели, мне ответили, что абонент отключён. Ты можешь попробовать позвонить.       — Не надо, он есть в соцсетях, мне нужен ноут или планшет.       — Хорошо, попробуем ему позвонить, ты садись, давай позавтракаем. После обеда придёт Этьен. Я познакомлю вас.       — Он тоже врач?       — О, нет! Возможно вы найдете общий язык, он инженер-строитель. Сейчас берёт мелкие проекты и работает дома, но после травмы он сильно замкнулся в себе, общение с тобой будет полезно для него. Он хороший, поверь.       Анри поставил тарелку с оладьями на стол и достал джем из холодильника. Я сморщил нос и спросил:       — А сметаны нет?       Он удивился, по-видимому у них так не едят. Сметана была, оказывается, вчера он много чего купил. Открыв баночку он взял оладий и окунул туда протянул мне, я откусил его, ещё горячий и нежный на вкус, он таял на губах. Мой рот выпачкался в сметану. Анри сидел рядом за столом и вдруг нагнулся ко мне и облизнул мои губы, своим пошлым горячим языком, а потом поцеловал. Он нежно ласкал меня при этом. Потом отстранился и скормил мне ещё вкусняшку. Возбуждение опять нашло сладкой волной. «Что за человек? И почему мне так хорошо с ним?» — эти вопросы не давали мне покоя. Тут нас прервал телефон, он завибрировал на столе. Мой доктор ответил на звонок, как я догадался звонил этот мужчина, Этьен.       Из разговора я понял, что тот скоро придет и просил его встретить возле остановки, он будет с вещами и ему очень тяжело их нести. Поговорив с ним, Анри вернулся за стол и мы закончили завтрак. Пока мы ели, кофемашина сама заварила нам кофе и налила в две чашки. Анри снял их и вставив в одну из них трубочку подал мне, как в больнице, только там был обычно сок или минералка. Ну иногда чай. Было спокойно и уютно сидеть так с ним, в этот момент страх перед жизнью немного отпустил и стало легче дышать. То, что делал для меня этот мужчина, нельзя было передать простыми словами. Он полностью заботился обо мне, но, увы, в те дни я ещё не мог полностью осознать всю глубину его чувств ко мне. Это не он, а я тянул его к жизни в большей мере. Мой эгоизм ещё нескоро позволит увидеть это. Тогда я просто принимал его заботу, как что-то навязанное мне. Я был юным парнем, который остался навсегда калекой и изменить это уже невозможно. Даже если и сделают протезы, даже если хватит денег, это уже буду не я. Можно исправить внешний облик, создать видимость нормальности, но суть это не меняет. Моих рук нет, как нет и не будет папы и прежней жизни. Какие-то барьеры в моей голове не дают мне видеть дальше, придумать выход, принять себя. Думаю пройдёт ещё много времени, прежде чем у меня появится цель. Есть ещё много вопросов, к примеру что делать с учёбой, остался один год, мне нужно получить специалиста, в принципе я могу закончить это всё заочно. Отец заплатил за моё обучение до конца. Второе, что делать с жизнью в Москве. Бросить всё и не возвращаться туда никогда? Почему-то это не беспокоило меня раньше. В больнице я просто жил, пытаясь свыкнуться с ситуацией. Но не заглядывал дальше своего сегодня. Возможно виной этому шок, но мыслить я начал только недавно более-менее связно.       Анри принёс мне свой ноутбук, и я разыскал блог Сергея на Фейсбуке. Читая этот блог, я понял, к своему ужасу, что Сергей не вернулся к съёмкам. Он исчез более трёх недель назад и никто, вплоть до его продюсера и менеджеров не знали где он. Ядовитое беспокойство поселилось во мне. Что могло стать с любовником отца? Сергей никогда не отказался бы от работы, для него были и есть две страсти — мой отец и карьера. Причем, именно в этом порядке. Я чувствовал себя идиотом и конченным человеком. Анри начал набирать оставленный Сергеем номер. Сухой голос опять ответил, что абонент отключён. Видя моё расстроенное лицо, мой доктор погладил меня по плечу и сказал, что завтра попробует узнать что-либо через знакомую в полиции. В последний раз, когда он говорил с Сергеем, я был в реанимации после воспаления. Тогда у него был вполне нормальный голос и он говорил, что взял отпуск. Получается, врал. Это было единственное объяснение. Я не находил себе места, но старался не думать о плохом.       Анри ещё посидел со мной и включил телевизор. Мы устроились на диване, он показал мне как управлять его техникой, добавил мой голос в командную строку и теперь всё реагировало на меня. Классная техника от LG, столько полезностей, это немного подняло моё настроение и стало спокойнее. Анри рядом, и это дарило хоть тень того, что ещё возможна нормальная жизнь, если вообще можно назвать её нормальной.       Около двенадцати позвонил его друг. Анри собрался, одел синюю футболку и серые летние джинсы, обул лёгкие летние кроссовки и пошёл на улицу. Его не было примерно минут двадцать, а может и больше. Когда открылась дверь, я обернулся и увидел того человека. Впервые за это время я был рад, что у меня нет проблем со спиной, которые могли бы быть после травмы. В комнату первым вошёл как я понял Этьен. Это был невысокого роста очень худой человек, сутулый с неровно отросшими грязными волосами мышиного цвета, сколотыми на затылке в жидкий хвостик. Он сильно волочил правую ногу и из-за этого опирался на трость. Но главным «украшением» был уродливый неровный шрам от шеи до виска справа. Глаза этого человека были карие и смотрели исподлобья, что добавляло ему возраста, когда он говорил было заметно отсутствие зубов, всё с той же правой стороны. Мне казалось, что его как будто пожевали и выплюнули. Одет он был также неухоженно. Он не ставил задачу понравится, скорее наоборот, чтобы его побыстрее выставили за дверь. Несмотря на жару, на нём была серая толстовка с какой-то надписью, на ней были жирные пятна от возможно птицы, чёрные джинсы с вытертыми коленями и выглядывала грязная, когда-то возможно белая футболка. Анри не замечал вида старого друга и радушно предложил ему пройти в комнату на первом этаже, чемодан на колёсиках он поставил рядом с выходом. Я встал с дивана и подошёл поздороваться с этим странным человеком. Но меня опередил Анри.       — Вот, твой подопечный, я надеюсь, что у вас не будет проблем. Этьен, это Алекс, — он кивнул в мою сторону.       Мужчина посмотрел на меня с каким-то недоверием, он скользнул взглядом по моим рукам, вернее обрубкам, и пустым рукавам просторной рубашки и чуть ли не присвистнул.       — Ри… Я… Думал, думал что ты прикололся, когда сказал, что у него нет рук. Ты пойми, я не поверил, правда, не ну ты сказал нужна помощь, но, но это. — он недоуменно смотрел на меня. Потом дёрнул головой и резко сказал, — Хорошо я понял задачу, только зад подтирать не проси.       — Этьен, он русский, но всё понимает и хорошо понимает, — с улыбкой сказал мой доктор.       Тот даже ухом не повел, все также припадая на ногу, прошёл за Анри в его комнату. Я услышал обрывки их разговора.       » Это жопа», " обе руки», " Не переживай, он вполне» " ну мыть не надо, я поставил тот унитаз «. " Для вас извращенцев» «Язва, ты. Вот же язва».       Через полчаса они вернулись вместе. Меня удивлял и забавлял этот странный человек, и тут я увидел то, что меня шокировало. Мой взгляд зацепился за фоторамку, на которой был выпускной класс Анри. В центре группы стоял невысокий парень в красивой темно бордовой форме, на лацкане был значок старосты. Волосы аккуратно уложены волосок к волоску, белозубая улыбка сияла на солнце, затмевая его. Но главное глаза, яркий взгляд смотрящий уверенно куда-то вдаль, за пределы объектива. С фото на меня смотрел Этьен, и до меня дошла та суть, что спрятана в глубине жизни. Рядом с этим сияющим утончённым во всех видах мальчиком стоял невзрачный длинный парень в очках и брекетах, кудрявый, с россыпью прыщиков на лбу, он прятал взгляд и робко стоял скромно улыбаясь, это был Анри. Смешно, как жизнь меняет нас и местами и ролями.       — Саша, Этьен понял свою задачу и завтра преступит к помощи тебе.       — Я думаю, она мне уже нужна, сейчас, в смысле… Мне надо…       — Тебе что, посрать надо, так и скажи. Я простой человек, без ваших этих, — его хрипловатый голос мне напомнил Высокого, я улыбнулся.       — Да, именно это.       — Ну так идём, тренироваться, там такой клозет стоит, для ваших жоп, как раз. Я смутился. Он что гомофоб, что-ли? Это как-то не приятно и кто кого обижает, точно язва, не понимаю таких противных шуточек. Но делать нечего, приходится смирится, нам с этим ещё не один день жить.