Мои фантомные руки

      Приёмный покой городской больницы Марселя, вертолётом доставлены трое пострадавших после взрыва на железной дороге, счёт идёт на минуты, удалось найти всего троих выживших. На смене был в тот день молодой хирург Анри Лоран. Он много повидал всего за пять лет работы в этой больнице, сначала стажёром, а потом, как оказалось очень талантливым хирургом с большим потенциалом. Стройный блондин с немного рассеянным близоруким взглядом, чем-то покорил сердце начальницы, Катарины Манон. Он всегда брался за всё самое страшное и сложное, а порой и безнадёжное отдавали молодому специалисту. Как ни странно, но в его смены смертность уменьшалась заметно, он всегда боролся за жизнь, ценил каждого человека, зная что он чей-то родитель или ребёнок, что для близких это невосполнимая боль. Родители мальчика были военными врачами, однажды их захватили повстанцы в одной из горячих точек и расстреляли, сняв всё на камеру. Осиротевшего парня, в пятнадцать лет, взяла к себе родная сестра отца, детей у нее не было и она с радостью заботилась о нём. В девятнадцать, он поступил в медицинский университет, после колледжа, к тому моменту, он уже работал в пригороде Марселя медбратом. Цели были очень высокие, и он их достигал. В двадцать три на вечеринке у друга он встретил парня, Виктора. Это была настоящая любовь, но Вик оказался горячей головой и отправился служить по контракту в Сирию. Война отняла его у Анри безжалостно, парень два года был сам, спать в пустой постели без надежды на возвращение любимого было чудовищно, но ничего уже не вернешь. Молодой мужчина был однолюбом, никто не мог тронуть его сердце так, как это делал Вик.       В тот вечер принимая, пострадавших он увидел парня с наспех перевязанными кистями рук, как оказалось, их придётся удалить. Всё было раздроблено в кровавую кашу, ему было безумно тяжело уродовать такого красивого мальчика, поначалу он подумал, что перед ним старшеклассник, но по найденному паспорту, он узнал, что это русский парень Александр и ему уже исполнилось двадцать два года в прошлом месяце. Также ему сообщили, что родственник, возможно отец этого парня, погиб. Остатки кистей рук пришлось ампутировать, у Анри что-то сжалось в груди, когда он лично отсекал их и зашивал культи. Ему почему-то было страшно именно за него. Остальные два человека тоже были изувеченные, но женщина потеряла ногу и там можно было удачно сделать протез, а вот как будет жить мужчина практически без нижней челюсти, это было страшно, но почему-то он не принимал это так близко к сердцу. Возможно смерть Вика наложила свой отпечаток на его душу. Этот парень немного напоминал ему его, Вик не был каким-то огромным брутальным мужчиной, нет, это был простой парень, каких много в этом мире, но он по зову сердца решил поехать туда, где гибли люди. Что-то в нём было такое, отчаянное. Он часто бывал дома в увольнительную и обещал, что это последний раз, но приходило письмо о продлении контракта и он собирал вещи и ехал опять на чужую войну. Анри не мог остановить его, есть люди созданные для войны, а есть те, кто призван спасать жизнь. Сил снова любить у молодого хирурга не было. И тут как яркий луч появился этот парень, Алекс, Саша, имя-то какое. Красивый, юный и не желающий жить. Помочь ему можно, но это так тяжело, для здорового юного парня это кошмар, Вику было тридцать два, и то он не смог, решил за них двоих. Не хотел быть обузой, это всё что было в той записке, она до сих пор хранится в его бумажнике, он с упорным мазохизмом хранит эти десять строчек, написанные на простом листке из блокнота. Вик был краток. А Анри не мог расстаться с этим жалким кусочком бумаги, чтобы помнить. Всего лишь три часа, три часа на границе, проверка его документов, заполнение какой-то макулатуры отделяла его от любимого человека, пока тот сводил счёты с жизнью. Его сильный и всегда спокойный Вик также холоднокровно ушёл из жизни.       Сейчас у него другая задача, он исправит всё, он обязан исправить. Алекс не реагировал ни на кого первое время, как будто жизнь ушла из него. Очнувшись, парень кричал так, что сорвал голос просто до хрипов. Его всю неделю держали на препаратах. Но успокоительное почти не помогало. Алекс хорошо владел французским, но на контакт не шёл. Всю неделю его палату осаждала полиция и репортёры.       Мужчина без челюсти умер, у него началось отмирание тканей. Женщина, Татьяна, была певицей и возвращалась после выступления в опере. Он улыбнулся, хоть не танцовщица, без ноги это сложно, а петь и без неё можно, тем более раздробило только лодыжку. Правда там истерики было так, словно ей обе ноги оторвало по самое то место.       Вторую неделю Анри дежурил возле палаты Алекса. Начальница сегодня вызвала его к себе и начала настаивать на журналистах и полиции в палате русского. Это не может так продолжаться. Ему дали всего три дня, а после в палату зайдет полиция и представитель из российского посольства. Не обсуждалось, просто приказ. Доктор не знал, как привести в чувства парня, который потерял желание жить за три дня. Подвергать совсем ослабевшего и потерявшего себя человека жуткому стрессу он, как врач, просто не имел права. Но начальству было плевать. Им нужно выслужиться, скоро выборы, нужно серьёзное финансирование, оборудование устарело. Больнице нужен новый томограф и обновление рентген кабинета. Анри сидел после тяжёлой операции, по удалению двух позвоночных грыж в ординаторской и пытался заполнить отчёт. Но его мысли всё вертелись вокруг одного беспокойного пациента. Поздно ночью, он зашёл к нему в палату, парень спал, его грудь медленно вздымалась и опускалась, за окном сияли рекламные щиты и витрины торгового центра. Анри прилёг на соседнюю пустую кровать и в свете ночной подсветки разглядывал Алекса. Парень выглядел очень измученно. Он плохо ел, много плакал и совершенно не хотел никакого общения. Только по необходимости. После того, как он узнал о смерти отца, его как выключили. Временами Алекс смотрел в стену, не хотел включать телевизор. Сторонился персонала, просто до истерики и очень плохо реагировал на большую часть препаратов. Всё время тошнота и боли в местах ампутации, ему кажется, что руки есть. Как же Анри тяжело смотреть на потерявшего себя в своей скорби и травме паренька. Хорошо ещё, что боль в спине удалось блокировать и теперь парень мог сидеть. «Как же тебе помочь, мой хороший мальчик, как забрать твоё мучение и твои слезы. Красивый, тёмные волосы, бледная кожа, а глаза какие, ярко-голубые, рот, узкие розовые губы и родинка на щеке, щетины нет почти, только небольшие усы от небритости, а щеки как у девушки гладкие, вот бы поцеловать его. И меня не смущает отсутствие рук, Боже и пусть, что это меняет, для меня ничего. Совсем ничего, это не Вик, я понимаю, но хочется бороться за него», так думал хирург, проваливаясь в сон. Он так устал сегодня, и так хочет побороться за этого парня. Он вспомнил, что у них на потоке учился один русский и его имя Алекс, родные произносили «Саша», ему понравилось это красивое имя, как оказалось самое распространенное среди русских. Он попробует обратиться к нему так, а вдруг что-то сработает и парень очнётся от своей беды. Нужно пробить эту стену, что в его голове, завтра он попробует это сделать, обязательно. Глаза сами закрылись и Анри потонул в липком и тревожном сне. Ему приснился Вик, сначала здоровый, их нежный секс и свидание, но под конец, всё стало кошмаром, его любимый убил себя прямо на глазах, на этот раз выстрелил себе в лоб. Анри проснулся, как по щелчку, в палате уже было светло, рассвет, он взглянул на часы в палате, шесть, значит смена сейчас закончилась. И тут его глаза встретились с глазами этого русского парня, Алекса. Впервые за эти дни в них был живой интерес и вообще какие-то эмоции, кроме гнева и ненависти. Впервые он внимательно смотрел на него и лицо было сосредоточено. И тут он позвал его по имени «Анри.» Это было так волнующе, что мужчина чуть ли не подпрыгнул на кровати. Подойдя к пациенту он сказал почему-то его имя по русски и совершенно бестолково начал нести какую-то чушь про смену персонала и то, что случайно оказался спящим здесь. И тут до Анри дошло, что Саша очень хочет в туалет, а санитары придут только через полчаса примерно, да и ему нужно показаться внизу у начальства. Выхода не было, он принёс Алексу судно и помог в элементарном деле, но это смутило почему-то, хоть он и врач и мужчина, но этот парень так смотрит на него. Неужели он, ему нравятся парни. Доктор вынес судно в туалет и вымыв руки вернулся в палату. И тут Алекс заплакал, так тяжело ему от всего этого, но Анри уже решил, что поможет парню, пусть это нарушение этики и ему может не слабо влететь от начальства, он обязан хоть что-то сделать. Доктор подошёл и обнял пациента, погладил по спине, его форма стала влажной от слез, но почему-то что-то тёплое шевельнулось в душе, возможно, что-то важное сейчас происходит в его жизни.       Анри решился рассказать правду о себе, что он искренне хочет помочь и не отступится. Поверить в это серьёзно пострадавшему парню было тяжело. Но то, как он прижался к мужчине в поиске поддержки, трогало. Доктор понимал, что играет с огнём. С трудом отстранившись от Алекса, он побежал на планерку, впервые за две недели ему было спокойно на душе. Возможно их жизни не зря переплелись с этим парнем. Всё в этом мире далеко не случайно. Всей душой Анри хотел остаться сейчас в палате, прижать к себе этого парня и не отпускать. Он такой юный, вся жизнь ещё впереди, а уже сломался. Нужно поговорить с ним о посетителях, конечно это очень рано, но для галочки нужно сделать. Катрин его просто разнесет, если не пустить полицию. Уже не катит отговорка про нестабильность пациента. Завтра у него выходной, а сегодня две плановые операции, нужно согласовать ещё раз с ассистентами основные моменты. Как же хочется остаться в палате с Алексом и ещё поговорить. У них хоть получилось что-то похожее на общение. Вот и кабинет начальницы, почему-то появился неприятный холодок в животе. За дверью опять было два человека в форме и представитель посольства. Катрин вела с ними беседу до его появления.       — Анри, а вас-то мы и ждали, — сказала она и зло посмотрела на своего нерадивого работника, — Это господа из полиции, они интересуются твоим русским пациентом и настаивают на встречи, у них очень много вопросов к нему. Как оказалось тот проект, что сдавал его отец был непрост, это серьёзный заказ, государственной важности и семье этого парня министерство обязано выплатить компенсацию, но перед этим важно снять показания.       Доктор, чуть не плюнул, как же надоело уже. Тут Алекс только в себя пришёл, а они опять за своё.       Кашлянув, он решил ответить чётко и внятно. Так и стоял не присаживаясь, смотря в упор на этих обнаглевших людей.       — Уважаемые, меня зовут Анри Лоран, я лечащий врач нашего иностранного пациента, — он поднял руку, — Я понимаю, вам нужно выполнить свою работу, но прошу, потерпите пару дней. Алекс очень многое пережил и его состояние далеко от нормы. Думаю завтра мы сможем допустить вас в палату отнеситесь с пониманием, молодой человек получил очень серьёзные травмы и только этим утром чувствует себя лучше. До этого мы практически не могли общаться с ним, пациент большую часть времени спал.       Сидящие в кабинете мужчины были крайне недовольны, у всех своё начальство и все хотят крови, как голодные вампиры.       — Я вижу, что вы все недовольны, но представьте хоть на мгновение, что вы потеряли обе руки и родного человека, а вы совсем молоды, хотите жить и у вас были огромные планы. Прошу, дайте мне время, не давите так.       Катрин решила отослать Анри из кабинета, сама уладила ситуацию, но была сердитой и раздраженной. Она только пришла на работу, а тут ей такой сюрприз на голову. Успокоив полицию, главврач занялась разбором документации, она вечно пребывала, не спастись. Что-то надо делать с Анри, хороший парень, но нарывается, ой как нарывается. Но вот почему он так беспокоится за этого парня, Александра Никитина, она открыла его дело и задумалась, да увечье страшное, обе руки, тяжёлая депрессия. Поскорее бы избавиться от такого пациента, портит статистику.       Весь день Анри был катастрофически занят, он не только не зашёл к Алексу, но и не поел толком. В пять вечера, он попал в кафетерий и съел непонятную питательную субстанцию из овощей и какого-то мяса, усталость была уже запредельной, его смена окончена, осталось зайти к Алексу и на заслуженный выходной. Он искренне надеялся, что никого тяжёлого не привезут в последний момент, пускай его сменщик Давид Шпильман делает что хочет. Он принял душ, переоделся в нормальную одежду и накинул сверху халат. Мысли вернулись к парню. Как он там, не ухудшилось ли его самочувствие? Завтра нужно провести к нему этих чёртовых любопытных полицейских. Вот и палата, он открыл дверь и вошёл. Запах был неприятным, все-таки лень персоналу открыть окно, что ли. Телевизор тихонько что-то говорит над кроватью. Парень спал, обрубки рук лежали поверх одеяла, капельницу отключили, он нашёл поправки от Катрин в мед карте. Она зачем-то уменьшила дозы успокоительного и обезболивающего. Это было с согласия самого пациента. Доктор прочёл все записи в карте, главная была здесь недавно, значит Алекс вполне был адекватен. Он общался, что было ясно из записей. Значит Катрин решила вмешаться в его лечение или помочь? Он же не успел на обход. Подошёл к окну, открыл его, свежий воздух летнего вечера ворвался в палату, сразу стало приятнее дышать. Взяв стул у стены, Анри присел возле кровати и посмотрел на своего пациента, ему вдруг представилось, как он забрал бы его отсюда, ухаживал, помогал, оберегал, но нужно ли это Алексу. Как он понял, это не простой человек со сложным внутренним миром и характером. Тут парень пошевелился и вдохнув свежий воздух с примесью запахов города посмотрел перед собой и наконец на своего врача. Он улыбнулся ему очень тепло и сказал:       — Вы пришли, Анри, как же я рад.       — Алекс, вы моя забота. Как я мог не прийти, тем более обещал, — мужчина растрепал свои и без того непослушные волосы.       — Сегодня меня что-то замучали совсем, особенно эта женщина, Катрин. Она сказала, что мне нужно пообщаться с полицией и представителем посольства. Я так переволновался, что не смог поесть нормально. — Он кивнул на приставной столик, там была накрытая тарелка. — Мари, ваша медсестра, пообещала накормить меня позже, но наверное задержалась и не пришла, а я теперь хочу. Мне так тоскливо от того, что я совершенно завишу от всех. Неужели я теперь так и останусь беспомощным инвалидом?       — Вы зря так надрываете себя, руки это ещё не всё, у вас есть остальное, к примеру ноги, вот женщина, что была с вами, у неё нет ноги.       — Да поймите же вы, я учился на инженера строителя, а теперь что, как мне делать проект, с вот этим, — он приподнял обрубок правой руки. Как мне без них? Безрукий строитель, парадокс!       В его последних словах стояли слезы и обречённость. Как решить его проблему? Сейчас Анри думал как переключить парня на что угодно. Первое, нужно-таки накормить его. Он взял пластиковый поднос и поставив его к себе на колени и решил накормить своего пациента. Больничная еда ужасна на вкус, не мудрено, что у него нет аппетита. Как ни странно, Алекс ел понемногу, ложка за ложкой. Анри обрадовался этому, это было уже хорошо. Закончив с едой, он вытер парня салфеткой и тот благодарно улыбнулся ему. Главное не было слез и истерики, это был прогресс и его нужно было укрепить.       — Саша, я могу вас звать так?       — Более того, мне так нравится, дело в том, что меня так называла мама в раннем детстве, а отец, он, — тут парень запнулся, но продолжил, — он называл меня Александр.       Анри улыбнулся, и лучики морщинок показались в уголках глаз. Это было так приятно, не многие люди улыбаются глазами, а этот человек мог и делал этот вечер каким-то уютным. Потом доктор взял градусник и измерил Алексу температуру, глаза у пациента как-то слишком нездорово блестели. Пока ждал результат Анри решил поговорить.       — Я хотел бы предложить вам помощь на первое время, мне сказали, что вы остались один сейчас, полиция наводила справки, у вас из родных только бабушка, но она очень стара и сама живёт в доме престарелых в вашей стране.       — Да, это мама моей матери, когда она исчезла пятнадцать лет назад, бабушка осталась жить с нами, она помогала нам, но, увы, старческие изменения коснулись её больше, чем хотелось бы, ей сейчас самой нужен специалист. Она уже лет пять живёт в своём мире. Других родственников у нас нет, родные отца умерли несколько лет назад.       — Саша, останьтесь со мной после выписки, прошу, хоть на время.       Анри забрал градусник и убедился, что зря волновался, всё было в норме.       — Я… Я подумаю, это как-то неожиданно все и неудобно к тому же. Не хочу быть для вас обузой. И опять это слово, оно Анри по самому сердцу, это то слово, что мучило и преследовало его два этих невыносимых года.       — Да поверь же, мне, прошу, я не причиню тебе вреда, просто хочу помочь.       Анри умолк, ему самому хотелось плакать. Идиот, ну на что он надеялся, он так и должен жить один, как волк и его прерогатива пустая кровать. Он никому не нужен, здоровый мужчина, с руками и ногами, его променяли на войнушку, бессмысленную и ненужную, а потом решили за него, нужен или не нужен ему любимый мужчина хоть бы и без ног. Кому какое дело-то, а он любил и кажется полюбил опять вопреки всему здравому смыслу. Любовь находит нас в непонятных и неожиданных местах, она не выбирает когда и кого любить. Тут его руки коснулся шершавый бинт остатка руки. Саша пытался погладить мужчину этим обрубком, что-то нереальное происходило сейчас. Парень тянулся к нему и глаза были такими выразительными.       — Я не сказал нет, я сказал подумаю, ну что ты, Анри. Прошу, дай подумать. Сейчас у меня та же проблема, что и утром, ну ты понимаешь. И если можно давай на ты, после того, как держишь член другому парню, церемонии излишни. Хоть я и понимаю, это этика, но давай сейчас оставим её. Прошу помоги с моей проблемой.       Доктор начал помогать и, откинув одеяло понял, что у парня член немного напряжён. Он явно был заинтересован в их общении больше, чем хотел показать. Направив струю в судно, Анри и сам испытал покалывание внизу живота, он почувствовал себя неправильно и в тоже время его завело, что Алекс полностью сейчас зависит от его воли. Ему стало стыдно за себя, наверное он совсем от недотраха поехал уже. Утром такого не было, но сейчас что-то изменилось. Как странно, это не похоже на него. Убрав всё и вернувшись в палату, он помог пациенту устроиться поудобнее и накрыл его одеялом.       — Прости, но мне нужно домой, я пару дней был на дежурстве и если честно, то падаю уже с ног. Пообещай что всё обдумаешь.       — Обещаю, я правда думаю, что ты прав. Мне понадобится помощь специалиста и думаю хорошо, если это будешь ты.       И тут парень потянулся к нему и прижался совсем совсем невинно, но у доктора почему-то закружилась голова от осознания того, что он может быть счастлив. Этот парень вдруг стал ему важен и ответил на его боль. Может это тот шанс забрать своё счастье у злой судьбы.       Они расстались с какой-то неохотой, но оба чувствовали, что обязательно встретятся завтра, у них есть это завтра, вопреки обстоятельствам.