Владивосток

— Давно не виделись, сёстры. — Союз, которая была незначительно но выше всех своих сестёр, ещё немного подняла голову к верху, так, чтобы смотреть на них будто бы сверху. В то же время Россия и Беларусь всё ещё пытались осмыслить происходящее. Дыхание России словно бы прекратилось, настолько удивлённой она была. Беларусь же напротив, очень активно хлопала глазами, как будто пытаясь протереть их. В какой-то момент она даже хотела ткнуть сестру рукой и спросить, — «Мне кажется моя травма головы серьёзней чем кажется … я вижу Союз», — однако она передумала делать это, когда Союз, сделала несколько шагов в их сторону. — Ха-хах … Привет сестричка! — Быстро сориентировавшись, Беларусь сделала несколько шагов навстречу сестре. — Мы … — Она бросила краткий взгляд на Россию, которая так же пришла в себя, но до сих пор не решалась ничего сказать. — Мы не ожидали, увидеть тебя здесь! — Да … мы думали, что ты в Парламенте … — Отводя взгляд тихо сказала Россия. Союз, впрочем, не сильно прониклась словами сестёр. Она уже почти полторы дюжины лет работала с сотрудниками НКВД и КГБ, и даже сама участвовала в нескольких делах, когда ситуация была чрезвычайно тяжёлой, так что не распознать того, что её сёстры что-то скрывают она попросту не могла. Но сейчас её интересовало немного другое. — Я вижу, что вам сильно досталось. — Сказала она с горечью смотря на бинты, которыми была замотана Беларусь. — Давайте пойдём ко мне, и там всё уже обсудим, а то тут. — Союз замолчала, бросив несколько взглядов по сторонам. — Тут не место для таких вот разговоров. К тому же, вы должны мне подробно рассказать про всё то, что вы сделали. Союз стояла, ожидая, что её сёстры хоть как-то подтвердят то, что она сказала, и они пойдут к ней. Однако совершенно неожиданно Россия заговорила тихим голос. — Вы идите. Я … я останусь тут … мне … мне нужно закончить одно дело. — Для Союза это стала неожиданностью, но для Беларуси эти слова имели смысл. Она тут же поняла, что хотела сделать Россия. Беларусь резко наклонилась к России и прошептала. — Сестра … нужно сначала разобраться с Союзом, а там уже будем искать её. Я … я понимаю что ты хочешь сделать, и ради чего … но так будет лучше. К тому же, если она объявится, мы первые узнаем. — Да? — Дрожащим, тихим голосом спросила Россия. Беларусь уверенно кивнула. — Да. — Прошептала Беларусь. Союз, которая смотрела на это немного странным взглядом, лишь вопросительно приподняла бровь, и спросила. — Вы идёте? — Она решила не пытаться выпытать у сестры о чём это она говорила. По крайней мере не здесь. Союз как никто знала своих сестёр и понимала, что у неё этого не получится. — Да — да, идём. — Спешно ответила Беларусь. Союз развернулась и медленным шагом пошла к своему нынешнему жилью. Россия и Беларусь следовали за ней на некотором удалении, но в то же время старались не отставать. Пока они шли, никто из них ни произнёс даже звука. Через десять минут они, уже выйдя за территорию порта оказались у довольно большого двухэтажного здания. Несмотря на то, что Союз наведалась на королевские территории неожиданно и даже внезапно, её встретили достаточно радушно. Причиной тому было то, что как только Королева Елизавета узнала, что сама флагман Северного Парламента собирается их посетить, то сразу же начала настаивать, чтобы ей выделили лучшие апартаменты, которые только возможно. Союз отварила толстую и богато украшенную деревянную дверь и вошла внутрь. Беларусь, которая шла второй так же собиралась переступить через порог, но вот Россия встала как вкопанная. — Ты чего? — Беларусь, заметившая это краем взгляда развернулась и подошла ближе. — Я не знаю … я не знаю как рассказать ей. — Чтобы её не услышала Союз, Россия говорила шёпотом. Беларусь уже хотела было снова улыбнуться и попытаться воодушевить сестру, когда та сделала что-то отчего Беларусь оторопела. Россия внезапно подняла свои багровые глаза, и тихим, беспокойным и дико паническим голосом сказала. — Мне страшно. — … — Беларусь не знала, что сказать. Её сестра, которая бесстрашно бросалась в самую гущу любого сражения, которая была готова в одиночку встретить группу противника, сказала, что ей страшно. Если бы кто-то сказал это ей, Беларусь бы не поверила и посчитала бы это очень глупой шуткой, но не сейчас, когда она это услышала напрямую от России. Поняв, что момент тишины затянулся, и опасаясь, всё ещё, что Союз может что-то не так понять, Беларусь начала быстро думать, что сказать и как поддержать Россию. Она обернулась, проверяя, что сзади ни смотрит, она заговорила. — Сестрёнка, не бойся. — Сказала Беларусь, а потом тихим голосом добавила. — Она бы этого не хотела. — Странно, но на Россию это возымела какой-то успокаивающий эффект. Она быстро мотнула головой, словно отгоняя что-то, а после молча прошла мимо Беларуси, войдя в дом. Беларусь не стала долго задерживаться и так же вошла в дом, закрыв за собой дверь. Когда они прошли чуть дальше, то увидели, что Союз уже сидела в довольно большой гостиной. Посреди неё стоял круглый высокий стол, вокруг которого стояли достаточно высокие стулья. Союз уже сидела на одном из них, и ожидала, когда её сёстры займут два других. Было темно, и единственное, что давало свет, была небольшая лампа, которая едва-едва освещала тусклым, но в то же время мягким светом окружающее пространство. Две сестры сели напротив Союза, и если Россия почти сразу опустила голову чуть вниз, чтобы её массивный и высокий воротник скрывал большую часть лица, то Беларусь откинулась на спинку стула, сверля взглядом Союз. — Ну что? О чём ты хотела, чтобы мы тебе рассказали? — Начала Беларусь, когда Союз, после нескольких секунд развернулась и поставила на стол бутылку алкоголя и три стакана. Союз откупорила крышку и заполнила каждый из трёх стаканов, прежде чем заговорить. — Есть несколько вещей, о которых я хочу услышать от вас. В первую очередь … давайте разберёмся с тем, откуда у вас появились чертежи и средства, чтобы создать ещё одну КАНСЕН? — Эти чертежи были не у нас. — Спокойно ответила Беларусь, взяв в руку стакан. Она, пока что решила не рассказывать правду, ведь справедливо полагала, что это должна была сделать Россия, а та сейчас была … не в состоянии этого сделать. — Товарищ Ренехсдорф предложил нам воспользоваться шансом, пока никто другой не проводил исследования и создать ещё одну КАНСЕН в наш флот. — Хм! Ха-ха-хах. Ты не собираешься мне говорить правду. Ведь так? Ладно, ладно. Видимо сейчас я про это не узнаю. Давайте сделаем так. — Встретив такую резкую реакцию Беларуси, и зная, что когда это происходит, то добра можно не ждать, Союз решила сменить тему разговора. — Вы расскажите, что случилось во время эвакуации. Беларусь быстро поменялась в лице. Ей удалось поменять тему разговора, и теперь она была готова продолжить. — По поводу эвакуации … Ну, смотри, когда нам сообщили, о скором подходе сил противника, перед нами встал довольно-таки непростой выбор. Мы могли бы остаться там и дать бой и с большой вероятностью мы бы там погибли, ну или же тебе пришлось бы потом нас вызволять из плена Союза и Сакуры. Или мы могли бы попытаться прорваться к родным. — Беларусь ненадолго замолчала, оглядывая окружающее её пространство. — Ну насколько они могут быть родными, в нашем нынешнем положении, берегам. Н-да … а во время самого перехода … нас сначала обнаружила авиация противника, а после к нам на перерез вышло вражеское соединение. — Беларусь уставила свой взгляд на содержимое стакана, которым она медленно водила по кругу. Только сейчас она решилась сделать первый глоток. Когда стакан вновь оказался на столе она продолжила. — Я отдала приказ Гангуту отходить вместе со всеми. — Гангут она? — Она была ведущей кильватерного строя и вела за собой всех, на чьём борту были гражданские. Хех … я хотела, чтобы жертв было как можно меньше, а в итоге мы не знаем где находится двое из наших, а среди гражданских потери составили около сотни … — Беларусь махом осушила стакан и с грохотом поставила его на стол. — Мы, те, кто остались, вступили в бой с врагом … я …я думала, что вывела из строя их флагман … она уже даже не стояла!.. я ошиблась … Союз сочувствовала своей сестре. Она прекрасно понимала, каково допустить такую ошибку. Особенно для Беларуси. Её рука потянулась к синеволосой девушке, которая в это время продолжала крутить стакан. — Ошибки совершают все … я это хорошо знаю. То, что ты сделала, было верно. Не стоит переживать. Всё будет хорошо, сестра. Вместе мы разберёмся с этим. — Сказала она, пытаясь утешить Беларусь. Беларусь облегчённо кивнула и поставила стакан обратно на стол. В это время Союз окликнула свою вторую сестру. — Россия. — Она повернулась, лишь для того, чтобы увидеть, как та молча сидит, зарывшись в своё пальто и упорно смотрит на стакан, который, что странно, она держала двумя руками. — Эм … Россия. — Снова позвала её Союз, и вновь не получила никакого ответа. Беларусь так же заметила странное поведение своей сестры. Пытаясь хоть как-то отвлечь внимание. — Ей … Она так же переживает за то, что случилось. — Сказала Беларусь, но похоже это не слишком сильно убедило Союз, поэтому та, чуть двинувшись вперёд, прикасаясь к правой руке России спросила. — Сестра. Скажи, что тебя так сильно гложет? Россия некоторое время не отвечала, но её красные глаза, которые сейчас, почему-то казались рубиновыми, поднялись, осматривая лица обеих сестёр. При этом её голова ни на йоту не поднялась выше, из-за чего всё ещё было видно только её глаза. — Если бы … если бы я не приняла то решение, то … то мы никого не потеряли. Во всём случившемся только моя вина … — Она говорила тихо, но все всё слышали. Беларусь тяжело вздохнула и осушила ещё один стакан. Союз так же вздохнула, и, убрав руку от России, облокотилась на спинку стула взяв стакан. — Те, кто погиб во время этой операции … мы не должны забывать про них, но не стоит из-за них останавливаться на одном месте. Благодаря их жертве мы можем идти дальше и не совершать тех же ошибок. — Союз говорила печальным голосом, словно пытаясь не выдавать какую-то внутреннюю боль. В этот момент что-то изменилось и Россия резко подняла голову. — Сестра, я хочу тебе расска… Договорить она не успела, ведь Союз, жестом сказала ей остановиться. Она сделала один глоток, после чего заговорила. — Знаешь, сестра, я всегда надеялась, чтобы ты, и не только. — Она посмотрела на Беларусь, а после продолжила. — Чтобы вы никогда не испытывали чувство того, что чья-то жизнь была разрушена из-за вас. К сожалению, у меня этого не получилось. — Обе сестры немного недоумённо смотрели на свою старшую сестру. Беларусь даже спросила её. — Ты это о чём говоришь? — Неуверенно спросила она. — Последним сообщением, которое пришло ко мне, до того, как я отправила к вам Волгу было сообщение с похоронками тех, кто погиб во время первого нападения. Я не знаю почему, возможно потому, что это была единственная телеграмма с твоей подписью, Россия. — Она указала на свою сестру, которая, как только поняла о чём идёт речь, сразу же чуть поникла, и снова спрятала голову за воротником пальто. Союз словно не заметила этого изменения настроения своей сестры и продолжила. — Мне тогда она показалась что я её имя где-то видела. Тогда рядом со мной была Волга и она рассказала, что мне не показалось. — Тц. Опять этот плоскопалубник … — Буркнула Беларусь. А Россия только нахмурилась. Союз посмотрела на сестёр. — Да почему вы так недолюбливаете Волгу? Я понять не могу, что она вам сделала? — Её вопрос остался без ответа. Она приложила руку ко лбу и с тяжёлым вздохом сказала. — Не пойму я всё это … Она мне так помогла тогда. — В смысле? — Отец той девушки, Колинский. Волга тогда спасла его, в каком-то смысле. — Температура резко упала. Беларусь, которая почувствовала это бросила взгляд на свою сестру, которая казалось замерла на месте. Понимая, что последняя, наверное не сможет ничего сказать она заговорила. — Что значит «спасла»? — Пытаясь держать эмоции в узде спросила Беларусь. Союз сделала ещё один глоток, опустошая стакан. Она не понимала, почему эта история так заинтересовала Беларусь. Поставив стакан и вновь налив себе Союз заговорила. — То был пятьдесят второй год. Война с Сиренами уже подходила к концу и мы в основном были заняты уничтожением тех, кто так или иначе сотрудничал с ними. Тогда произошло несколько крупных диверсий в разных городах, и после одной из них погибло большинство из командного состава комитета гос. безопасности и внутренних дел. Меня тогда временно поставили во главу отделения, следящему за диверсионными операциями. Тогда-то он и попал к нам. Этот … как там его? Михаил, вроде бы. Он приехал с королевских территорий с дочерью, и жил в городе Мирный. Тогда он попал под подозрения в диверсионной деятельности … ну и мы подняли старые записи. Оказалось, что во время великой войны он был коллаборационистом. — В этот момент Беларусь могла поклясться, что слышала тихий шепот, и слова «невозможно». — Мы сразу захватили его. Его дочку мы отправили к его брату, в конце концов ребёнок не был ни в чём виноват, хотя нам так и не удалось выяснить, кто её мать. Каждый раз когда мы спрашивали он отвечал что-то вроде: «Она просила не говорить своего имени», или «я не знаю её имени». В итоге, по сумме доказательств он был приговорён к высшей мере наказания. — Союз сделала несколько глотков, чтобы смочить горло и продолжила. — Тогда приняли решение, что все, приговорённые к высшей мере, до её приведения в исполнения ссылались на тяжёлые работы, ну и он, скорее всего уехал. — Она вновь наполнила свой стакан. — В году так пятьдесят седьмом Волга стала перебирать старые записи из архивов. Она видимо провела какое-то своё расследование и пришла ко мне со стопкой из двух сотен человек, со словами: «Эти люди осуждены ни за что!». Тогда уже мы стали копать глубже. Теперь не было проблем связанных с войной и прочим ну и … — Ну и что? — Холодным, отстранённым голосом спросила Беларусь. — Оказалось, что было два человека с одним именем, фамилией, отчеством и приблизительной датой рождения. Они оба родились в гражданскую войну, в Великой войне оба попали в плен, но один стал предателем, а другой сидел в лагерях и был освобождён силами королевства. Вот так вот … — Взгляд Союза был отстранённым, будто бы она пыталась вспомнить что-то ещё. — Как только я обо всём этом узнала — сразу же распорядилась всех их освободить и начать в отношении остальных осуждённых расследования. Насколько мне известно он вернулся в то время к своей дочери. Нам так и не удалось выяснить, кто была её матерь, скорее всего кто-то с королевских территорий. Потом я о нём забыла, но вот когда пришла похоронка на его дочь, решила вновь узнать … оказывается он умер четыре года назад от туберкулёза. — Она вновь резко прервалась, о чём-то задумавшись. — Я слышала, что на тяжёлых работах люди часто … заболевают и рано умирают. Если это так, то получается, что я убила невиновного. И кровь его дочери тоже тогда на моих руках, ведь будь он жив, кто знает, поехала бы она на эту проклятую базу. Получается … из-за меня как минимум два человека лишились жизни. — Она тяжело вздохнула, поставив стакан и вновь облокотившись на спинку стула сказала. — Хотя, я не знаю, как бы я смогла смотреть ей в глаза, после того, что случилось с её отцом. Эта семья … я виновата в том, что её больше нет, но если ты будешь зацикливаться на прошлом, то останешься в нём, поэтому стоит оставить тех кого с нами нет и идти дальше. В какой-то степени я благодарна за то, что она не может больше узнать о моих ошибках. Неожиданно резкий, звук одномоментно пронёсся по комнате. В ту же секунду все взгляды были направленны на Россию. Стакан, который она держала в левой руке разлетелся на множество осколков. Некоторые из которых впились в её руку, а другие посыпались вниз. Содержимое стакана так же оказалось на ней. — Россия. — Сестра. Безмолвный взгляд России медленно переместился к себе на руку. Осколки стекла, обагрённые кровью, торчали из ладони, а из-за спирта рука стала болеть только больше. Оставшейся целой правой рукой она облокотилась на стул, помогая самой себе встать. Когда она поднялась на ноги, они внезапно словно потеряли силу и она чуть не упала, но смогла устоять, продолжая держаться за стул. Беларусь молча смотрела на всё это, не решаясь пошевелиться. Союз попыталась было встать со словами. — Россия! Давай я! — Но была резко прервана самой Россией. — Я забыла … мне … мне на корабле нужно одно дело сделать … срочно. — Но твоя рука! — Я сказала СРОЧНО! — Буквально прорычала Россия. Союз более не смела перечить своей младшей сестре, и только молча наблюдала, как та медленно побрела к двери. Она шла довольно медленно, словно ноги её не держали, а левая рука, с которой на пол капали капли крови, была неподвижна. Очень скоро Россия скрылась за дверью, закрыв её с громким хлопком. Союз недоумённо посмотрела на Беларусь, которая молча смотрела в никуда. — Что это на неё нашло? Беларусь, услышав вопрос сестры, просто посмотрела на неё. В её взгляде было неверие, шок, отрицание, печаль и, наверное ещё множество того, что Союз не могла разобрать. Она видела, что Беларусь что-то говорит, но не могла понять что, и только когда шепот Беларуси стал чуть громче, она услышала. — Я … я не знаю … как … как такое возможно …