Взросление

- Что тут делает модуль? Похож на что то раннее чем пользовались в начале войны. Кажется. - Луккини осмотрела модуль, об который не повезло споткнуться. Ее одежда от падения на землю стала вся грязной.       Она некоторое время изучала это, после чего простукала кулачком на предмет чего это интересного, но увы ничего, что хоть как то могло бы облегчить ее положение в данный непростой момент. Она села на модуль, поскольку он был хоть и ржавым, но в отличии от проклятой земли, на которой ей не повезло бродить, хотя бы сухим и на нем можно было нормально поседеть и по размыслить над своими дальнейшими действиями. Вскоре туман начал растворяться, и девушка наконец то смогла найти кое-какие ориентиры, чтобы понять, куда ей надо идти.       Одним из таких ориентиров стал растущий у одной стороны модуля мох, который как она изредка слышала от Шарлотты, обычно показывает в каком направлении располагается север. Вроде бы так она слушала, а как на самом деле могло бы быть, ее не особо сильно волновало. В конце концов, нужно пытаться выбраться из проклятого леса, который одним своим видом пугал, даже без того призрака, который как казалось девушке, за ней наблюдает из чащи. - Глупости, Луккини, призраков не бывает. Это все потому что я хочу кушать. - Она слегка надулась, делая вид что это кто-то виноват, что она оказалась в этой ситуации. Ну технически так оно и было.- Гадкий неурой. Почему ты тогда за нами увязался! - Вскрикнула она вслух, поскольку долгое время мыслить и молчать в одиночестве стало невыносимым.       И тут девушка вспомнила, что забыла на месте первой своей стоянки оружие, чудом пережившее падение и вполне себе заряженное практически до упора, хотя и последним из имеющихся магазинов. Потеря столь ценного снаряжения вынудила ее быть максимально осторожной и как она приняла для себя, что появилась крайняя необходимость воздержаться от мыслей вслух, поскольку столкновение с наземным неуроем, она уже точно не переживет.       Она вздохнула и стала изучать модуль на котором ей приходиться сидеть. Он интересовал ее не только стариной и каждой своей деталью, но хотелось его тщательно рассмотреть чисто из-за детского любопытства и желания познавать все, до чего дотронешься, которое у Луккини было ни в коем разе не отнять. Пройдясь взглядом по сильно поврежденным трубам и расходящемуся по местам заклепок корпусу, она стала изучать каждую.       Признаться, ее всегда удивляла тяга Шарлотты к разного рода сложным и непостижимым механизмам, ну не постижимым для ее понимания. Но в этот раз, желая подождать, пока туман пропадет полностью, девушка изучала это и пыталась понять, что же в этом такого хорошего. Она провела пальчиком по ржавой, слегка отогнувшейся пластинке и вдруг увидела, располагающийся внутри как ей показалось отделение, в котором ничего не было. Ну да и то верно. И сейчас не получается расширить модули, для того, чтобы те были способны перевозить еще что-то помимо самих владельцев, а в начале мировой войны, в году так 1939, о таком, наверное, даже не думали.       Девушка встала и уже по старой привычке собиралась потянуться и размяться, но вспомнила о мешающей существованию ране, и в определенной степени прокляла себя за отсутствие такое способности, как регенерация. Но делать было нечего. Новый день полностью вступает в свои права, и рассудив настолько здраво, насколько может, девочка отправилась дальше в лес на поиски чего то того, что можно есть. А желательно и пить, поскольку жажда, стала уже невыносимой и во рту чувствовался отвратительный сушняк. Тут же девушка поняла, что забыла у того же дерева в лесу палку, которая служила ей верой и правдой, как опора и тут она поняла, что передвигаться стало в разы труднее, опасней и сложнее. - Спокойно, Франческа, я смогу найти что по есть, правильно? - Она стала смотреть в располагающуюся недалеко чащу и надкусила второй сухарик, что имелся при ней. Она считала каждый за невероятную драгоценность, отдавать которую, даже поедающему самому себя желудку стоит с большой осторожностью.       Девушка услышала, что где то рядом протекает ручей, и решила посмотреть. Она вспомнила, как они были на рыбалке всем крылом и смогла выловить рыбу, но больше всего ее радовало то, что ее потом высушили прямо на солнце и ее можно было есть. Ну как бы помягче сказать, она выловила. Удочку забросила она, но как итог, рыбу вытащила Труда, пока она спала на растущем недалеко дереве, вроде иве, или еще на чем, выбирающим свой дом вблизи рек и озер. В любом случае два плюс два сложились воедино и было решено попробовать что то поймать голыми руками, а потом ускоренно высушить магией. Это был гениальный план, если не брать в расчет легкую слабость, что испытывала девушка с утра. Вероятно, все же она чем-то заболела.       Луккини не помнила, когда в последний раз чем то болела, да и насморка не было. Она предположила, что эта слабость из-за раны, а повышение температуры тела, тоже сопровождает, что то подобное. Но все же ощущение легкой недосказанности этих ощущений, если подобное выражение уместно, вызывало страх и даже боязнь того, что...Вернее не боязнь, а легкую не уверенность в том, сможет ли она завтра куда либо идти, и проснется ли вообще. Или это будет последний раз, когда она видит звездное небо, прежде, чем сомкнуть глаза и увидеть последний сон в своей короткой жизни.       Луккини выбросила эту мысль из головы, пока босиком шла по полю, чувствуя, как травинки легонько щипают ее маленькие, загорелые пяточки. Это ощущение было одновременно в определенном роде приятным, но и крайне беспокоящим. В принципе она чувствовала как ее тело ощущает это не таким приятным, каким было, когда она прохаживалась около их новой базы по траве. Это вызывало легкую нервозность и отвращение, что крайне удивляло саму девушку, ведь Луккини, кажется, в принципе никогда не ощущала такого, особенно к чувству, ранее вызывавшему исключительно приятные мысли. Наконец, она вошла в лес. Снова в пугающие темные покровы, хвойных деревьев, в которых ее могло встретить все что угодно.       Вскоре девушка наткнулась на реку, достаточно мелководную. Луккини понимала, что придется ловить свою будущую еду руками в ледяной воде, поэтому взвешивала все возможные риски. Ведь если еще сильнее подвергнуть организм температурному, как она сама решила назвать, издевательству, то шанс простудиться, или получить что-то в разы серьезнее, гораздо выше. Но с другой, ее желудок, который пустовал со вчерашнего дня уже не может дать ей спокойно жить, с огромной силой, напомнив ей о желании, что-нибудь съесть. Она просто чувствует, как постепенно голод переходит из просто чего-то навязчивого, в невероятно болезненное ощущение.       Она слегка обогревая саму себя, медленно вступила на скользкие камни в реке и стала аккуратно пытаться выловить хоть что-то для себя, но с каждой попыткой она понимала, во что ввязалась и что сделать ей это будет невероятно трудно. В конце концов ей удалось захватить проплывающую рыбу за хвост и она тут же выбежала из ледяной реки на берег согревая себя с такой силой, с какой только могла. Она смотрела, как рыба дергается на ее коленках и вызывает не прикрытое отвращение. Но тогда Луккини осознала, что: - Плевать как оно выглядит и чем пахнет, главное, что...еда... - Из ее глаз покатились слезы от отвращения факта того, что рыбу придется убивать и разделывать камнями, палками и всем чем придется. Организм буквально эмоционально боролся сам с собой.       Но желание наконец-то что-то в себя запихать было настолько сильным и болезненным, что противостоять ему не могла уже ни одна внутренняя моральная и этическая преграда, а так же никакая брезгливость уже не стояла между Луккини и едой. Она оглушив, ну как ей показалось, убив рыбу камнем, стала ее разрывать буквально собственными ногтями и вытаскивать многочисленные кости. Отделив внутренности, она приступила к тому что стала использовать свои способности на максимум, чтобы попытаться хоть как то привести свой обед в более или менее съедобное состояние.       Без разницы что получится в итоге. Главное что она поест. И это главное, хотя она чувствовала, что предпринимаемых ею усилий на самом деле не достаточно, что бы хоть как то изменить состояние ее блюда и довести его хоть до какой то готовности. Она напряглась и это было видно по ее изможденному телу и где то через полчаса трудов и нагрева собой, а так же сиденья на солнце, она приступила к еде.       Съела все без остатка, но чувство сытости не пришло. Тогда стало понятно, что девушка потратила слишком много сил на приготовление этой еды. Спешка, как она посчитала, вынудила ее потратить много магической и физической энергии. Она решила поймать еще рыбы, и не руками, а палкой и пусть они сушатся спокойно на солнце, главное, что их будет достаточно, чтобы наесться. *** - Гертруда, уже практически прошел почти полный день, неужели мы не можем сделать хоть какой-то перерыв в поисках? - Предложила Перрин, которая летела уже с легкой отдышкой. - Ты только недавно ругала меня за то, что я не правильно веду поиски. Я буду их вести, даже если придется погибнуть самой. - Ответила Баркхорн, внимательно следящая за горизонтом в ожидании появления неурой. - Мияфудзи ты видишь, хоть что-нибудь?       Есика пролетала над тем самым полем, где еще не так давно Луккини, про себя ругала ту странную вещь, о которую ей не повезло споткнуться, и на которой сидела в ожидании, когда же туман развеется. Она оглядела все внимательно и всматривалась в каждое дерево. После чего подлетела на одну высоту с Перрин и Баркхорн.       По ее лицу было видно разочарование от того, что она так и ничего не смогла заметить. Некоторое время все летели молча, после чего Перрин Клостерман нарушала тишину. Эта идея была в ней с утра, но сейчас она решила ее озвучить. - Почему бы нам не взять в следующий раз с собой Саню? Она бы... - Забудь. - Ответила ей кратко Баркхорн. - Я видела состояние Сани и Эйлы сегодня утром. Они патрулировали всю ночь, да еще и столкнулись с врагом, но они рвались в наш патруль, но по их лицам и внешнему виду было видно, что если они вылетят, то, нам придется искать уже троих, ну или минимум двоих.       Обе девушки, сопровождающие Баркхорн кивнули и посмотрели друг на друга. Тогда Мияфудзи тихо прошептала про себя, что если они не найдут свою маленькую подопечную, то поиски будут признаны провальными. Одна лишь мысль о том, что все может прекратиться по чьему то указу, заставляло ее испытывать тошноту. ***       Шарлотта сидела на лавке и болтала ножками, наслаждаясь достаточно вкусным консервированным обедом. Да сегодня на кухне дежурила Минна, вместо Луккини и увы приходится как то выживать. В этот момент к ней подошла как раз таки командир и лишь усмехнулась. - Если тебе не нравится моя стряпня, могла бы и не скрывать. - Ааа...Командир Минна. - Девушка отложила уже почти пустую банку консервов в сторону и взглянула на командира Вильке, стоявшую рядом с ней.       Эта ситуация была достаточно не удобной по многим причинам, одна из которых были те конфликты, которые Шарлотта, все еще испытывала к командиру. Ей было очень грустно от факта, что она не участвует в поисках ее милого лучика романского солнца, просто потому что слишком близко к ней привязана. Она тихо смотрела себе на коленки и некоторое время в беспамятстве ждала слов командира в легком трансе, изучая складки образовавшиеся на ее одежде, а также сверля взглядом обнаженные бедра и колени, которые как ей казалось как то изменились.       Еда стала стоять как кость в горле, когда пришло понимание, почему Минна не говорит, а лишь молча сидит рядом тяжело вздыхая. Шарлотта взглянула на нее, слегка озлобившись. Ярость на ее лице быстро сошла и она спросила, все еще питая скрытую надежду, но в глазах Минны читалась печаль, грусть и тоска, которая передавалась не только находящимся рядом с ней людям, а казалась, что вся природа становится пасмурной, не смотря на ярко светящие солнце: - Завтра последний день поисков. - Сказала скромно Минна. - Понятно. - Ответила дергающимися губами Йегер, после чего, в ее глазах уже стали накапливаться слезы. - Прости меня. Я виновата, ведь мне нужно было лететь с вами - Вы не виноваты командир. Виновата только я, что не уследила за ней. - Спасибо, что относишься с пониманием. Если не найдут завтра. - Начала отвечать ей Минна. - То...Поиски будут прекращены. Мне очень жаль.       Шарлотта, в принципе, понимала почему ее не отправили на поиски и почему Минна предупреждает о вероятном провале заранее. Слезы покатились из ее глаз и она стала тихо, слегка шепча себе под нос, плакать. Мир начал рушиться и ломаться вокруг нее, и все уже не имело смысла. Сказать заранее было довольно опрометчиво и глупо со стороны командира, но с другой стороны, чем раньше Шарлотта вытолкнет из себя все эти невероятно болезненные и негативные эмоции, тем лучше.