***
Серые тяжёлые тучи заполонили небо вечерней Шибуи. Приближалась гроза. Прохожие торопились кто куда: одни избежать опасной стихии, другие на работу, третьи на встречу в кафе или куда-нибудь ещё. Некоторые же с затаённым восхищением в глазах двигались домой, чтобы полюбоваться грозой под тёплым махровым пледом, держа в руках кружку с горячим шоколадом и зефирками на поверхности. Другие же с ужасом смотрели на небо, нежной кожей ощущая чёрствый ветер, поднимающий пыль. Они бежали, спотыкаясь, падая, но упрямо вставая. Эти люди жаждали ощутить что-то помимо страха. Такемичи Ханагаки — человек, повидавший большое количество смертей… Человек, всем своим сердцем жаждущий спасти всех. Человек, который не сломался. Этот удивительный юноша шёл медленно, не спеша и засматриваясь на серое небо. На его нос упали первые капли дождя. Такемичи остановился, будучи погружённым в свои мысли. Дождь тем временем усилился, а где-то вдалеке сверкнула молния. Крупные капли летели с большой скоростью, чтобы разбиться о землю. Небо плакало. Оплакивало свои потери… А в глазах Ханагаки проносилась жизнь. Вот промелькнуло первое дорогое ему воспоминание — встреча с Манджиро Сано. Манджиро был воистину удивительным человеком, таким противоречивым. За жизнерадостным, улыбчивым, лёгким человеком пряталась душевная боль. Она не была чем-то страшным или жестоким. Нет, она была маленьким, потерянным ребёнком, боящимся грозы. Второе воспоминание, которое останется с ним до самой смерти — то, как Чифую стал ему верным другом, товарищем, тем, кто останется с ним до конца. Третье воспоминание, дорогое его сердцу — встреча с его Кокосиком. Его другом детства… Такого далёкого и беззаботного. Все прыжки в прошлое проносились перед глазами, все варианты событий, все те люди, которых он похоронил. Его милая Сенджу, которую безжалостно изнасиловали. Она пыталась улыбаться, говорить, что всё «хорошо». Но по ночам его милая Караваги плакала в подушку, кричала, пыталась уверить себя, что жизнь продолжается. Бойкая девушка таяла на глазах, пока не стала хрупче фарфоровой вазы. Она стала бледной, выцветшей версией себя. Такемичи было больно смотреть на то, как его яркая Сенджу медленно исчезала, оставляя лишь сломленную копию… Его верный Инуи и с ним же Коконой. Они были такими преданными, такими отчаянными. И Коко, так сильно жаждущий спасения… Он совсем запутался в себе, в своих желаниях и мечтах. Хотел ли Хаджиме себе такого будущего? Знал ли, что всё сложится таким образом? Нет… Он не терял надежды… Его хорошие друзья — Хаккай, Юзуха, Мицуя и Санзу, его молчаливая поддержка. Все они умерли за него… Хаккай подставился под выстрел, предназначенный главе «второго поколения Токийской свастики». Ханагаки до сих пор помнит его последние слова… Он просил защитить Юзуху и Мицую. Ханагаки не сдерживал слёз в тот день и поклялся, что перестанет плакать, что обязательно защитит их всех. Но… Это ему оказалось не по силам. А Санзу… Харучиё… Как же Такемичи скучал по его молчаливому присутствию, внушающее безопасность. Он скучал по его редким улыбкам, не видных из-за чёрной маски на лице. Ханагаки до сих пор помнит, как Санзу стоял перед ним, защищал в тот роковой день. И как умер с улыбкой на лице, прошептав: «До встречи, мой Серый Кардинал»… Эти слова вновь были воспроизведены сознанием Ханагаки. Его озорная Хината. Она стала ему сестрой, о которой он и не смел мечтать. Лишь она, его лучик света, не давала упасть во тьму. Кто же знал, что и её, обычную школьницу, как-то затронут эти разборки. Она была такой храброй… Его верный товарищ — Чифую. Он оставался с ним до последнего. Как мог, поддерживал Такемичи. Он дарил столько тепла своими улыбками и объятиями. Но и за ним пришла смерть, отрывая значимую часть от души Ханагаки… И наконец — его Манджиро, который остался с ним почти до конца. Сано с каждым днём терял себя, связь со внешним миром. Где-то в глубине души Майки понимал, что сходит с ума. Но он лишь отмахивался от того звоночка. А зря… Его психика не выдержала. И он… Предпочёл смерть, жестокой и значительно потрепавшей его жизни. Воспоминания затмили разум, оставляя мелкие, но существенные порезы в сознании. Такемичи уверенно посмотрел вперёд. Его глаза блестели тем самым блеском, что делал голубые невинные глаза — глазами азартного человека, готового пойти на многое. — Я всех спасу… Обязательно…— прошептал куда-то в воздух черноволосый парень. Раздался щелчок и в этого парня будто попала молния, обвивая его тело хаотичным разрядами. Напоследок сверкнув своими голубыми глазами, Такемичи Ханагаки исчез, оставив после себя много загадок…***
POV Такемичи — Такемичи! Ханагаки, мать твою, просыпайся! — кто-то толкнул меня по плечу. И кто такой смелый? Хотя, а что я ему могу сделать? Эххх… — Да проснулся я, проснулся! Отстань, Какосик… Стоп! Что ты, блять, здесь делаешь?! — как он?.. что он?.. что?!.. что происходит?.. — Такемичи, ты ебобо? — посмотрев на меня как на умалишённого, Какучё… который выглядел как-то иначе с их последней встречи… А где его шрам? Почему у него длинные волосы? Почему он… двенадцатилетний подросток? — Ты же меня сам сюда притащил! Тебе здесь одиноко… — немного замялся Хитто, запустив пальцы в свои волосы. — Да. Точно. Одиноко… — я вспомнил… — Такемичи… Почему ты плачешь?.. — вопрос Какучё застал меня врасплох. Я? Плачу? А ведь и правда. Не переставая, по щекам текли слёзы и оставляли мокрые дорожки. Я так счастлив, что расплакался. Пиздец. — Мичи, — покраснев, Какучё неловко обнял меня и прижал к себе. — Что бы не случилось, я рядом. Только не плачь… Ты не одинок… — Д-да, Какосик. Я больше не буду плакать! — всё ещё всхлипывая, я улыбнулся, чувствуя солёную влагу на своих губах. В довершение я тихо, но уверенно, проговорил, — обещаю… Я давал не только обещание не плакать… Нет. Я никогда не сдамся и спасу их! Обещаю. END POV Такемичи