black eyes, bad guys

«Где ты?» «Скажи, что рядом» Манджиро не отвечает на сообщения. Нервы натягиваются до предела, поскрипывая, как изрядно потрёпанные струны, а в висках сдавленно пульсирует. Теперь, на пороге чего-то нового, в стенах огромного здания аэропорта, паника вырывается на свободу. Раньше она дремала где-то глубоко внутри, прикидывалась сиюминутным волнением, лёгким трепетом, разбегалась мурашками по коже. Теперь это самый настоящий мандраж, который душит и одновременно бьёт по щекам. Такемичи натыкается взглядом на два знакомых силуэта у стойки сдачи багажа. Он понимает, что назад пути нет. Его отец, то и дело, поглядывает на свои наручные часы, а мать с самой фальшивой улыбкой, которую он когда-либо видел, объясняется с кем-то по телефону. Щенок в переноске так притих, что пугает. – Не волнуйся. У тебя есть все документы, есть билет, я ни за что не отступлю, – успокаивающе бормочет Такемичи. Скорее себе, чем щенку. По договорённости, психиатр должен был вызвать такси на пятнадцать минут позже, так как приезжать вместе было рискованно. Кажется, врач просто больше не выдерживал лобзаний, объятий и слишком долгих разговоров шёпотом. Сано порывался послать Уэно раз двадцать, но тот внезапно предложил ему смену имиджа с учётом его пожеланий… И он почти без колебаний согласился на это условие. Ханагаки нервно улыбнулся, в ярких красках представляя их совместные походы по магазинам. Кто из них страдает больше – он не знал. Только бы не Манджиро…Последний раз мы виделись рано утром. И это кажется так давно, что Ханагаки впадает в ступор и вспоминает, как Сано раздражённо материл будильник, а он прерывал его поцелуями: топил в них и нежно, и требовательно, жалея лишь о том, что недостаточно делал это каждый раз, когда была возможность. Но ему никогда не будет достаточно. Они оба хорошо это знали. Ханагаки глубоко вдохнул и вскинул подбородок, уверенно смотря на своих «противников». Насколько это адекватно – называть так своих родителей – он не знал. Просто догадывался, что впереди его ждёт нелёгкая схватка. Такемичи вздрогнул, когда мать, лучезарно улыбаясь, вытянула руку и приветливо помахала кому-то в толпе. Она знает Уэно? Да кто это, чёрт подери?! - Такемичи огляделся в поисках ответа, поэтому терзаться догадками пришлось недолго. Навстречу его родителям, цокая каблуками, неся в руке небольшой перламутровый чемоданчик, шла Хината. Нет, блять. Я в кошмаре. Звонок телефона, отцовское и сухое: — Где ты бродишь? У нас тут для тебя приятный сюрприз. Невиданная злость прибавила решительности. — Такемичи, хватит дышать в трубку. Каждый новый шаг был шире предыдущего. Страх, прежде погружающий в серый дым отчаяния всё сущее, растворился, стоило ему без дрожи в голосе, в их ошарашенные лица, чётко и громко сказать: — Я уже здесь. У меня тоже сюрприз. По-настоящему приятный для меня. Лица родителей неестественно вытянулись. Полуживая от неловкости Хината робко хихикнула, заглядывая в переноску. — О, господи! Какая прелесть! «Прелесть» глухо зарычала и «сюрприз» отпрянул. Такемичи едва сдержал нервный смешок. — Сын, объяснись, будь так любе… — начал было старший Ханагаки, прикрывая нос платком, но мать довольно увесисто толкнула его локтем. — Что ж, если у тебя есть билет для этой прелести, мы не станем возражать. — Я об этом позаботился, — дежурно улыбнулся парень, — А вы? Потрудитесь объяснить причину такого сюрприза. — Как ты знаешь, Хината с детства мечтала стать медсестрой. В отличие от тебя, эта девушка умеет ставить цели и готова сделать всё, чтобы их достичь, — от сахара в голосе матери Ханагаки замутило, — Я лично проконсультировала её и попробовала убедить, что она достойна большего. Однако, я не в праве давить. Как будто тебя это когда-то останавливало… — Мы, родители, всегда беспокоимся о будущем своих детей. — Вы так добры, — мягко улыбнулась Хината, — Это верно. Мои не исключение. — После той истории с парнем-бандитом, — отец выгнул бровь и назидательно поднял указательный палец, — Они всерьёз задумались о безопасности и благополучии своей дочери. Как видишь, мой дорогой, мы не злодеи. Все родители мыслят одинаково. Нужно тщательнее выбирать себе знакомых, друзей и уж тем более человека, с кем хотел бы прожить счастливую жизнь. — Только мы должны будем делать выбор. Мы, а не вы, — не сдержался Такемичи, свирепо просверливая отца взглядом. — Почему именно сейчас? Разве у вас не запланирована серьёзная операция? Где вы время найдёте для практикантов? Думаете, что я поверю в эту чушь?! Думаете, я не знаю, для чего вы используете Хинату? — Такемичи-кун! — внезапно вскрикнула девушка, привлекая к себе внимание. — Я не стану обузой! Я хочу попробовать быть полезной, только и всего! — Хината, — сквозь зубы, едва ли не по буквам выдавил Ханагаки, — Ты ничего не понимаешь. Если бы ты не была моей бывшей, тебя бы просто здесь не было. Они хотят восстановить что-то в наших с ними отношениях. Они надеются, если вернут меня в те же обстоятельства, то снова смогут возыметь контроль надо мной. Если соглашаешься на манипуляции и всё же летишь, держись от меня подальше и занимайся своим делом! Губы девушки оскорблённо сжались. Родители переглянулись между собой. — Хина-тян, мы не старые сводники. Видишь ли, нашему сыну недавно пришлось оставить позади одну персону… — сухо проговорил мужчина, — по нашей воле. Для него мы сейчас — враги. Естественно, это обязательно пройдёт. Что ты, блять, обо мне знаешь?! — Конечно, нам было бы приятно видеть рядом с ним такую девушку, как ты, — начала елейным голосом женщина, — но это недостижимый предел мечтаний. А мы реалисты. Знаем, что ты достойна большего. Хината хмыкнула, опустив голову. — Ваш сын сказал мне то же самое в нашу последнюю встречу. Сказал, что я достойна большего. Но сейчас показал своё истинное ко мне отношение, — она фальшиво улыбнулась, — Разве я похожа на ту, кем можно управлять? Свести с кем угодно? Если вы преследуете эту цель, то мне, пожалуй, не следует лететь. Как же. Мне. Похуй. Это выражение достаточно отчётливо подходило для описания чувств и выражения лица Такемичи. — Нет, Хината, — улыбнулся старший Ханагаки. — Люди судят по себе, а нашим сыном и впрямь легко управлять. Уверен, этот нахал не хотел тебя обидеть. В нём говорит его уязвимость и бесхребетность. Но мы это вылечи… кхм, исправим. Провоцирует, сволочь. Ненавижу. — Мы бы очень хотели помочь тебе, — женщина положила руки на маленькие плечи, кружась вокруг Хинаты, словно цапля. — Извини за эту семейную драму. — Ничего, — глухо шепнула девушка. — У всех бывает. Чёрт подери! Манджиро, я бы всё отдал, чтобы быть сейчас рядом с тобой. С меня достаточно. Меня уже тошнит. Маленькая ручка с оттопыренным мизинцем медленно поднималась, и Ханагаки прослеживал её стеклянным взглядом. — Мир? — натянуто улыбнулась Хината. Какое по-детски наивное предложение. Вот только маленькая, но крепкая челюсть уже сделала заметную прореху в тканевой сетке переноски. Тачибана вдруг вскрикнула — укус сопровождался коротким, резвым рыком. — Такемичи, разберись со своей живностью! Или он поедет в багажнике к своей каменной копии! Родители довольно быстро потеряли к нему интерес, увлекаясь раненным пальцем Хинаты. Как маньяки. Покажи каплю крови — и вот, они отвлечены. Ханагаки, сдерживая слёзы счастья, старательно пытался справиться с переноской, как вдруг мобильный телефон в кармане завибрировал, извещая о новом сообщении. Холодный пот прошиб до самых костей. Он совсем близко. «война, блять» — Манджиро… «кем себя возомнила эта сука?»