Изана, опустившись на холодный порог больницы, бесцельно уставился на резные ворота. Снег мелко падал на землю, залетал под навес, сливался с бесцветным небом.
— Знаешь, Вакаса… — он замолчал так же быстро, как начал. Слова отчего-то не лезли. Он сделал два глубоких вдоха.
— Я тебя слушаю, — попытался расположить его к себе мужчина, умещаясь рядом.
— Это может показаться бредом, но когда ты сказал, что Шиничиро выкарабкается, потому что пообещал Майки… я поверил тебе.
Парень самодовольно хмыкнул, но любой намёк на эмоции пропал, когда тот шепнул:
— Только это больно.
— Ошибаешься, Изана. Больно, что мы ничего не знали.
Он поднял глаза и солнечный проблеск, подсвечивающий снеговые тучи, показался ему совсем тусклым.
— Судя по всему, Майки тоже не так давно смог принять эту новость. Но ему хватило сил как-то… снова поверить в брата, вернуть надежду остальным. Они похожи. Я всегда это чувствовал.
— Мне удалось поговорить с дедом Сано… Он сказал, что был согласен принять меня.
— Вот как?
— Настроен категорично против, как ни странно, был Шиничиро. И в этом только моя вина, — пробормотал он с горечью, — Признаюсь, меня всегда бесило, что Шиничиро так зависит от Майки. Я спокойно слушал его, когда он говорил мне о сестре. Но ей было посвящено двадцать процентов его восхищения. Остальные принадлежали Майки. И когда я просил его обходить темы с ним стороной, он… раздражался и грустил.
— Ещё бы, — хохотнул нервно Вакаса.
Изана
намеренно проигнорировал.
— Видимо, именно это подвигло его на поиски моей настоящей матери.
Курокава поморщился.
— Он понимал, что не может мне дать той любви, которую я бы хотел. Я не знаю, на что он надеялся? Найти шлюху…
— Он всегда верил в невероятные вещи, это так. Шиничиро хотел защищать Манджиро от трудностей, от ссор, от разочарований, от злости и боли… Пойми, он не выносит тех, кто ненавидит его брата Манджиро. Так что, тебе крупно повезло, — Вакаса усмехнулся, — Шиничиро сам признал тебя
братом — он видел в тебе хорошее и старался дать тебе то, что было отнято. В том числе, у него самого. Но причинять боль Майки не мог. Это выше его сил.
Парень потёр пальцами виски, а потом посмотрел на юношу исподлобья и чётко проговорил:
— Мне кажется, с твоей стороны было бы лицемерием — не замечать его страх, его болезнь, но так рьяно видеть недостатки. Пойми, Шиничиро любит и ценит близких людей, он всех пытается понять. Но одного человека он понимает больше всех остальных. Это его брат. Майки, которого так трудно понять другим.
Изана опустил голову, а Имауши сухо продолжил:
— Как бы сильно я не пытался стать к Шиничиро ближе, я никогда не рассчитывал, что могу соперничать за него с кем-то другим. Ревность — бессмыслица. Я никогда не думал, что мне будет позволено влиять на него, на его решения. Во-первых, он самодостаточен. Во-вторых, у него есть Манджиро. Хотя, знаешь… — он улыбнулся, — Наоборот.
А про себя подумал, Майки — и во-первых, и во-вторых, и в-сотых.
— Прежде чем ему открылась правда о похищении… он сказал, что Майки
дал добро ехать ко мне. Я не удивлюсь, что он благословил его поцеловать меня или
даже… — он осёкся и прыснул от смеха, заметив, как перекосилось лицо Изаны, — Забавно, но я правда так думаю.
— Ни черта забавного!
— Пойми, Манджиро — его приоритет. Это надо принять, как данность. И любить в нём это. Ты ведь уже гораздо спокойнее реагируешь, правда? Не заметил за собой… этих изменений?
— Заметил. И не виню его. Потому что без него, — такого, какой он есть, — всё пошло бы по пизде, — шепнул Изана, — Когда Майки рассказывал мне о наркобароне, то я видел, что ему физически тяжело посвящать меня в это дерьмо, и Дракен постоянно… знаешь, словно, пытался вернуть его обратно. Он моментами залипал на стену и молчал.
Лицо Вакасы заметно помрачнело.
— Медленно… но всё, что произошло с декабря, позволило мне приблизиться к пониманию, какой он на самом деле. Я знаю, что смогу узнать Майки ближе, только если Шиничиро будет рядом. Он с самого начала хотел, чтобы мы объединились, Вакаса.
— И вы исполнили его желание.
— Хочу, чтобы он просто был с нами… Это же нетрудно? Не могу поверить, что ему этого может не хотеться!
Лицо Изаны исказилось от внутренней борьбы.
Вакаса медленно выдохнул, а потом закинул руку ему на плечо — резко прижал к себе и поморщился, как от боли.
Потрясённый Изана замер, не в силах вдохнуть, но не смел отстраниться. Всё ещё хотелось найти место, где можно было бы спрятаться от таких проявлений простого человеческого контакта, но надобности в этом видел всё меньше.
Коконой и Инуи, — прежде они удалялись, чтобы найти мусорный бак для бутылки, — вернулись достаточно быстро, но застав парней в объятиях, долго не решались подойти ближе.
На них не обратили внимания, даже когда их лица шокировано вытянулись — и парочка кубырем полетела при грозном крике:
— Измена!
А потом
скример расхохотался.
На Шиничиро набросились с объятиями так отчаянно, будто не видели его вечность.
Его лицо сияло от улыбки. Но до Сано быстро дошло,
где они находятся.
— Только не говорите мне, что
эти два мелких засранца…
— Засранец, блять, ты!
— Согласен, — сказал Тагава, возникший позади, как чёрт из табакерки, — Я так понимаю, группа поддержки? Экскурсия в мою клинику? Поедем вашей компанией или подождём других засран… ребят?
Никто ему не отвечал. Они просто висели на Шиничиро — кто плакал, кто просто вцепился намертво. Сначала Сано старательно закатывал глаза, избегая собственной идиотской улыбки, но потом они предсказуемо заслезились.
Тагава ободряюще улыбнулся ему.
— Ты храбрый.
Шиничиро хмыкнул, стараясь
обхватить всех своими длинными руками, но вскоре замер, уставившись на парковку — Манджиро и Такемичи приехали на байках.
— Эти двое, — гордо ухмыльнулся он, — Они храбрее.
— Братик, выбирай — с кем поедешь?
— Ни на что не намекаю, но для своей первой поездки — я выбирал тебя!
— Самостоятельно он водит тоже в первый раз, — пояснил, улыбаясь, Манджиро, — Не боишься за свою жизнь?
Шиничиро счастливо рассмеялся и даже запрыгал на месте.
— Не боюсь! Такемичи, ангел мой, я иду к тебе!
— А вот нихуя! — зашипел Вакаса и крепко схватил его за руку, — Он со мной! Ханагаки, катись ты по земному шару!
— А-ну отпусти! Путь к моему сердцу — лежит не через жопу! Отвянь!
— Ребёнок, — пробормотал себе под нос Тагава, посмеиваясь, — Просто ребёнок.
***
В клинике он дал надежду — опухоль операбельна, исход позитивен в семидесяти процентах случаев, но последствия — у всех разные и, порой, совершенно болезненные.
В подробности он не вникал. Майки хорошо помнил о методах, но не рисковал узнавать, какой будет выбран. Смерть через пять лет — бред. Полная слепота — вечный мрак.
Что Шиничиро выберет? Есть ли у него выбор вообще?
Может Манджиро убедить его… остаться?
Тагава остановил поток неутешительных мыслей — напомнил ему о психиатре, который будет ждать его шестого числа, а Такемичи попросил обязательно заглянуть в его кабинет, когда у Манджиро начнётся приём.
Ханагаки пытался намекнуть ему на своё нестабильное состояние, но Тагава убедил, что его реакция на стресс понятна и естественна.
С Шиничиро, — всей его компании, — было разрешено провести время до позднего вечера. Сано материл Вакасу за то, что он, всё же, отбил у Манджиро байк и повез его; он агрессивно жевал мандарины и, то и дело, лез обниматься то к Такемичи, то к Инупи.
Вакаса и Майки многозначительно переглядывались, а щенок фыркал на Сейшу, и Манджиро мысленно его благодарил.
Когда пришло время расходиться, Такемичи и Майки упрашивали Тагаву хотя бы на
одну ночь выделить палату по соседству.
— Не-не, гоните их в шею! — Шиничиро кинул в брата мандарин, — Дайте лечиться спокойно, звери. Вы что, дня прожить без меня не можете?
— Заткнись, — шикнул Майки, а потом схватил врача под руку и вывел в коридор, — Я сам, Такемитчи!
— Манджиро, стой… — попытался остановить юноша, но Сано оставался непреклонен.
Ханагаки закрыл глаза, медленно обернулся к Шиничиро.
— Представь себе — не можем.
Сано ухмыльнулся:
— Надеюсь, вы хоть сегодня не успели посраться?
Такемичи тёр лицо руками. И молчал.
Челюсть Шиничиро отвисла.
— Да ладно? Угараете?
— Ты понимаешь, как сильно он нуждается в тебе?
— Догадываюсь.
— Я бы хотел, знаешь, — гулко сглотнул Такемичи, — Хотел забрать у тебя эту болезнь. Если бы это было возможно, я бы не колебался…
Юноша не успел договорить, потому что Шиничиро поднялся с постели, вплотную подошёл к нему и крепко схватил пальцами затылок.
— Закрой рот, Такемичи, — Сано плотно
сжал губы, — Вот так. И послушай, — он уткнулся лбом в чужой, — Если ты хочешь помочь моему брату — то попытайся, наконец, осознать свою важность. Я благодарен тебе за всё, что ты сделал. Однако, если продолжишь себя обесценивать, вы постоянно будете сталкиваться с непроходимым тупиком!
— Шиничиро, дело
вовсе не во мне.
— Такемичи, моему брату нужна помощь. Только вспомни его, пока он не знал о моей болезни! Ты ему стал необходим. Он впервые задумался о том, чтобы по-настоящему открыться кому-то, чтобы перешагнуть через старые шрамы, нашёл в себе силы двигаться дальше, смог решиться на лечение! Такемичи, не отводи глаза. Ты…
Он замер, когда Ханагаки крепко обнял его и застыл, как изваяние.
— Спасибо, Шиничиро, ты всегда пытался меня утешить.
— Это не… не называй правду таким убогим словом! Ты можешь помочь ему. Веришь мне? — Сано зажмурился, изо всех сил пытаясь справиться с желанием разрыдаться, — С тобой Манджиро выражает свои эмоции. Криво и косо — так, как может, но пытается. Я знаю, о чём говорю.
— Т-ты был прав, когда говорил, что твоя болезнь будет душить его. Я хочу быть рядом, но не знаю, как вести себя! Я — слабак.
— Нет, ты дурак. А я — справлюсь. Прошу, просто продолжай быть рядом, — он положил ладонь на влажную щёку Ханагаки, — Помоги ему жить дальше.
***
Стройная брюнетка собрала волосы в высокий хвост, а затем спокойно принялась наносить маску на лицо, не отводя взгляда от отражения в зеркале. Её муж, проходя мимо, сухо вздохнул.
— Дай эту свою… волшебную воду.
Юмэ звонко рассмеялась.
— Подумать только! Светилу медицины разукрасил школьник и теперь он пристрастился к тональному крему. Какой позор.
— Твой сарказм ужасен.
— По крайней мере, я точна, как математика, — она промокнула ватный диск и потянулась к лицу мужчины, но тот, морщась, увернулся, — Не упрямься!
— Я сам. Ты с кожей ототрёшь.
— Какие мы нежные, — женщина фыркнула, но всё-таки вернулась к своему прежнему занятию, — Какучо звонил. Сказал, что состояние мальчика стабильно. Правда сегодня он отказался от еды. Если Тагава будет тянуть кота за хвост…
— Не будет. Мне на почту пришло оповещение, что заявка подтверждена. Он подписал.
— Быстрее бы он поговорил с Такемичи.
— Думаешь, это хорошая идея?
— Мы сможем исправить ошибки прошлого. Всё встанет на свои места. Он вернётся домой.
— Для онколога — ты слишком позитивна, — муж ядовито хмыкнул, — Док что, согласился?
Женщина цокнула языком.
— Обещал подумать, но тут и думать нечего. Да и выбора у него — нет… Парень либо ослепнет, либо поживёт на таблеточках и всё равно уйдёт в мир иной. Если Тагава правда хочет помочь ему, то он поможет нашему сыну вернуть мозги!
— Как можно вернуть то, чего в помине не было?
— Замолчи. Ты всегда невероятно противно ведёшь себя с ним, — она устало вздохнула, — Мы даже друга его лишили. Оформили усыновление тайком, увезли с собой. Для Какучо — за эти два года — я больше мать, чем для него.
— От него гораздо больше пользы, — сказал Ханагаки, — Благодаря наблюдению за его зрением, мы смогли закончить начатое Тагавой. Он вернётся в Токио уже состоявшимся человеком, если захочет.
— Ему нельзя. Здесь остатки его дурной компании. С одним, кстати, он периодически созванивается. Кажется, его зовут Изана, — она вздыхает и щурится, — А всё из-за тебя! Если бы не твоя легенда о том, что «Такемичи не хотел его в братья и поэтому мы уехали», то он бы…
— Отвлекался на бесполезный генетический материал. Юмэ, мы всё сделали правильно. Какучо согласился на взаимовыгодное сотрудничество. Он знает цену семье. Своей жизни. Такемичи нужно сначала взяться за голову, а потом поддерживать дружеские связи!
— Циник.
— И мы друг друга стоим.
— Замолчи уже!
— Если Тагава наставит его на путь истинный, то я лично прослежу, чтобы они стали заядлыми братьями.
Женщина устало покачала головой и тяжко вздохнула.
Уведомление о новом смс заставило её вздрогнуть.
— Это Тагава, — произнесла она с улыбкой, — Он согласен.
