black eyes, bad guys

Шиничиро даже не предполагал, что его желание извиниться перед другом выльется в очередную передрягу. Тайны, которые он решил отпустить хотя бы на время, начали душить его вновь. Когда-то в детстве ему дали совет: "не зарекайся" – и он искренне жалел, что не воспользовался им несколько часов назад. Сегодня только праздник, только веселье, – ага, хрен там был. Конечно, глупо было винить себя за позитивный настрой, но происходящее топило его. — Я не обижался на тебя, Шиничиро. Я решал проблему. Будь уверен, тебе не о чем волноваться, — Вакаса говорил убедительно, но Сано ему не верил. — Это касается ситуации с Санзу, верно? — его предположение было тычком пальца в воздух, но каково же было его удивление, когда он понял, что оказался прав, — Господи, Вакаса, объясни мне всё, мать твою! — Некогда болтать. Изана согласился помочь – Такеоми и Бенкей будут здесь с минуты на минуту. — Тогда я еду с вами. — Исключено. — Исключено любое ваше блядское "исключено", — Шиничиро хмуро заглянул другу в глаза, — Если ты впутал Изану – то дело и правда серьёзное. Я должен всё выяснить. Давление оказалось действенным. Отказать Шиничиро сейчас – означало поставить крест на всём, что было, поэтому Вакаса хоть и без энтузиазма, но согласился. Позже выяснилось, что верхушка Драконов вышла на источник всех бед – наркобарон, который прессовал авторитетные банды с момента основания Чёрных Драконов, наконец-то попался на крючок. Пригнав "подарки" к пирсу, они отправились в самый гнилой район города. Не трудно было догадаться, что хранили здешние крысы в своих заброшенных гаражах. Облезлая шпаклёвка, странные рисунки на воротах и устойчивый едкий запах краски – всё это было слишком далеко от праздничной атмосферы. Шиничиро вынудили остаться в машине, обусловив своё решение щенком, за которым нужен присмотр. Ему пришлось куковать около получаса. Злость только росла из-за отсутствия видения целостной картины. — Мы почти справились, — Такеоми вернулся первым, сел на водительское сидение и прикрыл усталые глаза; ни один мускул на его лице не дрогнул, но сбивчивое дыхание выдавало нервозность, — Мы опаздываем на праздник. Немножко. Он закурил. Шиничиро безучастно смотрел в лобовое стекло и поглаживал по загривку Майки. Полусонный щенок, смешно фыркая от запаха табака, уткнулся в его колени. — Я все ещё жду объяснений, —напомнил Сано, — Мне не даёт покоя мысль, что вместе… мы могли покончить с этим раньше. — Нет, не могли. Риск был велик. Мы всё это время наблюдали. — А я не имел понятия. — Тебя это… — он с трудом подбирал слова, — не должно было касаться. Ты – глава, ты… — Хуёвый глава. Согласен. — Последнее, что тебе нужно сейчас – это винить себя. Причём так беспочвенно. Никакого зла ты не сделал… — Я нихуя не сделал! А вы… вы прям чётенько постарались над тем, чтобы я винил себя всю оставшуюся жизнь, — он нервно усмехается от мысли, что даже с оставшейся жизнью проебался, — Всё тайное становится явным. Как ни старайся – это правило работает. Он поморщился от боли, настойчиво бьющей в виски. В тусклом свете фонаря его лицо, казалось, впитало всю белизну снега. — Я никогда не вмешивался в твои отношения с братом. Ты делал всё возможное, чтобы подняться и обеспечить будущее своим близким. Но карма – такая сука, верно? Такеоми опустил виноватый взгляд на руль. — Ты решил скрыть правду о случившемся десять лет назад. Когда я мог помочь брату, я ничего не знал, — он осёкся, прикусывая губу, а щенок протяжно заскулил в его руках. Майки будто чувствовал, что речь идёт о его хозяине. — Харучиё тоже не просил тебя о помощи. Он сам стал скрывать, что связался с этими выблядками, чтобы получать наркоту… Это – твоя расплата? Жестоко. Но никому от этого не лучше. Шиничиро, наконец, нашёл в себе силы взглянуть в глаза бывшему заму. — Я не собираюсь читать тебе мораль. Пойми меня правильно, я вмешался лишь потому, что Харучиё пытался втянуть в это дерьмо Манджиро. А именно, давал ему наркотики. — Хару не был диллером. — Но имел постоянный доступ к этому складу? — Он следил за поставками. — А вы за бароном? — Да. Шиничиро выдал истерический смешок. В каком, сука, вакууме он сидел все эти годы? Проблемы со здоровьем – дали о себе знать лишь год назад. Решился он на проверку позже. И всё это время он жил, пытался, как мог. Всё шло хорошо – по крайней мере, ему так казалось. Он не был ограничен в рамках комфорта, интересовался людьми, с которыми судьба его сталкивала. Он помогал всем, кто его просил об этом. И тем, кто стеснялся это сделать. Он знакомился с новыми людьми, потому что банда без молодой горячей крови – механизм, обреченный на полнейший слом. Шиничиро старался защитить братьев, пытался понять каждого. Но этого было недостаточно. С ныне утраченным взглядом на мир, он был уверен, что скрывать у друзей и братьев – нечего. Он верил, что они могут рассчитывать на него, а оказалось… его за каким-то чёртом тоже оберегали, хоть он об этом не просил. За что ему вся эта ложь? — Значит, я один в глаза ебался всё это время? Моё блядское спокойствие тогда – не стоило угрызений совести сейчас. Как же меня это заебало, — он вжался в сидение. Тело лихорадочно трясло,— Если ты знал об этих… увлечениях Харучиё, если вы следили за главарём, то какого чёрта ничего не сделали? Почему ты, блять, молчал?! — Шиничиро, если ты успокоишься – я скажу тебе всё, что ты должен знать. — А всё я знать не должен? — Нет. — Хах, пиздец, — Сано провёл рукой сквозь волосы, пытаясь успокоиться. Помогало не очень, — Майки заверял Такемичи в том, что ничего не знал о происхождении таблеток. Он говорил, что Харучиё снабжает его антидепрессантами. Можно сделать вывод, что он верил ему на слово? Лицо Такеоми стало мрачнее тучи. Понятно. Это была ложь. — Звучит так, будто мой брат наивен, как юная пастушка! Только эта хуйня не в характере Манджиро. Он может многое прощать и талантливо закрывать глаза на ошибки других. Однако доверчивым его не назовёшь, — он сжал пальцами виски, — Если вы с Вакасой вытрясли из Харучиё местонахождение этих уёбков, то я вытрясу всю правду до конца! Он сморщился. Каждая догадка была ударом по рёбрам. Щеночек, почувствовав неладное, вновь заскулил. — Когда Майки говорил, что хочет распада группировки, то упомянул продажу наркотиков, как возможное развитие. Он перечислял варианты для Тосвы и все они были уёбские. Всё в пользу разлома, — он потёр покрасневшие глаза и уставился на друга, — Самым недовольным вступлением Драконов – был Санзу. Чувствуешь связь? — Довольно, Шиничиро, твои догадки верны, — говорить это было физически тяжело. Такеоми казалось, что его горло наполнено гвоздями. — Харучиё предлагал Манджиро заниматься распространением наркотиков. По его словам – не по своей воле. Сердце Шиничиро пропускает удар. — Когда мы были особенно влиятельны, люди этого барона предлагали нам участие в их бизнесе, воспользовавшись шантажом. — Дай угадаю – тогда я покинул Токио? — Именно. После переговоров мы решили их обхитрить. Вакаса взял на себя часть слежки за поставками через границу, попутно сливая их властям. Действовал он осторожно, все эти годы… Ему было очень нелегко, — Такеоми поник, — Мне больно вспоминать об этом. Вакаса освободился, когда ты распустил ЧД. — Зачем он вообще согласился на их условия? — Его завербовали. Им удалось запугать нас с самого начала. Они хотели избавиться от тебя. Ты стал слишком заметным и влиятельным в криминальном мире. Ублюдки подкрепили слово делом. Ужасным делом. — Хочешь сказать, они предлагали Майки то же самое, но только через Санзу? Поэтому для него выходом из ситуации стал распад Тосвы? — Да. Майки не хотел терять тебя, Такемичи, друзей, разбираясь с этим как-то по-другому. Он не хотел подвергать вас опасности. Шиничиро почувствовал, как в груди поднялась тяжелая волна. В затылке надоедливо пульсировало. Он до крови прикусил губу, пытаясь сбросить хоть долю внутреннего напряжения. — Твоё решение передать бразды правления брату – было чертовски верным, ведь сразу после гонок в честь последнего собрания, Манджиро дал мне все наводки на этого наркобарона. Выложил информацию, которой с ним делился Санзу. — Блять! Я должен был… должен был раньше… — Вакаса знал, где находится склад. Знал номера рейсовых самолётов, которые выблядок подкупил для импорта. Но этого было недостаточно. Харучиё дал нам адрес главаря. И боялся, что наше вмешательство опять всё испортит, поэтому так неподобающе вёл себя с тобой, — Такеоми тяжело вздохнул. — Почему он думает, что во всём наша вина? Расскажи мне. Такеоми долго молчал. Шиничиро терял терпение: его кулаки чесались, как никогда прежде. Он положил щенка в переноску и убрал от греха подальше – на заднее. Его друг, ощутив неладное за этим незамысловатым действом, надломленно произнёс: — Майки может меня возненавидеть, но я отказываюсь молчать. Только потому, что мразь канула в лету, я могу сказать тебе правду. — Так вперёд! — рыкнул Сано. — Манджиро, Харучиё и мою сестру… Их похитили. Они были использованы для грязного жестокого шантажа. Дышать стало трудно – Шиничиро почувствовал подступающую к горлу тошноту. — Обсуждать с бароном выкуп выбрали Вакасу, человека не… незаинтересованного, по их словам. Когда он вернулся, то ещё месяц был немного не в себе. Как и дети, он прошёл через… ужас, — глаза Такеоми поблекли, — он рассказал, что ребята набрели на их склад и сами попали в ловушку. Когда их привезли, Манджиро долго не выпускал из рук мёртвого щенка. В подвале они пробыли сутки. Я не знаю всех подробностей. Всё, что он говорил, было… "не рассказывайте брату". — Блять, — прорычал Шиничиро и со всей силы ударил кулаками по приборной панели. По его щекам катились злые, жгучие слёзы. Казалось, что вместо соли – там мыло. Он нервно дёрнулся и до крови закусил кожу на косточке пальца, призывая себя быть сдержаннее. Он долго оставался неподвижен, и его дыхание уравнивалось с перебоями. — Вы сделали всё, чтобы они понесли наказание?  — Проблема устранена, — холодно заключил Такеоми, — Вакаса пришёл ко мне вчера ночью. Наши люди устроили утечку газа в доме главаря. Прошло успешно, — он сунул в руки Шиничиро газету с "подтверждением", — Зная, как работает наша полиция, мы решили закончить начатое сейчас. А теперь, мы… — На их складе, — сморщился Сано. — Именно. Мы уничтожили договоры о предстоящих поставках, чтобы у его приспешников не было ни единого шанса вернуть это дерьмо. Изана прямо сейчас помогает Бенкею и Ваке разобраться с оставшимися шестёрками. Сано вздрогнул и растерянно уставился на Такеоми. — Да какого чёрта?! — он сорвался на крик, — Это опасно! Почему мы, блять, сидим здесь? — Там только обкуренные торгаши. Они ничего не представляют из себя. Это рынок, Шиничиро. — У них может быть оружие. — Поэтому мы закрыли тебя в машине. — Вы долбоёбы, — Шиничиро резко выдохнул и потёр виски, охваченные горячей болью. Информация буквально взрывала его мозг. Стук сердца замедлялся. — Почему я ничего… ничего, блять, не знал? Манджиро, зачем ты это сделал? Зачем скрывал? — Они угрожали. И ему, и Вакасе. — Чем, мать твою? — Твоей смертью. В голове будто вращался раскалённый вертел. Боль в его глазах была осязаема, когда он взглянул на Такеоми. — Вот, почему Манджиро так переживал за Такемичи. Вот, почему не хотел, чтобы он становился главой ЧД, — Шиничиро морщится, когда тело сводит спазмом, — Если Вакаса знал, что это опасно, то почему изначально поддержал меня в выборе? Что это была за игра? — Вакаса был уверен, что Майки его лидерства не допустит. Когда ты распустил группировку, они пытались воздействовать на нас через Тосву. Через Санзу, через Майки. Они были в курсе – мы их тыл. — Сенджу, — вполголоса проговорил Шиничиро, — Поэтому ты так добивался для неё учёбы заграницей? Ты боялся за неё. Такеоми кивнул. Его дрожащая рука потянулась к плечу друга. — Теперь, Шиничиро, всё в прошлом. Мы смогли избавиться от них. — Мы, блять? — Шиничиро затрясло, — Какое ещё нахуй мы?! Парень круто развернулся и дал Такеоми по челюсти так сильно, что он вывалился из автомобиля, вышибая своим весом дверь. — Это вы пытались всё исправить! Мой брат, Вакаса, ты… Почему Изана так легко согласился ввязаться в это?! Он знал? Такеоми застыл. — Я, блять, спрашиваю – он знал?! — Майки поделился с Изаной о насущной проблеме с диллерами. — С ним… Манджиро поделился сам… — Пока вы с Такемичи готовили праздник, мы создавали план по устранению этого дерьма с земли, — отплевывая кровь, шикнул Такеоми, — Я не думал, что Вакаса решит всё закончить в последние сутки уходящего года! Шиничиро хотелось ломать и крушить. Рыдать, ненавидеть и никому больше не верить. Он вылетел из автомобиля, бросаясь в сторону кустов – на холодном воздухе запах краски был слишком густым и мерзким. Он закашлял кровью. Капилляры в глазах лопались, издавая противную дрель в ушах. Отчего-то было жарко, как в аду. Обернувшись к машине, он сделал всего пару шагов и упал на колени. — Шиничиро! — от голоса Вакасы он уткнулся лицом в снег, — Ты что, всё рассказал ему, Такеоми?! Перед глазами стремительно темнело, словно в них сыпали кофейную гущу. Сильные руки подхватили его. От гула в голове он практически ничего не слышал. Его отпаивали холодной водой, и это мал-помалу, но помогало ситуации. Через несколько минут, когда в салоне джипа установился металлический запах крови, он смог разлепить веки.        Пока Майки скулил, пытаясь выбраться на свободу и узнать, кому нужна помощь, Шиничиро обернулся – подожженные гаражи, видимо, из-за остатков опасных веществ, вспыхивали один за другим, тлели в мареве и рушились, как карточный домик. Изана с сочувствием смотрел на брата. Вакаса зажимал рукой небольшой порез на ключице. — Там… остались люди? — неуверенно спросил Сано. — Десяток обкуренных гондонов, которые чуть не перерезали нам глотки, достойны сгореть заживо, — Бенкей хмыкнул с пассажирского сидения, — Подручным дохлого барона некуда подтягиваться, кроме как в этот притон, чтобы забрать оставшиеся запасы и ценные сведения. — Разве не стоит дождаться их здесь? — О пожаре известие разлетится быстро. У промзоны дежурный пост. Большую часть его партнёров повяжут прямо здесь. Мы сделали всю работу за копов, могут выписать нам благодарственное письмо, — Бенкей усмехнулся. Шиничиро не сводил взгляда с раны Вакасы. Почему-то, это стало заботить его намного больше, чем гибель упырей, которые всё-таки были людьми. — Тебе нужен врач, — прошептал Сано, приподняв голову парня за подбородок, — Этот порез… — Ничего серьёзного. А вот ты… что с тобой было? Паническая атака? — Ничего серьёзного, — передразнил Шиничиро. Как же бесит. Вакаса тускло улыбнулся, наблюдая за оскалом на бледном лице. Ткнулся влажным лбом в его плечо. — Ты… блять, предельно спокоен, Вака. Могу предположить, ты точно знал, куда шёл. — Именно. — Но почему?! Что, блять, с тобой делали эти мрази? — Всё в прошлом, Шиничиро. Приоткрой окно. Непослушными пальцами он выполнил его просьбу. — Твоя рана… — прошептал он сухо, — Ахуевшие вы рожи… Я бы хотел услышать правду раньше, а не взамен подарка на Новый год, да ещё и такой ценой! — Шиничиро, всё в порядке… — Заткнись, Вакаса! Не зли меня! Нам с Манджиро предстоит серьёзный разговор, так что я ещё успею впасть в это состояние! — Эй, Шин, — бледные губы едва шевелились, — А чего бы ты хотел? По странным стечениям обстоятельств, Сано уставился на его рот. Пальцами потёр висок, достал платок из кармана и, смочив его водой из бутылки, осторожно обтер ключицы Вакасы. — Исправить ошибку прошлого. К сожалению, это невозможно, — он поднял усталые глаза, — Прижми к порезу. Дома обработаем, как следует. Вакаса неуверенно кивнул. — Майки ведь не верил, что Санзу даёт ему антидепрессанты? Взгляды Шиничиро и Такеоми пересеклись в зеркале заднего вида. — Харучиё сказал, что Манджиро было всё равно – хотелось, чтобы по-быстрому помогало. Даже если он догадывался, что это наркотики… Он не придавал этому значения. До побережья доехали в звенящей тишине. Голоса вины, отчаяния и разочарования в самом себе, перебивать никто не решался – Шиничиро стоически принимал их. Маяк по круговой освещал белыми потоками пляж - два силуэта, что до этого сливались в отчаянной драке, замерли, как ежи, в прямом свете фар. Но ненадолго. — Какого чёрта? — вздохнул устало Такеоми, выбравшись из автомобиля, — Новый год ещё не наступил, а уже драка? Только теперь можно было разглядеть Такемичи и Санзу. — Пиздец, — челюсть Изаны отвисла. — Бенкей, сходи-ка, позови Манджиро. Эти двое будто ничего не видели – только лица, которые хотели друг другу разбить. По ароматам пивного перегара стало понятно, что трезвым рассудком здесь не пахло. Шиничиро почувствовал всепоглощающую злость. Всё, что накопилось, готово было извергнуться прямо сейчас. Сука, он не доживёт до обследования. — Ебаные дуэлянты! — он оттянул Санзу за куртку, и тот свалился в серую морскую пену. Такемичи поднялся с песка, с чувством прорычал: — Шиничиро, я его прикончу сейчас нахуй! — Успокойся, Ханагаки! — Зачем он сюда припёрся? Как только наглости хватило?! — Ты опять перебрал! Нахуя? — Ты не можешь мне запретить – я делаю, что хочу! Какого дьявола ты защищаешь этого… — он схватился за палку, но Шиничиро с хрустом переломил ее в хватке. Такемичи сделал большие глаза, словно Сано бриллиантовый посох расхерачил. — Я тебя оберегаю, мушкетёр ты недоделанный! Твоя Констанция, блять, где?! Пьянь малолетняя! — Я как трезвышко, не пизди! — Хуезвышко! Почему ты вышел один?! Такемичи вздрогнул и нахмурился, желая вспомнить: действительно, зачем? — Хотел фейерверки подготовить! — обрывисто кивнул он, — А тут откуда не возьмись – появилось в рот ебись! — Я так похож на фейерверк? — стуча зубами от холода, спросил Санзу, опасно приближаясь. — Я тебе ебало так разукрашу, будешь ещё ярче сиять! — Давай, попробуй! — Заткнулись оба нахрен! Казалось, что по приказу Манджиро даже море притихло. Он быстро шёл по грязному песку и тихо ругался. От виноватых взглядов новоприбывших гостей ему стало не по себе. Его предчувствие не обманывало даже под градусом. Только Ханагаки смотрел ему в глаза с нескрываемым вызовом. Это заставило его улыбнуться. — Ты уходишь со мной, Такемитчи, — он взял парня за руку, устало посмотрел на Санзу, — А ты… если пришёл по делу, то давай лучше обсудим это завтра? — По какому делу? — зашипел Ханагаки. Санзу ухмыльнулся и даже приоткрыл рот, но Майки перебил его: — Ничего серьёзного, Такемитчи. Опять двадцать пять. Шиничиро сжал челюсти. Это Вакаса его научил? — Правда, что ли? — отчеканил он, — Манджиро, я всё знаю. Угрозы больше нет. Его брат потерял дар речи, его спутники спрятали глаза в песок, как страусы головы. Такемичи всё это не нравилось. — Ты ведь это хотел сообщить? — спросил Шиничиро у Санзу. Харучиё неуверенно кивнул, и Такеоми подошёл к парню, отвел подальше от холодной воды. Очень далеко. Греться. В дом. — А мне кто-нибудь объяснит, что происходит? — Такемичи посмотрел в глаза Манджиро и упорно сжал губы. Опьянение смыло волной вместе с его чёртовым оппонентом. Сано молча зашагал вдоль пляжа, и Такемичи выругался. Как бы ни сковывало его чувство обиды – он пошёл след за ним. Изана достал переноску из машины. — Твои идиоты-родители решили прогуляться, поэтому ты идёшь домой с дядей! На опустевшей части пляжа слышен только шум прибоя. Холодный ветер качается на темной воде, завораживая изящностью волн. — Я хочу напиться, — нарушил относительную тишину Вакаса, — Хотя бы по той причине, что если я сейчас пойду вот так, куда глаза глядят – за мной никто не побежит. — Желания старшеклассницы на первой дискотеке, — цыкнул Шиничиро, — Вообще-то, у меня к тебе тоже уйма вопросов! Возможно – я побегу. — Можешь оставаться на месте, — Вакаса сдавленно рассмеялся, — Не собираюсь вспоминать это дерьмо. Я избавился. Я заслуживаю понимания. — Мне рану твою обработать надо. — Забей. — Нихуя! — Шиничиро, я в порядке, ясно? Не надо, пожалуйста, вести себя со мной так, будто… — Будто что? — Будто тебе не похер. Сано приоткрыл рот – если бы там была сигарета, она бы выпала. Имауши вспомнил, что такое уже было, и невольно улыбнулся. — Ты ахуел, Вакаса? Почему ты думаешь, что мне похер, а? Парень молча отвернулся. — Ты боялся моей смерти? Поэтому молчал. Поэтому так долго терпел, да? Допрос заставляет его врасти в песок. — Что, если я скажу… всё было напрасно? Слова Сано отражаются звонкой пощёчиной на бледном лице. — Я скажу, что ты еблан! Ведь это самая худшая шутка за всю твою жизнь! Шиничиро сурово нахмурился. Не раздумывая, порывисто приблизился к другу и оставил на губах короткий поцелуй, больше похожий на укус. — Спасибо, — прохрипел он, по-ребячески рванул к дому. А Вакаса ещё несколько минут не мог пошевелиться.