black eyes, bad guys

Прошло трое суток с того дня, как Такемичи Ханагаки умчался с места происшествия. Будучи совсем юным и глупым, он часто представлял себе свой первый поцелуй, однако реальность никак не вязалась с его идеализированными представлениями. Нет, он не был расстроен. Он был в ахуе. В самом буквальном смысле этого слова. Положение усугубляли сны об остром чёрном взгляде, крепких ладонях, пытающихся ухватить его, о скорости. То, от чего он пытался убежать днём, догоняло его ночью. Он помнит, как оттолкнул Манджиро. Помнит, как игнорировал просьбы Шиничиро остаться: парень мчался за ним, как Алиса за белым кроликом, отчего Ханагаки по инерции запрыгнул в автобус, двинувшийся в противоположную сторону от его дома. В голове от шока было пусто. Мысли влетали, проскальзывали и рассыпались бисером, как через сито. Не было ни объяснений, ни оправданий, но были чувства: страх, смущение и легкая паника. Ханагаки проделал лишнюю петлю, добираясь до своего убежища, почему-то игнорируя звонки старшего Сано. В этом нет ничьей вины. Это была неловкая ситуация, скользкая, как тот проклятый лёд. Тогда от чего же он бежал?.. Привычка? По-настоящему серьёзно он задумался об этом только сейчас, избавляясь от последних пакетов мусора. Ему было так страшно думать, так страшно оставаться наедине с мобильником, на который то и дело приходили сообщения Шиничиро, что он даже занялся уборкой. Чуть ли потолок со стенами не начал драить, лишь бы сбежать от произошедшего, от своих спутанных мыслей. «Я больше не убегу!» — ложь, пиздёж и провокация. Я жалок. Кто убегает от простой, мать ее, случайности? Такие слабаки, как я. Они привыкли двигаться наощупь в темноте, мириться с одиночеством, бежать от всего внезапного и непривычного. «Я буду нести ответственность за свои поступки. Буду человеком искренним и справедливым, честным перед самим собой», — бесполезные слова, мантра и бравада. А не слишком ли я разогнался, когда обещал себе всё это дерьмо? Я просто плох для жизни. Внутренний монолог совершенно не помогал, ведь это было самобичевание, а не разумное взвешивание поступка. Самоедство, угнетение, разочарование. Замкнутый круг, по которому он бегал, чтобы жить… существовать. Это адское колесо отказывалось размыкаться. Столько людей вокруг живут по шаблону, но при этом кажутся счастливыми и довольными. Только он не может радоваться обыкновенным вещам. А всё, чего он хотел добиться раньше, было игрой в одни ворота. Только Манджиро не назвал его мечту глупой. Перевернул его мир, опрокинул на больничные койки друзей и врагов. А потом была блядская случайность. Глава Тосвы решил все проблемы за него. Шиничиро показал, что можно плакать и быть крутым. Сама жизнь подложила внезапный поворот: первый поцелуй, который, как принято считать, не забывается. Всё стало происходить само собой, вне его воли. Чёрт подери, а была ли у него воля вообще? Видимо, нет. Потому что у него никогда не было достаточно сил самостоятельно бороться с обстоятельствами. Он принимал удары судьбы, как должное и смирялся. Когда ты закрываешься, все процессы в жизни словно приостанавливаются, но время движется вперёд. Ему плевать на то, как ты тратишь секунды, месяцы и года. Ты растрачиваешь его на разочарование и грусть, а уныние захлестывает до тех пор, пока ты не начинаешь понимать, что не можешь дышать. Не всем удаётся всплыть на поверхность. Легче тем, кому подали руку; кому хватило сил держаться за неё крепко, до побелевших костяшек пальцев. Что же он чувствует на самом деле? Почему Манджиро заставляет его сердце заходится в бешеном темпе, моля бежать сломя голову? В нём есть что-то, что заставляет чувствовать себя слишком живым, изгоняет из тесной раковины. Уменьшает зону комфорта, которое по факту — болото. Возможно, он всего лишь долго ничего не чувствовал. «Внутри пусто». Почему признавать это наедине с самим собой так больно? С Майки было иначе. Перед ступеньками у дома Такемичи грохнулся на пятую точку, но боли не ощутил – растянулся на мягком снегу, как морская звезда. Мороз небрежно кусал за щеки, а в голове медленно утихал ураган. Он почувствовал себя аквалангистом, у которого закончился кислород в баллонах, но он сумел выбраться на поверхность. При этом не барахтаясь, а полагаясь на случай. Такемичи вдруг рассмеялся с самого себя, когда понял, что его падения имеют странную закономерность. Ловить флешбеки, глядя в ночное небо, как смысл жизни: — грохнулся в парке аттракционов — познакомился с Шиничиро. Впервые встретив его, он подумал, это и есть жизнь. Словно тысячелетие прошло с того дня. — предпринимал несчастные потуги драться с Манджиро, и рухнул вновь. Да, они поцеловались. Это просто случайность. Однако губы горят, как если бы прошло одно мгновение. А сейчас ради чего он упал? Просто потому, что неуклюжий? Нет, вы что-то путаете. Да такого просто быть не может, только не с ним. Такемичи провёл ладонями рядом с собой, пропуская холод через пальцы. Его мобильник выпал. Если хрупкое технологическое тельце умрёт от обморожения, то он ещё долго не узнает, что писал ему Шиничиро. Такемичи подумал, что случайности и есть жизнь, они не могут существовать отдельно друг от друга. — Хватит убегать, — приказал себе вслух, разблокировал экран одним нажатием.        «Такемичи, почему ты рванул, как дикий зверь?! Ничего страшного не случилось!» — Ты прав… Этот парень редко ошибался. Ханагаки это нравилось. «Я надеюсь, что произошедший инцидент не повлияет на дружбу между нами :( Кстати, я говорил Манджиро, что он немного перегнул палку со своей жаждой справедливости… Он не хотел причинять тебе неудобства! Ему было просто очень обидно за тебя. Прошу, прости его». — Разве не я должен извиняться? «Такемичи, не игнорируй, пожалуйста. Я правда ничего не понял. Если хочешь, скажу – ничего не видел. Манджиро, кстати, не колется: молчит, как сыч. Бля, вы сговорились что ли? Если нет, то вы друг друга стоите!» Ханагаки усмехается, но скопившиеся в глазах слёзы заставляют буквы плыть. «Поверь мне… я сожалею, что предоставил вам возможность остаться наедине, не спросив у тебя разрешения. Прости, что не рассказал лично… да, я был лидером крупной банды. Но я хороший! Не бойся меня :>» — Кто тебя боится, — хнычет Такемичи, — Блять! «Я знаю, что без меня ты тоже грустишь, мелкий игнорирующий засранец! Вот, что я тебе скажу. Пообещай это запомнить, ладно? Чтобы быть счастливым, нужно быть храбрым». — Обещать… тебе? Это было последнее сообщение. — Хочу, но… Почему ты… Манджиро… почему вы не видите, насколько я придурок? — он кусает сухие губы, — Зачем вам это нужно? Ханагаки ловит себя на мысли, что если бы прочитал раньше, то смог бы назваться "храбрым" и хоть на долю секунды почувствовать себя счастливым. Впервые за долгое время он ощутил, что за него есть, кому беспокоиться. Есть люди, которым он небезразличен. Но почему? Как подтверждение о важности Такемичи в этом мире, мобильник жалобно пиликает, извещая об очередной смс. Парень выдыхает, а затем внимательно вчитывается, с трудом фокусируя взгляд после недавних слёз. «Манджиро всё-таки простудился. Когда он болеет, то ведёт себя, как крот. Прячется в норку :( Такемичи, пощади! Моё семейство меня убьёт и скормит демонам, если я не смогу влить в него рисовую кашу и лекарство! Ты – моя последняя надежда. Можно я попрошу тебя о помощи ещё разок?» — Быть храбрым, да? Если я соглашусь, это сойдёт за обещание? Мне не хватает смелости говорить прямо. У меня нет гарантии, что… Её нет в принципе. Не факт, что Майки захочет видеть такого труса. Парень набирает полную грудь воздуха и выдаёт «можно», — за несколько секунд до того, как дисплей поглощает темнота. Он вглядывается в своё смутное отражение, заметное только благодаря тусклому свету с фонарного столба. Его бледные губы решительно сжаты, иней на ресницах напоминает седину, погружая его в сказку о потерянном времени. О чем он вспомнит в старости, если упустит свой единственный шанс почувствовать себя живым ещё немного? А если… он опять всё испортит? Кто сможет помочь ему, когда за действиями подтянутся последствия? Такемичи понимает – за то короткое время, пока он не был один, всё заново приобретало значение. Это неоценимая помощь братьев Сано. Жизнь, что он давно утратил.