black eyes, bad guys

– Замените, пожалуйста, – просит Шиничиро, протягивая угробленную подушку санитарам. И через полчаса повторяет эту просьбу инспектору полиции, когда Майки с ноги разбивает стекло, за которым находится Изана. Спасибо наручникам Курокавы и охране, иначе бы развернулась братоубийственная война. Шиничиро понимает, что сам виноват, но остаётся лишь принять это, как данность; почти обещает себе не утаивать ничего в дальнейшем, но обстоятельства дают ему звонкую оплеуху. Кто-то наверху давно решил за него, что ему придётся отдалиться, а потом исчезнуть с лица земли, словно его и не было. – Я заплатил штраф. Майки, ожидавший у парковки, быстро кивает на благородный жест. По его лицу можно прочесть, что он, наконец, остыл, однако ни капли сожаления Шиничиро не замечает. Ясненько. – Ты обещал мне, что просто поговоришь с ним, – срывается он прежде, чем успевает подумать, – Ахуенно, конечно! С ноги в лицо, вот это разговор! Дипломат ты малолетний, десять из десяти! – А чего ты хотел? – шипит Манджиро, – Чтоб я полез к нему с обнимашками? Разрыдался и сказал: «ты, конечно, ебанный психопат, который чуть не убил моего брата и заставил его лгать несколько лет, но я все равно тебя люблю! Брат, ты всегда мне брат, потому что брат!» – он нервно посмеивается, – Так надо было, что ли? Шиничиро тяжело вздыхает и подходит к байку. Он уже предчувствует свист ветра в ушах, который усилится, когда он помчится вперёд по заснеженным улицам. Этот звук давно стал для него родным – скорость можно услышать и за это он ее любит. По крайней мере, он до сих пор в силах ее почувствовать. – Это глупо, но я хотел, чтобы так и было. Знал, что невозможно вот так – сразу, – Шиничиро медленно оборачивается к Майки, – Послушай, Изана не заставлял меня лгать. Я переживал за вас обоих и сам принял такое решение. Его психика давно пошатнулась. Предательство матери, расставание с сестрой, отъезд близкого друга… мой категоричный настрой. Потому что я не мог допустить его незаслуженной ненависти к тебе. Манджиро раздражённо дёрнул щекой: – Ты жалеешь, что правда всплыла в самый неподходящий момент? – Я не думаю, что для правды есть подходящий момент. Правда либо есть, либо нет. Я планировал рассказать, но позже… мне хотелось тебя подготовить. Но я не жалею. – С подготовкой отлично справился Такемитчи, – иронично хмыкнул Майки. – Такемичи, – Шиничиро хмуро протестует, Майки это бесит. Он поджимает по-детски губы и выглядит настроенным непреклонно. – Для тебя – да. У меня будет так, как я сказал. Называй своё своими именами, – он усмехается, отчего Шиничиро ёжится и потирает ладонями свои плечи: – Э-эм, мурашки от тебя. Рентген не нужен: гейский собственник обнаружен. И жертва Такемичи. Если Шиничиро сейчас скажет, что они с Изаной похожи, когда так вскрываются, ему сильно влетит? – Только не меняй тему, – ворчит Майки, – Я знаю, что ты жалеешь. Ведь иначе ты бы обелил его в моих глазах, прежде чем преподнести это знакомство на блюдечке. – Тц, я же сказал – никаких сожалений! Откровенно говоря, я словно от запора избавился… И надеялся, что ты поймёшь меня. – Не страдал запором. – Манджиро! – Ты и впрямь мог сделать это гораздо раньше, – Майки делает угрожающий шаг ближе, – Как думаешь, если бы я узнал правду после того, как Изана тебя… – он осекается, – Думаешь, что я бы смог к нему относиться, как ты того требуешь? Шиничиро в ответ глупо улыбается, а потом возводит глаза к небу. – Давай так, – бурчит он, аккуратнее подбирая слова, – Представь: меня не стало. Сано дёргает плечами, как игрушка неискусного кукловода. Нет. Он не купится на эту манипуляцию: ему физически не хватит сил вывезти это. – Я не хочу это представлять. Шиничиро игнорирует его, шутливо и печально играя интонацией, улыбаясь своей непонятной, странной улыбкой, которая идет вразрез с его рассуждениями: – Ты решаешь мстить, неважно как. Избить до смерти Изану, сломать ему жизнь… На деле: отнять право на исправление у человека, который мог стать для тебя кем-то важным и добавить в твою жизнь нечто большее, нежели боль. – Он не сможет заменить мне тебя, если ты об этом! Не пытайся создать в моей голове ненужные образы. Беда – это не панацея для объединяющих начал, а Изана не ты. – Не о замене речь, – устало спорит Шиничиро, – Я всего лишь не хочу, чтобы после потери кого-то ценного, вы выбирали потерю всего. Ведь рядом всегда есть люди, которым вы важны. Если будете пренебрегать ими и нырять глубже в пустоту, то по итогу окажетесь в одиночестве, которое может погубить, – Шиничиро хмурится, – Почему-то, мне кажется, если бы ты меня потерял… – Шиничиро, хватит, – терпение у Майки трещит по швам. – Я уверен, если бы так случилось, ты бы точно не стал жертвовать другими. Ты бы боролся до конца за право быть счастливым, потому что ты мой брат. В его голосе больше нет намека на веселье или даже подобие дешевой игры. А бледная рука ложится на влажные от снега светлые волосы. Майки замирает, мысленно пытаясь убедить себя, что с Шиничиро по-прежнему всё хорошо. Он не допустит, чтобы было иначе. Почему он говорит о своей смерти – не так, как раньше, рассыпная глупая шутки, – а точно это уже свершившийся факт, который нельзя обойти, как ни старайся? – Я знаю это, потому что мои чувства к тебе… они сильнее боли утраты. Когда наши родители покидали этот мир друг за другом, моим спасением всегда был ты. Он опять странно улыбается, а лицо его – бледнее снега. – Нам трудно даётся одиночество. Кстати, Ханагаки такой же, – Шиничиро неловко смеётся, – как ловко он полез разнимать нас! Теперь Шиничиро видит, как вдруг ожили растерянные глаза Майки. Стоило ему назвать фамилию нового знакомого, как настроение его брата сменилось от легкого торможения до подавленного, но восторга. – Дурак он, – словно пропустив все остальное мимо ушей, выдает он, – Я не знал, что у него вывих. И сам того не желая, сделал больно. Шиничиро, оживившись, обнимает Майки за плечи одним рывком: – Эй, он же сказал тебе не париться об этом! – Он… слишком добрый. Идиот. – Согласен. Но он просил тебя попытаться выслушать Изану, – Шиничиро прижимается ко лбу брата своим, – Я думал, его слова подействовали. Но ты так любишь удивлять, Манджиро. Повисает неловкое молчание. Майки быстро догадывается, что Шиничиро сейчас скажет и отстраняется. – Несколько лет назад, я ведь пытался сказать правду… и ты, кстати… – Я был ребёнком, – Майки отводит взгляд, – И не знал его. – А сейчас разве знаешь? – В то время, он не пытался играть со смертью, красть твой байк или твою жизнь. Я понятия не имел, что десять лет назад ты уехал от меня из-за него, желая дать ему хоть какую-то семью… и это его благодарность? Майки резко отворачивается. – Сейчас он большой мальчик. Пойло – не оправдание. Морально не вывозишь, иди к мозгоправу. Пиздец. Как всё оказывается просто. – Манджиро, а что насчёт тебя? – осторожно спрашивает Шиничиро. – Биполярка не вынуждала меня переезжать твои кости или даже дедовский сад. Если не заметил, я давно в полном порядке. – Манджиро, это не насморк. Не проходит само собой. – Хватит уже обо мне. Ты задрал переводить тему, – он хмурится, – Сам же сказал, что Изана меня ненавидит. Думаешь, после нашей даже мирной встречи это бы куда-то делось? Шиничиро хмыкает, покачнувшись, опирается на байк и достаёт из вечно мятой пачки сигарету. – Ненависть нельзя победить ненавистью. Ее можно уничтожить только противоположными чувствами. Уважение… дальше – преданность. Думаю, именно с неё начинается любовь. – Решил построить из себя знатока? – Майки закатил глаза, – Что ты знаешь о любви? – Поверь мне на слово: достаточно, – он ухмыляется, – Когда я был юным и глупым, то сказал, что любовь не нужна. Потому что для многих отношения ряд условностей. Взаимные требования, заёбы, ожидания. Шиничиро морщит лоб и качает головой, пытаясь вытряхнуть пульсирующую в затылке боль. – Знаешь, я просто не могу ручаться в преданности тем, кому не могу быть предан. У меня всегда была основа… – он смущённо улыбнулся, – опора, которую я берёг. Ты. Семья. Драконы. Он замолкает и глубоко затягивается. На его закрытые глаза ложатся снежинки, пока он наслаждается тем коротким промежутком тишины между спазмами. – И я… Я всегда выбирал тебя. А людей, которые верны мне, я считаю семьёй, и очень ими дорожу. Возможно, потому, что сам непостоянен… сегодня есть, завтра нет. Меня любят, потому что я ускользаю, – он внимательно смотрит Манджиро в глаза, – Я понимаю, что всегда был готов рисковать за тебя. Именно поэтому, я никому не принадлежу, а когда вижу тебя на распутье, то и вовсе за себя не отвечаю… Хочу, чтобы ты был счастлив, Манджиро. – Шиничиро, – Майки едва ощутимо касается его плеча, – Ты знаешь, как ты мне важен. – Знаю, – он самодовольно улыбается и переплетает их мизинцы, – Думаю, пока есть люди, которые будут помнить обо мне, когда меня не станет, я буду жив. Для многих я, к сожалению, уже почти исчез. Манджиро раздраженно вырывает руку и хватает Шиничиро за ворот куртки. А потом резко встряхивает, желая привести в чувства. Сигарета падает на снег. – Хватит говорить так! Ты можешь так думать, но тебя всегда любят больше, чем ты можешь себе представить! Ты можешь даже не знать о существовании тех людей, в жизни которых оставил след! Нет никакого исчезновения! Если люди прямо не говорят тебе о том, что думают и чувствуют на твой счет – это не значит, что тебя не любят! – Манджиро… – растерянно бормочет Шиничиро, отчего-то замечая проблески надежды, которые вплоть до этого момента были скрыты от него. – Послушай, твоё постоянство, смелость и неотступность – вот, что меня всегда в тебе восхищало! Ты есть, ты здесь и сейчас. И когда ты улетал от меня… это не было похоже на жизнь! Но я не прекращал думать о тебе. Ты знаешь? Майки отпускает его и молчит, долгое время просто неравномерно дышит. Да, Шиничиро уже покидал его ради Изаны. Но сейчас-то он куда собирается? – Почему ты ведёшь себя так, будто прощаешься со мной?! Шиничиро отшатывается: – Вот, значит, как это выглядит?А я ведь просто хотел поговорить с тобой по душам, – он неловко, сухо смеётся. Шиничиро просто не умел расставаться надолго. Ему проще было уйти молча, ибо вешаться на шею и говорить глупости казалось ему в какой-то мере пошлым, а в какой-то – жестоким. Кажется, сейчас он был чересчур серьёзен… У него совсем нет опыта. Ни прощаться, ни ссориться. Особенно с братом. – Что с тобой происходит? На этот вопрос он не мог ответить, и это вернуло его в реальность. – Я хочу, чтобы ты понял, – вкрадчиво проговорил он, –Изане очень нужен такой брат, как ты. Ты ведь не бросишь его, правда? Поможешь мне? Майки долго, молча смотрит на него, отчего Шиничиро становится не по себе. – Я пытался один заменить Изане семью. Сам видишь, что вышло, – пытается оправдаться он, избегая взгляда, утыкается лбом в плечо Майки. – Послушай, жизнь бывает говном и близкие делают нам больно, но это лучше лицемерия тех, что втайне желают нам худшего. Изана закрыт, порой, даже слишком, — шепчет Шиничиро, — Но я уверен, что ты… ты бы смог помочь ему. Доказать, что его ненависть к тебе была крайне ошибочна. – Шиничиро, я спокойно жил без него все эти годы. И я уж точно не собираюсь ему ничего доказывать. – Он наш брат. Пусть не родной, но я чувствую ответственность, – Шиничиро серьёзно всматривается в столь похожие на свои глаза, – А ты? – Только перед тобой. Жаль, что тебе этого недостаточно, –замечая, что на лицо Шиничиро ложится тень, Майки тихо добавляет, – Послушай, я закрою глаза на прошлое. Не буду провоцировать скандал. Я попытаюсь, но это ради тебя. В глубине души Шиничиро знал, что Майки не будет строить дополнительные стены, и это заставило его по-настоящему, искренне улыбнуться. Как бы Манджиро ни блокировал всеобъемлющую любовь внутри себя, она жила в нём. Её нельзя было перекрыть, ограничить, направить в какое-то определенное русло. Да, его братья будут поддерживать друг друга. Со временем. А Такемичи обязательно проследит за тем, чтобы они не убили друг друга. Ясная картинка идеального будущего, вдруг возникшая в его сознании, заставила Шиничиро рассмеяться. Хотя и ближайшее будущее, там, где он, Шиничиро, все еще жив, тоже обещало быть забавным. – Ты чего это? – Майки мрачнеет и пихает брата вбок. – Кхм, попытался вообразить лицо Ханагаки в тот момент, – ухмыляется он, – когда ты скажешь ему, что ты –тот самый Непобедимый Майки из Тосвы, его ночной кошмар и узурпатор! – Думаю, он обрадуется. Ведь его домыслы опять окажутся только домыслами. А я ему понравился, зуб даю! – О! Какое самомнение! – расхохотался Шиничиро. – Ничего подобного, – ворчит Майки, – Благодаря Кенчину, яйца у кого надо уже подрезаны. Мне осталось только закончить начатое, а потом показать Такемичи, в какой комфортабельной, уютной, братской могиле дремлют его обидчики! – Он от тебя убежит, – Шиничиро даже передёрнуло. – Это мы еще посмотрим.