***
Старшая школа Эдмонтона. Двухэтажное огромное здание из кирпича с множеством окон, колоннами, небольшим фонтанчиком, спортивной площадкой и лавками на улице. Своей архитектурой она почти ничем не отличалась от учреждения для старших классов в Оттаве, родном городе парня, но здесь хотя бы не было дурацкого дресс-кода, за нарушение которого могли отстранить от уроков. А еще тут большие просторные раздевалки, в одной из которых парень оставил свои куртку, шапку, шарф и перчатки. Здесь, на самом деле, каждый второй так укутывался еще в середине осени. Канада сама по себе страна холодная, поэтому никто не стыдился своего капуста-стайл, и за американскими тенденциями зимней супер-тонкой одежды особо не бегал, сверкая пятками. Уроженцев Канады с детства приучали, что лучше быть нелепым, но в тепле, чем модным, но с дрожащими от холода коленями. Закинув на плечо лямку черного потрепанного рюкзака без молнии на переднем мелком кармашке, он осматривается по сторонам. Кураторша сказала, что возле шкафчика его должна будет встретить девчонка из группы по английскому и провести до нужного кабинета, потому что их класс решил переехать в совершенно другой корпус прямо под конец каникул. Однако ни как выглядит эта ученица, ни как ее зовут ему не сказали. Или сказали, но он, конечно, забыл. Он вздрагивает, как ошпаренный, когда его хлопают большой мощной рукой прямо по спине. — Твою мать! — ругается он, мигом развернувшись. Перед ним стояла высокая девушка. Если бы юноша не увидел ее лицо, то непременно бы подумал, что она какой-нибудь атлет из школьной сборной по футболу, после школы по пять часов проводящий в спортзале. Он осмотрел незнакомую физиономию с ног до головы, и на несколько процентов убедился в своих догадках. Полуоткрытый вид на рельефный пресс и руки, даже издалека выглядящие сильными. На ней был черный топ с рукавами и горлом, и низко посаженные голубые джинсы. Короткие русые волосы были резко удлиненными спереди и с челкой, слегка прикрывающая брови. Кончики волос были окрашены в голубой, точно также, как и губы. Девушка глядела на него точно также в ответ своими светло-ореховыми глазами. — Тэнэ Кениг, верно? — начала она. — Привет. Мне сказали показать тебе, где твой шкафчик и довести тебя до класса. Извини, что задержалась, у меня до последнего не было желания это делать. Его окончательно добила эта убийственная прямолинейность. — А... Да, да, Тэнэ Кениг, — слегка неуверенно отвечает юноша, кивнув головой. — Отлично, тогда пойдем, — произнесла она и схватила Тэнэ за кисть, сразу же потащив куда-то вдаль. — Я Наталья Якутова, но если кратко: Наташа. Обходя учеников, темноволосый глядит в спину девушки, слегка озадачено нахмурившись. Говорила она с ярко выраженным акцентом: грубо и несколько сурово, без жестикуляции и улыбки на лице. Да еще и имя с фамилией редкие и совсем не мягкие, как какая-нибудь Эми или Лиззи Уильямс. Хотя Тэнэ сам не мог похвастаться нежным имечком. Помнится, в средней школе дети дразнили его, называя нацистом и навязчиво требуя сказать что-то на немецком. — Ты тоже не местная? — спросил Кениг, пока они все еще шли. — Нет, я тут родилась, но потом десять лет жила в Украине. А когда мне исполнилось четырнадцать, моя семья снова вернулась сюда, — понятно поясняет она. — А ты откуда родом будешь? — Я из столицы. — Очень хорошо, — кратко кивает Наташа. — Оттава Сенаторз знакома? — Шутишь? Конечно. Это же профессиональный хоккейный клуб, милейшая в истории НХЛ команда... Кто ее не знает? — растянув губы в слабой улыбке, он слегка склоняет голову в бок. Они наконец доходят до классного кабинета и останавливаются. Якутова отпускает кисть юноши, и разворачивается к нему лицом, уставив руки в бока. — Хоккеем увлекаешься или просто дилетант? — Ну... Увлекаюсь. Люблю хоккей вообще. С детства. То было правдой. Кениг стоял на коньках с семи лет и, по словам его самого первого тренера, он с начальных месяцев был уверен на льду, словно рыба в воде. В одно время клюшка заменила ручку с чернилами, а шлем и визор бейсболку. В средней школе другая тренерша даже грозилась выгнать его из школьной команды за ужасающую глаза успеваемость, ведь мальчик сутками проводил на катке и на учебу ему было, мягко говоря, плевать. Но Тэнэ был от природы одарен и, конечно, такого игрока никто бы не согласился терять по своей прихоти. — Класс, — снова сказала она. — Играешь или смотришь по телеку? — Играю. Наталья кивает. — Я тоже. Я играю за Эдмонтон Ойлерз, — произнесла она с безапелляционным лицом. Кениг удивленно вскинул брови, глядя на девушку. — Серьезно? Эдмонтон Ойлерз знал каждый третий как в самом Эдмонтоне, так и в Оттаве. Пятикратный обладатель Кубка Стэнли и двукратный обладатель Президентского Кубка, семь побед в конференции и шесть побед в дивизионе! Эдмонтон Ойлерз был не самым успешным и популярным, но точно обсуждаемым и крутым клубом, и быть игроком в нем — большая честь и удача. — Конечно нет, — приподняв одну бровь, Наташа расправила плечи, скрестив руки на груди. — Туда не берут женщин и несовершеннолетних. Я играю в местной юниорской команде, «Бистс». Ну, или Бестии, — она гордо вскинула подбородок. — Мы лучшие в округе. А я лучшая защитница в команде. Уверенности ей не занимать — проносится в голове. Но это даже плюс: в спорте самоотверженность и решимость ценятся и подобают вишенке на торте. А вообще, теперь понятно, отчего Наташа такая сильная. Защитники в хоккее должны максимально обезопасить свои ворота от атак оппонирующей команды, преимущественно силовыми приемами и единоборствами, и именно поэтому в обороне нужны только крепкие орешки. — Какая позиция? — вновь спрашивает Якутова, подойдя чуть ближе. Тэнэ слегка помешкался, подумав, стоит ли вообще об этом говорить, но затем, тихо вздохнув, произнес: — Центрфорвард. Наконец, за все это время, на лице Наташи промелькнула эмоция. Она удивленно раскрыла глаза, сомкнув губы. Такая реакция была практически у каждого, кто спрашивал про значение Кенига на льду, потому что, ей богу, он совсем не выглядел как стандартный центральный нападающий: худой и не с шибко развитой мускулатурой, в то время как обычный центрфорвард должен иметь значительно высшую физическую подготовленность, подстать статусу главной роли в современном хоккее. — Серьезно?! — воскликнула Наталья. — Ну да, — все еще тихо ответил парень. — Как же вовремя ты появился! У тебя есть экипировка, или она осталась в Оттаве? — Есть, а что? — Еще лучше, — хмыкнув, Якутова разворачивается и заходит в кабинет. — Если у тебя есть планы на сегодня после уроков, отменяй их.***
Он понятия не имел, что всего в пяти милях от его дома находится уличный каток под открытым небом, о котором, кажется, все жители Эдмонтона давно позабыли, и это его, определенно, приятно удивило. Площадка была маленькой, но вполне играбельной, окруженная бортиками, приходящиеся в два раза меньше, чем борты на стандартной арене, без защитных прозрачных щитов и без красных и синих линий на льду. Две старые скамьи, немного покрывшиеся слоем снега, заменяли трибуны. Усевшись на одной из них, парень шумно вздохнул. Точного ответа на вопрос, отчего он вообще согласился на буллит с вратарем Бистс, он так и не дал. Буллиты, или штрафные броски, не были для него особой проблемой, и он всегда справлялся с ними на ура, потому что в игре один на один против какого-то вратаря он, безусловно, был в выигрыше с его способностями. Где-то в далеке Тэнэ, прищурившись, видит оставленную на попечение природе экипировку голкипера, и хмурится: этот вратарь совсем страх потерял оставлять дорогущие детали здесь? Украсть же могут... Дурной. На Кениге была экипировка полевого игрока. Когда он примерял ее сегодня после уроков, он боялся, что она будет ему мала, но, к счастью, вырос он не сильно за те полгода непонятного состояния, когда не мог пересилить себя даже заточить лезвие коньков, и следил за миром хоккея из экрана телевизора. На нем был специальный черный шлем с защитной маской, нагрудник, наплечники, налокотники и наколенники, черно-оранжевый свитер с надписью «Koenig», жирно выведенной цифрой тринадцать на спине и буквой «С» на груди с левой стороны, перчатки, шорты с гамашами, щитки, коньки и клюшка в руках, на которую он оперся головой, прикрыв глаза. Наташа написала ему в саппане о том, что вратарь придет первым, и через несколько минут подключится сама Якутова. Тэнэ кажется, что прошло уже достаточно времени, и поэтому он решает, что ждет еще десять минут, а потом уходит домой. Но не прошло и пяти, как Кениг вздрагивает, распахнув зеницы. Он слышит приближающиеся шаги, хруст снега, и небольшое движение скамьи, словно на нее поставили что-то нелегкое. Он поворачивает голову в сторону источника звука и недоумевающе хмурится. Это явно не голкипер. И вряд ли хоккеист. Невысокая худая девушка с крепко завязанными в низкую дульку блондинистыми волосами, облаченная в черный тренировочный термокостюм, состоящий из расклешенных брюк и куртки с центральной молнией. Она раскрыла спортивную бордовую сумку, поставленная на скамейку, и совершенно не обращала внимание на парня. Рядом с сумкой лежала куртка и стоял термос. Фигуристка? Выглядит, как она самая. Но что она делает на заброшенном катке? — Простите, — проговорил Тэнэ, прокашлявшись. — А... Вы что тут делаете? Блондинка поднимает взгляд, глядя куда-то вперед себя, а затем, захлопав большими голубыми глазами, смотрит на парня. Секунд десять, а может и больше. Просто смотрит. И молчит, из-за чего становится неловко. И только потом, видимо, вернувшись из астрала в реальность, она вскрикивает, отскочив на приличное расстояние. Тэнэ, конечно, слышал, что у балерин и фигуристок зачастую не все в порядке с головой из-за стресса и нервов, но не настолько же. — Ты меня напугал! — воскликнула блондинка, взмахнув руками. — Извини, конечно, — скептично ответил Кениг. — но тебе самой нужно меньше выпадать из этого мира. Эта площадка занята сегодня хоккеистами, а не фигуристами, поэтому тебе стоит идти домой, пока не стемнело. Девушка затихла, а после прыснула от смеха. И через секунду вдоволь залилась им же, схватившись за живот и согнувшись пополам. — Эй, что смешного? — недовольно спросил юноша. Эта девица уже начала его малость пугать. Ведет себя, как безумная. — Ты... Ты... Ты меня сейчас что... Ты меня с.. ф-фигуристкой сравнил? — не переставая хохотать, выдавливает блондинка, содрогаясь. — Эй, ну хватит. Она немного успокоилась, не снимая белозубую улыбку с лица, и смахивает слезы с краешка глаза. Выпрямившись, девушка еще немного посмеялась, а затем уставила ладонь в бок. — Не дошло еще? — говорит она. Тэнэ мотает головой. Блондинка вздыхает, подойдя ближе к скамье и своей сумке и, расстегнув молнию на ней до самого конца, вытаскивает другую сумку, маленькую и в форме ботинок. Помешкавшись немного, она сосредоточенно достает из маленькой сумки коньки, лезвия которых были аккуратно пристроены к ярким зеленым чехлам. И тогда Кениг все понял. Эта девушка не фигуристка, нет. Дело в том, что фигурные и хоккейные коньки весомо различаются: если первые выглядят аккуратно, изящно, утонченно, словно обычные высокие сапоги, только с пристроенным лезвием, то последние наоборот, выглядят массивными, спортивными, с закругленным лезвием, потому что в хоккее нужно бегать на льду, а в фигурном катании скользить. Именно поэтому, несмотря на общую привязанность ко льду и катку, хоккеист не мог уверенно стоять на фигурных коньках, а фигурист на хоккейных. — Голкипер? — встав с места, спросил юноша. Блондинка снова смеется, проходя дальше парня и направляясь в сторону той самой оставленной вратарской экипировки. Она возвращается быстро, неся в руках два больших щитка для ног, нагрудник и шлем. Все остальное, видимо, лежало в сумке. — Ты, наконец-то, понял, — разложив части экипировки рядом, она уселась на скамье. — Ты же Тэнэ, да? Тот самый центральный нападающий, который приглянулся Наташе? Кениг кивает. Девушка понимающе угукает, снимая с ног теплые угги и принявшись одеваться. — Меня зовут Сантианса. Сантианса Иглесиас. Но лучше просто Санса, — натягивая гольфы, произнесла девушка. — Я вратарь с тринадцати лет, поэтому не нужно расслабляться просто потому, что я выгляжу как Барби с заторможенной реакцией. — Ты так не выглядишь, — спокойно произнеся это, Тэнэ снова хмурится. Иглесиас надевает защиту паха, привстав с места, а затем быстро надевает наколенники. — Ну, раз ты так думаешь, то мы поладим. Спустя пятнадцать минут девушка одевается в экипировку полностью, и теперь от парня ее, собственно, не различить. Вратарское снаряжение со снаряжением полевого игрока отличалось весомо, но было одной расцветки. У вратарей хоккейные коньки отличаются положением стопы относительно льда. Стопа вратаря, в отличии от стопы полевого игрока, расположена практически параллельно поверхности, что обеспечивает более устойчивое положение корпуса тела голкипера, который сидит в воротах. Коньки полевого игрока на небольшом каблуке, а вратарские без каблука. Отсутствует жесткая поддержка в области голени, позволяя стопе быть более мобильной. И, наконец, защитная калоша, снижающая риск травм стопы при попадании шайбы. Вратарские шорты имеют большие габариты (как и в целом другие детали их экипировки), чтобы защитить пояс и бедра, не снижая подвижности. И самое основное — вратарские щитки. Если у полевых игроков они компактные и по размеру с ногой, то у вратарей щитки в два раза больше ноги, плотно облегает коленную чащу и голень, при этом не препятствуя сгибанию и разгибанию ног. Также есть ловушка и блин, предназначенные чтобы ловить шайбу руками, но при этом спокойно держать в них же клюшку, которая, вообще-то, тоже отличается от клюшки полевого. На самом деле, на плечах голкипера огромный груз и ответственности. Его задача — следить за игрой, чтобы предугадать следующие действия вражеских игроков и не дать попасть шайбе в свои ворота. У голкипера должна быть прекрасная реакция и чуйка, он должен уметь анализировать обстановку, точно также, как и центральный нападающий, потому что без этого предотвратить полет шайбы в сеть позади практически невозможно. Некоторые считают, что вратари — низ хоккейной иерархии и, ей богу, каждый раз, когда Кениг слышит что-то подобное, ему хочется ударить кого-то. В хоккее нет слабых или незначительных позиций. В хоккее есть таковые игроки. — Ты же из Оттавы, да? Играл там в школьной команде, или? — надевая на голову шлем с защитной решеткой, спрашивает Санса. Несколько минут назад она расплела дульку и заплела не менее крепкую косу, которая забавно выглядывала и спадала прямо на спину, перекрывая букву в написанной фамилии на свитере на спине. «Iglesias», а ниже «31». — Это был скорее любительский юниорский клуб, мы почти не выезжали на турниры и соревнования, — он пожимает плечами. — Но было весело. Сантианса промычала. Видимо, ее команда тоже не была шибко активной. А затем она окликнула его. — Я не уверена, что Наташа тебе сказала об этом, но нам в срочном порядке нужен второй центральный нападающий. Иначе мы просто не сможем участвовать даже в соревнованиях между школами. Мы потратили очень много времени на восстановление после... одного инцидента с предыдущим вторым центрфорвардом, и еще больше времени на поиски его замены. Но части претендентов не подходим мы, а часть не подходит нам. Поэтому если ты пришел просто выставить себя в лучшем свете... Тэнэ внимательно слушал резко помрачневшую Сантиансу. Инцидент с предыдущим игроком? Но по слегка неоднозначному взгляду голубых зениц девушки, парень мог понять, что лучше вопросы задать в другой раз и, желательно, другому человеку. «В любом случае, я не играл пол года. Я почти уверен, что не смогу их чем-то и как-то поразить, и попаду под ярлык «не подходит нам», а поэтому мне терять нечего» — проносится в мыслях. — Я тебя понял. Санса растягивает губы в сдержанной улыбке. — Ты, кстати, не знаешь, когда уже подойдет Наташа? — спросил он. — Она всегда опаздыва... — Джентельмен и леди! — доносится знакомый акцент издалека. Вновь слышится хруст снега. — Прошу прощения, что задержалась, я спала. И снова эта убийственная прямолинейность. Кениг и Иглесиас поворачивают голову в сторону идущей девушки, укутанная в зеленую парку и с теплыми тимберлендами на ногах. — Отличная экипировка, Тэнэ! И номер удачный, запоминающийся. Очень хорошо. Ну, не будем кота за хвост тянуть, верно? Если вы готовы, вставайте на лед и покажите мне интересный буллит! С меня кофе, если вам удастся меня впечатлить. Санса исподлобья переводит взгляд на парня. Приободряющие ткнув кулаком по плечу Тэнэ, девушка перешагнула низкий бортик и поспешила к правым воротам на льду. Кениг в последний раз глянул на Наталью, и проделал то же самое, остановившись в центре площади. Кататься за эти шесть месяцев он, разумеется, не разучился. Стоял он все также уверенно, прекрасно зная, что и как делать, несмотря на то, что сомнение в своих навыках до сих пор присутствовали. Это значительно подавляло решительность парня. Перекинув по инерции клюшку с левой руки на правую, он сосредоточенно свел брови к переносице и слегка согнул ноги в коленях. Алебастровая кожа порозовела на носу и щеках от привычного мороза. Иглесиас встала так, как положено вратарю. Ноги стоят намного шире плеч, смотря носками внутрь, между ними она поставила голкиперскую клюшку, чтобы лучше прикрыть пространство. Руки девушка вытянула вперед, выходя дальше уровня щитков, и прямо уставила голову. Ее серьезный взгляд был виден даже за защитной решеткой. Было предельно ясно, что поддаваться или проигрывать Сантианса не намерена. Кениг краем глаза замечает, что ему под ноги прилетает шайба. Он вовремя останавливает ее клюшкой, чтобы она не ускользнула дальше, чем нужно, и устанавливает в положенном для буллитов месте, перед собой. — Все готовы? — громко спрашивает Наташа. Они одновременно кивают головой. Раздается свист. Что ж, время игры. Он подталкивает шайбу центром крюка клюшки, и она медленно, совсем чуть-чуть, скользит прямо. Тэнэ внимательно следит за ней, пытаясь прочувствовать шайбу и то, каково ее поведение. Каждую деталь в хоккее, которая подвластна игроку, нужно анализировать. Иначе лед не сможет стать твоей второй землей, и ты будешь лишь чужаком. — Хорошо, — про себя удостоверился парень. Он оттолкнулся одной ногой, начав ехать по льду и двигая перед собой шайбу. Буллиты назначаются в игре в случае ничьей после трех периодов и дополнительного времени, и в случае нарушения правил со стороны одной из команд. В этой опции участвуют всего два игрока: полевой с одной команды, и вратарь с другой. Цель полевого — забить шайбу в ворота, заработав своей команде один гол, а цель вратаря — защитить свои ворота, и, если это удастся, также заработать гол своей стороне. Ему нравились буллиты за то, что в них не нужна скорость, как при обычной игре, потому что внешняя угроза отсутствует. В них нужно мышление. А этим Кениг похвастаться действительно мог. Передвигался он небыстро и спокойно, в какой-то момент перестав следить за шайбой и зрением ловя лишь движения голкипера. В его планах был буллит с броска между ног, без финтов — обманных движений, — и особо напыщенного дриблинга — мастерства владения шайбой. Тэнэ скользил по льду. В броске между ног нужна минимальная подготовка. Не глядя перемещая шайбу, перекладывая вместе с этим клюшку по обе стороны, он затаил дыхание. Юноша был почти уверен, что Санса сможет словить и остановить шайбу, потому что его буллит был до боли стандартным, скучным и банальным. — И... — тихо проговорил он, когда подъехал на нужную дистанцию. — Сейчас! Быстро и диагонально выкрутив руки под бросок, Тэнэ рывком отправил шайбу к открытому промежутку между ног вратаря. Нужно было действовать молниеносно, чтобы голкипер не успел сесть, образовав стену с помощью щитков и клюшки, и, увы, с этим парень не справился. Иглесиас моментально собрала колени вместе, присев на льду и не поведя и бровью. — Слабовато, — сказала она, встав с места с шайбой в руках. Кениг объехал ворота кругом, слегка удовлетворенно ментально кивнув. — Очень жаль, — пожав плечами, спокойно проговаривает Тэнэ. Для него не было особым разочарованием подобная ситуация. Руки не тряслись и сердце не екало, как при обычных играх в команде в Оттаве, к примеру, а поэтому он просто направился к бортикам у скамьи с его вещами, примерно представляя, чем займется, когда приедет домой. Мысль о домашке сразу отпадала. — Ты это куда? Кениг поднимает свой взгляд. Наташа, уставив руки по бокам, скептично глядит на него в ответ. На ее шее висит свисток, а шапка с помпонами выглядела немного смешно в сочетании с суровой миной. — Так все уже, нет? — Какой все? Ты думаешь я совсем туша слепая, что не заметила, как ты играл, не приложив и части усилий?! Ну-ка быстро назад в центр! — Что за деспотизм? — недовольно пробурчал Кениг, отъезжая обратно к середине площади спиной вперед. Однако он нашел очень даже неплохим тот факт, что Якутова, кажется, весьма проницательна и дотошна. В голову к парню прокрадывается мысль, что девушка капитан команды, или, в крайнем случае, альтернативный капитан, и был почти уверен, что это так: нужные качества в ней, определенно, присутствовали. — Я гляжу, кофе — недостаточный мотиватор? — продолжила говорить Наталья. — В таком случае, с меня по пиву! Приготовились! Тэнэ вздохнул, сжимая и разжимая в руках клюшку. Вся эта ситуация начала малость раздражать. — И..! Ладно, Тэнэ, соберись. Покажи им, где раки зимуют и иди домой отдыхать. — Начали! Снова слышится свист. Кениг толкает шайбу, мгновенно начав ею управлять, и отталкивается ото льда, упираясь лезвием конька в поверхность. На этот раз он набирает скорость, сведя брови к переносице и вдыхая холодный воздух носом. Парень передвигается зигзагом, не давая уловить свой силуэт и запутывая фокусировку взгляда голкипера. Он старался увести шайбу из поля зрения, быстро переставляя ее с одной стороны клюшки к другой. Оставшись в пяти метрах от Иглесиас, Тэнэ замедляется. Следующий шаг — элемент из маневренного катания. На ум приходит только вираж. Подобный элемент всегда давался ему нелегко, а ложный — тем более. Но была не была. Проделать обманное движение, чтобы сместить Сансу и открыть доступ хотя бы к мизерной части свободного пространства у ворот, и забить шайбу. Ладно. Он уходит с небольшим торможением в одну сторону, тут же перекладывая внешнюю к ложному виражу ногу на противоположный радиус движения, и переносит на ее центр почти всю тяжесть тела. Затем парень сразу же вывел и вторую ногу, входя в поворот. «Вираж? Это же предсказуемо» — проносится в голове у Сантиансы, которая внимательно следит за Кенигом. «Вираж?! Нет... Ложный вираж?.. Что вытворяет, чертовка! Очень хорошо!» — раздается в мыслях Наташи. Она прислонила металлический свисток к подбородку, оценивающе и задумчиво наблюдая за Кенигом. Не доскользив поворот до конца, он тут же разворачивается обратно, в то время как Иглесиас проскользила от левой штанги ворот к правой, в ожидании предугаданного хода. Сама того не осознавания, она оставила приличный промежуток между своей левой ногой и воротами. Кениг перехватил свою клюшку из двух рук в одну правую, и, склонив туловище в бок, резко завел шайбу в этот промежуток. Действовал он быстро, не давая сосредоточиться и меняя свои положения ежесекундно. Шайба подлетела к нижней задней раме, со звоном стукнувшись об нее, и, удовлетворившись, Кениг объехал ворота по привычке. — Буллит Форсберга сразу после ложного виража?! — всколыхнула Якутова, перепрыгнув низкий бортик и поспешив к Тэнэ, словно под ногами не лед, а асфальт. Буллит Форсберга?.. Кениг недопонимающе склонил голову в бок, а затем глянул сначала на клюшку в руках, а после на ворота и вратаря, которая поднималась, с уважением глядя на парня. Буллит Форсберга... Когда до него дошло, что он, считай, непроизвольно исполнил один из самых красивейших буллитов в истории Олимпиад, то вскинул брови, тихо ахнув. — Я это... Незапланированно... — как-то робко ответил темноволосый, в то время как Наталья начинает осматривать его с ног до головы. — Я нехило удивилась, — снимая защитный шлем с головы, признается Иглесиас. — Я даже среагировать не успела, как ты перехватил клюшку в правую руку и шайба оказалась у меня за спиной. Наташа, ты, кажется, была права. — Я сразу в тебе разглядела потенциал! С тобой мы вывезем и отборочный, и чемпионат! Очень хорошо! Скажите же, тренеры? Тэнэ снял шлем. Капля пота скатывалась по щеке и шее, а короткие волосы были сильно растрепаны. Он отдышался, настороженно глядя на Якутову. Она и Иглесиас, повернув голову, глядели куда-то вдаль, в сторону скамей, успевшие за это короткое время вновь покрыться очередным тонким слоем белоснежного покрова. На кончик прямого носа и волосы спадали снежинки, тут же растворяясь. Тэнэ прищурился и пригляделся по траектории взгляда девушек. Издали, хруща снегом под зимними ботинками, к катку приближались двое мужчин: высокий, с черными слегка удлиненными волосами и пьяной щетиной, и низкий, который приходится явно помоложе, с русыми короткими волосами, подстриженные под горшок и нелепой курткой с аниме-принтом. Тренеры?.. Если первый более-менее походил на наставника, то второй годится только ему в ученики. И что они тут делают? Они все это время что, за деревом прятались? — Это очень неплохо, — начал высокий мужчина, приостановившись у бортиков, и одобрительно кивнул. — Как неплохо, Отто?! Это же восходящий талант! — а тот, что в нелепой куртке перепрыгнул борты, несясь к Кенигу, раскинув руки, как от смерча. Тэнэ настораживается, медленно попятившись назад, и ему кажется, что этот парень вот-вот снесет его с ног. Низкорослый набрасывается на него, шустро осматривая каждую деталь в юноше. Привстает на носочки, уверенно держась на льду без коньков, и, обхватив лицо темноволосого руками, улыбается во все тридцать два. — Симпатичный, симпатичный! Сколько тебе, лет пятнадцать? — Я, ну... Спасибо, что ли... А мне семнадцать, какая вообще разница? Молодой человек ахает, театрально прислонив руку ко лбу и прикрыв глаза. Он, проскользив, разворачивается лицом к высокому мужчине. — Ну что за грубиян! — восклицает он. — Он нам подходит! Молодой, озорной огонь виднеется в его серых глазах! — Мистер Гонегр, Вы его так спугнете! — вмешивается Иглесиас, подъехав ближе. — Тренер Мэтью, Вы говорите, как озабоченный, — саркастично подмечает Наташа. Низкорослый смущенно улыбается, шлепнув себя по лбу. — Девочки, вы правы... Прошу прощения, давайте по-новой! — обращаясь к Кенигу, спокойно и громко произносит, кажется, мистер Гонегр. — Ваш смешанный буллит восхитил меня, как неглавного тренера «Бистс». Я правда увидел в Вас потенциал! Мы будем очень рады, если Вы станете игроком нашей команды! — На испытательный срок, — добавляет высокий мужчина, незаметно появившийся рядом. — На испытательный срок, — поддерживающе кивая, заканчивает молодой человек. — Ты играешь на позиции центрфорварда, так? — хрипло прокашлявшись, спрашивает темноволосый. Когда он видит короткий кивок черными глазами через свои прямоугольные очки, продолжает: — В таком случае две недели испытательного. А там уже посмотрим, станешь ли ты частью Бестий. У нас дружный коллектив, но довольно строгий. Тренировки пять дней в неделю по два часа, с пяти до семи. Сейчас мы готовимся к отборочному матчу в Монреале, который состоится в середине марта. Если пройдем — попадем на турнир среди юниоров в Штатах. «Горячий лед», ты, наверняка, о нем уже слышал. Кениг хмурится, внимательно слушая. Горячий лед... Крупнейший в мире и истории юношеский чемпионат в Нью-Йорке, в котором участвуют лучшие из лучших команд с каждого уголка планеты. Награда за, хотя бы, прохождение в финал подобного мероприятия — огромная длительная слава, а награда за победу — не только всемирное признание, но еще и новый кубок Уэйна Гретцки, обеспечивающий попадание команды в национальную хоккейную лигу, когда юношеская команда выйдет из-под звания юношеской. Пройти отборочный матч уже неимоверно сложно, а войти в десятку лучших на Горячем льду — просто физически недостижимо. — ...форму выдадим, если пройдешь испытательный срок. Наташа или Санса тебе скажут адрес нашей тренировочной арены. И, можешь продиктовать номер мамы? Мужчина достает свой телефон из кармана пальто, почти сразу же включая его и открывая заметки. Кениг поднимает на него серые глаза, слегка поджав губы. — Отца. Я могу продиктовать Вам только номер отца.***
Становится уже совсем поздно и темно, когда парень возвращается домой. Он оставляет широкую, тяжелую сумку для хоккейной формы где-то в коридоре, там же оставив и куртку с шарфом. Краем уха он слышит, как на кухне закипает и свистит чайник. Значит, папа уже приехал с работы. Тэнэ заходит на кухню, подходя в газовой плите и выключая нужную конфорку. В голове вспыхивают фрагменты сегодняшнего утра, делая неприятно на душе, и он опускает зеницы на перемотанную руку. Весь день ожог не давал о себе знать, а тут, как только юноша вспомнил об этом инциденте, ладонь сразу ответила ноющей вспыхнувшей болью. Перед сном нужно будет опять помазать пантенолом и нанести новую повязку. — Привет, — слышится позади, когда кто-то входит в комнату, ставля, видимо, кружку на стол и, пододвинув с шумом к себе, садится на деревянный стул. — Привет, пап, — отвечает он, повернувшись к мужчине лицом. — Как на работе дела? — Все очень даже хорошо идет, я бы сказал, что лучше, чем в мою первую рабочую неделю в Оттаве. Мне повезло, что мне предложили работу, как только мы приехали в Эдмонтон, скажи же? — Это верно, — хмыкнув, кивает Кениг. — А у тебя как первый день в новой школе прошел? Уже завел друзей? Мужчина откинулся на спинку стула, поправив оливковую рубашку. Темно-серые волосы, чуть не доходившие до плеч, были на половину собраны в пучок. Тэнэ замечает, что отец отстриг волосы, ведь раньше длиною они были почти по лопаток, и побрил небрежную бороду. Теперь он и правда походил на какого-никакого уважаемого врача-фармацевта. — Все нормально. Прошло еще мало времени, чтобы судить, поэтому точно не скажу, какие новые ребята, — Тэнэ пожимает плечами. — Но я познакомился с одной девочкой из класса и еще одной из параллели. Как оказалось, практически все игроки Бистс — ученики той же старшей школы, что и Кениг, только разбросанные по разным классам. Это было достаточно неплохо. Возможно, он и правда сможет найти себе парочку школьных друзей. — Ты молодец, вливайся в коллектив постепенно. И домашку делай, ладно? Кениг кивнул, в мыслях подметив — конечно, пап, в скобочках нет. — Я, кстати... — мужчина потер подбородок, отведя взгляд, словно не решаясь что-то сказать. — Ну, я видел, что твоя форма отсутствует... Ну, хоккейная... В шкафу, вот... Ты... Ты опять играешь? Тэнэ выдохнул. — Меня позвали в местную новую команду, я пока на испытательном. Они к отборочным на Горячий лед готовятся. Посмотрим, что из этого выйдет. — Ну это правильно, да-да, правильно, — похлопав себя по ногам, мужчина встает со стула. — Социализировать нужно, да. И проветриться тоже. Ну, ты молодец, что уже себе занятие нашел, только не переутруждайся. И, это, мне счет скажи, если знаешь. — Я на испытательном, пап, ближайшие две недели платить не нужно. — Ну хорошо тогда... Сынок, ну... Я, если что, не смогу приходить на твои тренировки, и на отборочный, наверное... Работы много просто, сам понимаешь... — Ты не обязан, — резко отрезает Кениг. — А я уже не ребенок и в этом не нуждаюсь. Все, пап, я устал, пойду спать. Он махает рукой, быстро скрывшись из виду в темном коридоре. В груди неприятно заныло, а на глаза навернулись слезы. Пусть ответил юноша спокойно и нейтрально, на языке все еще вертелось гневное «Из-за собственной слабости ты не можешь, а не из-за сраной работы!». Закрыв за собой дверь в свою комнаты на замок, Тэнэ плюхнулся на кровать полусидя, подперев лоб рукой и зажмурившись. Как же все надоело. Почему хорошее вечно резко обрывается и сменяется плохим? Просто почему? Хочется перевернуть комнату с ног на голову от грусти, сменяющаяся гневом, разбить окна, швырнуть ноутбук в стену со всей силы, выплеснуть все накопившееся за слишком долгое время. Невыносимо. И ему становится еще больше невыносимее от осознания того, что она бы всего этого не хотела.