(Не) Типичные

И крыши сорвет у людей, И люди сорвутся с крыш, И будут падать чаще дождей, И однажды ты к ним улетишь. ©Дарья Виардо

- Нахуй, - бодро припечатала я, даже не пытаясь выслушать, что там Никита хотел мне сказать. Вчера я просто-напросто сбежала от него, попросив брата проводить меня до дома, намеренно не желая говорить с рыжим. Его взгляды побитой собаки, которые он периодически бросал на меня, откровенно раздражали меня всю поездку вчера в автобусе до центра, зато сегодня я благополучно проспала всю дорогу, поскольку полночи залипала в сериал и общалась с близнецами. С ними мы договорились в итоге бахнуть пива и зарезаться в плойку у них на квартире, как только я вернусь с похода. Поставив палатки, я пошла помогать девчонкам, колдующим над нашим ужином. На улице уже начинало смеркаться и я, захватив бутылку пива из тачки, получила в руки нож, доску и мытые овощи на салат. Отрезая жопки от огурцов и выковыривая семечки и сердцевинки из перца и помидоров, я наблюдала за поистине легендарной схваткой Дрочера и Егора, фехтующих шампурами. Вокруг было офигенно спокойно и комфортно, где-то неподалёку заливался соловей, шумел ветер и в отдалении слышался шум воды. Интересно, вода сильно холодная? Вот бы искупаться - я даже купальник закинула в сумку, когда собиралась. Ну или просто позагорать хотя бы - завтра наверняка должна подвернуться такая возможность. Даже жмурюсь в предвкушении солнечных ванн. - Тач даун! - ликую я, попав с трёх метров в мусорный мешок бутылкой пива. - Да ты прям Джордан, - слабо улыбается отчего-то загнанный и нервный Макс. Я беру на заметку его состояние, но не решаюсь лезть с вопросами. В конце концов, он же знает, что я открыта к диалогу. - А ты думал, - я хмыкнула и залила салат майонезом, вооружаясь ложкой. - Колдуй Герман, колдуй Эдик, колдуй пидор-Никитос, - делая вид, что шаманю, я перемешиваю салат. Макс поперхнулся пивом и рассмеялся, а я добиваю его, с заговорщицким видом посыпая салат укропом, стараясь поднять парню настроение. - Чья гитара? - раздаётся голос Ковалёва со стороны тачки и я поднимаю ложку вверх, отзываясь на вопрос, случайно измазывая кончик носа майонезом и вызывая новый приступ смеха со стороны друга. - Платонова, ты меня пугаешь. Тренер подходит ближе к нам, держа в руках мою гитару за ремень чехла и пару пледов под мышкой. Я засовываю в рот ложку салата с целью узнать, достаточно ли там соли и кивком спрашиваю у Антона, мол, чего? Ответить тренер не успевает - его опережает Макс. - Ты профессионально играешь? - спрашивает он у меня и я усмехаюсь. - Профессионально я играю только на нервах окружающих, - ответила, наконец прожевав куски овощей во рту. - А на гитаре так, на дворовом уровне. Когда-то давно, когда мать сплавила нас к бабушке, я очень старалась доказать маме, что я хороший и достойный любви ребёнок. Егор сразу забил, а я до четырнадцати лет из кожи вон лезла, училась хорошо, на соревнования по айкидо ездила, даже гитару, вон, - я кивнула на инструмент, сама не понимая, зачем я это рассказываю, пусть даже замечая, что меня слушают не только Антон и Макс, но и вся группа невольно прислушивается. Наверное, пыталась подбодрить Макса, мол, смотри, не только у тебя дома пиздец, - пыталась освоить. - А что потом случилось? - спрашивает Макс и я закусываю губу. - А потом мать родила нашу сестру, - к нам подошёл Егор и сунул мне в уголок губ заботливо подкуренную сигарету. - И стало кристально ясно, что дело не в нас с Васькой, а в матери. - Нашей вины в том, что мы нелюбимые дети нет, - резюмировала я, стараясь не слишком пристально смотреть на Макса, ровно настолько, чтобы понял он, но не поняли остальные. - Мы просто ей не нужны, так бывает. После условки факт моего существования она и вовсе игнорирует, а Егору звонит иногда, делами интересуется с-сука. Я для неё бельмо на глазу, порчу всю идеальную картинку её жизни с её ёбырем, - я пожала плечами, споласкивая руки водой, кивком благодаря поливающего мне из бутылки брата. - Дерьмо случается. То что ты у кого-то в паспорте записан в графе "дети" ещё не значит, что ты родной человек. Наоборот, кстати, тоже часто бывает - вроде человек тебе никто, а ближе и роднее не найдёшь. Я подмигнула Максу, подхватила миску с салатом и пошла к костру, от которого вкусно пахнет жареным мясом, оставив окружающих в задумчивости. Меня лично эта история не тронула, я давно смирилась с отсутствием термина "мама" в своей системе ценностей. Егора ещё цепляло изредка, но он и не прошёл, слава богам, через тот же эмоциональный пиздец. В отличии от меня, брата она не обвиняла в попытке увести её мужика. Я же чётко понимаю, что у нормального взрослого мужчины не должно вставать на двенадцатилетнего подростка, и раз мать сделала выбор в его пользу, поверив ему, а не мне, то туда ей и дорога. Интересно, а к собственной дочери он также отнесётся? Грёбаный педофил. - Ну чё блять закисли-то? - окликнула я, вырывая окружающих из собственных мыслей. - Мясо уже готово. - Положи мне салат, пожалуйста, - попросил Фил, колдующий над мангалом. - Ага, давай, - я взяла картонную одноразовую тарелку в виде жёлтых солнышек и наложила несколько ложек. Группа "Б" во главе с тренером сползается к костру, пока я помогаю Филу с помощью вилки снимать мясо с шампуров в большую тарелку. Всё-таки, наверное, прав был Ковалёв, не позволивший нам набрать всякой гадости с собой и настоявший на шашлыке. И точно был прав, захватив с собой разумное количество алкоголя. Не то чтобы у каждого из нас не было припрятано с собой, но теперь это становилось весёлой догонкой, а не основным грустным количеством пойла на всех. Загрузив решётку с курицей, Фил устанавливает ту на мангал с уже остывающими углями и наконец усаживается. Мясо разлетается по тарелкам и мы все молча едим, видимо оголодав за достаточно долгую дорогу. Руки у Белова явно росли из плеч в этом вопросе: шашлык оказался хорошо прожаренным, без крови, сочный, но не подпаленный. Отставив тарелку в сторону, я поняла, что наелась как Бобик на помойке и закурила по древней как мир традиции. - Вадимыч, а ты каждый раз, когда мы проёбываем, будешь нас на шашлыки вывозить? - спрашивает Никита и я невольно улыбаюсь шутке. - Вы не на шашлыках, а на сборах, - напомнил нам тренер. - И чисто технически, вы не проиграли: общего зачёта не было, Васька и Ленка не бегали, пацаны тоже сотку и четыреста не пробежали. По одной эстафете сказать, что вы прям продули нельзя, а технический проигрыш за поведение не получится, телефон же в итоге не вы спёрли. - Не перехвали, а то в следующий раз мы точно завалим кого-нибудь, - хмыкнула я и мы все рассмеялись. - Или соперникам гашиша подбросим, - накидывает Егор. - Или тренера отпиздим, - подбрасывает Яна. - Своего или чужого? - усмехается Ковалёв, явно имея ввиду себя, и отпивает пива. - Ай, одним больше, одним меньше, - отмахиваюсь я и мы снова смеёмся. Кто-то берёт в руки гитару, перебирая струны и наигрывает старую как мир "Пачку сигарет". Я подпеваю, пропуская слова незабвенной классики через себя. Жизнь как-то незримо налаживается, лесной воздух будто заставляет меня забыть о всех проблемах, которые ждут меня в городе и которые даже могут поджидать меня здесь, в виде рыжего, которого я игнорирую настолько, что ещё немного и он сам, мне кажется, засомневается в собственной реальности. Поймав определённую дозу опьянения, я беру гитару в руки, раздумывая, что хочу сыграть и спеть, любовно кончиками пальцев глажу струны, но на ум приходит только одна песня и я не стала себе отказывать - пою и смотрю на брата, на что тот улыбается, узнав песню с первых аккордов. - Я бы прыгнула в эту реку, если бы не было человека, который утонет, если прыгнет за мной, - напеваю я, чередуя бой с перебором, пропеваю припев и надеюсь, что брат не откажет мне в дуэте. - И я бы прыгнул в эту реку, если бы не было человека, который не сможет согреться этой зимой, - подпевает он мне и я улыбаюсь ему. - О том что в этот страшный холод нужен человек, который знает наизусть твой любимый трек, - я пою, точно уверенная, что песня не о любви. Точнее, о любви, но о любви двух людей совсем необязательно в романтическом смысле. И я точно знаю, что я прыгну за ним в любую реку, любую авантюру и передрягу, потому что я его сестра и потому что ближе и роднее него у меня нет никого. Может быть, когда-то и появится кто-то близкий с ним наравне, но брат всегда будет на первом месте в моём личном рейтинге мужчин. Просто потому что он единственный из тех, кого я близко подпустила к себе, никогда не делал мне больно. Берёг, точно. Он всегда берёг меня и моё эмоциональное состояние, всегда заботился о том, что я почувствую. Мы не близнецы, я младше его на год, но я всегда знаю, когда ему плохо или страшно, даже если нахожусь за десятки, а то и сотни километров от него. И может быть в этом моя проблема, раз я никогда ни с кем не встречалась и даже не спала - я, видимо, слишком многого требую, ведь у меня перед глазами есть наглядный пример бережного ко мне отношения. Может быть, я слишком многого хочу от Никиты? Чёрт, нет, я никогда не была сторонником той самой поговорки. Я не соглашаюсь на меньшее, нет, мне не лучше, если у меня не выходит, не надо совать мне синицу, лучше отъебитесь и не мешайте охоте на журавлей. И невольно взгляд падает на рыжего. Может быть, он просто не мой журавль, может, мне не по силам его приручить? Отчаянно хорохорясь перед остальными, убедительно делая вид, что мне всё равно на него и что меня не трогает эта ситуация от слова "совсем", я всё же привыкла быть честной с самой собой. И сама себе я признавалась: я бы, наверное, даже смогла простить, если бы он подобрал правильные слова. Я вообще перестала понимать свои собственные реакции: то злилась, прокручивая в голове его слова на том балконе, то вспоминала как он держал меня за руку на мосту, то радовалась когда он подходит и тут же посылала его. Ебанутая, в общем, сама не знаю чего хочу. Хотя нет, знаю. Хочу, чтобы он не наговорил того, чего наговорил, хочу снова целоваться на мосту, хочу чувствовать как он лихорадочно прижимает меня к себе и шепчет "моя девочка", хочу рано или поздно зайти с ним дальше, дозволив касаться там, где не касался никто и никогда, хочу чтобы больше не было больно и обидно, и не было ощущения будто меня ударили. Вообще-то его слова и были хлёсткой пощёчиной, только ударил он не по лицу, а по целому комплекту моих комплексов и травм. А тупое бабское подсознание, стоило только мне остаться с самой собой наедине, подленько нашёптывало: ну он же был невменяем и просто приревновал, тут же характер бунтовал: наркота - это всегда отягчающее обстоятельство и наружу просто вылезло его мнение обо мне, и тут же моя наивность и неопытность в отношениях пиздела под руку: но ведь теперь-то он знает о моих мотивах и больше подобного не брякнет... Обычно на этом моменте я раздражённо откидывала одеяло и шла курить, поскольку этот блядский суд моих эмоций в полном комплекте от судьи до присяжных, включая прокурора и адвоката, мог длиться до самого утра. Хорошо, что сам обвиняемый о моём урагане эмоций даже не догадывался, а я достаточно хорошо умею держать себя в руках, чтобы и посторонние не понимали всю глубину моих переживаний. - Вась, правда или действие? - спрашивает меня Лена и я, прищурившись на неё, понимаю, что чтобы я не выбрала, её запрос по любому будет связан с Никитой. Раздражённо выдохнув, я понимаю, что слиться или увильнуть не получится, радует только, что Ковалёв уже свинтил спать. И выбираю действие, потому что говорить правду я готова в гораздо меньшей степени, чем что бы то ни было ещё. - Поцелуй Никитоса. - Фокина, ты предсказуема как поезд метро, - усмехнулась я и глотком допила своё пиво. - Даже и не пыталась оригинальничать, - скалится мне Ленка. - Целуй давай. Поднявшись со своего бревна, я подхожу к Никите, который даже не трудится подняться, только задирает голову и испытывающе глядит мне в глаза. Мне даже не приходится сильно наклоняться, у нас и так достаточно сильная разница в росте в его пользу. Едва я касаюсь его губ своими, он хватает меня одной рукой под колени и второй за талию, усаживая на своё колено, перехватывая инициативу в поцелуе и теперь уже скорее он меня целует, чем я его. И я всё равно не могу сдержать себя и не ответить на его поцелуй, мне слишком, чересчур нравится вкус его губ. - Пожалуйста, перестань делать вид, что меня не существует, - на грани слышимости лихорадочно шепчет он мне в губы, не открывая глаз и сильнее сжимая руку на моей талии. - Я знаю, знаю, что виноват, что сильно обидел тебя. Дай мне хоть пол-шанса попытаться всё исправить. Я смотрю ему в глаза, пытаясь высмотреть хоть каплю лукавства, лжи или издёвки, но нахожу только кристально-чистую, как потрясающий цвет его глаз, искренность и мольбу. И это подкупает меня настолько, что я обнимаю его за шею и целую, сама крепче прижимаясь к нему, теперь уже будучи сама инициатором поцелуя. Наши улюлюкают и хлопают, а я улыбаюсь ему в губы и показываю средний палец левой рукой всем окружающим. И остаюсь сидеть на его коленях, а он и не против совсем, только улыбается отчего-то и изредка носом втягивает воздух глубже необходимого, как будто вдыхает мой запах. В своей палатке я устраиваюсь уже ближе к двум часам ночи. Хоть и темно, но я понимаю, что здесь никого, несмотря на то что я должна была ночевать с Леной. Вспомнив, что у костра её не было, равно как и Фила, примерно понимаю, куда именно свинтила моя соседка и плотнее закутываюсь в плед, жалея об её отсутствии. Нам, как двум стройным девушкам, достался двуспальный мешок. Мы не возражали, девчонки ведь, зато теперь я поняла свою ошибку: зря не стала воевать за отдельное спальное место, ибо совершенно забыла о том, что мешок нагревается от собственного тепла, а моего тщедушного тела маловато для обогрева этой двуспальной конструкции. Ещё и завалилась в одной футболке, но тут уж ничего не поделаешь, ненавижу спать, когда что-то стесняет движения, а мои спортивные брюки и толстовка спокойному сну в этом плане явно не способствовали. Когда молния палатки разошлась и внутрь кто-то заглянул, я восхвалила всех богов, понимая, что это Фокина вернулась обратно. Ну слава всевышним, щас станет теплее. Я не открываю глаз на возню, только чувствую как Ленка устраивается рядом и обнимает меня со спины, плотнее накрывая одеялом. Стоп, чего..? - Твоя соседка отжала у меня законное койко-место, - сонно пробубнил голос Ника и я вздрогнула крупнее, чем меня трясло от холода до этого. - Поэтому тебе придётся спать со мной. - А тебя вообще не смущает, что я тут в одной футболке и без лифчика лежу, - зашипела я, поворачиваясь к нему в лицо. - И что я, вообще-то, совершенно не рассчитывала на такое соседство? - Лис, - устало говорит парень и целует меня в макушку. - Ты замёрзнешь, если я уйду. Я устал, ты устала, мы оба пьяны. Давай спать, а завтра поговорим о твоей нравственности, которую я нарушил вторжением в твою палатку. - Я сейчас обниму тебя и ты пожалеешь что припёрся сюда, - я развернулась из своего пледного буррито, приложила ледяные ладошки к его плечам и закинула на него ногу, холодной стопой как раз прижимаясь к горячему боку. - Уже замёрзла, - лишь констатировал он, казалось, почти не реагируя на изменения в собственном температурном режиме, лишь едва заметно вздрогнул. Протянул руку, накинул на нас мой плед и сверху одеяло спальника, а после крепче прижал замёрзшую меня к своему горячему телу. И я расслабилась, понимая, что кроме как уйти, всё равно не смогу ничего сделать, а потому расслабилась, устроила голову на его плече и смирилась с происходящим. Фиг с ним, вернусь в город, там и буду выделываться, а здесь и сейчас моянама замёрзла и устала. - Блять, Ковалёв, - шёпотом комментирую я, когда, вздрогнув, проснулась от громкого гудка на весь наш лагерь. - Поддерживаю, - сонно согласился со мной Никита, спящей спиной к которому я оказалась. - Давай сделаем вид, что нас здесь нет? - Нас тогда искать будут, - ответила я, откидывая голову назад и упираясь затылком в его плечо. - Можно по-быстрому зашить молнию и сказать, что дома никого нет, - предлагает Ник и я прыснула. - Рано или поздно их заебёт и они отъебутся. - Ну, с Ковалёвым может и сработает, а вот Егор эту палатку перочинным ножичком на ленточки похекает, - ответила я. - М-м, да, Платон - это аргумент, - согласился со мной рыжий и поцеловал меня в макушку. - Придётся вставать, пока он не подумал, что мы с тобой здесь не просто спали. - Я почти уверена, что всё что можно он уже подумал, - хмыкнула я. - Твоё счастье, что мы с ним ещё пару лет назад договорились не лезть в личную жизнь друг друга, кроме крайних обстоятельств. - Продуманно с твоей стороны, - согласился Никита и надел на себя толстовку, вылезая из палатки и позволяя мне одеться. Джентльмен, бля. Я натягиваю на себя мягкие серо-голубые джоггеры и поверх футболки толстовку того же оттенка. Внутри меня всё холодеет, когда мы обнаруживаем, что Макс пропал. Чёрт! Ну я же видела вчера, что он весь как на иголках - чего не поговорила?! Лезть не хотела, дура! А если он уже вскрылся где-нибудь? Я же сама себя с дерьмом съем. Местный отель радует новостями о том, что Макс здесь был, но огорчает отсутствием. Обойдя трансформаторную будку, мы идём к подъездной дорожке, выводящей к воротам, где мы и оставили свой микроавтобус. На самой дороге я разглядываю белый костюм брата, которого под руки куда-то ведут три гоблина и не успеваю опомниться, когда уже влетаю в пиздорезку с ноги, готовая наебашить каждому, кто только нас тронет. И даже страха нет, нас тупо больше, и оттого я позволяю себе много больше, чем если бы мы с братом были вдвоём. Я понятия не имею, что он сделал и за что ему хотят накостылять, но меня это, вообще-то, мало волнует. Рядом со мной брат и наши ребята, и все готовы встрять в это дерьмо. И душу греет рука Никиты поперёк талии, и я отчего-то уверена, что если начнётся рамс, он задвинет меня за спину и влезет в драку вместо меня. И мне так это безумно нравится, что я с трудом сдерживаю улыбку. Женя говорит и у меня начинается паника. Я слышала про таких подростков, я знаю несколько случаев самовыпилов из-за этих ебучих групп, я видела порезы на руках Макса и я чертовски боюсь за него. Мне страшно и я корю себя за то что не поговорила с ним, за то что решила быть тактичной там, где нужно было говорить, а не молчать, где нужно было хватать Макса за руки и убеждать, кричать, плакать, молить и принуждать, истерить и звать старших, орать и давать по морде, блять, да делать хоть что-то, но не молчать. И я съедаю себя всё время пока мы едем. И кусаю губы в кровь, и саднит ранки от солёных слёз, и первая обнимаю парня, лихорадочно сжимая руки на его шее, и тихое вымученное "спасибо" Антону, и засыпаю головой на плече брата, обнимающего меня за плечи, уставшая от эмоционального пиздеца, через который прошла из-за парня с татуировкой на скуле. Я просто не умею быть равнодушной, пусть я не знаю, по каким причинам Макс хочет покончить с собой, но я не смогу простить себе это, ведь я всё прекрасно видела. Да, именно это меня страшит - если бы что-то случилось с ним, я бы считала себя отчасти виноватой. Наверное, это эгоистично, но я такая какая есть. И ухожу со стоянки, пока никто (Никита) не успевает опомниться, морально будучи не готова обсуждать вчерашнее, запрыгивая в кабриолет близнецов на заднее сиденье.