День ненастный
Боли не напрасны
Душу человека раны делают прекраснее
Нет, будь счастлив
Звезды не погасли
Солнце воссияет
И все снова станет ясным
©Дарья Виардо
- Платонова, с вещами на выход, - командует высокая крупная женщина, и я ухмыляюсь, открываю глаза и поднимаюсь со своего койко-места. Суд прошёл утром и обратно меня доставили только для юридических проволочек, да забрать шмотки. Не знаю, кто похлопотал за мою условку, но подозреваю, что следак - он один из немногих в этом скотском заведении отнёсся ко мне по-человечески, когда узнал обстоятельства тех самых "тяжких телесных", которые я нанесла. ну и конечно, не прошёл даром мой довольно внушительный опыт в драках - свою "пострадавшую" я била сильно, но аккуратно, поэтому обошлось практически без серьёзных последствий для неё и всего лишь с условкой для меня. - Чао, сучки, - я поклонилась барышням, сидевшим со мной в одной камере, и расхохоталась, когда рядом с моей башкой о стену звонко ударила железная тарелка. - Не паясничай, - выдала мне дежурный подзатыльник надзирательница. - Двигай жопой. Поставив автограф в нескольких документах, получив даже вроде бы все вещи вплоть до початой пачки сигарет, я переодеваюсь в свои вещи, в которых меня приняли, и прохожу КПП вместе с надзирательницей. Последнюю дверь она открывает передо мной и я прям спиной чувствую её желание выдать мне подсрачник - нервов за эти пять месяцев я им вымотала знатно. Я даже не думала, что она скажет мне что-то напоследок, но она удивила меня: - Платонова, сделай так, чтобы я больше не видела твою рожу никогда, - я не смотрю ей в лицо, но уверена, что оно как всегда невыразительно, с изрядной долей усталости и явного недотраха. - И вам всего доброго, Валентина Георгиевна, - с явной долей сарказма в голосе отвечаю я, также не утруждаясь обернуться, только поднимаю кулак с гордо поднятым средним пальцем. Она ненавидит меня за многочисленные потасовки в камерах, я её за многократно прилетающую мне точно по почкам дубинку. Чистая ненависть - самый честный вид отношений в женской воспитательной колонии. Благодаря топографическому кретинизму я не совсем понимаю, в какой части города нахожусь, но зато кошелёк радует некоторым количеством наличности, и даже телефон включился и функционирует. Видимо, интернет делает своё дело: что-что, а качать права подростки умели и часто любили, даже не удивлюсь, если местных надзирателей уже несколько раз прессанули за "потерявшийся" айфон или "выпавшее" некоторое количество наличных средств. Прикурив, я особо и не удивляюсь, не обнаружив толпу желающих забрать меня отсюда. С утра на суде не было никого, даже так называемой пострадавшей, только я, следак, бесплатный адвокат и судья. Несмотря на то, что по закону обязан был присутствовать законный представитель, сегодня было всего лишь вынесение приговора и все в зале, понимающе переглянувшись, разрешили мне подписать протокол и свой приговор за мать. Теперь, по решению суда, я должна посещать некое заведение, типа центра для трудных подростков, сразу после уроков туда и сидеть там с трёх часов дня до восьми вечера. Это было этакой альтернативой отметкам у участкового и должно быть гораздо лучше, чем бесплатный мозгоправ. По отзывам некоторых знакомых, столкнувшихся с теми же бедами что и я, психолог по работе с нами сущий садист и конченный мудак, и это скорее профессиональная черта, потому что имена я слышала разные, а характеристики одни и те же. Выбросив окурок щелчком пальцев, сажусь в приехавшее за мной такси. Простой чёрный Хёндай Солярис и Чунга-Чанга за рулём, которому вообще пофиг откуда он меня забирал, а потому он даже не косится на меня в зеркало заднего вида, только молча протягивает шнур зарядки, когда я прошу. Приободрённый шнуром зарядки смартфон послушно открывает мессенджер, но я только бездумно скроллю бесконечный список диалогов, даже не зная кому написать. Наверное, нужно уведомить брата или маму, что меня выпустили, но к первому я уже еду, а второй настолько плевать на меня, что она не явилась даже на суд. Тупо и бессмысленно поглядев в экран ещё минут пять, я гашу его, прибавляю звука в наушниках и закрываю глаза, откидывая голову назад, в надежде немного покемарить. Поездка занимает не больше получаса и вот я уже стою напротив панельного дома, в котором провела последние годы своей жизни. Как раз с тех пор, как мать сошлась со своим обсосом и решила, что у неё жизнь с чистого листа, а мы с братом, будучи ошибками её прошлой жизни, ей не сдались в новой кинематографичной картинке её идеальной семьи. Плевать ей было целиком и абсолютно, об этом говорил даже тот факт, что она не трудилась сделать ремонт в квартире, где живут двое её детей и престарелая мать. О, кстати, бабуля от моего появления тоже будет не в восторге. - Я тоже рада тебя видеть, - старуха игнорирует мой окрик, да даже не утруждается поздороваться со мной, только оставляет дверь открытой и уходит вглубь квартиры, куда-то поближе к Малахову и историям наподобие нашей, с семьями, похожими на нашу. Удивительно, она так любит эту передачу, что остаётся совершенно безучастной к собственной подобной истории. Наверное, ей так проще переносить всё это, пребывая в осознании, что она не одна такая и также хреново как мы живёт примерно треть страны. Закрыв за собой дверь, я прохожу в нашу с Егором комнату и не сдерживаю сентиментальной улыбки от понимания простого факта: брат не тронул ничего из моих вещей, всё осталось в точности также, как когда меня выводили отсюда двое ППС-ников, только окровавленная футболка исчезла с пола, да осколков чашки нет на полу. Даже моя зажигалка и портсигар лежат на окне, пусть я и уверена, что сигарет моей любимой марки там давно нет. Повесив рюкзак на опору двухэтажной кровати, я нахожу зубную щётку, в шкафу без труда отыскиваю своё полотенце на своей полке и иду в душ. Подобной роскошью как жутко горячий душ в гордом одиночестве колония не балует: за отведённые полчаса нужно успеть помыться самой и выстирать вещи в сером железном корыте с красной краской написанном на боку номером колонии. Хорошо, если удавалось урвать целое корыто, из которого не убегала вода по швам или мелким прорехам в ржавом днище. Если что для меня и будет мотивацией не нарушать закон, а если и нарушать, то хотя бы не попадаться, так это перспектива попасть в это блядское заведение снова. А если представить, что творится в колониях для взрослых, если такой кромешный пиздец происходит в детских, то я готова посвятить свою жизнь служению богу, в которого не верю, лишь бы никогда больше туда не попадать. Совершенно счастливая от того, что я чистая, гладковыбритая и отскрабленная абсолютно везде, а мои вещи стирает машинка вместо меня, я устраиваюсь на кресле с пилочкой, маникюрными ножницами и лаком для ногтей. Как раз, пока доделаю маникюр и педикюр, явится Егор - я жутко по нему соскучилась. Но брат не явился ни в час ночи, ни в два, ни в половину третьего, когда я уложила почти высохшую голову феном и пенкой, ни даже в три, когда переодевшись в пижаму я устроилась под одеялом и незаметно для себя самой вырубилась. Проснувшись утром в одиннадцать утра, я чуть расстроилась, осознавая, что брат не ночевал дома и судя по всему может так не ночевать несколько дней к ряду. Раньше так пропадали мы вместе, днями и даже неделями не появляясь дома, но сейчас, когда я не видела его почти полгода, мне было грустно от перспективы не увидеть единственного по-настоящему родного человека ещё какое-то время. Умывшись и заварив себе кофе, я решила не унывать и заняться своими делами, ведь Егор от меня никуда не денется и сидеть ждать его дома попросту бессмысленно. Стоит сходить до своей школы и после пройтись до центра, в который меня определили, ведь чем раньше я разберусь со всем этим и встану на учёт, тем меньше проблем с участковым и инспектором по делам несовершеннолетних у меня будет потом. Бабушка тем временем проходила мимо, успешно делая вид, что меня не существует и меня такое положение вещей устраивало: пусть лучше молчит, чем гундит и съедает мне мозг обвинениями. Натянув любимые чёрные штаны с карманами на коленях сбоку и резинками на щиколотках, я надела спортивный топ, открывающий плоский живот и татуировку на рёбрах, накинула поверх красную клетчатую рубашку и завязала волосы в небрежный пучок на затылке, обнажая выбритые виски и затылок. Мазанув ресницы чудом не высохшей за это время тушью, я обула кроссовки, сунула беспроводные наушники в уши, закинула в рюкзак толстовку и вышла из квартиры, захлопнув дверь. Территория школы мало изменилась за это время - всё те же полуржавые ворота, тот же разваливающийся пандус и ступеньки, даже дверь с треснувшим стеклопакетом со стороны помещения никто не удосужился поменять. Унылая картинка среднестатистической МБОУ СОШ на окраине Москвы. Удачно, что я пришла во время урока - на нервы не капали взгляды и шёпот за спиной. На втором этаже, брякнув костяшками по дспшному косяку пару раз, я не стала дожидаться приглашения и открыла дверь в кабинет директора. - Юрий Ростиславович, - широко улыбнулась я, догадываясь, что рады мне и здесь не будут. - Платонова, - будничным тоном заметил мужчина лет пятидесяти, не поднимая плешивой головы от документов. - Моя головная боль. - Так точно, - ещё шире оскалилась я и прошла вперёд, устраиваясь на стуле перед ним. - Учиться, учиться и ещё раз учиться, как завещал дедушка Ленин. - Стремление похвально, хотя в твою искренность я не верю ни на секунду, - Юрий Ростиславович поднял голову и устало потёр лицо. - Значит так, все документы на тебя пришли. Психологом колонии рекомендовано доучить тебя дистанционно, и я с ним согласен, как согласна и твоя мать. Она, кстати, все документы подписала сегодня утром. Раз в неделю ты приходишь, берёшь задания на неделю, выполняешь и сдаёшь, по итогу четверти что-то вроде зачёта или контрольной, на усмотрение преподавателя. Есть возражения? - Никаких, - усмехнулась я, про себя поражаясь проворности матушки. Ну ты глянь, она прям делает всё, чтобы не видеть меня как можно дольше. Видимо, в её персональном рейтинге детей я навеки заняла место её личного позора и разочарования. В гости, что ли, наведаться, чисто из общей вредности? - Замечательно, - кивнул он. - Вот твой табель успеваемости, отметки ставят учителя. И помни, Платонова, что если твоя успеваемость не будет хотя бы на тройку, я сообщу ПДН-щице и поедешь ты по этапу. Поняла меня? - Так точно, товарищ директор школы, - откровенно паясничаю я и одной рукой накрываю свою голову, а вторую прямой прикладываю к виску. - Разрешите идти? - Иди с глаз моих, - отмахнулся от меня директор. Пройдясь по преподавательскому составу, я собрала задания на неделю и как раз вышла в половину третьего, в аккурат успеваю в центр средним шагом, судя по картам. Центр воодушевлял сильно больше, чем моя родная школа: относительно свежий ремонт, чистая территория, даже не шибко убитое и разрисованное крыльцо. Часы на запястье подсказали, что на десять минут к началу занятий я всё же опоздала, но не думаю, что это критично. Спросив дорогу у толстой неприятной тётки-вахтёрши, я без труда нахожу кабинет директора, понимая, что это здание раньше наверняка было обыкновенной школой, ведь планировка здесь точно такая же как в моей альма-матер. - Здравствуйте, - поздоровалась я и вошла в кабинет. Дверь была открыта, но я всё равно номинально брякнула костяшками по косяку, привлекая к себе внимание. - Я Платонова Василиса. - Здравствуй, - кивнул мужчина, очевидно, бывший директором этого заведения. Доброе открытое лицо с тёмными карими глазами мне понравилось, он создавал впечатление человека неравнодушного, пусть и несколько от этого уставшего. На вид ему было около пятидесяти и он отчасти даже чем-то напоминал директора моей школы. Наверное, это какой-то определённый тип людей, способных заниматься такой в сущности неблагодарной работой. - Не думал, что ты придёшь сегодня. - А чего тянуть? - я пожала плечами и убрала наушники в кейс. - Тоже верно, - согласился со мной мужчина, что-то размашисто подписал, убрал в стол и поднялся с места. - Значит так, каждый день ты обязана приходить в центр в три часа и быть тут до восьми вечера. Пойдём, проведу тебе экскурсию. Мы выходим из кабинета и идём по коридорам. Мужчина показывает мне кабинеты, где можно делать домашние задания, библиотеку и актовый зал, после мы спускаемся вниз и он показывает столовую и подводит меня к спортзалу. - Твоя группа "Б", я определил тебя к брату, надеюсь, адаптироваться так тебе будет проще, - уведомил меня директор, а я удивлённо подняла брови и посмотрела на него. - Егор здесь? - Да, - кивнул он. - Вопросы есть? - Как вас зовут? Вы не представились. - Герман Алексеевич, - ответил мне мужчина. - У тебя и остальных сейчас физкультура, я отмечу, что ты начала посещения центра со второго дня выхода, думаю, тебе это зачтётся, если не накосячишь и будешь подавать на досрочное погашение судимости. Мы заходим в зал, но здесь по какой-то причине пусто, только кто-то стучит в тренерскую дверь изнутри. Пробормотав что-то в духе "ну, не удивлён", Герман Алексеевич вытаскивает швабру из двери и открывает створки, но кого именно там заперли, я не увидела. - Ну, я пойду поищу свою группу, - махнула рукой я. Директор в ответ отмахнулся от меня, мол, иди куда хочешь, тут не до тебя. Прикинув, куда бы пошла я в такой ситуации, я выхожу на улицу и сую сигарету между губ. На пандусе удобно располагается компания подростков и нам с интуицией они очень напоминают ту самую "группу Б", которую я ищу. Прикурив, я подхожу к ним и несмотря на то, что брата среди них не обнаруживаю, всё равно спрашиваю: - Привет. Вы группа "Б"? - Ага, - ответил мне рыжий парень. Вау, глаза такие красивые - даже с расстояния трех метров видно такой чистый синий оттенок. - А ты? - А я Василиса, ваше пополнение, - я затянулась и ещё раз оглядела всех присутствующих. Три девушки и четыре парня, и где-то ещё должен быть Егор, итого девять лиц, включая меня. Негусто, но оно и хорошо - я всегда была сторонницей мнения "меньше народа - больше кислорода". - Никита, миледи, к вашим услугам, - улыбается рыжий и шутливо кланяется мне. - Позер, - фыркнула полненькая девушка и дружелюбно мне улыбнулась. - Я Женя. - Лена, - кивнула мне стройная блондинка, слегка борщившая с общей площадью открытых участков тела как по мне. Впрочем, не мне судить, на вкус и цвет все фломастеры разные. - Яна, - отсалютовала двумя пальцами рыжая, сидящая с блондинкой в обнимку. - Я Макс, а это Дрочер, - я прыснула, глянув на парня, про которого говорил Макс, про себя подумав, что кличка у него очень точная, лучше под его внешность и не придумаешь. - Гена, - он толкнул Макса в плечо и закатил глаза. - Очень приятно, - я снова слегка улыбнулась и пожевала кончик фильтра, лопнув кнопку. - За что ты к нам, подруга? - Макс улыбается и приобнимает меня за плечи. - Условка за тяжкие телесные, - вместо меня отвечает до боли знакомый голос и я оборачиваюсь, наконец увидев Егора, плечом подпирающего колонну крыльца. - Привет, сестрёнка. Выдохнув, я сбрасываю с плеча руку Макса и на второй космической влетаю в объятия брата, сама крепко сжимая руки на его шее. Он выше меня почти на голову и мне приходится встать на носочки, чтобы дотянуться до него. Улыбка настолько широкая, что кажется ещё немного и ебло треснет посередине неаккуратным швом, но я даже не пытаюсь сдерживать себя, только вдыхаю родной запах кислого винограда с примесью шмали и табака. Этот запах как будто маяк, как будто даёт мне понять, что мой персональный ад закончен и я больше не одна. Много девчонок мечтает о большом и сильном старшем брате, который будет их защищать, а у меня есть именно такой и которому я всегда отплачу той же монетой. - Когда тебя отпустили? - шёпотом интересуется он, крепче прижимая меня к себе, хотя мне кажется, что ещё немного и либо я задушу его, либо он сломает мне рёбра. - Вчера днём, - также шёпотом ответила я. - Я дома тебя ждала почти всю ночь, хотела сюрприз сделать. - Лучше бы позвонила, - ответил мне брат. - Но сюрприз удался. Сколько дали? - Трёшку условно. - Покатит, решим, - улыбнулся он. И ему единственному в этой жизни я верю без всяких "а если". Решим. Мы снова вместе, а значит всё дерьмо решаемо.