Что ты чувствуешь?

Это не справедливо. Жизнь часто бывает таковой. Единственный выход — смириться. Просто продолжать бороться, страдать, с каждым днём всё больше и больше понимая насколько это бессмысленно. Дамиано следовал этому правилу, даже когда найденный ещё в далёком детстве смысл начал пропадать. У Давида всегда была одна-единственная любовь — музыка, если точнее — пение. Парень с малых лет занимался вокалом, не профессионально, просто для себя. Это ему помогало справляться со скучной чередой одинаковых серых будней. Когда он пел, он словно находился в своём мире, как писатель или художник. В голове Дамиано сами собой складывались тексты, рождалась мелодия, и он воспроизводил всё это вкупе, поражая друзей и слушателей. Давид хорошо владел своим голосом — это была его гордость, его любимый инструмент. Он наслаждался временем, проведённым с группой, когда они творили вместе, а потом по несколько часов находились в звукозаписывающей студии, пытаясь добиться идеального результата. Просто однажды Дамиано почувствовал, что ему физически становится петь тяжело, больно, и это был не просто сорванный голос или раздражённое от какой-то простуды горло. Ощущалось всё по-другому, сильнее, серьёзнее. Парню становилось страшно от этого. Он не подавал вида, а после репетиции заперся в туалете, заливаясь кашлем, сплёвывая в раковину кровь. Дамиано ужаснулся. Это точно не предвещало ничего хорошего. Он просто надеялся, что это всё не так серьёзно и пройдёт через несколько дней, но не прошло. У них с группой были регулярные репетиции, а через месяц планировался концерт. Давид где-то на подсознательном уровне понимал, что петь ему нельзя и нужно сходить к врачу, но парень игнорировал проблемы. — Точно всё хорошо, Дами? Ты слишком бледный, — обеспокоенно спросила его басистка. Что Давид мог ответить? Испугать девушку тем, что у него непонятная болезнь, выкачивающая все жизненные силы, и он не желает ходить к врачу, чтобы не разочаровываться в этой жизни полностью? Лучше было просто соврать, успокоить ребят до поры до времени, пока его со сцены не будут уносить на носилках в машину скорой помощи. — Всё прекрасно, просто спал плохо и поел утром мало, — оправдался Дамиано, улыбаясь девушке и сдерживая приступ кашля. — Береги себя, мы же волнуемся, — сказал Томас, обеспокоенно на него глядя. Давид боялся расстраивать этих людей. Виктория и Раджи так о нём заботились, так много делали, и Дамиано иногда было стыдно. Давид перевёл взгляд на барабанщика. Вот этот парень был полной противоположностью его друзей. Итану было похуй на всё и на него, в первую очередь. Торкио казался просто бесчувственной, бессердечной каменной статуей. Он редко говорил, а если и подавал голос, то только по делу. Никогда не интересовался, как поживают ребята, не рассказывал ничего о себе. Просто играл хорошо, поэтому и сидел здесь, как незаменимый предмет интерьера. Иногда Дамиано хотелось достучаться до этого парня, понять, почему он такой, разговорить его, но это всё ни разу не увенчалось успехом. Итан его игнорировал, молчал, уходил. И Давид уже давно оставил все попытки добиться контакта. Репетиция была окончена преждевременно, и Дамиано отправился домой, у него были мысли сходить к врачу, но он их быстро прогнал. Не до этого сейчас. Ему стоило готовиться к концерту. Давид выпил какие-то таблетки от кашля, что немного уняло боль в горле и пошёл дальше тренироваться. Дни полетели быстро, Дамиано, можно сказать, жил на лекарствах, мешая обезболивающее с препаратами от воспаления в горле. Его пугало собственное состояние, но парень не хотел никого волновать и подводить этим. Он должен был выступить вместе с группой, должен был сделать всё идеально. Проблемы начались и с самим голосом, верхние ноты получались хрипло, тихо, и он практически не контролировал переходы, но таблетки вроде как помогали. Виктория и Томас ещё не раз спрашивали, всё ли с ним хорошо, потому что на каждой репетиции он пел всё хуже и хуже. Дамиано чаще стал посредине репетиции отлучаться, чтобы сплюнуть кровь, находившуюся в горле. Давид даже отказался от сигарет, потому что от курения всё чертовски жгло внутри. Вокалист чувствовал себя беспомощным, сломанным и ненужным, парень в очередной раз стоял над раковиной, крепко на неё опираясь руками, ноги еле его держали из-за слабости, и потухшим взглядом смотрел на себя в зеркало. Он тяжело вздохнул, разражаясь приступом кашля, и сплюнул в раковину кровь. Именно в этот момент дверь отворилась. Дамиано накрыла паника, почему он забыл закрыться? Никто не должен был узнать о его немощи. Он перевёл взволнованный взгляд, встречаясь с безэмоциональным лицом Итана. Давид выдохнул. Сейчас он даже обрадовался, увидев этого парня, потому что тому было на него плевать. Дамиано отвернулся от стоящего в дверях и прополоскал рот водой, смывая с поверхности раковины весь сделанный им беспорядок. Итан стоял и глядел, не совершая никаких движений, это напрягало. Давид даже хотел заговорить с ним, только не знал, с чего начать. — Так и будешь смотреть? — немного грубо спросил парень, заставляя Торкио дёрнуться и наконец подать признаки жизни. — Мне нужно помыть руки, — холодно ответил барабанщик, делая вид, что он не заметил ничего необычного. С одной стороны, Давиду это играло на руку, но с другой — было обидно, что Итан проигнорировал то, что ему плохо. Интересно, а если Дамиано валялся бы на полу, умирая, Торкио тоже бы его проигнорировал? Давид резко развернулся, утыкая глаза в пол, и быстро отправился к Виктории и Томасу. Почему этот Итан был таким странным?! Дамиано шёл в помещение, где они репетировали, очень медленно и неуверенно, у него кружилась голова, так что в какой-то момент пришлось просто остановиться и схватиться за стену, чтобы не упасть. Он начал терять сознание, но почувствовал, как за талию его схватили две крепкие руки. Очнулся Дамиано на полу в сидячем положении через несколько секунд. Рядом с ним никого не было, но Давид чётко помнил, что кто-то его держал в момент отключки, и это точно не были руки Вик, да и на Томаса не слишком сильно походило. Оставался один вариант, рождающий много вопросов. Зачем Итан придержал его, неужели тот всё-таки мог проявлять какую-то заботу, не быть безразличным? Дамиано не понимал, он всегда думал, что Торкио вообще плевать, абсолютно — на сто процентов. Этот парень удивлял его, и Давиду во что бы то ни стало захотелось узнать его получше. Он прежде уже оставлял это занятие, но сейчас решил продолжить, а вдруг выйдет что-нибудь дельное? Только вокалисту ещё со своим здоровьем нужно было разобраться. Дамиано вошёл в помещение для репетиций к остальным ребятам. Виктория и Раджи сразу же обратили на него свои взволнованные взгляды, а Итан просто сидел за ударной установкой, будто ничего не случилось. — Я пойду домой, что-то не очень хорошо себя чувствую, — сказал Дамиано, и Вик тут же подала голос: — Я тебя провожу, — девушка метнулась к нему, беря за руку и внимательно смотря на чужое лицо, — Господи, какой ты бледный. У тебя полное истощение, Дами, и что ты только делаешь со свои организмом? — начала причитать Де Анджелис, волнуясь и суетясь. Этим она всё только усугубляла. Дамиано не желал, чтобы кто-то начал расспрашивать его о здоровье. Он часто врал, но не хотелось это делать самым близким людям после семьи. Хотя в последнее время Давид вообще не общался с родственниками, те не понимали его поступки, не одобряли выбранную профессию. Родители всегда ему говорили, что одним голосом невозможно заработать на пропитание, но Дамиано хотел доказать им обратное. Сейчас ему казалось, что те были правы, ведь если он останется без голоса, то как ему жить дальше? Висеть на шее ни у кого не хотелось, Давид являлся гордым и самодостаточным. Дамиано вышел из здания вместе с Вик, Томас остался ещё подучить партию. Честно, ему было немного стрёмно находиться с Итаном в одном помещении. Барабанщика сторонились они все, разве что Виктория, которая его нашла, чуть больше с ним общалась. Раджи не понимал, как кто-то мог быть настолько погружённым в свои мысли, забивающим на других людей. Итан не являлся эгоистом, потому что на себя он тоже иногда забивал. Это всегда вызывало какое-то противоречие, пугало ещё больше. Хорошо, что Торкио тоже быстро ушёл, оставляя Томаса со своими мыслями.

***

Виктория только открыла рот, чтобы что-то спросить, как её перебил Дамиано. — Не надо, пожалуйста, волноваться за меня, мне просто нужно немного отдохнуть… — выпалил Давид, как будто это помогло бы ему избавиться от расспросов девушки. Вик серьёзно на него смотрела, она почему-то не верила, что-то подсказывало ей, что там всё намного страшнее, чем кажется. Но Де Анджелис решила послушаться Дамиано и не досаждать вопросами. — Хорошо, но мне нужно, чтобы ты был в полном покое, я сейчас это проконтролирую, — пообещала она. Дамиано кивнул. Эта забота со стороны друзей казалась ему удивительной. Он был просто счастлив, что рядом с ним находились такие люди. Давид решил перевести тему разговора, что у него практически сразу же получилось. — Почему Итан такой странный? — спросил он девушку, как будто она могла знать. Виктория слегка замедлилась и наморщила лоб, что-то соображая. — Я не знаю, — твёрдо ответила ему басистка, — Да, мы с ним больше общались, чем он с остальными. И он вполне нормальный парень, по моему мнению, просто замкнутый. Кажется, у него сложное прошлое, и поэтому он сейчас такой, но я не могу утверждать, — Виктории стало любопытно, почему её друг задаёт эти вопросы. Дамиано редко интересовался подобным и, кажется, никогда и не обращал особого внимания на Торкио, а тут на тебе. Но узнать ей не удалось, потому что они уже пришли и Дамиано поспешил внутрь, обещая ей, что ляжет сейчас спать и сам справится. Вик рвалась пойти с ним, но парень уговорил её не делать этого. Он еле сдерживался и наконец, как только зашёл в квартиру, сразу же осел на пол, принимаясь громко кашлять, пачкая руки в крови. Дамиано поставил себе цель — продержаться ещё неделю, выступить, а потом уже можно было уходить на покой. И что ему только мешало сейчас сходить к врачу и избежать последствий, который определённо копились каждый долбаный день, проведённый в таком состоянии? На следующую репетицию Дамиано пришёл сильно накрашенный, чтобы не было видно слишком бледного лица. Оно часто выдавало парня, и сейчас Давид решил проблему, ненадолго, но всё же. Сегодня проходило всё как обычно, прогон основной программы, пробежка Дамиано до раковины, возвращение и ещё один повтор репертуара. До концерта оставались считанные дни, и всё получалось хорошо, только голос иногда Дамиано не слушался, но парень обещал себе собраться. Как будто это реально могло ему помочь. Давид пошёл домой, тихо брёл туда, пока его дорогу не перерезал автомобиль, резко останавливаясь точно перед ним. С водительского места на него уставился Итан. А дальше Дамиано услышал несколько слов в повелительном тоне. — Садись. Быстро. Мы едем в больницу.