Контроль и слёзы

Шла третья неделя, как Шерлок вернулся на Бейкер-стрит, оборвав с Майкрофтом все связи. На самом деле, «оборвав» — довольно громкое заявление учитывая, что старший брат отчего-то даже не пытался выйти с ним на связь напрямую. Шерлок догадывался, что за ним ведется слежка, злился на это, но понимал, что, в общем-то никак не может это изменить, не вызвав Майкрофта на разговор и не обойдя его в виртуозности по части исключительной дипломатии — успешного выдвижения условий. Майкрофт попытался связаться с ним всего один раз, посредством короткого СМС — как раз в тот момент, когда не до конца задушенные сомнения напоминали о себе все громче. «Одумайся, пожалуйста, и не совершай глупостей. МХ» Шерлок не ответил. Не перезвонил, не приехал, не написал. И, само собой, не послушался. Буквально через день после переезда Шерлок обнаружил себя в гостиной на Бейкер-стрит с маркой кислоты на ладони. «Одумайся», — сказал Майкрофт в сообщении. Майкрофт, его любимый старший брат, который продолжал считать, что может понять каково быть сабмиссивом. Который отчего-то считал, что имеет право рассуждать о том, что чувствует сабмиссив. Саб — не маленький ребенок, которого необходимо воспитывать и которому нужно постоянно указывать, что делать и чего не делать. Саб — не питомец, которого нужно было бы дрессировать, это такой же взрослый полноценный человек, который способен сам за себя отвечать. К черту, если регулярный прием кислоты взрывает сознание! К черту, если разнообразие образов настолько забирает себе все снимание, что не остается никаких шансов, чтобы сконцентрироваться на чем-то еще. Шерлок старался не вспоминать, как давно психоделики стали для него эмоциональной зависимостью — концентрировать внимание без них становилось не то чтобы сложнее, но как будто бессмысленнее. Зачем, если можно достичь захватывающего результата в кратчайшие сроки и получить массу информации для изучения? Шерлок видел в этом сплошные плюсы. В первые двадцать минут после приема марки не происходило ничего. Шерлок знал, что это нормально, но нервное состояние накануне достигло апогея теперь, и сейчас он начинал переживать, что ничего не получится. Он не хотел бы сказать, что кислота — его последняя надежда на сегодня, но это было так. Как же жалко это звучало. В конце концов марка начала действовать, и Шерлок убедился, что он просто запаниковал раньше времени. Мысль о том, что после ряда переживаний с ним может случиться бэд-трип отдалась вспышкой и ускользнула. К счастью, жажда положительных эмоций с полным погружением в них была настолько сильной, что мозг, очевидно, ухватился за первую же возможность получить это. Предметы в комнате начали покрываться мелкой рябью, постепенно меняя форму и цвета. Ряд других слабодействующих веществ был довольно безобиден по сравнению с тем, какой эффект вызывало это несущественное количество микрограммов на марке. Покурив травку есть риск только посмеяться, ненадолго загрузиться мыслями о пустотности бытия, и прийти в себя. ЛСД вынуждало оставаться наедине с собой. Шерлок подозревал, что он совершенно ненормален в своем бессознательном стремлении бесконечно ходить по краю, его как будто бы тянуло бросить себе вызов и посмотреть твердым взглядом на все то в себе, на что в контролируемой форме сознания он смотреть боялся. Обычно его смутное, неоформленное опасение не оправдывалось, но спустя сути после трипа Шерлок обнаруживал, что как будто в очередной раз обманул себя каким-то чудесным образом. Он старался не придавать этому значения, но безотчетно, раз за разом, предпочитал кислоту всему остальному, словно бы щекоча нервы. Кислота препарировала его мироощущение так, как сам Шерлок препарировал трупы. Она не оставляла никаких шансов избежать встречи с собой, но отчего-то раньше Шерлоку удавалось «выходить сухим из воды». Он совершенно ясно и безостаточно испытывал эмоции, но, как правило, все они влеклись к его главному занятию — расследованию преступлений. Шерлок отдавал себе отчет в том, что делал бы это несмотря ни на что, он бы носился за преступниками, даже не будь у него острых проблем. И в этом его внутреннее «я» было с ним согласно, раз за разом помогая ему почувствовать острый восторг от того, что его гениальность — является гениальностью даже в глобальном смысле. Но вот что точно вынуждало расставить все точки над «i», это понимание, что глобальную необходимость своего занятия он привык превозносить куда больше, чем следовало: как бы это ни было важно для мира, шутка была жесточайшей: для него самого это не могло быть важно больше, чем предполагалось природой. Иными словами, даже если в сознании Шерлока окончательно сформируется мечта стать полностью холодным аналитическим разумом, это не будет возможно. Организм все равно будет требовать удовлетворения базовых потребностей: приема пищи, достаточного количества воды, не переохлаждения, в результате которого есть серьезные риски заболеть. И участия в его жизни доминанта. Да, это непоколебимо стояло в одном ряду, и что бы Шерлок не мечтал с этим сделать, этот факт оставался неоспоримым. Через час после принятия марки через эмоции стало сложно пробираться. Каждая была запутанной, но требовала обозначения. Каждую приходилось проживать. Вначале смутное чувство, напоминающее предвосхищение, затем восторг от эйфории — ежесекундная концентрация была великолепна хотя бы возможностью своего существования. Шерлок был счастлив, его организм был отдан этим ощущениям без остатка, и больше ничего не требовал. Разве что проживать то, за что сознание цеплялось дальше в своих блужданиях. Вот, например, эйфория — она многогранна и по большей части продиктована пониманием того, насколько важную для человечества работу Шерлок выполнял изо дня в день. Холмс упивался этой эйфорией. Нередкими были минуты, когда ему казалось, что он отдал бы едва ли не жизнь, чтобы продлить ее на полчаса дольше. Это было ярчайшим и самым желанным из его ощущений — самоцелью, ради которой он вообще принимал на язык. Если повезет достичь такого блаженства, то понимание важности его аналитических способностей, их уникальности, а как следствие — необходимости в мировом масштабе, захлестывало и оставляло неизгладимый след уверенности в правильности своего выбора. Шерлок поступил правильно, когда принял решение отдаться своей работе без остатка. Когда он ощутил эту эйфорию впервые, она оставила в его сознании неизгладимый след. Раз за разом после Шерлок подкреплял свою уверенность в том, что сделал правильный выбор — что не пошел заниматься наукой, как мечтали родители (как это не прискорбно, научная деятельность нередко подвергалась цензуре). Что не пошел по пути Майкрофта, заняв какой-нибудь (не)скромный пост в Правительстве, навсегда связав себя рядом совершенно неприемлемых обязательств. Его встречи с собой носили довольно приятных характер, и только легкая недосказанность, оставленная в послевкусие заставляла сомневаться в том, что он не хотел скрыть от себя что-то настолько сильно, что убедил мозг запрятать это в самый дальний угол? И теперь мозг, даже обезоруженный препаратом, не дает обнажить сокровенное — не то обезопасив от него, не то защищая его целостность. Кажется, сегодня был самый обычный день, грозящийся стать необычным — день встречи с прекрасным, с закоулками своего сознания. Холмс с каждой минутой видел себя все более жалким, все более инфантильным и все более лицемерным. Майкрофт был во всем прав. Мысль о Майкрофте неожиданно успокоила, хотя, сказать по правде, было ли это так неожиданно? На секунду промелькнула мысль, что все это — первые признаки бэд-трипа, но бэд-трипа не случилось. Просто он на самом деле в своих блужданиях набрел, наконец, на пережитый травматический опыт. Инстинктивно положенное доверие, которое было разрушено в один момент, в тот момент заставило Шерлока ощущать себя беззащитным ребенком. Но почему. Если мозг никак не может избавиться от этого, он вынуждал Шерлока считать, что единственный, кто все еще заслуживал доверия — Майкрофт? С ним обходились по-разному и до этого случая, не били, но… И мозг всегда реагировал соответствующим образом: отторжением и страхом. Вся его жизнь — один сплошной страх и отторжение. Что не так с Майкрофтом? Может быть, потому что на самом деле Шерлока до конца не мог поверить, что именно его старший брат на это способен? Может ли быть так, что он, требуя от него сессии именно в таком ключе, Шерлок просто хотел убедиться окончательно, что даже Майкрофт, идеальный во всех смыслах доминант, вовсе не идеален? Успокоиться на этом и со спокойной душой продолжить считать всех доминантов не достойными его? Такие встречи с собой грозились стать слишком болезненными, но, когда микрограммы оказываются внутри, дороги назад уже нет. Шерлок чувствовал, как слезы стекают по его лицу. Он провел пальцами по щеке, посмотрел на руку и обнаружил, что влага меняла цвет с каждой секундой, а интенсивность перемены оттенка резонировал с тем, как сильно билось его сердце. Жестокая насмешка теории вероятности: вероятность того, что, приняв на язык кислоту, ты вытащишь наружу глубинные переживания своего сознания, и что просто «зависнешь» на ярких красках, мала, но никогда не равна нулю. Осознание этого вызвало острый приступ тошноты, который заставил Шерлока сорваться с места в ванную комнату, где его попросту вывернуло наизнанку. Первый мыслью после облечения было желание позвонить Майкрофту. Но, разозлившись на себя, Шерлок отбросил телефон, на который, как оказалось, он смотрел уже некоторое время. Сколько именно, предположить было сложно — время в его настоящем мироощущении замедлялось до такой степени, что его практически не существовало. Подождав, пока неприятные ощущения в большинстве своем пройдут, Шерлок решил, что нужно непременно чем-то заняться, чтобы отвлечься от чувства разочарования — от трипа он ожидал не этого. Шерлок с каким-то самозабвением и детским упрямством рассчитывал на то, что кислотные трипы всегда будут проходить приблизительно одинаково, и самое противное, что с ним может случиться — галлюцинации. Тряхнув головой, Шерлок приподнялся на локте, быстрым взглядом окинул гостиную, вспоминая, куда бросил телефон. Найдя предмет взглядом, тут же схватил его и написал сообщение Лестрейду: «Есть что-нибудь? ШХ» Обычно в случае, когда Шерлок сдавался и спрашивал у сержанта о наличии дел, на что-то действительно интересное рассчитывать не приходилось — Лестрейд уже давно был бы у него на пороге и сам упрашивал взяться за дело. Но может быть хотя бы нечто сносное. Разумеется, не стоящее того, чтобы приносить ему в жертву то великолепное время, когда Шерлок все еще под действием препарата, но выбирать все равно не приходилось. Суя по тому, что Лестрейд не отвечал уже добрых полчаса, он либо сейчас самозабвенно выпивал в пабе, либо в Скотленд-Ярде на данный момент составы преступлений были банальнейшими, и с ними уже давно справились все сотрудники, чтобы теперь быть ничем не занятыми. Впрочем, сколько сейчас вообще было времени? Шерлок вдруг осознал, что совершенно не имел представления о том, сколько часов назад он принял наркотик. Взглянув на часы, он был удивлен: наркотик он принял тринадцать часов назад. Тринадцать часов, которые по ощущениям длились не больше нескольких минут. Это по-своему очаровывало. Звук пришедшего сообщение вывел его из раздумий. Шерлок тут же схватил телефон, и был разочарован тем, что сообщение было вовсе не от сержанта. Но вместе с разочарованием Шерлок испытал что-то еще, что-то, сильно напоминающее тоску вперемешку со злостью. «Как ты себя чувствуешь? МХ» Холмс смотрел на экран телефона и мысленно спрашивал себя, чего он хотел больше: ответить или проигнорировать. Ему казалось, что внутренний инстинкт практически требует, чтобы он отчитался, сообщил единственному доминанту, который имел право это знать, что с ним все в порядке (хотя бы относительно). Но рациональная сторона говорила о том, что не следует вступать в диалог. Майкрофт сейчас не сделал ничего, за что на него следовало бы злиться, и ничего из-за чего следовало бы бояться разговаривать с ним. Шерлок со злостью ударил кулаком по дивану. До какой степени он на самом деле слаб, что сидел здесь с мыслью о том, что его старший брат — единственный, кто заслуживал его доверия, но Шерлок боялся ему доверять. Шерлок знал, что Майкрофт был искренен как никогда, говоря о том, что больше ни за что его не ударит, что это было страшнейшей ошибкой. И Шерлоку, возможно, было бы куда проще, если бы ему не было нужно, чтобы его ударили. «Нормально. ШХ» «Нам нужно поговорить. МХ» — ответ последовал незамедлительно. Шерлок боролся с собой, убеждая, что не должен отвечать. Майкрофту необходимо понять, что он не имеет право диктовать ему свои условия, что, если у них и было соглашение, оно было нарушено уходом Шерлока. Шерлок не отвечал. Приходило еще несколько сообщений от брата, но младший Холмс стирал их, даже не читая. Когда он думал, что уговоры закончились — за семь минут не пришло больше ни одного — телефон снова отозвался звуком пришедшего сообщения. Шерлок рыкнул и схватил телефон, чтоб удалить и это сообщение. «Пока пусто. Как что-то появится, я дам знать. ГЛ» — светилось на экране. Холмс со стоном упал обратно на диван. Каким-то образом ему удалось заснуть. Он не мог вспомнить ни одного случая, чтобы он спал днем (за исключением детства), но видимо вымотанный организм нашел удачный момент, чтобы «вырубиться». Проснувшись, Шерлок первым делом проверил телефон, но ни от Лестрейда, ни от Майкрофта сообщений не было. День грозился быть пустым и бессмысленным. Но эти пустота и бессмысленность — последнее, что помнил Шерлок, когда очнулся в больничной палате. — С пробуждением, — коротко поприветствовал Майкрофт. Шерлок готов был поклясться, что никто другой не смог бы различить в этом голосе снисходительности, но он знал Майкрофта очень хорошо, чтобы пропустить это мимо ушей. Черт возьми, он еще даже не успел прийти в себя, как следует, но уже ощущал, как по телу разливается чувство досады. — Пока тебе лучше не говорить, — проинформировал Майкрофт, садясь на стуле поудобнее. — Поэтому говорить буду я. Шерлок закатил глаза. — Сомневаюсь, что после удара головой ты в подробностях помнишь, что с тобой произошло, но помнить такие вещи в твоем случае очень важно, братец. Поэтому позволь мне взять на себя эту непростую ношу и рассказать тебе детали твоего же безрассудного поведения. Майкрофт остановился и посмотрел на Шерлока — должно быть, оценивая его реакцию. Шерлок же продолжал равнодушно смотреть на него. — Ты помнишь, как принимал марку с ЛСД? Младший Холмс кивнул. Это он помнил хорошо, хотя, как раз это и было той частью, которую он предпочел бы забыть. Эксперимент в этот раз пошел не совсем так, как он рассчитывал. — Хорошо, — кивнул Майкрофт, — После того, как засунул в себя эту гадость, ты, очевидно, в некоторой степени потерял контроль над собой, своим телом и, соответственно, своими действиями. Ты долго спал, затем проснулся, вероятнее всего, думая, что эффект давно исчерпал себя, но, на твое счастье, я тоже прекрасно знаю, что последствия психоделического трипа можно ощущать на себе еще около двух недель. В твоем случае прошли сутки, ты испытал галлюцинации. Ты помнишь это? Шерлок помотал головой. Он в самом деле не помнил. — Так или иначе, это наше предположение — моя и врачей-наркологов. Ты испытал еще один легкий «приход», который легким на самом деле можно назвать с натяжкой. Галлюцинации, вероятно, были не особо приятными. Дальше могло быть все, что угодно. Лично я предполагаю, что что-то напугало тебя, застав где-то в районе кухни, которую ты переоборудовал в лабораторию. Ты дернулся, задел свои склянки — я видел разбитые колбы на полу — и, по несчастью, задел именно те, в которых были опасные для бесконтрольного вдыхания вещества. Пока я не знаю, какие именно, я отправил их на экспертизу, но прошло меньше суток, пока я не получил никакой информации. У твоих врачей несколько предположений, поэтому они не могут сказать ничего конкретного. Скорее всего, там было что-то, что ты намешал в ходе своих экспериментов? Шерлок кивнул. — Что именно? Скажи. Это поможет твоему восстановлению. — Не знаю, — прохрипел младший Холмс. — Шерлок, сейчас не время!.. — Там было много… — он шепотом перебил Майкрофта и тут же закашлялся, — не знаю, там было много колб. Я не знаю, какие именно разбил. — У тебя хотя бы есть предположения? — Я не успел их исследовать на тот момент. Нет. — Бога ради, Шерлок, что ты делаешь со мной… — Майкрофт поморщился и устало потер лоб, откинувшись на спинку стула. — Сколько я проведу здесь? — выждав момент, спросил Шерлок. — Сколько понадобится, — безапелляционно отрезал Майкрофт и добавил, не глядя на брата: — Ты едва не погиб. Проводить много времени в больнице не понадобилось. Результаты экспертизы Майкрофту прислали в тот же день, что сильно помогло врачам вывести остатки веществ вывести из организма Шерлока. В составе оказалось незначительное количества мышьяка, что заставило сердце старшего Холмса застучать сильнее, но врач убедил, что теперь все в порядке и его брату ничего не угрожает. Несмотря на заверения врача в том, что нет необходимость держать Шерлока под постоянным присмотром, Майкрофт настоял на том, чтобы младший брат снова переехал к нему. Шерлок не возразил. В этом он почти готов был признаться сам себе — услышав подробности произошедшего с ним, он в самом деле испугался за свою жизнь, и хоть и понимал, что ему уже ничего не угрожало, все равно стремился не оставаться в пресловутом одиночестве. Так что настояние Майкрофта пришлось очень кстати. — Шерлок, так больше продолжаться не может. — Что? — Твое саморазрушающее поведение граничит с девиантным. Тебе нужен специалист. — Ты знаешь мою позицию на этот счет. Специалист, который начнет копаться в моей голове, пытаясь составить полную картину, вычленить причинно-следственные связи? Зачем? Я и сам прекрасно знаю, что откуда! — Шерлок, это необходимо. — «Необходимо!» Майкрофт, я тебя умоляю! Я прекрасно понимаю, что и откуда в моей голове берется, и представь себе — меня все устраивает! Я повторяю тебе еще раз, дорогой брат — все, что мне нужно, это найти какого-нибудь доминанта, который сможет периодически удовлетворять мою потребность, на взаимовыгодных условиях, разумеется. Все! Мне не нужен никакой специалист, который будет твердить мне все то же самое, что и ты. — Шерлок, мы оба знаем, что «какой-нибудь доминант» тебе не подойдет, мы… — И как ты назвал? «Девиантное» поведение? — перебил Шерлок. — Нет, слушай, я все понимаю, но ты путаешь терминологию! Девиантное поведение это про ярко выраженный алкоголизм, наркоманию или явные признаки суицидальных наклонностей. То, что я — не наркоман, мы уже выяснили. Алкоголизмом я тоже не страдаю и суицидальных наклонностей у меня нет. Завершив свою пламенную речь, Шерлок выжидающе посмотрел на брата. Майкрофт молча указал взглядом на его бедра. — Что?.. — не понял младший Холмс. Майкрофт скептически выгнул бровь и все так же молча откинулся на спинку стула. — Это не попытки суицида! — воскликнул Шерлок, — даже не говори мне, что ты этого не понимаешь! — Какая у меня гарантия, что однажды, после многочисленных безуспешных попыток связаться с тобой, я, взломав дверь твоей квартиры, не увижу твой труп, когда я день за днем я наблюдаю вот это? Он снова указал взглядом на бедра, на которых, разумеется красовались порезы. Майкрофту не нужно было даже заставлять Шерлока раздеться, чтобы убедиться в этом — его лицо говорило само за себя. — О, ну не знаю? Например, поверить мне? Все это не имеет никакого отношения к суицидальному поведению! — Поверить психически надломленному человеку, который предпочитает саморазрушение в качестве альтернативы к нормальной жизни? — Нет, Майкрофт. Поверить мне, — тихо проговорил Шерлок. Старший Холмс молчал некоторое время. Даже сейчас Шерлок отказывался принять и понять то, во что он превращался. Даже сейчас он упрямо проводил какую-то несуществующую границу между собой и проблемой вместо того, чтобы осознать — проблема давно стала частью его. Майкрофт едва не сказал что-то вроде: «разница на сегодняшний день несущественна». Это могло бы возыметь эффект, если сразу же после добавить: «так будет, пока ты сам не решишься что-то предпринять», но беда была в том, что Шерлок имел пагубную привычку не дослушивать и обижаться раньше времени. — Так или иначе, это выглядит нездорово, дорогой братец, — проговорил он в конце концов. — Более того, это и есть нездоровое проявление. Тенденции к улучшению твоего состояния я не вижу, признаков того, что ты собираешься что-то менять — увы, тоже. Мне продолжать? — Майкрофт!.. — Шерлок даже подавился воздухом, услышав, как отчаянно прозвучало имя брата. — Майкрофт, ну неужели у тебя никогда не возникало желания диктовать своему разуму свои собственные условия? Узнать о его возможностях как можно больше и использовать их по-своему? Чтобы не мозг обозначал, что ты можешь, а что нет, и чтобы расширив границы сознания наперед, зная, чего от себя ожидать, можно было бы расставить свои собственные ориентиры уже осознанно? И управлять ими? Майкрофт, пожалуйста, — Шерлок перевел дыхание. — Скажи, что ты тоже всегда хотел чего-то подобного. Ему не очень верилось, что Майкрофт всерьез о чем-то подобном мог мечтать, но очень хотелось в это верить. Прежде, чем Шерлок осознал, что он, в общем-то, боялся услышать правду, вопрос самым отчаянным образом слетел с его губ — проигнорировать его было просто невозможно. Однако, Майкрофт, кажется, решил попытаться. — Шерлок, послушай себя со стороны. То, что ты говоришь, даже звучит как бред. Посмотри на себя: у тебя сбито дыхание, ты волнуешься так, словно можешь умереть прямо сейчас. И это я не драматизирую. Шерлок, ты не в порядке, и боюсь, когда ты это осознаешь, может быть слишком поздно. Просто позволь помочь тебе. — Ну хватит уже!.. — Шерлок, я даже не предполагал, что можно быть до такой степени трусливым, чтобы всю жизнь осознанно прятаться в своих фантазиях и предпочитать выздоровлению этот позор. «Позор?» — хотелось переспросить Шерлоку, но слова застряли в горле. Ему определенно следовало бы научиться, не давать Майкрофту столько власти над собой. — Успокойся, — отстраненно сказал Майкрофт, — я не сказал ничего, что было бы тебе неизвестно. Возьми себя в руки, Шерлок. Тебе нужна помощь, и в этом нет ничего постыдного. Постыдны твои бесконечные попытки делать вид, что это не так. Шерлок не ответил. Кажется, это было началом конца их каких бы то ни было, но все-таки более или менее приемлемых отношений. Ему даже казалось, что не только он один что-то получал от этой фразы. Шерлока бесило то, что он совершенно не понимал, что Майкрофт думал о нем на самом деле — буквально недавно он говорил, что дорожит им. Может быть, не буквально дорожит, но он сказал «моим неравнодушием», и одна мысль о том, что старший брат может по-настоящему дорожить им зарождала внутри какой-то восторг. — Возьми себя в руки, — повторил Майкрофт, снова обращая на себя внимание. — Не говори мне, что делать, — тихо проговорил Шерлок, не поднимая на него взгляда. — Бога ради! Меня начинает утомлять твоя инфантильность, братец! Раз за разом одно и то же, тебе не надоело? Возьми уже себя в руки и дослушай в конце концов того, что желает тебе добра, черт возьми! Полагаю, таких людей в этом мире не так много. — Чего ты добиваешься? — Я сбился со счета, когда пытался припомнить, сколько раз я говорил тебе, чего я добиваюсь. — Чего ты добиваешься, унижая меня сейчас, Майкрофт? Голос Шерлока был сухим, чтобы не сказать подавленным. — Унижая? Нет, Шерлок, я всего лишь обозначаю настоящее положение вещей. Раз ты не хочешь разговаривать по-хорошему, придется прибегнуть к ультиматумам. Итак, братец, мои условия таковы: либо ты добровольно общаешься за помощью к специалисту, с готовностью делая все, что он скажет, чтобы избавиться, наконец, от твоих дурных разрушающих твою же жизнь привычек. Поиск подходящего специалиста я беру на себя. Об этом можешь не волноваться. — Либо? — все так же не поднимая взгляда, спросил младший Холмс. — Либо я помещаю тебя в реабилитационную клинику, где твой организм всесторонне обследуют на наличие трудновыводимых веществ и назначат реабилитационный курс. — Как банально, ничего поинтереснее придумать не мог? Слишком предсказуемо для тебя, не находишь? — Нет, — Майкрофт улыбнулся, снисходительно оглядев Шерлока, — Вовсе нет. Я неприятно удивлен, что ты не оценил то, насколько это на самом деле умно. — О… — неприятная догадка осенила Шерлока, и уже через секунду он был готов испепелить Майкрофта, — ну конечно. Мне в любом случае назначат психотерапию, да? Будут выяснять, в чем проблема моего поведения? Что заставляет меня так поступать. И, допустим, я не захочу разговаривать с врачами, тогда они, при твоем содействии — или, вернее будет сказать, ты при их — просто запрут меня там на неопределенный срок. Майкрофт, ты, черт возьми, жесток. Я даже не представлял, насколько. — Увы и ах, — Майкрофт самодовольно улыбался, — я рассчитывал, что ты поймешь это сразу, но тоже неплохо, братец. — Но что, если я откажусь от всех вариантов? — Не получится. — Звучит, как угроза. — Это она и есть. — Сволочь. — Да кто угодно, но я не собираюсь смотреть, как ты катишься вниз, Шерлок. — Ты не оставляешь мне выбора, это элементарно незаконно и противоречит принципам гуманизма. Майкрофт рассмеялся. — Шерлок, в этой стране законы не принимаются без моего участия. И несмотря на то, наивысшее проявление гуманизма по отношению к тебе — это, как раз, поместить тебя в клинику без лишний разговоров, заметь, выбор я тебе все-таки оставляю. Младший Холмс вскочил с места. — Нет! Проходить сеансы добровольно или нет — не выбор! — Сядь, — потребовал Майкрофт, — мы не закончили. — Мне не о чем больше с тобой разговаривать. Я не хочу тебя ни видеть сейчас, ни знать вообще. — Идиот. Майкрофт даже не пошевелился. Шерлока выводила из себя эта холодность брата. Чувство собственной ошибки было настолько невозможно ужасным, что попсовое «желание провалиться сквозь землю» не казалось таким уже попсовым. До какой же степени великолепным актером был Майкрофт, раз ему все-таки удалось зародить сомнение в душе Шерлока и заставить его поверить, что ему не все равно? А может, Шерлок просто выдавать желаемое за действительное? Так или иначе, все это следовало перечеркнуть и больше на эту манипуляцию никогда не поддаваться. Раз за разом напоминая себе. Что его старший брат-доминант — такой же мудак, как и все остальные. Со злостью посмотрев на него, Шерлок встретился с совершенно спокойным взглядом и невозмутимо расслабленным видом. Ничтожество. С момента, как Шерлок снова остался наедине с собой, он получил только одно сообщение от Майкрофта, показавшееся ему крайне издевательским: «Не натвори глупостей. МХ» Шерлок мечтал заблокировать его номер, но понимал, что это совершенно бесполезно. Майкрофт устало потер виски. Разговор с Шерлоком в подобном тоне не приносил ему удовольствия, вопреки убеждению брата. Сложность характера младшего брата не оставляла ему выбора. Между ними уже было столько всего, что не позволяло назвать их родственные взаимоотношения образцовыми. Майкрофт считал, что нужно перепробовать все способы воздействия, до которых он только способен додуматься — причем, додуматься раньше Шерлока — и желательно хотя бы не испортить то, что между ними еще есть. Даже если требовалось вести с ним диалог так, чтобы казалось, что Шерлок ничего не значит для него. Майкрофт полагал, что, если оттолкнет его, если даст ему понять, что не будет исполнять его хотелки, это хоть сколько-нибудь отрезвит Шерлока. Да, это было огромным риском. Да, Майкрофт отдавал себе отчет в том, что мог недооценить упрямство Шерлока. Значит, придется не ослаблять слежку за ним, а только усилить. Выходки Шерлока и раньше не отличались осторожностью, но эта едва по-настоящему не убила его. Все это в самом деле начинало утомлять его и даже в некоторой степени злить, но Майкрофт любил своего невозможного младшего брата так, как не признался бы даже самому себе.