yeah, yeah, jingle bells

      Что происходит в голове у ребёнка? Там наверняка идёт какой-то свой особый мультсериал, лишённый логических для взрослых событий, напичканный красками поярче и животными поцветастей. Или нет? Или всё там именно так как надо: мышление прекрасно развивается, психика успешно формируется и вообще дела идут гладко и без проблем, пока мы, большие дети, думаем, что вертящийся у наших ног малыш мало что понимает об окружающем его суровом мире и соображает целое ни черта?       Безусловно, решение изучить детскую психологию и вообще… детей обеспечило бы Пак Чимина поистине познавательными деньками и, может, помогло бы разобраться ещё и в себе: например, он смог бы получить ответ на извечный вопрос «за что Бог наградил меня топографическим кретинизмом?» или сформулировать чёткое объяснение всех выкидонов Стейси и Изабель — двух его племянниц.       Чимину двадцать три и он ни малейшего понятия не имеет, что у этих двух проказниц происходит внутри их темноволосых головок или почему они в два года умеют забраться к своему дяде в кровать и даже включить компьютер пока он спит, не подозревая про возникшую опасность, но изо всех сил не хотят понимать более элементарных вещей.       Конечно, в два года маленький человечек с засохшим пятном от каши на воротнике вряд ли сосчитает сколько раз за последнюю неделю ты пытался убедить его, что зовут тебя Чимин, а не Мими, но соображать ведь они уже должны неплохо. Как-то додуматься, что если твоя сестра вытащила стержень из ручки, поддавшись детскому нескончаемому любопытству, потянула чернила к себе и начала плеваться синим, параллельно заходясь в плаче, то тебе этого повторять точно уже не стоит. Но нет, отмывать всего лишь одного ребёнка было бы слишком просто, поэтому Иззи, не собираясь учиться на чужих ошибках, повторяет за Стейси, и какофония издаваемых ими звуков снова лупит Чимина по голове воображаемым молотом размером с двадцатифутовый морской контейнер.       Иззи и Стейси свалились на его голову в середине ноября и всё никак не дают возможность вернуться к сносному распорядку дня уже больше месяца. Малышкам нет никакого дела до того, что их дядя не настолько заточен под воспроизводимый шум, как его любимая старшая сестра; он нуждается в выходных без семьи или хотя бы в одном дне в неделю, когда можно будет побыть с собой наедине, без лишних глаз. Не во время обеденного сна малышек или ночью после того как засыпает весь дом, а куда больше двух-трёх несчастных часов.       Чимин уже на вторую неделю пребывания Хёни с дочками в родительском доме решает и окончательно смиряется с мыслью: для того чтобы в нём возникло желание родить детей должно произойти нечто сверхъестественное или ещё более магическое, чем все части Гарри Поттера вместе взятые. И упустим тот момент, что родить он априори не может.       Сетуя на не слишком любимую работу и мечтая избавиться от неё, сменить направление на что-то хоть косвенно связанное с его профессией и с художественной литературой, Чимин несколько месяцев думал, как допишет в конце концов свой подростковый роман на фантастически любимую и близкую ему тему — про настоящую дружбу; его напечатают, выставят пахнущие этой особенной магией переплёты на полки книжных, и на него с грохотом свалится признание, люди начнут замечать его одинокую задницу в толпе, узнавать на кассе в Target и вообще дойдёт не только до родителей, что он может многое. Что мечты у него глобальней вечного стремления сестры иметь большую семью. Они куда больше желания выйти замуж как Хёни и родить двойню, обеспечивая головной болью не только Росса, своего мужа, но и всю семью без исключения. Да-да, конечно, Чимин знает, что мужчины не выходят замуж, но если бы вы сказали это его лучшему другу, он бы не поленился тут же сочинить тысячу и одну шутку про то, что Чимин не все и он так и сделает.       Если у Пака ещё в школе возникла цель жизни — показать насколько богата его фантазия людям, то у Чон Чонгука примерно в то же время, а то и куда раньше, появилась своя: не давать спокойно жить одному дезориентированному писателю.       Их дружба завязалась так же естественно как всё, что мы делаем каждый ничем не отличающийся друг от друга день, сами того не замечая. Дома семей Чон и Пак разделяет один лишь деревянный заборчик, самих парней — всего год разницы, а сейчас, во взрослой жизни, к пребольшому сожалению, ещё пара сотен километров, потому что Чимин, окончив учёбу в колледже, вернулся домой, надеясь в знакомой с первых дней жизни обстановке родить наконец тот шедевр, с которым не страшно будет заполнять анкету хоть самого крошечного издательства, а не подался в края, что поближе к местоположению нью-йоркского университета. Не сказать, что у него не хранилось совсем уж ничего стоящего на жестком диске компьютера или даже в заметках телефона, но это всё было баловством, плодом накрывшего с головой вдохновения, а с таким не сунешься в настолько серьёзные степи. И не важно, что Чонгук имеет прямо противоположное мнение на этот счёт. С представителями издательства и редакторами общаться придётся не ему, и трястись от страха быть непонятым и в очередной раз непринятым тоже выпадет не его заднице.       Чимин должен сделать всё как надо, продумать каждую мелочь, составить чёткий план как истории, так и своих действий, сосредоточиться только на этом, жить своим вспыхнувшим желанием творить, а такое можно провернуть только в полнейшем спокойствии. И нигде Чимину не было спокойней чем дома, в своей комнате: переделанной из вечно захламленного ненужностями чердака, с небольшим окном, выходящим во двор, детскими наградами за успехи в учёбе и россыпью фотографий и рисунков над кроватью.       Но проблема именно в «было». Чимину было там хорошо и спокойно. До первой разлуки с родителями и родным городом.       Раньше на стенах спальни ещё и постеры висели, куча всякой всячины из мира фантастики, но как только парень уехал в колледж, родители, наверняка только вернувшись домой, решили, что могут распоряжаться его комнатой как им только заблагорассудится, следовательно, выводящие их цветастые картинки наконец можно было спокойно снять, ведь перечить некому.       Марти Макфлай вместе с Доком навсегда покинули комнату самого младшего из Паков, пока он сидел в своем общежитии, ничего не подозревая, и на первых же каникулах, в первый же час своего пребывания дома Чимин захотел вернуться обратно в непроветренную комнатушку с раздражающим соседом, хоть там ему ужасно не нравилось. Просто из-за плакатов. Потому что у Чимина отобрали то, что он любил, даже не соизволив поинтересоваться какое у него мнение на этот счёт.       Это были рождественские каникулы и парню почему-то стало так больно из-за, казалось бы, несущественного пустяка, всего лишь по-другому прицепленных фотографий и уничтоженных постеров любимых фильмов, что он провёл почти всё время у Чонгука в комнате, отказываясь извиняться перед отцом за то, что повысил на него голос.       Папа терпеть не мог всё, что нельзя было объяснить, он историк, у него в голове одни даты да факты, а Чимин с малых лет был выдумщиком. И их отношения — это вовсе не тот случай, когда любовь сгладит все углы и сломает каждое разногласие.       Пак Чимин — полная противоположность своего лучшего друга Чонгука, всегда был ею и является до сих пор. Младший в отличие от Пака воевал бы за свои предпочтения до последнего и уж точно не пришёл бы просить прощения лишь за то, что дал знать об истинных чувствах, а Чимин вот… смог переступить через себя. Это его папа и папу он любил, как бы тот ни пытался переделать его характер под более желанный для себя.       Гук во многом отличается. В очень и очень многом. Он не выбирал университет, считая самым важным критерием расстояние между общежитием и родительским домом, а, недолго думая, рванул в Нью-Йорк, в город, где несмотря на бесконечные пробки и немалое количество жителей смогут уместиться все его безумные амбициозные желания.       Чонгук — свободная душа, Чимин — ценящий привычную среду и безопасную стабильность сказочник. Они наверняка никогда не сошлись бы, не познакомься настолько рано, когда такие понятия как экстраверт и интроверт ещё не значили для них ровным счётом ничего. Но жизнь сама захотела свести этих двух, она поселила их рядом друг с другом, так что да, выбора особо не осталось, когда в игру вступила сама судьба. Они подружились.       Чоны переехали в Хайстаун когда Чимин только-только пошёл в первый класс и Чонгук был для него просто молчаливым соседским мальчишкой, разглядывающим всё и всех, если они пересекались. Мальчики заходили друг к другу с родителями, но никогда не играли вместе: Чимин не слишком хорошо сходился с другими детьми уже тогда, они все были ужасно громкими и ему это очень не нравилось, и хоть Чонгук не казался выходцем из той же команды, мальчики не интересовались возможностью назваться друзьями почти целый год.       Поменялось всё только потому что летом, перед тем как пойти во второй класс, Чимин свалился с высоты почти третьего этажа. Пытался из окна родительской спальни рассмотреть что же папа столько времени делал на крыше, а когда обзора с комнаты стало недостаточно, не долго думая, перелез через подоконник, желая забраться повыше к отцу, и тот не успел его остановить или поймать. Напугал предупреждающим восклицанием и опоздал с рукой помощи. Чимин полетел на землю, уже по дороге навсегда зарабатывая себе боязнь высоты. Упал он совсем нешуточно, лететь ведь пришлось с немалого расстояния, и он вполне мог не пережить этот несчастный случай, если бы не был настолько большим любимцем судьбы и если бы их двор покрывала не трава, а брусчатка. Он сломал ногу, ребро, заработал многочисленные ушибы, сотрясение, провёл почти сутки без сознания, пугая всю семью просто до чёртиков, но такой исход уже был чудом. И этот самый несчастный случай изменил многое в его жизни, к тому же позволил убедиться, что боги его любят, потому что он просто невероятно легко отделался. Всё могло быть значительно хуже, могло закончиться необратимым.       Из-за черепно-мозговой травмы у маленького Чимина начались проблемы с памятью, тогда же ухудшились и так препаскудные способности ориентации на местности и тем летом он впервые услышал слово «тормоз» в свою сторону. От папы.       Выйти дальше двора не имелось никакой возможности, для Чимина смастерили своеобразную инвалидную коляску из его старой детской и на улицу он выходил только с мамой или Хёни, пока остальные дети наслаждались беззаботным летом и долгожданными каникулами.       Чонгук ещё не ходил в школу, когда с Чимином приключился этот кошмар, он просто знал, что мальчик, который частенько к ним заглядывал теперь ездит только на своей супермашине и, может, умеет превращаться в трансформера, но никому не рассказывает столь страшный секрет.       Когда бы Гук его не видел, Чимин всегда выглядел грустным, даже если его сестра читала ему невероятно веселую книжку и показывала интересные рисунки, когда они проводили время во дворе. И добродушному молчаливому мальчишке казалось, что дома его соседа очень сильно обижают, раз он целыми днями сидит во дворе вместо того, чтобы попытаться исследовать вражеские территории на этом танке, раздавливая врагов своей огромной белой ногой.       В один из дней, когда Хёни ненадолго оставила братишку одного, Гуку, подглядывающему за ними, было просто жизненно необходимо нарисовать на его гипсе маску Человека Паука и обеспечить тем, что обязательно поднимет настроение. Это же Питер Паркер! Рисунок казался ему настолько важной миссией, что он, схватив два своих фломастера с кухонного стола, пролез в щель забора и, не думая заметит мама его пропажу со двора или нет, уверенно пошёл к своему грустному знакомому.       Человек Паук всем поднимает настроение, так что Чонгук, поздоровавшись, просто деловито предупредил, что ему нужно кое-что сделать и начал водить фломастерами по совсем не ровной поверхности с лицом знатока, прямо на голени, чтобы Чимин всегда мог смотреть на него и улыбаться; на одном лишь Питере Гук не остановился и, не противясь собственной смелости, начал расспрашивать не покрыли ли его скелет адамантием в больнице, пока чинили ногу и не выдвигаются ли у него случайно лезвия из перепонок между пальцами.       Уже в тот день Чимин подумал, что ошибся, называя маленького Гуки тихим всё это время. На самом деле у этого парнишки шило в заднице и он может вообще собирается его убить, потому что Чонгук, пытаясь развеселить окончательно, принялся катать бедного мальчишку по двору, почти никак не реагируя на просьбы не делать этого или хотя бы сбавить скорость. У Чимина ещё только-только срастались рёбра и такое времяпрепровождение было противопоказано, но всё остановилось только когда Хёни вернулась к ним с книжкой в руках и наконец смогла объяснить пареньку, что её братика нельзя вот так дёргать, он не умеет исцеляться так же быстро как Люди Икс и с активными играми стоит бы повременить. Вместо гонок Хёни почитала им «Приключения Алисы в стране чудес» и Гуку настолько понравилось слушать истории, а не только разглядывать очередной комикс, что на следующий день он вернулся.       Чонгука не отпускали дальше их двора, потому что мама и папа наказали ни в чём невиновного малыша, а он всего-то пытался стать крутым, знать так же много как Дядя Чан и решительно собирался сделать так, чтобы яйцо в микроволновке перестало взрываться. Но маме, кажется, не очень нравилось оттирать каждую неудавшуюся попытку, так же как папе тушить в конце концов не выдержавшую детской настойчивости микроволновку, так что да, Чонгук нашёл чем занять себя, пока его просили быть паинькой. И именно этот случай и очень эмоциональное чтение Хёни реплик Шляпника положили начало крепкой удивительной дружбе.       Мальчик со сломанными костями переживал не лучшее время в своей жизни, но в итоге умудрился завести дружбу с главным любителем комиксов, нашёл того, кто не стеснялся показывать ему свои секретные приёмы борьбы с воздушными невидимками прямо на улице, так же как не боялся, что его посчитают глупым, если кто-то ненароком увидит попытки силой мысли заставить кота миссис Беннет заговорить на английском.       Гуку тоже воображения не занимать, так что на этом они и сошлись, хоть дальше пошли по совершенно разным тропинкам.       Чонгук единственный, кто знает о тяге Чимина к писательству столь много, лишь он один из всех имеющихся близких и друзей читал буквально всё (даже перечитывал тот нелепый рассказ про оживший зелёный велосипед, что сочинил Пак в шестом классе), и только этому парню позволено обладать информацией насчёт того, как на самом деле Чимин задолбался за месяц пребывания в его доме двух маленьких катастроф.       У мужа Хёни довольно длительная командировка, Росс МакКолл — врач, они с Хёни познакомились ещё во время учёбы в медицинском, и поженились как только девушка закончила учёбу, хоть детей не спешили заводить сразу же. Росс часто вписывает своё имя в волонтёрские программы, разъезжая по всей Америке, и вообще-то это здорово, он творит добро, повышает свой профессионализм и уверенно взбирается по карьерной лестнице, не без поддержки своей чудесной жены, но иногда благодаря таким выездам пропадает на довольно длительные периоды, а у него вообще-то две маленькие дочки дома.       Эм… или почти три?       Да, именно, Хёни снова беременна, у неё снова будет девочка и примерно в средине января у Чимина станет не две, а уже три племянницы.       Хёни всегда хотела большую семью, она, сколько её знают, обожала детей, чего только стоило всё проведенное время с Чимином и Чонгуком, так что сейчас она уверенно идёт к своей цели.       Девушка мечтала про четверых ребятишек. Всегда, сколько Чимин помнит их разговоры, это всегда были четверо мальчиков: Райан, Гарри, Уилл и Никки. Но мальчиков у них с Россом не получилось. У неё есть только Стейси и Изабель МакКолл, скоро появится ещё одна мисс, а насчёт четвёртого ребёнка…       У Хёни тяжелая беременность. Она сама не уверена сможет ли выносить ещё одного малыша, и прогнозы врачей на этот счёт не слишком оптимистичные. Каждый раз, когда сестра говорит об этом, о том, что даже забеременеть ещё раз будет не так просто, взгляд и тон у неё меняется на более стеклянный или, даже точнее будет сказать, безэмоциональный. Чимин знает, что это в некотором роде больная тема, она обожает своих Сеси и Исси, и так же сильно будет любить третьего ребёнка, но для полного счастья ей наверняка нужен ещё один карапуз. Мальчик, желательно.       Все разговоры про малышей это мило, очень сладко и кому-то может показаться, что Пак на любые упоминания детей реагирует с умилительным выражением лица и протяжным «оу-у» или вовсе со слезами счастья на глазах, но тут всё не совсем так. Он не поклонник… детей. Даже если это дети его драгоценной сестры. И каждый раз, когда она рассказывает про то, как надеется, что её тело сможет осуществить её мечту, подобрать приободряющие слова трудновато, потому что если Чимин не разделяет мнения или этой самой мечты, то советчик и мотиватор из него так себе. Пошутить — да, но найти чего бы сказать такого, что точно подарит достаточное количество железобетонной надежды, увы, не всегда получается.       Это очень не нравится его маме. Она всё никак не может смириться, что её сын не такой чуткий как ей бы хотелось. И, может, дело вовсе не в чуткости, Чимин просто во всём, в каждом аспекте жизни, не такой как бы им с отцом хотелось.       Конечно, он любит свою семью. Что бы не происходило, мама с папой для него всегда будут одними из самых важных людей в жизни, так же как Хёни и девочки. Ему никогда не была чужда любовь и привязанность, этого ни в коем случае нельзя отрицать, и две проказницы, сводящие его с ума вообще не спрашивали хочет ли он, знает ли как правильно их любить, они просто ворвались в жизнь так же как в его комнату, со своими кроличьими улыбками и не всегда разборчивым детским лепетом, не оставив и шанса. Но…       Но ему правда кажется, что любит он недостаточно, что сам уже стал воплощением этого противного слова и никак не может исправить неполадки внутри.       Чимин чувствует себя ужасно, самым мерзким человеком на земле, потому что, несмотря на свои чувства к малышкам, он с радостью вернулся бы в те времена, когда в доме было тихо, никто не забирался к нему в кровать в шесть утра, не кричал и не кусал его за щеку каждый раз вместо поцелуя на прощанье.       У него дома живёт два урагана, а на подходе третий, и он любит их, но не так, как по его мнению должен, не настолько чтобы проводить с ними всё своё время, без нужды в перерывах. Понимаете почему иногда в ванной он хочет не открывать кран, а умыться собственными слезами?       К слову: его уволили с работы из-за Стейси.       Да-а-а, долгая история.       После завершения учёбы Чимин… струсил.       Его первый в жизни переезд случился так же как у большинства подростков: после школы. Пак поехал в колледж. Просто загрузил в машину два чемодана со всем необходимым, обнял на прощание двух самых близких друзей и позволил отцу с матерью отвезти его в совершенно незнакомое место. Пока мама в машине безостановочно давала наставления что стоит и не стоит делать, Чимин в ужасе пытался запомнить дорогу, как всегда терпя неудачу.       Он восстановился после того злосчастного падения, кости срослись, память нормализовалась, но дезориентация никуда не делась. Чимин из раза в раз подтверждал больно бьющее по самолюбию звание тормоза данное отцом, когда выйдя из торгового центра умудрялся заблудиться на оживлённых улицах и звонил родителям с просьбой забрать его, если оказывался там, где помощи просить было не у кого. И это не проходит, не лечится, сколько бы Чимин не пытался тренировать память, запоминать и даже записывать. Ориентация на местности — его самая больная тема. До сих пор. Карты для Пака — это набор непонятных тропинок и значков. Хоть с новыми технологиями его извечные проблемы куда сносней чем в детстве, но всё же адаптация к новым местам проходит далеко не так гладко, как у каждого из его знакомых.       Только из этого можно понять, что в первые дни учёбы ему пришлось несладко, а после завершения четвертого курса мама сказала, что было бы хорошо, если бы он вернулся в Хайстаун, так что Чимин именно так и поступил. Вернулся туда, где улицы были не такими страшно неизвестными и заблудиться в них не вызывало столь ужасающей паники. Неописуемо не хотелось стрессовать из-за очередной новизны и таким образом Чимин, не прислушиваясь к собственным ощущениям, вернулся к старому, отрицая, что этим сделал шаг назад, размером в несколько кварталов и лучше ему от возвращения к родителям не станет.       Четыре года прошло с тех пор, как он жил с ними всё время, а не короткие периоды каникул. Чимин стал другим и больше ему не казалось, что вот здесь, в Хайстауне, его самое комфортное место. Но всё равно остался.       Почему? Почему-то.       На четвертом курсе он написал фэнтези роман. И ему настолько понравилось работать с чем-то бόльшим, чем короткие рассказы о чём угодно, что парень принял решение не останавливаться на уже достигнутом, пойти дальше, в этот раз в тишине своей комнаты, в полном спокойствии, а не пока его ужасный сосед спит или, что ещё лучше, отсутствует.       Он без особого труда нашёл дистанционную работу в техподдержке почтовых автоматов и это был настолько идеальный вариант, что Чимин пританцовывал в гуковой комнате под его шутливые комментарии, когда готовился к первым дням стажировки.       Всю осень ему даже из комнаты не приходилось выходить: он принимал звонки, исправлял системные неполадки, помогал отправить и получить негабаритный товар, заполняя бумажки вместо ничего в них не смыслящих людей и занимало это не больше восьми часов, а в остальное время парень был предоставлен самому себе и чистым страницам Word. И плевать было что работа с людьми порой раздражала почти что до криков в выключенный микрофон; не было важно что же там родители думали о нём и его жизни, он из комнаты мог весь день не высовываться.       Такой распорядок Чимина бесил, но устраивал.       За четыре месяца Пак написал семь глав будущего шедевра и гордился собой невероятно, потому что ему нравилось то, что получалось, хоть ощущения не были такими же, как в те времена, когда «Подземное Королевство» просто выливалось из него. Дома он писал безопасную работу. Такую, где его не упрекнут в недочётах, там никто не имеет никаких суперсил, не читает волшебных заклинаний и это было не совсем то, что Чимину всегда нравилось, но так у него имелось больше шансов не напортачить.       Чимин стал писать новую историю, думая не о том, что сама его душа хочет поведать, а начал задумываться как люди это воспримут, какое впечатление у них сложится не только о книге, но и о авторе и это была очередная ошибка, в которую Чонгук, его пока что единственный читатель, не стеснялся ткнуть носом, свернувшего не в те дебри парня.       Может Чимин и не слишком много контактировал с родителями, но они жили вместе и те не сдерживали себя в выражениях насчёт книжечек и том, что парню нужно взять себя в руки и начинать строить своё будущее более усердно, отрицая всякую возможность того, что литература и есть его будущее. Папа терпеть не мог его разговоров про романы и тем более фэнтези. Он всегда был так сильно недоволен тем, насколько его сын не такой, как ему бы хотелось, что изо дня в день портил отношения с собственным ребёнком. Чимин может и пытался всегда быть примерным мальчиком, но это вовсе не значит, что он слушался абсолютно всего, что ему говорили. Этот парень очень хорошо умеет быть упрямым. Он позволил сжечь все постеры с «Назад в будущее», но то, что создаёт в своей голове отобрать не позволит, хоть сто раз назовите его разочарованием.       Вот только вся созданная своими руками шаткая атмосфера комфорта хотя бы в комнате не продлилась долго.       Дистанционная работа, имеющая хоть какую-то связь со звонками, предполагает наличие тишины в месте где вы находитесь, а как объяснить это двум маленьким девочкам, орущим «Мими!» за дверью, пока на Чимина льётся волна негатива от дамочки неправильно указавшей адрес на посылке, но обвиняющей во всём его шарашкину контору?       Звонки операторов поддержки прослушиваются на постоянной основе, так что Чимин получил первое предупреждение за шум. Потом ещё одно. А потом Стейси стало мало того миллиарда игрушек, что притащила с собой Хёни и она решила поиграть с wi-fi роутером. В итоге Чимина уволили из-за пропуска двух часов рабочего времени и очередной жалобы старшего оператора на детский визг.       И он превратился в няню только из-за звания безработного.       Хёни на сносях, она смахивает на воздушный шарик с ножками и даже шнурков на ботинках завязать не может без отдышки; после того как Пак сказал семье, что теперь ему придётся искать что-то другое, возможно, вне Хайстауна, он, конечно, заработал несколько недовольных комментариев отца, но ещё родители вдруг стали очень старыми и крайне немощными, в делах по самое горло, скидывая девочек полностью на его плечи.       — Найдёшь себе новую работу после того как Хёни вернётся в Рочестер, — сказала тогда мама.       После того как вернётся Росс. После праздников, чёрт возьми!       В начале декабря Чимин лишился того, что помогало ему хоть ненадолго сваливать в комнату, закрываясь на ключ, хоть своей работой он не был так уж доволен, но она и правда давала отличную возможность как-то отвлекаться от происходящего внизу дурдома, так что… Двадцать первого числа, во время того как Стейси в очередной раз довела Иззи до рыданий, забрав её Микки Мауса, Чимин решил, что не переживёт эти праздники с таким состоянием.       Ему нужна работа. Срочно и любая. Если на Рождество их всех ждёт то же веселье, что в День Благодарения и Чимин снова будет оттирать сначала кухню от клюквенного соуса, а потом ещё и себя, то лучше добейте его прямо сейчас и покончим с этим. У него нет достаточно большой отложенной суммы для того, чтобы собрать кое-какие вещи и вернуться хотя бы в студенческий городок, тем более на носу чёртовы праздники и от него что-то ожидают из-за них.       Рождественский ужин это ведь ты обязательно должен быть в кругу семьи. Должен и всё тут, ты же хороший мальчик. Мало кого волнует твой внутренний комфорт и что из-за шума тебе хочется закрыть уши руками и плакать, покачиваясь как в трансе.       Вот настолько Чимин любит спокойствие и свою крошечную зону комфорта. Виноваты здесь его проблемы с дезориентацией или дело просто в человеческом характере Пак ответить не сможет, но ему нужна передышка, выходной вдали от толпы и достаточное количество времени на подзарядку. И пусть Чонгук сколько угодно говорит, что надо расширять границы и хотя бы иногда высовываться из скорлупы, старший кивнёт ему в подтверждение столько, сколько понадобится, но останется при своём. Хоть в последнее время это всё больше начинает казаться невозможным. Чимин всё чаще задумывается о том, что больше не хочет возвращаться, он хочет только своё место.       Хочет переехать, но боится этого как самой настоящей катастрофы и, поверьте, если бы вы понимали, что это за ощущение, когда ты начинаешь теряться даже в собственной квартире, вы бы поняли почему решиться на это настолько сложно.       Гук с тех пор как перестал бояться выражать собственное мнение перед всеми и каждым, твердит другу, что надо не страшиться нового и не делать шаг назад после двух неуверенных вперёд. Сам факт движения бесспорно останется таковым, но это будет ужасно медленно, а «медленно» для Чонгука это самое кошмарное определение большинства вещей из всех ныне существующих.       Этот парень быстрый.       Он занимался легкой атлетикой в школе и ему, кажется, удалось бы обогнать каждого жителя в их родном городке; он получил стипендию в NYU из-за своих спортивных достижений и нырнул с головой в сферу IT, изучая, кажется, какой-то новый язык там. Английско-компьютерный. Быстро изучая. Чонгук схватывал всё, что казалось ему интересным, глотал информацию, казалось бы, невообразимых размеров и нёсся к успеху как японский скоростной поезд к очередной станции. На втором курсе той информации, что давал университет Чону стало катастрофически мало и он, недолго думая, решил поискать ещё и работу, что-то с неполной занятостью, может не с лучшей зарплатой, но такое, чтобы это принесло свои плоды, вывело его на новый уровень.       И знаете что? Он, чёрт возьми, смог!       Чонгук сейчас на последнем курсе, но это, если честно, только в теории, потому что Чимин уже и не припомнит когда во время разговора младший упоминал о вузе. Разве что о сессиях, когда он зазубривает не ту информацию, что пригодится ему в дальнейшем, а просто требуемое преподавателями. Он работает. У него полный рабочий день, отличные деньги и даже съемная квартира вместо общежития, пусть и на пару с соседом. Если бы Чимина не пугало это его бешеное движение каждый день, он может даже в некотором смысле завидовал бы лучшему другу, но у них разные пути, абсолютно отличающиеся интересы: то что делает Чонгук совершенно не для Чимина, так что ни о какой зависти не может быть и речи. Даже о тысячном проценте. Они разные, у них разные пути и разные цели, так что каждый должен быть доволен именно тем, что он делает.       Чонгук более чем доволен. По правде, он временами несносно самоуверенный, но с самыми лучшими объятиями на земле, из-за которых не жаль закрыть глаза на очередное прямолинейное высказывание. И Чимин был доволен своей жизнью тоже. До того момента, как должность оператора осточертела, а в доме стало больше людей и в голову начали закрадываться мысли, что переезд в этой ситуации — меньшее из зол.       Родители, пытающиеся переделать похоже сам скелет характера, и детская неугомонность племянниц отобрали у Пака его комфорт. И он негодует, знаете ли. Даже готов подраться как тогда, в девятом классе, когда его придурочный одноклассник решил, что раз Чимин неконфликтный, значит его можно превратить в объект для насмешек и буллинга. Добрый человек — это не синоним к слову слабость, Чимин знает, что если со всей дури заехать кулаком в ухо, то это даст тебе отличное преимущество для дальнейших действий и обеспечит самыми минимальными повреждениями руку, но использовать эти знания больше не намерен. Та недолгая драка — крайне неприятное школьное воспоминание. А тот факт, что они с Чонгуком потом ещё и поссорились, потому что этот мелкий засранец решил вступиться за друга старшего на целый год, что Чимину очень не понравилось, делает тот самый день просто одним из худших за все школьные годы.       Не надо ничего делать за него, он прекрасно справится сам. Буквально со всем, что только захочет преодолеть или хотя бы немного исправить. Помощь он просит только своим неуверенным «найди меня, пожалуйста», а в остальном всё у него как надо и он даже слышать не хочет о чьих-то услугах.       Но в большинстве случаев именно в этом и загвоздка. В желании. Чимин не любит что-то менять, так что ему этого не хочется, перемены происходят, когда обстоятельства уже припирают к стенке, начиная сжимать грудную клетку.       И сейчас всё именно так. Терпение кончается.       Вчера Чимин нашёл себе работу. Больше того, он уже прошёл собеседование на должность официанта в одном из двух ночных клубов Хайстауна и его взяли с условием, что придётся работать в рождественский вечер и новогоднюю ночь. Даже не работать. Стажироваться.       Они что думали это его спугнёт? Чимин только ради такой возможности и пришёл туда.       Любителю тишины и спокойствия крайне глупо соваться в такое место как клуб, но Чимин не сможет больше и дня провести дома, ему срочно нужно сбежать, а официант… это ведь не сложно, так? Для этого не потребуется много ума, не надо учить какие-то особенные неподъемные правила или что-то такое же непонятное как в сфере деятельности Чонгука и приступить он может сразу же. Тем более Чимин знает где этот клуб находится, ему нужно постоянно идти по прямой, а это значительно облегчает жизнь.       Родителям, конечно же, не нравится, когда он говорит, что двадцать четвертого числа у него первый день стажировки и на праздники они не увидят сына за столом. Мама называет его дураком, а папа вообще говорит, что он не любит свою семью. Парнем в очередной раз пытаются манипулировать с помощью ужасно выводящей из себя молчанки и, если честно, то Чимин кипит.       Он не будет отказываться от работы. Притащится в этот долбанный клуб, пройдёт недельную стажировку и не потратит ни одного заработанного цента до тех пор, пока не насобирает достаточное количество денег для съемной квартиры. Если ничего не получится с издательствами, то устроится снова в долбанную службу техподдержки и будет сидеть писать в полной тишине и спокойствии, сколько раз бы его не назвали неблагодарным ребёнком, и как сильно не противилось бы всё его нутро этому.       Он всегда был неблагодарным ребёнком, и особенно часто в тех ситуациях, когда старался изо всех сил даже не для себя, так что в чём тут вообще смысл? Если семья считает тебя плохим, что бы ты не делал, то будь если не действительно таким, каким тебя считают, то хотя бы самим собой, раз твоих усилий никто не оценивает должным образом.       Хёни единственная, кто его поддерживает. Пока Чимин с каменным лицом пытается отмыть близняшек от растаявшего М&М’s, сестра, слегка покачиваясь из стороны в сторону наверняка из-за снова отекших ног, входит к нему в ванную и без слов обнимает, прикасаясь своим огромным животом к заднице.       Только из-за неё Чимин и продержался столько времени.       Вторая беременность сестры протекает не так гладко, как первая, у неё проблемы с почками, и начался варикоз, а он любит свою Хёни, хочет хотя бы на грамм уменьшить её трудности, так что не помочь просто не может. Но она в любом случае уедет, ни при каких обстоятельствах не останется здесь стоит только Россу вернуться, и Чимину всё равно придётся таскаться к ним, так что какая разница из какого именно места он будет выезжать? А эти последние пару недель, она точно справится без него. У них ведь есть ещё и родители кроме друг друга, так что одну он её не оставит. Да и Чимин по-прежнему будет рядом, просто чуть меньшее количество часов в сутки.       — Приезжай в Рочестер, — негромко говорит девушка. — Поживёшь у нас, найдём тебе новую работу в каком-то миленьком местечке, начнёшь вычитывать чужие тексты, улучшая свои и подсядешь поближе к мечте. Не суйся в Академию, это же тупо. Ты в клубы даже потусоваться не ходишь, как ты собрался там работать?       Как-то.       Как угодно, боже! Почему все так его недооценивают? Он обязательно всё сможет!       Поддержка Хёни идет о переезде, о которой она даже не знает немного утихомиривает нарастающую внутри бурю, Чимин выдыхает, и он правда благодарен ей за предложение, но… Иззи отбирает уточку Стейси и та недолго думая хватает её за щеку, впиваясь ногтями в кожу, после чего по ванной комнате разносится эхо детского плача.       Чимин не будет жить у сестры. Ни за что. Рочестер может и неплохая идея, но не с тремя детьми в одной квартире. Он мозгами двинется, даже если будет просиживать на какой-то там работе хоть весь день, ведь вечера будут заканчиваться не в месте, где ты отдыхаешь физически и морально, а как раз наоборот, добивают.       Дети для Чимина это тоже работа, но тут не о физическом труде, а больше про усилия над собой и такое обеспечит слишком много переживаний.       Нужно подкопить денег и уехать куда-то, где у него снова будет ощущение полной безопасности и комфорта. Найти что-то маленькое, уютное и самое главное: не слишком дорогое.       Пак раньше небеспричинно считал таким местом родительский дом. Хёни довольно рано вышла замуж и уехала, папа до вечера в школе (он всё никак не хочет заканчивать преподавать), а мама не сидит дома, если позволяет погода и дела. Чимин проводил очень много времени в одиночестве здесь и ему это нравилось. Конечно, подобное происходило не настолько часто как ему хотелось бы, потому что Чон Чонгук нуждался в своём сообщнике, когда нутро подсказывало, что пора бы выкинуть нечто такое, за что его опять лишат телефона на пару дней, но всё же у Пака был выбор поддаваться на предложение очередного сумасшествия или же остаться при своём.       А потом он закончил учёбу, уехал из Хайстауна и каждые выходные первым делом заваливался к Гуку рассказать какое это убийство иметь соседей по комнате и после душа почти каждый раз искать в какой комнате ты живёшь.       Чимин жил с парнем по имени Роджер и тот вовсе не был плохим человеком, не являлся пьяницей или местным Казановой, никогда не пытался обидеть своего соседа, но… его второе имя было шумный и окрестил его так сам Пак. Шумный Роджер сводил Чимина с ума. Он громко собирался на пары, вечно что-то ронял, никогда не слышал своего чёртового будильника и, зависая в интернете по ночам, нисколько не стеснялся смеяться вслух, неважно спал его сосед или нет. Из-за этого парня Пак и радовался возвращению домой больше, чем подаркам Санты, но и тут что-то пошло не так.       У него всё шло не так.       Росс приедет в январе, заберёт Хёни и малышек домой, но после разговора о должности официанта и этого «ты не любишь свою семью» Чимин уже не лелеет мысли о том, что его утопия, не без труда возникнувшая некоторое время назад, вернётся, потому что он больше не хочет её возвращать, ни капли не желает продолжать оставаться дома.       Папа каждый раз ведёт себя с ним просто ужасно. Чимин так сильно любит всех своих близких, чёрт возьми! Обожает маму и всегда пытается быть её универсальным помощником во всём, точно так же относится к отцу, при том, что их и так не лучшие отношения стали максимально натянутыми после того, как Чимин вышел из шкафа в выпускном классе. Вслед за этим он, подпитывая папину неприязнь к своей персоне, заявил, что собирается изучать английскую литературу и цели стать преподавателем у него никогда не было. Каждое новое откровение парня всё больше и больше отдаляло их с отцом и, видит бог, Чимин пытался это исправить, но что бы не делал он всё так же тормоз, огорчение и неженка.       Он всегда, всю сознательную жизнь чувствовал себя так, словно заставляет всех вокруг разочаровываться в себе и что бы не делал это не меняется. Родители его любят, Пак соврёт если скажет, что это не так, но ему бы очень хотелось, чтобы те ещё и ценили настоящего его, того, кем Чимин является на самом деле, чтобы они гордились своим младшиМ ребёнком даже если он не пошёл по стопам отца, не начал усердно изучать историю и педагогику в надежде угодить всем, кроме самого себя.       Разговор об Академии только усугубил пакову пошатнувшуюся выдержку, но в то же время добавил неплохой процент решительности ещё нетвердому желанию убраться подальше отсюда. Мама тоже в стороне не осталась, подлила масла в огонь, и в этот самый момент Чимин, помогая Хёни уложить девочек, просто отсчитывает минуты до того времени, когда сможет набрать ванну, сделать побольше пены и позвонить Чонгуку, отвлекаясь от всех не слишком радужных событий как всегда с помощью его голоса, смешков и временами грубоватых шуток.       Нельзя знать насколько правильно он поступает, соглашаясь на абсолютно дурацкую, ещё и неоплачиваемую стажировку в таком месте, но никто не заплатит ему за жильё (вернее, он на такое не согласен, потому что если Хёни скажет Россу, то да, необходимость работать сейчас отпадёт), так что придётся потерпеть папин надменный взгляд сверху вниз и попытки мамы пристыдить его не поступком из ряда вон выходящего, а как всегда очередным непонравившимся им решением.       — Ну, начинать стажировку в рождественский вечер это тупо, тут я с ними согласен, — говорит Чонгук, не смотря в камеру и вытирая голову зелёным полотенцем. — Кто вообще пойдёт в клуб в Рождество? Тем более в Хайстауне.       — Я пойду, — упрямо заявляет Чимин. — И надеюсь, что не один, чтобы меня не отправили не дай бог домой пораньше.       Их разговор сходу начался с тех проблем, что на повестке дня, но Чонгук не мог перестать комментировать или, вернее будет сказать, раскидываться недовольством из-за того, что друг позвонил ему, пока сам плескается в ванной, и только сейчас начинает наконец звучать более серьёзно.       Чимин опирается на бортик руками, уложив подбородок на предплечья. Гуку не видно ничего лишнего, слишком много пены и пара. Последнее делает картинку не чёткой, так что даже если Пак неудачно повернётся и в досягаемости глаза фронтальной камеры мелькнёт что-то неподобающее, не факт, что это вообще будет заметно. Но не сказать, что это такая уж катастрофа, они давно дружат, так что Пак с чистой душой может позволить себе видеозвонок, пока топит все свои переживания в теплой воде и разговоре с тем, кто его понимает.       Время уже за полночь, следовательно, никто его тут не будет подслушивать, у папы режим, а мама наверняка снова смотрит «В джазе только девушки», или тоже давно спит. Завтра рождественский вечер, Чимина под рукой не будет и жильцов дома Паков ждёт беготня и целая гора неотложных дел, так что выспаться им взаправду стоит.       И самому парню тоже не помешало бы. Последние пару дней он, только после того, как племянницы наконец укладывались, до ночи зубрил названия коктейлей, их составляющие, пропорции, цены и что в каком стакане делают, у него что-то вроде небольшого экзамена завтра, следовательно, не помешало бы прийти в такой ответственный день не с чугунной головой.       Всё это Чимин прекрасно понимает, отлично знает, как будет лучше и что ему стоит сделать, но в его жизни теория с практикой расходятся непозволительно часто. Да и не один Пак тут бодрствует в уже совсем недетское время. Когда Чимин позвонил, у Чонгука вообще был сам разгар домашней тренировки. Старший минут двадцать уже наблюдает как тот пыхтит с гантелями и насилует пресс разными видами планок.       На нём промокшая от пота почти что прозрачная (хоть в начале наверняка была просто белой) футболка с логотипом нью-йоркского университета и ужасно неприлично задирающиеся при определенных упражнениях боксерские шорты.       — Больше вариантов не было? — спрашивает Гук, садясь у подножья кровати со спортивным шейкером в руке. — Просто… Серьёзно, Чимин? Академия? Там всякий сброд тусуется.       Да, репутация у данного клуба далеко не лучшая, но это Хайстаун, тут все друг друга знают. Ну или почти все, так что ничего страшного не должно произойти.       — А я не тусоваться туда иду.       — Я знаю, умник, но ты столько времени трещишь о комфорте и безопасности, а сам устраиваешься в такое место.       — Ты что не понимаешь, что мне нужно свалить?       Чонгук зевает, поднимая брови. Он может и впрямь понимает всё, что Чимин так яро пытается ему втолковать, но для него всё происходящее сейчас с другом не такая большая проблема.       Если вы не знаете кто такой Чон Чонгук, то можете с легкостью решить будто у этого парня и вовсе никаких проблем никогда не имелось и он с ними нисколько не знаком, но это очень далёкая от истины мысль. Дело не в наличии жизненных неурядиц, а в отношении к ним. В самоуверенности пакового друга и в его «я справлюсь» по отношению ко всему. У Чонгука случалось немало трудностей в жизни, но он сын своего отца, а мистер Чон даже Чимину всегда говорил: «смотри не на лужу, а что тебе нужно сделать, чтобы её перепрыгнуть».       Есть проблема? Так реши её или не парься. Но Пак Чимин решает по-своему и относится ко всему далеко не так же спокойно, как Чонгук. Париться у него в крови.       — Я понимаю, но что изменит пара дней?       Да всё! Он до безумия обижен последними разговорами, все горькие слова буквально брошенные в него до сих пор звучат в голове с поразительной чёткостью, и это не даёт покоя настолько, что Чимин наотрез не хочет сидеть за столом с теми, кто называет его бесполезным и, улыбаясь им, в который раз виртуозно притворяться, что так и должно быть. Следить как бы Стейси и Иззи не выкололи друг другу глаза, сражаясь за что бы то ни было, и проверять не морщится ли Хёни из-за хоть какой-то боли, не съест ли нечаянно чеснока (из-за него почки начинают болеть сильнее), потому что она в своих мелких проблемах не признаётся, пока из неё сам всё не вытащишь. Чимин не хочет волноваться и чувствовать напряжение, а это неизбежно, сколько бы он не убеждал себя забить. У него мозг под другое запрограммирован.       — Я не вынесу Рождество с ними, Чонгук.       Пожимая плечами, младший недолго думает перед тем как с улыбкой предложить.       — Приходи к нам. Папа снова пытался сделать вино из варенья, но, могу поспорить, там опять слишком много водки. Напьёмся и заставим Джейка чистить нам всем мандарины.       Джейк — чонгуков младший брат. Родители Гука усыновили этого очаровательного паренька, когда другу Чимина было девять. У мамы Чонгука был рак и это тот случай, когда люди несказанно сильно хотели ещё одного малыша, но поначалу просто не получалось, а потом это стало и впрямь невозможным. Миссис Чон не смогла бы забеременеть из-за лечения и хирургического вмешательства, но это их не остановило и в семье, несмотря ни на что, появился ещё один мальчик. Пятилетний Джейк. Не стоит отрицать, что они побаивались реакции единственного сына на появление второго ребёнка в доме, но опасения оказались совершенно напрасны.       Чон Чонгук любит людей. Он не слишком часто их слушается, но ему нравится находиться как в толпе, так и в крошечной компании, нравится дружить, разговаривать с кем-нибудь и, боже, больше всего — вытворять всякое непозволительное не в одиночку. А тут у него появился брат, пусть и младше на четыре года. С ним не нужно было прощаться каждый вечер, несмотря на то что был маленьким, мальчик оказался таким же молчуном как Чонгук и рассказывать ему под одеялом насколько было бы круто, если бы Человек Паук встретился с Росомахой и про них сняли бы отдельный мультсериал для Гука было одно удовольствие.       Чимин сам обожал играть с этими двумя. Чонгук отказывался перестать таскать Джейка с собой по делам даже когда мама начала запрещать. Мальчик был слишком маленьким для экспедиций-побегов двух лучших друзей, но это нисколько не останавливало. В тот год, когда у Гуки появился братик, Чимин сам почти что переехал к соседям, ему у них очень нравилось, там всегда было весело, миссис Чон делала невероятно вкусное шоколадное печенье, очень смешно ругала Чонгука за вечно разодранную одежду и ей тоже было интересно послушать, что за всякая всячина живёт в голове у соседского мальчишки.       Когда… рак вернулся в её жизнь, в этот раз никто не давал никаких позитивных прогнозов, Чимин провёл немало времени с мамой Чонгука, сочиняя для неё всё новые и новые истории. А после её смерти то же самое делал для двух своих друзей. Пак не читал им книжки как Хёни когда-то ему, он придумывал свои собственные. Из-за Чонгука и маленького Джейка парень понял: даже если отцу не нравится, что он всё время витает в облаках, даже если мама пытается спустить его на землю своим «не выдумывай», кому-то это нужно, для кого-то его внутренний мир интересный.       Двое мальчишек нуждались в нём и Чимин дал себе волю.       Чоны долго и болезненно переживали смерть мамы, но они справились, теперь у них мужская троица, но глядя на их отношения ни у единого человека язык не повернётся назвать эту семью неполноценной. Они более полноценные чем все, кого знает Чимин.       Чонгук с Джейком не похожи внешне, отличаются характерами, но это самые крепкие братские отношения из всех, что только видел Чимин.       Джейк хороший. После окончания школы сначала Чимином, а потом и Чонгуком самому младшему из них троих пришлось остаться одному, найти друзей одного возраста с ним, но он всё так же заходит время от времени, особенно когда приезжает Хёни.       Джейк не такой упрямый как Чонгук, но тоже жуткий непоседа и представить какая пытка для семнадцатилетнего парня выполнять то, что шутя предложил Гук — просто сидеть и чистить мандарины — уже смешно.       С Чонгуком Чимину всегда легко отвлечься.       — Не трогай Джейка, — с улыбкой отвечает Чимин.       На том конце слышится смешок.       — Я его уже слишком долго не трогал, соскучился жутко. Этот засранец больше не хочет приезжать ко мне на выходные без папы, боится, что мы умрём с голоду за два дня.       О, историю про то, как к Чонгуку приехал брат Чимин помнит прекрасно. Джейк до сих пор жалуется, что этот чокнутый ест одну траву без соли. Гук и правда почти не ест мяса, разве что курицу время от времени и его не слишком это коробит, он всегда был фанатом морепродуктов; не признаёт фастфуд, следя за всем, что попадает в его организм, и не вредит ли его деятельность окружающей среде слишком сильно. Мистер Чон как-то сказал, что у него появились привычки модных блогеров, но по сути всё что он делает — правильно не только для него, а для целого истощенного человеческой расой мира, даже если его эко сумки ужасно смешные.       Младший отталкивается от кровати и вешает полотенце на шею, давая понять, что с упражнениями покончено.       Улыбка Чимина становится шире, когда он возвращается к воспоминаниям о передразниваниях Джейком брата и того, как у друга начинается чуть ли не паника от разговоров про приготовление еды.       — Боже, научись готовить хоть что-то, Чонгук.       Младший снова улыбается.       — Зачем? Я очень вкусно заказываю доставку.       Как ребёнок, что в шесть лет взрывал яйца в микроволновке ради непонятного эксперимента не может банально их пожарить или сварить? Готовка настолько не его конёк, что порой страшно как бы он не отрубил себе чего, пытаясь сделать салат или хотя бы отрезать корку хлеба.       В голове компьютер с не одним терабайтом памяти, а руки из задницы. Бывает же такое.       — Самому готовить дешевле, — Чимин откидывает влажные волосы назад и, вполне возможно, это воображение, но из-за такого действия взгляд Чонгука замирает в одной точке. — И интересней.       Младший молчит. Смотрит в телефон и не торопится отвечать, похоже пытаясь в мелочах запомнить лицо Чимина именно сейчас. Лучшего друга конкретно в таком невероятно привлекательном образе: с влажными волосами, поблёскивающей кожей и, уже не настолько сильно как в начале разговора, расстроенного тем, что он может исправить буквально по щелчку.       Ещё никогда Чон не вел себя так странно с лучшим другом.       И нет, Чимину вовсе не показалось пару недель назад и не продолжает мерещиться. Чонгук действительно начал подвисать в последнее время, почти каждый раз, когда они созваниваются по видеосвязи, происходит что-то вот такое. Это немного странно, а ещё в некотором смысле страшно, потому что когда ваш друг после стольких лет дружбы вдруг начинает реагировать на вас не так как обычно, то в голове появляются всякие мысли. И Чимин не хочет этими мыслями подпортить их чудесные отношения, а кроме них ещё и свои чувства к Чонгуку.       Когда это произошло впервые, он немного испугался, что понапридумывал лишнего, но, чёрт, это произошло. Чимин, пускай совсем мимолётно, подумал о Чонгуке не только как о лучшем друге и в его случае мозг не начал кипеть из-за таких мыслей. Это показалось ему вполне естественным. Он и Чонгук вместе. И при образе их, целующихся в комнате друга, у Пака не скривилось лицо. Скорее наоборот, посетило то самое чувство предвкушения. Для его мозга, воображения или сердца такие картинки оказались приемлемыми, но так быть не должно, подобное может неплохо усложнить всё между ними.       Часто моргая в надежде отвлечься, Пак чуть меняет положение, потому что руки затекли и надо перевернуться. Он практически падает, скользнув грудью вниз, и пока Чонгук всё так же молчит, приподнимается, поворачиваясь, и из динамика наконец доносится звук.       Вполне себе недовольный стон.       — Чёрт, Чимин, я увидел твою задницу. Что ты вытворяешь?       Пак не удерживается от смешка, беря телефон в руку.       — У меня красивая задница, ты не один тренируешься, так что…       — У тебя всё красивое.       Ну вот опять.       Теперь затыкается Чимин, бегая взглядом по экрану. Это ведь может быть просто дружеский комплимент? Это он и был, не так ли? Пак просто придумал себе то, чего не существует и теперь в каждой фразе пытается увидеть подтекст?       Надо заканчивать с этим, пока он не разрушил их дружбу своими глупыми подозрениями.       Сглатывая, парень пытается снова улыбнуться, но получается не совсем правдоподобно.       — Еда у меня тоже красивая? Я могу дать тебе парочку уроков по готовке.       Чонгук не торопится отвечать или поддерживать это настроение, не оценивает неплохую попытку вернуть разговор в безопасное русло. Он наклоняет голову в сторону, что-то обдумывая, и не перестаёт с неподдельным интересом рассматривать друга.       Почему иногда Чимин настолько тугодум?       — Не бойся, я не потребую с тебя ни цента, — не сдается старший, упорно умоляя сердце не стучать так быстро.       — Мой сосед должен съехать к новому году, — вдруг выдаёт Чонгук, меняя тему. — Ты не думал про Нью-Йорк?        Чимин тут же прыскает, забывая про взгляды и неожиданно вспыхнувший огонёк волнения.       — Чего? Ты с ума сошёл?       Но Чонгук продолжает молчать, он столь театральной реакции не оценивает.       — Какой Нью-Йорк, Чонгук? Я там никогда не был даже.       — Ну мы же все бываем где-то впервые.       Ужас какой. Нью-Йорк! У Чимина начнётся агорафобия так только он сунется на Таймс Сквер. Большие города не для него, топографический кретинизм может не медицинский термин, и используют такое определение очень часто в издевательских целях, но это дерьмо с Чимином всю жизнь и люди не хотят понимать, что это не смешно.       Он может заблудиться на их же улице, о чём вообще идёт речь? Для Чимина Хайстаун иногда тот ещё челлендж, а город из списка самых больших агломераций мира вообще какой-то взрыв мозга. Он там умрёт и даже не будет знать где.       — Я не сильно дружу с большими городами.       Чонгук хмурится.       — Ты в большом городе никогда не жил, откуда ты знаешь?       Он знает. Просто знает. Чимин не дурак и нисколько не тупой, ему не нравится получать в свою сторону не слишком лестное прозвище «тормоз» из-за того, что его сумасшедший мозг просто хочет, чтобы он покружил вокруг определённого места время от времени. Не хочет получать раздраженное «какой же ты тупица», сейчас всплывшее в воображении отцовским голосом, когда он позвонит с просьбой найти себя, если гугл карты соврут, а людей рядом не окажется и спросить дорогу будет не у кого.       — Меня одна только мысль пугает!       — Тебя столько всего пугает, — закатывая глаза, напоминает младший.       Всё детство они шастали бог не пойми где и Чимин нисколько не был трусом, он всегда боялся лишь потеряться, оказавшись один, ну и может до сих пор не избавился от страха высоты. Пак Чимин не трусишка, но почему-то начал считать себя таковым как только уехал в колледж. Его кошмарная ориентация на местности почему-то заставила думать, словно боится он и правда всего и что-то подсказывает, что Пак промыл себе мозги не сам.       Чонгуку не терпится вернуть к жизни своего бесстрашного соучастника, напомнить кто такой Чимин на самом деле, когда никто не вбивает слова-гвозди в его заботливую голову.       Он со смешком приближает телефон ближе к лицу, тоном змея-искусителя пытаясь переманить на свою сторону.       — Я буду рядом с тобой, хорошо? Буду держать за руку, чтобы этот ужасный город не сожрал тебя, до тех пор, пока твоя дурацкая раковина не отвалится.       Старший молчит.       Чёрт возьми, что это? Чимин снова придумывает или Чонгук и правда начал вести себя по-другому? Эти комплименты, взгляды, намёки, у Пака паранойя развивается или тут уже впрямь не просто дружба?       Это всё в его голове, не так ли? Чимин вдруг начал чувствовать к лучшему другу нечто большее чем братскую любовь и теперь видит только то, что хочет видеть?       — Я не поеду в Нью-Йорк.       Нет, этот город точно не для Чимина, с кем бы он не жил. Даже если Чонгук и правда не станет выпускать его руки из своей, даже если купит детскую сумку-кенгуру и засунет туда Чимина. Никакого Нью-Йорка. Исключено. Пак на такой стресс не подпишется.       — Что тебе город сделает? Ты везде теряешься, так что какая разница?       — Даже не пытайся, — качает головой Чимин. — Никакого Большого Яблока, меня там сожрут местные черви.       Снова закатывая глаза, Чонгук наконец отвисает окончательно, но хороший ли это знак не совсем понятно, потому что его стеклянный взгляд сменяется на раздражение.       — Я здесь три года живу и как видишь никто меня не сожрал.       — Ну я же не ты.       Это вечная отмазка. «Я не ты, люди разные, я ценю комфорт». Всё это действительно так, как говорит Чимин, все люди разные, кто-то рискует, снимает квартиру на последние сбережения, покупает брендовое платье за баснословные деньги, зная, что до конца месяца придётся жить на хлебе и воде, или гуляет с целью заблудиться, ведь так можно найти места, что даже не указаны на картах и назвать всё это приключением. Но есть и другая категория людей: обоснованно осторожные и глупо напуганные просто возможностью окунуться в неизвестное. В человеке много всяких загадок и тайн, в этом нет ничего странного, просто вот такие мы. Те, кто думает задницей, легкомысленные, рациональные, умеющие распределять бюджет и продумывать планы путешествий. Отличающиеся друг от друга. Есть те, кого по жизни несёт попутный ветер и останавливает инерция. Всё начинает меняться в лучшую сторону в большинстве случаев, когда внутри возникает жажда перемен. По крайней мере в таких ситуациях перемены происходят не настолько болезненно. И у фанатов осторожности и стабильности это самое желание менять свою жизнь должно стать по-настоящему огромным для того, чтобы наконец дать себе шанс рискнуть.       Конечно, это страшно, нам на каждом углу твердят, что тут и там тебя поджидают негодяи, но у страха глаза велики. А может у тебя наоборот всё пройдёт отлично, и ты станешь тем, из-за кого другие будут говорить: «Ты видел, что он сделал? Значит я тоже смогу!». То, на чём ты зацикливаешься в итоге и начинает приходить в твою жизнь. Если в голове постоянная мысль «мне тут не место, этот город не для меня», то как это может измениться, если человек закрыл на замок дверь к сознанию и отбивается от каждого совета или попыток поддержать?       — Зачем ты получил диплом? Чтобы в Академии разносить текилу всяким ублюдкам?       Ну вот, Чонгук перешёл на волну «засранец.fm».       Чимин на неё тоже умеет настраиваться.       — Нет, для того, чтобы меня с ним выпирали из нью-йоркских издательств.       — Ну почему сразу выпирали?       — Чонгук, хватит, — в этот раз уже серьёзней. — Я не поеду с тобой. Рочестер мой потолок и то я до него наверняка не допрыгну, мне даже от него не по себе.       Чонгук, кажется, начинает злиться.       — Смотри как бы там здание пасть не раскрыло и не оттяпало тебе палец.       Ну всё ведь так хорошо начиналось. Они мило беседовали и шутили, почему всё вдруг перешло в ссору?       — Тебе обязательно быть говнюком?       Чонгук уже на грани того, чтобы надуть губы и опять превратиться в обиженного карапуза.       — А тебе обязательно отказываться от всех существующих возможностей и бесить меня?       — А ну не ссорься со мной!       В своей незабытой детской привычке Чимин как всегда пытается топнуть ногой для пущей убедительности, но не получается, он, чёрт возьми, в ванной лежит и единственное, что происходит: парень заставляет воду хлюпнуть и даже немного вылиться на пол.       Да, ладно, возможно Пак в некотором смысле тоже ребёнок, возможно Чонгук качает головой и начинает смеяться из-за его почти что детского приказа, но выглядит он уже не таким злым, в то время как Чимин готов продолжить делать волны в ванной.       — У меня тут уже с родителями отношения не ахти, только ссоры с тобой не хватало для полного счастья.       — Да не ссорился я с тобой!       Поднимаясь с пола, Гук делает несколько глотков из шейкера и, судя по всему, сам направляется в ванную, потому что фон за его головой меняется и всего через пару секунд Чимин узнаёт флуоресцентный свет уборной. Телефон как всегда оказывается на полке у зеркала и Паку открывается обзор на его друга по пояс.       Всё так же не пытаясь вернуться к разговору, Чонгук выдавливает зубную пасту на щётку и непонятно у них всё в порядке или нет.       — Я тебя люблю, хорошо? — уже куда мягче спрашивает Чимин и Чонгук поднимает голову, снова меняясь в лице. — Я очень ценю нашу дружбу, твою поддержку и то, что ты хочешь помочь, но некоторые вещи не для всех, понимаешь? Как ты представляешь себе меня в мегаполисе, если я не могу справиться ни с собой, ни с Хайстауном, ни даже с Иззи и Стейси?       Чонгук опирается руками о раковину, переступая с ноги на ногу.       — Ну, у меня в квартире дети не орут, я знаю как пользоваться картой и как отличать остановки метро и ты должен помнить, что я не хожу по дому так, чтобы все слышали, так что отдохнуть ты тут сможешь и от себя, и от малышни.       Да, Чонгук — не Шумный Роджер. Он активный, живёт в вечном движении, но и правда не доводит до белого каления будильниками и раздражающим чавканьем, эхом раздающимся на всю кухню. С ним было бы классно жить. Это ведь детская мечта каждого — поселиться отдельно от родителей с лучшим другом, но…       Но не Нью-Йорк. По крайней мере не сейчас, не когда у Пака от одного названия города паника. А ещё эти жуткие истории про метро? Да не только метро, там такой уровень преступности, что подумать страшно! В Рочестере всё тоже не так уж радужно, да и вообще, они в конце концов в Америке живут, тут куда не глянь можно наткнуться на что-то не очень хорошее, тем более если вы постоянно об этом думаете и опасаетесь.       Закон Мёрфи обязательно сработает если настолько зацикливаться на негативе. Всё действительно пойдёт не так, если столь сильно этого бояться. Чонгуку стоит перестать настаивать и убеждать, Чимин сам должен к этому прийти. Нельзя заставлять людей менять свою жизнь к лучшему, они сами это сделают, как только будут готовы.       — У меня в любом случае сейчас нет денег на переезд, — пытаясь разрядить обстановку, начинает старший. — Так что, когда я накоплю достаточную сумму для того, чтобы заплатить за первый месяц, — начинает загибать пальцы, — последний месяц и риелтору, тогда и вернёмся к этому разговору и ты со спокойной душой сможешь на меня наорать.       Чонгук морщится, уже открывая рот для новой порции недовольства, но останавливается, так и замерев.       Какой в этом смысл? Чимин не послушает его пока не дойдёт до крайней точки, не примет только своё решение. Последняя ссора с родителями наконец подтолкнула его к мыслям о том, что пора делать ноги из Хайстауна, но ему ещё недостаточно прилетело, чтобы решиться на что-то действительно смелое.       Мистер Осторожность. Когда он съел жука, потому что проспорил Чонгуку в третьем классе, там никакой осторожностью и не пахло.       Человек может быть каким угодно: смелым, самоуверенным и просто невероятным, — но если он живёт с теми, кто всеми силами пытается убедить его в обратном, тут сопротивляйся не сопротивляйся, а уверенность в собственных силах всё равно подкосится.       Пак начал забывать какой он, когда никто не пытается его переделать и это, если честно, убивает Чонгука при каждом их разговоре.       — Я не хочу на тебя орать, Чимин, — выдохнув, отвечает парень. — Просто твоя зона комфорта сейчас размером с песчинку, а в мире столько всего интересного, столько вещей, что я хочу тебе показать, но ты мне не позволяешь.       — Не всем понравится то, что нравится тебе, смирись уже.       Снова те же действия: Чонгук морщится, открывает рот, готовясь к страстной тираде, и снова останавливает сам себя, на что Чимин испускает смешок. Но в этот раз он не молчит, просто остужает пыл.       — Клянусь, если мы пойдём в Чайна Таун, ты попробуешь те пельмени с креветкой и огурцом в «Шушу Вэн» и тебе не понравится, я съем свой кроссовок.       Коротко хмыкнув, Чимин пытается перевести всё в максимально несерьёзное русло.       — Правый или левый?       — Оба, — не поддаваясь попыткам Чимина, продолжает Гук. — Тебе понравится жить со мной, понравится Нью-Йорк, понравится быть тем, кем хочешь только ты, но я тебя не заставлю, даже если захочу, так что буду ждать, когда тебе надоест сопротивляться неизбежному.       Самоуверенности в нём действительно хоть отбавляй.       — Так уж неизбежному?       — Ты же книгу собираешься издать, — выгибает бровь Чон. — А я твой первый читатель и как никто могу заверить, что без внимания она не останется и придётся тебе тащить свою задницу не в один только Нью-Йорк.       Чимин не совсем уверен как на это реагировать.       — Как дела с написанием?       Чонгук засовывает щетку в рот, не отвлекаясь от разговора.       — У меня семь глав.       — Ну, я это с начала ноября слышу. Когда восьмая? — это смешно звучит из-за вечерних процедур, но Чимин не смеётся, он вздыхает, напоминая то, что друг, кажется, забыл из-за своего Нью-Йорка.       — У меня тут две орущие девчонки, как я должен в такой обстановке писать?       — Ну вот тебе и ещё одна причина переехать.       — В Нью-Йорк?       — Именно.       Это невозможно. Они два упертых барана, тут прийти к компромиссу просто не суждено.       — Хёни должна родить в январе, я ещё понадоблюсь ей здесь.       Снова закатывает глаза, сплевывая пасту в раковину, на выдохе произнося:       — О Боже.       — Что снова не так?       Чонгук полощет рот, щетку, не торопясь вернуться к разговору и Чимин терпеливо ждёт, окунаясь чуть глубже в воду, так, чтобы пузырьки касались подбородка. У него отличный обзор на гукову спину, обтянутую чуть подсохшей футболкой, но смотрит он на прорисовывающиеся мышцы недолго. Младший выпрямляется, вытирая рот мокрой ладонью, и тяжело вздыхает, снимая с себя одежду.       Чимин напрягается. Он сто раз видел друга без верха, почему сейчас всё настолько иначе?       — Слушай, я люблю Хёни, — вдруг разрушает тишину Чон, снова опираясь на раковину. — Она моя сестра тоже, кто бы что на этот счёт не думал. И родителей твоих я тоже люблю, но они почему-то вопреки всем существующим стереотипам самого младшего в семье обделили всем чем только можно, если смотреть не с материальной стороны. Почему ты должен оставаться из-за Хёни?       Да, хорошо закончить разговор у них видимо не получится.       — Потому что у неё двое маленьких детей и скоро…       — Пусть наймёт няню. Или бесплатный Чимин куда выгодней?       Замолкнув, Пак смотрит на своего друга не в силах поверить, что он действительно это сказал.       — Ты звучишь как полнейший придурок.       — Я в твоих глазах часто выгляжу придурком, — как-то отстранённо выдаёт Чонгук, ненадолго отворачивая голову. — Но если ты хочешь, чтобы я принял твою боязнь всего нового, то и ты прими то, что у меня всё просто и я никогда в жизни не принесу себя в жертву даже ради семьи.       У Чонгука всё далеко не просто и он говорит про своё отношение ко всем обстоятельствам, но тут…       Это же Хёни, какая няня? Она их с Гуком вырастила, а Джейку почти что стала мамой, он плакал каждый раз, когда она уезжала на учёбу.       — Я не приносил себя в жертву.       Мнения на этот счёт у них видимо очень сильно отличаются.       — Ты вернулся домой после учебы, потому что родители этого хотели, сидишь целый день с детьми, хотя у них тут ещё бабушка и дедушка имеются, и думаешь, что должен помогать в ущерб себе просто потому что ты любишь свою сестру.       — Да что в это плохого?! Разве семья это не про помощь в трудную минуту?       — Твоя семья сейчас создала тебе эту трудную минуту. Помогают они тебе? Ты сидел месяц без работы и им было всё равно.       — Я не понимаю, что ты хочешь от меня. Оставить Хёни одну уже сейчас и пусть зашивается?       В таких спорах проблема в том, что каждый видит то, что хочет. Чонгук не имеет ввиду «брось сестру и пусть делает что знает», он лишь пытается донести, что каждая попытка помочь не должна отодвигать самого себя на задний план. Помощь, вредящая тебе, это уже что-то не то, но Чимин видит другое и это раздражает.       — Нет, я хочу, чтобы ты подумал о себе, а не только о Хёни. Ты не слишком хорошо ладишь с настолько маленькими детьми, а у неё будет младенец. Вспомни близняшек в таком возрасте, ты справишься? Если будешь жить рядом и таскаться к ним по сто раз в неделю. Выдержишь?       Не факт. Или тут скорее просится твёрдое «нет», Чимин не справится, для него всё это действительно работа, а выходных от детей не дают.       Он бы с радостью предпочёл навещать Хёни пару раз в неделю и позволять отдохнуть уже ей, но пока Росса нет, такое не получится, так что он пытается обеспечить себя отдыхом на настоящей работе. В конце концов действительно отдохнуть не выйдет ни тут, ни там, но это хоть какая-то смена обстановки.       — Это похоже на какую-то очень тупую игру, — качает головой Чонгук, снова разрушая воцарившуюся паузу. — Мы выбираем любимчиков в этой ситуации и мой герой — ты, а твой Хёни, и сидим спорим кто из вас важнее, когда на самом деле важны вы оба.       Такое ощущение, что понимает это только Чонгук, в то время как его друг живёт в мире, где он что-то должен всем вокруг и за те пару месяцев, пока они не виделись, настолько сросся с этой мыслью, что никаких других вариантов не видит.       — Надрать бы тебе задницу.       Голос у младшего звучит как-то устало, так что Чимин совсем неосознанно переходит на более осторожный тон, предлагая:       — Можем… чуть-чуть подраться.       Выглядит парень точь-в-точь как Иззи каждый раз, когда он спрашивает «ты специально делаешь так, чтобы я волновался?», снова и снова получая милое, с той самой мордашкой Кота из Шрека, «да».       Чонгук хихикает, качая головой, не в силах сдержаться из-за этого чуда.       — Чуть-чуть подраться, — как можно быть настолько сахарным? — Ты всё ещё маленькое солнышко, боже мой.       Если бы они сейчас были рядом, Гук бы что есть сил обнял этого бесящего милашку. И Чимин видно думает о том же.       — Когда ты приезжаешь?       Они с лета не виделись. Когда Гук уезжал, Чимин ещё стажировался в своё королевство почтовых автоматов.       — Завтра вечером. Где-то в пять, — Пак недовольно цокает. — Что?       — Тогда завтра мы не увидимся. У меня в первый день смена будет с трёх до трёх.       Младшего как ледяной водой окатывает.       — Что прости? — снова хмурится, забывая про желание обниматься, возникшее всего секунду назад. — То есть я столько времени по тебе скучал, а ты даже не запрыгнешь на меня, как только я выйду из машины?       Это вообще-то привычка Чонгука. Вернее, было его привычкой до того, как его вес начал стремительно прибавляться и Чимин всё чаще падал вместе с ним. Только в подростковом возрасте Пак вдруг обнаружил, что он в восторге от того, что его таскают на спине и всё охотней сам прыгал другу на спину неважно откуда и куда они шли. Чимину нравилось когда Чонгук нёс его, вечно делая вид, что колени совсем не трясутся и руки не затекают.       Не различая всего недовольства, скрытого в гуковом вопросе, Пак со смешком отвечает:       — Я передам эту миссию Джейку.       Но никакие смешки тут не работают, они всегда встречали друг друга в первый же день, ждали, когда подъедет чёртова машина и они снова обнимутся, а в этом году Чимину срочно нужно что-то начудить и разрушить многолетнюю традицию.       Чонгук даже не пытается скрыть того, что он дуется.       Боже, он действительно дуется. Как в детстве. Это настолько смешно, что улыбки сдержать не удаётся.       — Ну же, Гук-а, я прыгну на тебя в Рождество, обещаю.       Но это уже не то, что было всегда.       — Да плевать уже.       Пак снова недовольно цокает, опуская уголки губ, и чуть больше высовывается из воды.       — Не делай этого, — сохраняя ледяное спокойствие, просит Чимин. — Я не хочу портить всё ещё и с тобой.       Но Чонгук уже запустил процесс, никаких отмен не получится сделать, он не увидит своего друга так же как всегда и таким же как всегда. И это даже не обида, он просто дьявольски расстроен тем, что не поймает в объятья своего Чимин-и именно в тот день, когда ему этого нужно.       — Слушай, мне пора в душ, хорошо?       Ну и дурак!       Чимин поджимает губы.       Чонгук обиделся. На то, что Чимин, чёрт возьми, будет занят. Просто отлично, ссора как раз для пятилетних.       — Окей, — тем же тоном отвечает Пак, не собираясь делать что-то для предотвращения происходящего.       — Счастливого Рождества, — сухо говорит Гук.       — И тебе.       Звонок прерывается ещё до того как палец касается значка на экране, и Пак наконец откладывает телефон, обе руки засовывая в воду.       В его жизни всё продолжает и продолжает портиться.       И как это остановить?