Дыши полной грудью

      Наверное, смерть для каждого человека – что-то особенное. В какой-то степени романтична, пока так невообразима далека, и до омерзения отвратительна, когда чертовски близко. Люди плачут, кричат, ломаются, молча падают в свой персональный ад или хоронят свои мысли и чувства глубже, чем самые глубокие канавы Роанапура.       Рок вдыхал приторный, оседающий в альвеолах, воздух и смотрел на портрет матери. Легкая дымка от свечей распространялась по помещению и наждачкой врезалась в глаза, заставляя их слезиться, хотя Окадзима был готов поклясться, что слёзы не от дыма. Чертовски тесные рубашка и галстук будто бы мешали дышать полной грудью, а японский воздух был непривычно чист, вырывая из легких сигаретный смрад.       Хотя, Япония не первый и, Рок был уверен, не последний раз что-то вырывала из самого нутра. Рядом сидящий брат смотрел пустыми глазами на портрет, но вряд ли видел что-то перед собой. Работник правительства, старший брат и хороший сын, даже повзрослев и остепенившись, не забыл родительский дом, связанные с ним воспоминания и, конечно же, родителей. Он ушел в свою жизнь, вдыхал полной грудью прохладный офисный воздух и не задумывался о том, как бы выжить во всём этом круговороте дерьма в природе.       Неудивительно, что именно старший брат первый узнал о смерти последнего из родителей. Что более удивительно, что брат настоял на том, чтобы Рок приехал проститься, несмотря на то, что Окадзима давно уже пристрелил Японию и всё, что с ней было связано, любимыми катлассами Двурукой. И что совсем ошеломляюще – так это что Реви вызвалась поехать с японцем. Даже не вызвалась, а в ультимативной форме настояла на этом. Рок слишком легко смирился с этим. Подозрительно легко.       Нельзя никогда предугадать, когда смерть заберет очередного человека. Не только болезни и старость, но и шальная пуля, пьяный водитель, сопутствующая жертва в чьих-то разборках – Окадзима знал это всё не понаслышке, но именно смерть матери что-то сломала в душе молодого японца. Или правильнее будет сказать «убрала лишнее»?       Рокуро часто смотрел на звезды, вспоминая, как в детстве с родителями изучал астрологию и выискивал в бесконечном небе созвездия. В Роанапуре звезды были совершенно другими, но Рок и не думал их сравнивать. Воздух в этом мире убийц и психопатов всех мастей был пропитан кровью и наркотиками, потом и болью. Соль от океана и чужих слёз оседала на губах, оставляя неприятный привкус. Казалось, что в этой, совершенно другой вселенной, абсолютно другие звёзды мрачно нависали над головой каждого, будто пули, медленно летящие к своим целям. Дышать в этом городе было тяжело, а сигареты только немного помогали разнообразить весь этот смрад, захламляющий организм. Наверное, это самая поганая дыра на всём белом свете, в которой Рок мог с радостью ощущать конденсат адреналина на кончиках своих пальцев.       А еще Окадзимо пугал тот факт, что на похоронах своей матери он думает обо всем на свете, но не о сложившейся ситуации. Звериная тоска по потери своей стаи разрывала внутренности изнутри, оседая в горле комом, и, как бы ни старался Рок, от неё он не мог никак избавиться, выкинуть из своей головы. Шум мыслей и слегка неуверенная походка заставляли смотреть на мир замутненным, пьяным взглядом при кристально чистом, трезвом организме. Хотелось выть на Луну и на эти проклятые звезды, прыгнуть в океан или, на худой конец, напиться до потери пульса, но Окадзима пытался держаться и не сорваться.       Стоя на улице и докуривая сигарету, Рокуро чувствовал, что задыхается в этом месте, этом городе, этой стране. Место, ранее бывшее ему домом, стало могилой его прошлого и гноящейся язвой на его подсознании. Рок даже не сразу почувствовал, как кто-то взял его за руку. Горячая, будто огонь, немного грубая, но по-своему нежная ладонь аккуратно слишком сильно контрастировала с его нынешним состоянием.       Подняв взгляд, Рок увидел Реви, слегка смущенную, немного покрасневшую, но до безобразия милую и растерянную. Девушка искренне хотела поддержать и помочь молодому человеку, но не знала как. Единственное, что ей пришло на ум – взять руку японца и молчать. Говорить – не стрелять, Ребекка в этом не сильна, к сожалению.       И каково же было удивление Рока, когда он понял, что видит перед собой Реви. Его Реви. Японец смотрел на девушку чистым, впервые за долгое время ничем не замутненным взглядом. Поддавшись секундному порыву, Окадзима прижал девушку к себе, будто стараясь погрузить её в себя, чтобы заполнить образовавшуюся пустоту, чтобы Реви прижгла кровоточащую рану и убила звериную тоску. Ответные, молчаливые, но не менее сильные объятия доказали, что девушка пойдет за своим японцем в ад, если понадобится.       Рок глубоко и часто вдыхал аромат Реви – аромат пороха, дыма и крови с нотками мятного шампуня – и был искренне счастлив. Рядом с Ребеккой Рокуро не задыхался, а наоборот: он дышал свободно, полной грудью. Может быть до ужаса грязный, но ставший такой родной воздух. И ради этой возможности Окадзима никогда в жизни не отпустит Реви. Не отпустит, чтобы дышать.