Что ты видишь во взоре моем, В этом бледно-мерцающем взоре? Я в нем вижу глубокое море С потонувшим большим кораблём. «Н. С. Гумилёв»
У Дайнслейфа всегда был печальный взгляд. И что бы не происходило вокруг, он всегда оставался неизменным. Даже в те моменты, когда его губы трогала редкая, едва видимая в вечерних сумерках улыбка, в глазах отражалась лишь скорбь. Та самая, что живёт не одно столетие. Та, что терзает душу, оставляя на ней рваные и кровоточащие раны. Всепоглощающая скорбь, уничтожающая даже самые тёплые воспоминания, оставляя после себя лишь боль. Её обжигающие холодом льдинки игриво поблёскивали в глубине синих омутов, в которых Итэр тонул уже не в первый раз. Он тихо вздыхает, накладывая очередной тур бинта, старясь как можно меньше тревожить, наконец, начавшие заживать раны. Даже воспалительный процесс соизволил остановиться. Это не могло не радовать. И хотя под рукой всё ещё чувствуется лёгкий жар, краснота почти вся сошла, оставаясь лишь у самых краёв повреждённой кожи. — Слишком туго? — Неуверенно произносит Итэр, когда с губ мужчины срывается рваный вздох. — Могу ослабить немного, если хочешь. — Всё нормально. Оставь. Краток как всегда. Путешественник тихо хмыкает, оставляя лишние в данный момент слова при себе. И пусть ему уже не первый день до одури хочется наброситься на Хранителя ветви с вопросами, которые терзают его разум ещё с их расставания в том жутком подземном храме, Итэр решил пока молчать. Раненных донимать не принято. Он и так потратил много усилий, чтобы заставить Дайна остаться хотя бы до тех пор, пока ему не станет лучше. Да и признаться честно, Итэр попросту соскучился по нему. Хотя, было всё ещё обидно, что он сразу не рассказал о том, что был знаком с Люмин. Видимо так и собирался скрывать это до самого конца. Только вот почему? — Иногда не стоит спешить искать ответы, Итэр. Голос Дайнслейфа заставляет Итэра вздрогнуть. Он с удивлением смотрит на мужчину, даже не зная, что на это можно ответить. — Просто у тебя всё на лице написано. — Усмехнувшись, он мягко касается его руки. — Итэр, я всё понимаю. У тебя наверняка много вопросов, однако я вынужден просить тебя подождать. Обещаю, когда придёт время ты все узнаешь. — Но только не сейчас, верно? — Итэр тихо хмыкает, заканчивая перевязку. — Хорошо, я тебя услышал. — Итэр… — Не нужно, Дайнслейф, — путешественник жестом останавливает его, — наверняка у тебя есть причины молчать. Хотя, признаться честно, всё равно немного обидно. — Спасибо. Он благодарно улыбается, прикрывая глаза. Итэр невольно засмотревшись на умиротворённое лицо мужчины, тут же краснеет, нехотя отворачиваясь. Ему неловко от странных мыслей, что начинают так нагло лезть в голову. Например, что без маски он выглядит куда лучше чем в ней или то, что на его теле куда больше шрамов, чем Итэру думалось. А его руки, покрытые странными, витиеватыми узорами на темно-синей, как ночное небо коже — последствия проклятья даровавшего мучительное бессмертие, не позволяли оторвать взгляд. На этого таинственного воина хотелось смотреть. Любоваться им. От подобного становилось до одури стыдно, но поделать с собой путешественник ничего не мог. От Дайнслейфа веяло какой-то странной, но приятной ностальгией. Чем-то родным, но по воле злодейки судьбы давно забытым. И от того Итэра так тянуло к нему. Ему хотелось как можно дольше находиться с ним рядом и он совершенно ничего не мог сделать с этим. Ничего не мог сделать с собой. Этот мужчина чем-то напоминал ему океан. Такой же таинственный, притягательный и всё ещё непокорённый людьми, как бы они того не желали. Океан, скрывающий тысячи тайн под тоннами солёной воды, будь то затонувшие корабли или руины некогда великих городов. Он, как верный страж вечности бережно хранит их секреты, позволяя этим останкам прошлых лет дремать на своём песчаном дне украшенном звёздными ракушками. Океан, который во время буйства стихии превращается в грозное, непобедимое чудовище чей гнев невозможно усмирить, а в редкие часы спокойствия теряет различия с небесным сводом. Такой же одинокий и молчаливый. — Надеюсь, Паймон скоро вернётся. Итэр устало вздыхает, смотря на остатки лечебных трав. Такими темпами, завтра ему уже не из чего будет делать мазь и отвары, а Дайну сейчас без них нельзя. Что если его снова будет лихорадить, а лекарств не окажется под боком? Путешественник закусил губу, беря в руку белоснежный цветок. — Так вот почему последнее время было так тихо. — Дайнслейф сдержанно смеётся, поднимаясь с лежанки. — Признаться честно, я уже начал думать, что ты заклеил ей рот тем странным клейким кремом и запер в каком-нибудь кувшине. — Эй! — Возмутился Итэр. — Во-первых, тебе лежать нужно! Во-вторых, я бы с ней так не поступил! Она, конечно, бывает шумная, но она всё же моя подруга. — Правда? — Дайн вопросительно вздёрнул бровь, — а по моему это именно то, что ты обещал сделать с ней пару дней назад, если она не замолчит. Или я не прав? — Тебя лихорадило! — Возмущённо возразил Итэр. — Ты был весь в крови, а рядом разгуливал этот чёртов культиватор! Или как ты их там называл? Я просто не знал, что мне с тобой сделать, а она только и делала, что паниковала вот я на эмоциях и… Стоп. Как ты вообще в том состоянии смог запомнить, что я тогда говорил? — Всё было не настолько плачевно. — Произносит мужчина, усаживаясь удобнее. — Но, твоё волнение мне приятно. Я рад, что ты оказался рядом в тот момент. — Ох… — Итэру кажется или его уши сейчас горят? — Что же, наверное, это действительно хорошо? Ну, что я решил тогда прогуляться по пляжу, да? Хех… Парень почесал в затылке, неловко отводя взгляд. Он совсем не ожидал подобных слов, тем более от Дайнслейфа. От этого, даже, сердце предательски ёкнуло. — Так, где же твоя маленькая подружка? — Я отправил её в Ли Юэ за припасами, наши уже совсем на исходе. Ну и за помощью. Вряд ли она одна сможет всё унести. — Итэр усмехнулся. — К тому же, в том состоянии, в котором ты был, тащить тебя через горы было бы глупо и опасно. И, будем честны, один бы я не справился. Да и в конце концов, не думаю, что тебе стоит появляться в городе. Последние слова он произнёс практически шёпотом, опустив голову. Сейчас ему оставалось только молиться, чтобы маленькая фея случайно не пересеклась с небезызвестным Архонтом. Чжун Ли очень проницательный, а шумная консерва попросту не умеет врать. Как и сам Итэр. И если он явиться сюда и увидит Дайна… Нет. Итэр даже не хочет представлять, что может произойти.«Прошлое должно оставаться в прошлом».
Он помнил слова Моракса, которые тот случайно обронил, когда Итэр попросил его рассказать ещё немного об Архонте Соли. Он тогда мягко улыбнулся, как бы невзначай касаясь его спины, словно стряхивая невидимую пыль и лишь потом принялся за рассказ. Он говорил много и долго. Его голос завораживал, заставляя не отрываясь слушать печальную историю о самом слабом из всех Архонтов, но, наверное, самом добром. Путешественнику было её искренне жаль. Однако, именно эта фраза, ставшая последней, острыми иглами впилась в душу. Ему сразу вспомнилось, как Моракс отказался говорить о Каэнри’ахе, как ссылался на какой-то старый контракт, который не может нарушить. Как холоден стал его взгляд, когда Паймон, не подумав, произнесла имя Дайнслейфа. Если он явится сюда, желая помочь угодившему, со слов феи, в беду Итэру и увидет Дайна… Что же тогда будет? Он ведь даже сражаться не сможет нормально! Не с такими ранами. И точно не с бывшим Архонтом. Ведь как бы он сейчас не сдерживался, ему явно было больно двигаться. Встреться они сейчас, Дайнслейф будет перед Чжун Ли словно птица со сломанными крыльями перед голодным котом. Он просто убьёт его. — Я так понимаю, дело в Мораксе. — Произнёс Дайн, возвращая Итэра в реальность — Переживаешь? — Угу. — Он уверенно кивнул. — Если она нарвётся на него или Чайлда это… Это будет очень плохо. — Тот рыжий паренёк, да? Одиннадцатый предвестник? — Он тихо хмыкнул, — Наш бедный маленький путешественник явно притягивает к себе не тех людей. Тихо застонав, Дайнслейф сел ближе к Итэру, забирая у него из рук настрадавшийся цветок. Он с трепетом вплёл его в золотистые волосы, таким образом тут же остановив начавшего ругаться путешественника. Тот замер, чуть покраснев и опустив взгляд. Действия мужчины смущали. От него он такого точно не ожидал. Может он что-то напутал с травами в настойке? Поэтому Дайн стал вести себя так странно? Не был ли тот цветок цинсинь лишним? — Ты это чего? — Неуверенно произнёс путешественник, однако отодвигаться не стал. Дайнслейф на это лишь улыбнулся одними уголками губ, обнимая его за талию и притягивая к себе ближе. Нахмурившись, Итэр обернулся, желая узнать, что это сейчас такое происходит, однако тут же потерял дар речи. Все вопросы и претензии просто пропали разом. Он затаил дыхание, встретившись с ним взглядом. Голодным, словно он вот вот был готов накинуться на него подобно дикому зверю. — Ты привлекаешь слишком много внимания, Итэр. Дайнслейф незаметно переместил руку с талии на затылок Итэра. Длинные пальцы, утонув в золоте волос, принялись мягко массировать кожу головы, словно успокаивая. — Как упавшая с неба звезда, которую все желают заполучить. — Он невесело усмехнулся. — Один в надежде поймать её тянет руки к небу, второй же использует своё красноречие, чтобы заманить маленькую наивную звёздочку в свои сети. Есть те, что просто ждут, когда она сама упадёт им на ладони и другие, которые нагло хватают её за хрупкие лучи. Но всех их объединяет одно: они будут ненавидеть того, кому она в итоге достанется. — Дайн, я… — Меня ранили, но не ослепили. — Не дал он договорить ему, — я вижу, как ты смотришь на меня, Итэр. И как смотрел раньше. Вторая рука же ласково погладила нежный, оголённый животик перед тем, как слегка сжать талию, заставляя юношу вздрогнуть. В этот момент Итэру показалась, что расстояние между ними совсем исчезло. Они сидели вплотную, и он чувствовал тепло чужой кожи. Слышал каждый удар его сердца. Ощущал дыхание на собственных губах. — Я не могу сказать, что равнодушен к тебе, путешественник. — Дайн печально усмехнулся, — Ты любопытен. Так похож на свою сестру, но в тоже время совершенно другой. Оба сильные и целеустремлённые, стремитесь к своим целям сквозь невзгоды, но.… Но ты кажешься более хрупким. Тебя хочется оберегать, спрятав от всего мира. Тобой хочется обладать. Последние слова он произнёс шёпотом, едва касаясь покрасневшего от смущения ушка. — Вопрос лишь в том, позволишь ли ты? В этот момент Итэр забывает о том, как дышать. Он первый поддаётся вперёд, касаясь чужих губ своими, чувствуя, как они кривятся в самодовольной улыбке. А в это время рука Дайна с силой сжала волосы на затылке, чуть оттягивая, заставляя застонать. Ловкий язык тут же нагло проникает в его рот, углубляя поцелуй. Мужчина целует с напором, не давая и шанса занять ведущую позицию. Но Итэр не против. Итэр только за. Ему нравится эта властность. Однако есть одно «но». — Дайн подожди, тебе ещё нельзя… — Пытаясь отдышаться, произносит Итэр, когда, Дайн тянет его в сторону своей лежанки. — Не думай об этом. Он целует его в шею, слегка прикусывая кожу, оставляя одну отметину за другой. Все должны знать, что мальчик уже занят. Что он уже кому-то принадлежит. И этот кто-то он — Дайнслейф. — Я не могу не… Ах! — Итэр вздрагивает, когда одна из рук нагло проникает под топ, сжимая сосок между пальцами. — Твои раны. Они ещё не до конца зажили. — Глупый мальчишка. — Хранитель тихо смеётся. — Даже в такой момент, в первую очередь думаешь о других. — Я не хочу, чтобы тебе стало хуже. От лишних движений раны могут снова начать кровоточить. — Я живу уже очень долго, Итэр. Ты ведь это знаешь. У меня, бывали раны куда опаснее этих. — произносит Дайн тихо вздыхая. Однако улыбка так и не покидает его губ. — Но если дело в том что ты не хочешь или боишься, то я отступлю. Путешественник смотрит на него как заворожённый. Он более не знает, что можно на это сейчас ответить. Он хочет этого. Хочет до одури. Ведь уже не раз и не два особенно одинокие ночи, он представлял, как этот невозможный мужчина дарит ему свою ласку. — Я хочу. — Шёпотом произносит Итэр, пряча смущённый взгляд. — Очень. Дайн усмехается, ловко укладывая его на свою импровизированную кровать тут же снимая так сильно мешающий топик, оголяя мальчишескую грудь и припадая к ней губами. Итэр стонет от каждого движения языка, хватаясь за чужие волосы, когда мужчина решает использовать зубы, слегка прикусывая алые бусинки. Дайн же довольно усмехается, отстранившись и любуясь своей работой. Возбуждённый, запыхавшийся юноша под ним выглядел до боли аппетитно. Так и хотелось его съесть. Начать можно было с этих нежных, порозовевших от смущения ушек. Он медленно, словно мучая, снимает остатки одежды с Итэра, от чего последний слегка вздрагивает, пытаясь прикрыться, однако его руки тут же ловят, крепко фиксируя над головой. Дайнслейф, недовольно хмыкает, а после не сильно шлёпает парня по крепкому бедру, наказывая за попытку спрятаться от него. Он не потерпит такой своевольности в постели. Только не такого. Только не сейчас. Путешественник вскрикивает от неожиданности, выгибаясь чуть ли не дугой. Дайнслейф усмехается, а после накрывает чужой, миниатюрный член своей ладонью, мягко массируя. Ему одназначно нравится наблюдать, как меняется выражение красивого личика, как розовеют щёки и как сбивается дыхание от каждого движения его руки. Он полностью в его власти. — У тебя остался крем? Или, может, есть масло? — Итэр растерянно кивает в сторону походной сумки и, тут же недовольно вздыхает, когда Дайн отпускает его, чтобы подойти к ней. Стеклянная бутылочка быстро оказывается в его руках. Путешественник невольно сглатывает, понимая, что собирается делать с ним воин. Итэр просто в предвкушении! Он с немой мольбой смотрит на своего партнёра, однако его взгляд невольно вновь падает на бинты, что немного отрезвляет. Дайнслейф заметив это, лишь устало вздыхает, вновь возвращаясь на своё место. Он с нежностью касается мягких щёк, пытаясь прогнать волнения, убирает непослушные пряди, что золотыми змейками лежат на плечах, чтобы вновь осыпать их нежными поцелуями и чувственными укусами. Дайнслейф хочет пометить его всего. Чтобы наглецы даже думать не смели, что у них есть шанс прикоснуться к этому чуду. — Итэр, пойми, пока я могу терпеть боль, пока могу двигаться и сражаться — это все лишь незначительные мелочи. — Он мягко улыбается, — но если ты так волнуешься, то я обещаю быть аккуратным. И с тобой, и с собой. Останавливаться уже поздно. Спасибо. — Тихо произносит Итэр, прежде чем поймать его большую ладонь на секунду прижавшись к ней, словно бездомный котёнок падкий до ласки. Дайнслейф ещё раз быстро касается мягких и таких манящих губ путешественника, перед тем как сесть между его разведённых ног. Он ловко открывает стеклянную бутылочку. Розовое масло тонкой поблёскивающей струйкой начинает стекать ему на пальцы. Сладкий запах шелковицы заполняет собой все пространство. Он проникает в лёгкие и дурманит и сводит с ума, пробуждая самые пошлые желания. Итэр задыхается от этого аромата. Дайнслейф же действует аккуратно, несмотря на собственное напряжение. Он вводит сначала один палец, начиная двигать им и наблюдая за реакцией путешественника. И только тогда, когда последний перестаёт недовольно хныкать и сам начинает двигать бёдрами на встречу, требуя больше внимания и ласк, он добавляет второй и третий. — Пожалуйста, Дайн! Пож… Ах! — Итэр вскрикивает, когда мужчина специально давит на простату. — Что, пожалуйста, Итэр? — Он толкается глубже, заставляя путешественника вздрогнуть. — Чего ты хочешь? Пальцы, специально давят сильнее, заставляя парня вновь прогнуться в спине, хватаясь за всё, что придётся. В низу живота скручивается тугой узел, а перед глазами пляшут яркие, разноцветные огни. Нет, так он долго не продержится. Это самая сладкая и мучительная пытка в жизни Итэра. Он попросту не может определиться, хочет ли он, чтобы это прекратилось или наоборот, что бы она продолжалось, до тех пор, пока он не потеряет сознание. — Войди… — слова перемешиваются со стонами. — Войди в меня, Дайн. Умоля… Ах! — Как пожелаешь. Дайнслейф убирает руку и Итэр, разочарованно вздыхает. Ему совсем не нравилось ощущение пустоты внутри. Не после того, что делал Дайн. Путешественник вновь хотел почувствовать себя заполненным. Мужчина лишь самодовольно усмехнулся от такой честной реакции. Сейчас Итэр выглядел до одури сексуально. Он сейчас искренне надеялся, что сможет сдержаться и не принести лишней боли, которой не избежать, как бы он того не желал. Ещё слишком рано. Мальчик может попросту не выдержать его натиска в первый раз. Дайн притягивает его к себе ближе, крепко зафиксировав ноги и, неспешно входит до конца в растянутое колечко мышц, стараясь причинять как можно меньше дискомфорта. И только лишь после этого он замирает, давая путешественнику привыкнуть к размерам. На секунду ему кажется, что последний перестал дышать, однако стон не то боли, ни то облегчения, доказывает обратное. Он принял его полностью с первого раза. Это не может не радовать. Как только Дайн дожидается краткого кивка, тут же начинает медленно двигаться. От каждого уверенного толчка, Итэр вскрикивает, хватаясь за чужие мощные плечи, оставляя на них красные полосы от коротких ногтей. От каждого уверенного движения сильной руки на его члене, он нервно хватал воздух ртом, словно умирающий от асфиксии. Да! Да! Да! Как же он давно этого хотел. Как же он давно мечтал о том, что однажды Дайн возьмёт его прямо как сейчас, совмещая ласковые поцелуи и грубые, глубокие толчки от которых хотелось выть. Итэр тихо всхлипнул, когда последний резко меняет угол проникновения и, закинув хрупкую ногу себе на плечо ускоряется. Итэр чувствует, что Дайнслейф пытается сдерживаться изо всех сил, однако с каждым более резким толчком, с каждым нетерпеливым укусом, он понимал, что это ему даётся всё труднее и труднее. Путешественник не может его в этом винить. Он уже и сам стал теряться в собственных чувствах и ощущениях, а единственное о чём он может думать, как бы продержаться чуточку дольше. Хотя такими темпами он вряд ли выдержит. — Я, сейчас… Аха! Ммм! — Итэр давится воздухом не успеваю закончить предложение, когда Дайн входит особенно глубоко, кончая внутрь. От ощущения жара внутри, от чужого рваного вздоха, путешественник изливается сам, пачкая чужую ладонь. Перед глазами танцуют цветные пятна, а температура воздуха, кажется, повысилась до ненормальных показателей. Словно они находятся в огромной печи. Он вряд ли когда-либо сможет это забыть. Да и не собирается вовсе. Отходя от произошедшего, Итэр не сразу замечает, как Дайн выходит из него, ложась рядом и обнимая. Тонкая ткань служащая одеялом, приятно охлаждает кожу, когда мужчина одним ловким движением укрывает их, словно пряча уставшие, разгорячённые любовью тела. — Дайн, знаешь, я… — Не трать сейчас силы. — Останавливает его воин, нежно целуя в губы. — Но это важно! — Восклицает Итэр, приподнимаясь на локтях. — Я хотел сказать что… — Ты мне тоже очень дорог, Итэр. Очень. — И снова ещё один поцелуй. — Но прошу, не спеши. Тихо говорит Дайнслейф, ловя удивлённый взгляд. Он прекрасно знает, что этот золотой мальчик хочет ему сказать. Но только вот, Он боится. Боится, что после этих слов им вновь придётся расстаться. Последний раз, когда Дайн это слышал — весь его привычный мир рухнул, а он остался бродить в одиночестве среди руин некогда родного города. Он обязательно однажды скажет это Итэру. Обязательно выслушает его, а после никуда и никогда не отпустит, но только это будет не сегодня. Не тогда, когда мир медленно умирает, а один из Архонтов решает восстать против Небесного Порядка, отбирая сердца других. Дайнслейф всегда хотел, чтобы у него была цель. Настоящая, к которой он бы стремился день за днём, пока ноги не отказывались бы идти. Цель, которая бы заставляла его жить. Теперь она у него есть. Глупая и наивная, но всё же цель, что будет заставлять бороться, как бы тяжело не приходилось.«Я люблю тебя»
Он желает услышать эти заветные слова в конце их пути, когда они оба будут свободны. Он мечтает сам, однажды произнести их. Поэтому Дайнслейф обязательно доживёт до этого дня. Чего бы ему это не стоило. Даже если путешественник всё же одумается, решив оставить его. Это было бы разумно с его стороны, как бы больно не было Хранителю это признавать. — Знаешь, — вдруг подаёт голос Итэр, — Ты же назвал меня звездой верно? — Верно. — Тогда ты океан! — Путешественник тихо хихикает, когда его мягко чмокают в нос — Такой же таинственный и опасный. Океан, в котором, я по собственной воле утонул. — Какое интересное сравнение. — Дайн усмехается. — Так меня ещё не называли. — Просто однажды, когда мы с Паймон путешествовали, нам удалось встретить одну семью, что держала путь в гавань Ли Юэ. Мы решили идти вместе и так, во время одного из привалов, я услышал сказку про звёздные ракушки. Ну, о том как они появились. Итэр прижался ближе, устраивая голову на чужой груди. — В ней говорилось о том, что океан так сильно хотел стать небом, что начал воровать звезды, пряча их в морской пене. Однако, все они рано или поздно гибли в его холодной тьме от тоски по небесам. Дайн на это лишь хмыкнул и приобнял Итэра, медленно поглаживая его по спине. — Луна на это очень обозлились и прокляла океан, сказав, что никогда не стать ему подобным небу. Навеки он будет обречён быть домом для рыб и кладбищем всеми забытых городов и кораблей. — Правда, одной из звёзд стало его жаль. — Тихо продолжил Дайнслейф, довольный чужим удивлённым и одновременно смущённым личиком. — Она всегда любила его бескрайние воды, от того и стала на его защиту, за что была изгнана с небес. — Но вместо того, чтобы умереть, она стала первой звёздной ракушкой, обменяв небо на морское дно. — Закончил Итэр, отводя, взгляд. Они ненадолго замолчали. Дайнслейф пытался переварить всё произошедшее сейчас, а сам путешественник, никак не мог отделаться от мысли, что ляпнул, что-то лишние. Ему становилось неловко. Да и откуда он мог знать, что Дайн тоже её знает? — И что же ты хочешь этим сказать, моя маленькая звёздочка? — Наконец подал голос мужчина, видя, как быстро алеют нежные, мальчишеские щёки. — Ответь честно, таким образом ты решил сказать то, о чём я просил пока умолчать давая тебе время всё обдумать? Неужели ты действительно согласен навсегда остаться на песчаном дне ради желания эгоистичных, солёных вод? — Может быть. — Игриво улыбается Итэр. — Однако, мне всё же хочется, чтобы ты кое что понял. Я действительно хочу остаться рядом с тобой. Хочу вместе найти Люмин и жить спокойно вдали от Архонтов и их проблем. Я больше не хочу, чтобы ты уходил. Поэтому… Пожалуйста, останься. — Итэр… — На одном дыхании произносит Дайн, прижимая к себе юношу. — Глупый. Глупый мальчишка! Не желай того, о чём будешь потом жалеть. — А я и не собираюсь жалеть. — Недовольно фыркает путешественник. — Просто пообещай быть рядом и всё. Этого будет достаточно. А, что насчёт трудностей… Их всегда у меня хватает. Он мягко улыбается, прежде чем потянуться за очередным поцелуем к тонкой линии губ, чувствуя, как сильные руки сжимают его в объятьях. В объятьях, что намного лучше любых слов, ведь они всегда были куда честнее их.***
— Итээээр! Мы вернул… — Сян Линь, не дав договорить, ловко закрывает рот Паймон ладонью, прижимая палец свободной руки к собственным губам, тихо шикая на неё. Возмущённая такой наглостью, малышка, не сразу замечает своих друзей спящих в обнимку. Но прежде чем она понимает, что здесь произошло, девушка ловким движением вытаскивает её на улицу под удивлённое айканье медвежонка, чуть не уронившего корзину с продуктами. — Гоба, ты тоже тише! — Теперь под раздачу попадает и пушистый помощник. — Что-то случилось? — Стоявшая поодаль и молчавшая до этого девушка, слегка наклонила голову в бок, не понимая столь странного поведения подруги. — Ты сейчас Паймон задушишь. — Как бы сказать? Там… Нууу… — Сян Линь лишь неловко почесала в затылке, совершенно не замечая сопротивления маленькой феи.— Точно! Кэ Цин! Я тут вспомнила кое-что! Ты же взяла заоблачный перчик? — Так ты мне не говорила что он нужен. — Девушка удивлённо вздёрнула брови. Она не понимала причины того, что её подруга так быстро сменила тему. — Он выскочил у меня из головы! Я подумала, что может ты о нём вспомни… Ай! Паймон! Ты чего! — Паймон не сильно куснула повара за руку, тем самым заставляя освободить свой рот. — Что происходит? — Запищала она, совершенно не понимая такого поведения своих товарищей. — Почему это Дайнслейф и Итэр спят вместе? Почему они голые? Что вообще это зна… — Здесь в горах не далеко наверняка найдётся пара кустов! — Уже самолично прерывая речь шумной феи, быстро заговорила Кэ Цин. — Предлагаю поискать его пока ребята спят! К тому же свежесобранный всё равно будет лучше купленного! Девушка буквально протараторила это на одном дыхании. Её щёки и уши стали пунцовыми. Она изо всех сил стараясь не смотреть в глаза вот-вот готовой рассмеяться от такой сцены подруге, которую, кажется, вся эта неловкая ситуация явно забавляла. — Хорошая идея! — Сдерживая задорную улыбку, произнесла Сян Линь, быстрым шагом направляясь в противоположную сторону от чужого убежища, прижимая одной рукой к груди бунтующую фею, а другой крепко держа за лапу своего медвежонка, который довольно вышагивал с ней рядом. Она обязательно всё объяснит Паймон, правда, чуть попозже. Когда не будет риска разбудить спящую парочку. Да и признаться честно, она давно уже не видела такой искренней и довольной улыбки у Итэра. Поэтому Сян Линь просто не могла позволить кому-то разрушить столь драгоценный момент. Даже его маленькой подружке, пусть она это и не со зла. Этот мальчик заслужил хоть немного счастья, учитывая, через что ему пришлось пройти. — Паймон тебе это ещё припомнит! — Недовольно причитала фея под тихие смешки. — Вот увидишь! Одним мятным желе не отделаешься! — Хорошо, хорошо. — Девушка усмехнулась, — а как насчёт порции нефритовых мешочков? — Три порции нефритовых мешочков и я подумаю. — Надувшись заявила Паймон, театрально хмыкнув. — И Дайн с Итэром мне всё равно ответят, как только мы вернёмся! Вот пусть только попробуют увильнуть! Девушки на это только дружно рассмеялись, потрепав фею по мягким волосам, от чего та ещё больше начала шуметь, восклицая, что она им никакая не игрушка-обнимашка! И что они вообще себе позволяют, так не аккуратно с ней обращаясь? Вечер однозначно обещал быть интересным.