***
— Дамблдор, — протянула имя директора МакГонагалл, — мне показалось, что я уже видела его лицо. Вот только не могу вспомнить, где. Почти утратившие голубой оттенок глаза беспрестанно блуждали по лицу парня. Директор с невозмутимым лицом всматривался в Гарри, слушая краткий рассказ Грейнджер. Дамблдора не просто поражал стоящий перед ним патронус, но и то, какой выдержкой и достоинством он обладал. Как только ему доложили о том, что произошло, он сразу же направился в кабинет Минервы. За свою долгую жизнь он много чего повидал, по праву считал себя одним из искуснейших магов, ведь знал намного больше других и эксперементировал над тем, что другому бы показалось сумасшествием, представляющим опасность. Как оказалось, в его школе есть талантливая, смелая и сильная волшебница — Гермиона Грейнджер, не только имевшая телесного патронуса, но и сумевшая его оживить. Как к этому относиться, он пока не мог определиться, в старом маге воскресли ощущения страха и тревоги. Многолетний опыт подсказывал, что Грейнджер и её патронуса стоит держать не только на виду, но и под чутким невидимым контролем. — Сложно это признавать, Минерва, но я в растерянности, — вздыхая, он развёл руками. МакГонагалл внимательно посмотрела на директора, никак не комментируя его. Дамблдор перевёл спокойный взгляд на Гермиону. — Я это уже ранее обсуждал с профессором: я никогда не слышал о том, чтобы у кого-либо когда-либо был телесный патронус. Теперь, когда вы оживили своего, мисс Грейнджер, я изучу этот вопрос лучше и позже отвечу на все ваши вопросы. — Я буду вам признательна. Профессор… — Гермиона запнулась на полуслове, разумывая о том, следует ли рассказать профессору, что Гарри был убит и его убийца находится в Хогвартсе. — Гарри… Здесь, в Хогвартсе… — Да, мисс Грейнджер? — Профессор шокирован, Гермиона. Очередное повторение наших оправданий будет неуместным, — он посмотрел на неё, наверняка зная, о чём она хотела рассказать, и поэтому явно не поддерживал её порыв раскрыть директору известную им тайну. — Наших? — переспросил тот и переглянулся с МакГонагалл, — вы, молодой человек, мыслите! Поразительно! МакГонагалл только повела плечом, не желая высказываться при ученице и её патронусе. Гарри задрал подбородок, оскорблённый замечанием Дамблдора. Чтобы не выдать себя и не привлекать большего внимания, он пожал плечами, сообразив, что так делают неуверенные в своих словах люди. Никому, кроме Гермионы, он не доверял, и особенно теперь, после случившегося, болтушке Джинни. Гарри не осуждал её и не чувствовал неприязни к говорливой, импульсивной девушке. Он не хотел, чтобы Уизли случайно причинила вред своей подруге. Каким-то же образом ей удалось вывести их из Выручай-комнаты. Взгляд патронуса невольно сосредоточился на бузинной палочке директора, её необычной форме. — Профессор! — Грейнджер попыталась взять инициативу в свои руки, — ведь обязанность патронуса защищать… Снисходительный взгляд, лёгкий непринуждённый жест по-своему красивой старческой руки остановил Гермиону до того, как она начала оправдываться и врать. Это совсем не обидело, наоборот, почему-то приободрило, давая какую-то надежду пусть и не на избежание наказания, а на что-то другое — понимание, почему она пошла на этот эксперимент. Казалось, что и МакГонагалл ждёт ответа именно от Гарри, ей нужен был толчок, чтобы вспомнить его. — Я связан с хозяйкой, сэр, — почтительно склонил голову Гарри, испытывая знакомые ощущения, будто всегда знал, к кому нужно проявить глубокое уважение. — Мой долг — защищать её. Это внутри меня, — патронус приложил руку к сердцу, искренне говоря это. Усы директора шевельнулись, скрывая одобрительную улыбку, он глянул на МакГонагалл. Женщина не выказывала своих эмоций и, как всегда, ждала распоряжений. — Значит, зелье перестанет действовать после полуночи? — Да, профессор, — быстро ответила Гермиона. — Минерва, проконтролируй превращение патронуса мисс Грейнджер. Как видите, ваша любимая ученица весьма талантливая! Мисс, — теперь он обратился к Гермионе, — после полуночи покажите результат декану. — Полуночи?! — А вы хотите, чтобы профессор провела с вами полночи? Патронус знает своё предназначение. А теперь прошу вас остаться здесь до тех пор, пока зелье не перестанет действовать. Много учеников видели патронуса, пока вы шли сюда? — Нет, сэр. Двое, — ответила Минерва, — я с ними поговорю. — Прошу, проводи меня. Мне нужно переговорить с тобой. — Да, конечно, — энергично закивала МакГонагалл и зашагала за директором. — Кстати! — она обернулась к ребятам. — Минус двадцать очков с Гриффиндора, мисс Грейнджер. Чувствуя стыд, Гермиона опустила голову, пообещав, что обязательно отработает снятые очки со всего факультета.***
— Незабываемое приключение! — саркастично высказался Гарри, подходя к Гермионе. — Впервые чувствовал себя так. Казалось, что я не смогу тебя защитить, будучи в этой слабой оболочке! Он прикоснулся к её кисти и, поглаживая нежную кожу, переплёл их пальцы. — Гарри, ты так говоришь, будто это были дементоры! — улыбнулась Гермиона, сжимая его ладонь. Её тронула бескорыстная искренняя забота патронуса.— Учителя не причиняют вред своим ученикам! — Будучи человеком, сложно предугадать действия другого человека! Интуиция — будто сломанное радио, сложно поймать сущность собеседника! — он посмотрел в глаза хозяйки, она согласно кивнула, невольно повторяя пальцем то же поглаживание, что и он — объятия через кончики сплетённых пальцев. Не выдержав его открытого восхищения и того, как его зелёные глаза неспешно обводят контуры её приоткрытых губ, обжигая единственным нескрытым желанием ласкать, Гермиона смущённо опустила голову. — Я рад этой возможности и благодарен тебе за предоставленный шанс! Это так… прекрасно чувствовать всё это внутри, — он потянулся пальцами другой руки к её волосам и, не видя недовольства на её лице, прикоснулся к нежной коже пылающих щёк. Патронус жаждал ощутить соприкосновение их губ, пропитаться чувством, что могло подарить головокружительный фейерверк эмоций. Он хотел быть уверенным, что хозяйка хочет того же, что и он. Гарри наклонился ближе к манящим губам, не позволяя себе перейти черту, к которой должна подойти Гермиона. — Я должен знать, что ты тоже хочешь этого, — дыхание участилось. Он ожидал ответа, зная, что каждый из вариантов приведёт к определённому действию. — Я… — предоставленный выбор застал врасплох. Губы задрожали. Чувствуя, как сердце вырывается из груди, девушка часто задышала. Она ожидала напора от Гарри, дерзости, без права выбора. Циничный разум нашёптывал отравляющую мысль — любить патронуса противоестественно. — Гарри, — чувство вины и стыда отразилось на лице девушки. Она обняла ладонями его лицо. — Я твой патронус, моя прекрасная госпожа, а не неудавшийся обиженный ухажёр, — улыбнулся он, достойно принимая выбор хозяйки, унимая боль в сердце. — Я хотел поцеловать тебя, а не принуждать оправдываться передо мной, — легко, без обвинений сказал Гарри, отстранился и, взяв её ладонь, поцеловал тоненькую синюю ниточку, в которой пульсировала кровь. — Наколдуй шприц и возьми мою кровь. На всякий случай! Иначе Забини останется ни с чем, — парень быстро нашёлся, на что перевести их внимание. Гермионе хотелось крикнуть: «Поцелуй!», но разум продолжал вбивать гвоздь в сердце: «Противоестественно! Зачем давать надежду патронусу? Он больше никогда не станет человеком. Как потом смотреть ему в глаза, когда завяжутся отношения с парнем из плоти и крови?» — Кто знает, может, тебе ещё пригодится моя кровь. С Забини стоит сотрудничать, — он лукаво усмехнулся. — Хорошо! — согласилась Гермиона. — Признаю, Забини полезный знакомый. Дрожащей рукой Гермиона достала палочку, наколдовала шприц и не без той же магии взяла пять миллилитров крови у Гарри. Неловкость, благодаря беззаботному тону патронуса, удалось на время утихомирить. С помощью заклинания заживила ранку после укола и коснулась пульсирующего места, ощущая тепло его тела. То место, к которому она прикоснулась, начало менять цвет. Гермиона испуганно взглянула на Гарри. — Уже, — ей не хотелось, чтобы с Гарри произошло то же, что было при его превращении. Она вцепилась в его руку. Вместе с убывающей луной начал таять и Гарри. Человеческое тело теряло краски, возвращая патронусу его обычное эфемерное тело. Он осмотрел привычного себя, сделал шаг вперёд и дерзко улыбнулся, пряча грусть: — Какие будут распоряжения, моя прекрасная госпожа? — он взмахнул рукой, оставляя шлейф серебряной дымки. — Отдыхай, Гарри! — улыбнулась девушка. Когда патронус растаял, Гермиона обняла себя руками, защищаясь от холода, вызванного тоской. Всё вернулось на круги своя: она — хозяйка, он — её патронус.***
Виляя между широкими грязными лужами, Снейп почему-то вспомнил Паучий переулок, что на большинство людей нагонял чувство тоски, брезгливости и уныния. Последнее на всю жизнь отпечаталось в сознании Северуса, ведь его родовой дом ничем не отличался от других убогих магловских жилищ и ничего хорошего, кроме взаимной ненависти, претензий родителей друг к другу и нищеты, Снейп, живя в этом переулке, не видел. Он плотнее укутался в чёрную мантию, ограждая себя от непрошеных воспоминаний об отце и матери, чтобы снова не погрузиться в ту грязь, из которой он выбрался. То светлое, что было в его прошлой жизни, он уже забрал с собой — свою единственную любовь, а с прочим он, с трудом, но распрощался. Лили Эванс — солнечный свет в полумраке прошлого Северуса, сумевшая победить призраки былого и показать ему другую сторону жизни. В детстве ему посчастливилось познакомиться с рыжеволосой маглорождённой девочкой, которая стала не только его верным другом, но и причиной перемены характера угрюмого, забитого ребёнка. Поступив в Хогвартс, Северус всё реже посещал родных, что несомненно благоприятно сказалось на психике мальчика. С друзьями Северусу не особо везло: кроме как с Лили, ни с кем ничего общего он не находил и позже даже не пытался найти. Холодно-вежливое или горделиво-пренебрежительное отношение на Слизерине было нормой, что вполне устраивало Снейпа, а с Лили он преображался. С ней ему было о чём поговорить и о чём помолчать, они понимали друг друга без слов — солнечная, как ясный день, девочка и загадочный, как тёмная ночь, мальчик. Позже, уже будучи подростком, Северусу с трудом удавалось сохранять хладнокровие, когда у Лили появлялись ухажёры. Он изо всех сил пытался держаться достойно, чтобы не выказать своей ревности и обиды. Неискушённый в любовных делах парень не замечал очевидного: Лили пыталась сподвигнуть друга сделать первый шаг — признаться в чувствах, о которых она, несомненно, догадывалась. Снейп благодарил Мерлина, что его любимая жена в то время была смелее и решительнее и первой призналась ему в своих чувствах. Несмотря на внешнее спокойствие, за что Лили его ласково прозвала «мистер ледышка», внутри у молодого человека бушевал огонь чувств, которые он неловко и робко старался показывать возлюбленной. После свадьбы, имея небольшое наследство, молодожёны обзавелись небольшим домом в полюбившейся ими Шотландии. Несмотря на то, что Северус не обладал той жизнерадосностью, лёгкостью и общительностью, что и жена, они обустроили совместный дом так, как нравилось им обоим, сделав его очагом тепла и домашнего уюта. Несмотря на разные характеры, они прекрасно дополняли друг друга, налаживая семейный быт и проводя в уюте совместные вечера. В отличии от жены, Снейп не любил принимать гостей, и это осталось его неизменной чертой, поэтому, когда жена устраивала посиделки с подругами, он либо оставался в маленькой библиотеке в обществе книг, либо переписывал заклинания у себя в кабинете в Хогвартсе. Тем не менее, в отношениях Северус оказался трепетным и внимательным мужем, таким, каким никогда не был его отец по отношению к матери. Со временем мисс Эванс убедилась в правильности своего выбора: её избранник — чуткий, заботливый мужчина, не любящий привлекать к своему счастью чужого внимания. На протяжении всех семнадцати совместно прожитых лет, оба стремились в свою скромную обитель, где иногда всё же и возникали непонимания, но сводились к обоюдному согласию. Подходя к своему небольшому дому, Снейп уже знал, что, как только он переступит порог, его укутает сладковато-ванильный запах свежей выпечки. — Лили! — позвал Снейп, прикрыв за собой дверь. В прихожей зажглась одна-единственная лампа над шкафом, который открылся, как только хозяин снял мантию. Северус прошёл в светлую, украшенную золотыми вензелями гостиную. Тяжёлая, но мягкая мебель — шоколадного цвета диван, пара кресел, небольшой магловский журнальный столик и картины — заполнила практически всю комнату. И одну стену занимали полочки с магическими, но ничего не значащими вещицами и шкатулочками. Такими, которые разрешается разглядывать любопытным гостям. — Мистер ледышка! — выглянула из кухни Лили, встречая его улыбкой. — Что-то случилось, Северус? — она быстро вытерла руки и подошла к задумчивому, взволнованному мужу. Он так и остался стоять посреди гостиной, освещаемой несколькими парящими свечами. — Северус? — она заглянула ему в глаза. — Ты была права, Лили, — Снейп потёр подбородок, встречаясь с озадаченными глазами жены, — Грейнджер оживила патронуса. — Я же говорила, это большое искушение, — улыбнулась женщина, качая головой, как будто знала, что так будет. Она вздохнула и прильнула к груди мужа. — Сам знаешь, чем дальше в лес… — Тем темнее он, Лили, и опаснее, — Снейп сильнее обнял жену и зарылся носом в густые рыжие волосы.***
На окраине Лондона, в маленькой деревушке, в давно заброшенном домике, перед небольшим, старым, закопчённым камином в широком кресле сидел мужчина. Волшебник выбрал этот домик неслучайно: во-первых, понравилось, что тот стоит на самом отшибе, во-вторых, мужчина намеренно — пять лет назад — избавился от одинокой пожилой хозяйки дома мисс Кром. Подделав завещание в пользу некоего мистера Льюиса, коим он позже представился, предоставив все необходимые документы, он стал владельцем дома. С того самого дня любопытные соседи больше не видели мистера Льюиса, а дом так и остался пустовать. Запущенный со времени смерти хозяйки обширный сад прекрасно скрывал домишко от посторонних глаз. Звук потрескивающих поленьев, свист и шипение казались симфонией для ушей. Волшебник высокомерно улыбнулся, наслаждаясь долгожданным событием — девочка оживила своего патронуса. Маг наперёд знал, где и когда встретится с юной ведьмочкой, что скажет и как отберёт у неё драгоценную добычу. Самое главное, мужчина был уверен, что Дамблдор его не остановит, наоборот, ускорит наступление заветной встречи. Маг откинулся в кресле, улыбка медленно сползла с его лица, он погрузился в собственные мысли, смотря сквозь вздымающиеся беспокойные языки огня. До заветной цели осталось подать рукой, каждый должен отыграть свою партию в его игре.