Один раз - не пидарас
25 декабря 2021 г. в 21:35
Если бы на дурацкой днюхе Куки было меньше «снежка», Раз-Два точно бы не стал прижимать в клубе своего кореша-гея к стене, не заботясь о том, что тому вряд ли что-то помешает почувствовать бедром его стояк.
— Видишь цыпочку в красном? Она хочет позажигать с нами обоими.
Если бы они с Бобсом не шлифанули дорожку алкоголем, он возможно даже задумался бы, на кой черт ему надо срочно возвращать того на путь истинный без хуёв и мужских жоп и с чего взял, что тройничок с тёлочкой и его собственной персоной этому как-то может поспособствовать. Но теперь — слишком ярко, громко и быстро, а внутри все колотится от того, что слишком, но недостаточно, и думать о чем-то совершенно некогда.
— Ну, не тормози.
Прижатый к стене Красавчик Боб не тормозит, а тихо охуевает и не распускает руки, хотя сейчас упёршийся ладонью в стену, горячо дышащий в его ухо и жмущийся к нему вплотную Раз-Два не стал бы возражать. Ему нужно касаться, потому что ловить ответ грудной клеткой и ладонями удобней, чем привычным способом, а ответ необходим срочно, немедленно. Он чувствует хриплый смешок, понимает, что кореш повернулся к нему, пытается собрать в единую картину черты знакомого лица, но зависает на слишком близкой кривой ухмылке.
— Ты, я и она? — недоверчиво интересуется Боб, и, блядь, они уже давно должны быть в койке, чего он тянет?!
— Как я и сказал, — скрипит зубами Раз-Два.
— Ничего, что я могу опять увидеть твой прибор? — откровенно веселится кореш и хитро щурится.
— Заебал. Бобски, я пиздец как хочу грязного секса, эта малышка тоже, и только ты всех обламываешь. Завязывай кокетничать и погнали. Ты с ней, я с ней, если она захочет — мы с ней, ты не пялишься на прибор, не хватаешь меня за жопу и не лезешь целоваться, и мы все замечательно проводим вечер. Идёт?
— Идёт. Не могу отказать, когда ты зовешь меня в койку, — томно мурлычет кореш, который, похоже, ещё не выполнил норму по обязательным педрильным шуточкам.
Раз-Два накрывает его пухлогубый рот ладонью и хрипло шепчет в ухо:
— Я давно хотел, но никак не мог найти повод.
Целует тыльную сторону своей руки, ловит в неё растерянный смешок и победно скалится, потому что получилось уесть засранца.
— Погнали, пока она не передумала, — освобождая мягкий рот, торопит он подвисшего кореша.
Если бы он не пошёл в какой-то подростковый разнос и не потащил Боба в сортир добавить, а потом снова для верности закинуться на баре, она могла не заметить его кореша, на которого с завидным постоянством вешаются самые классные девочки, и не подкатить к рванувшему потом на танцпол Раз-Два. Он не в обиде, что клюнула она возможно как раз на Бобски, потому что в такси она сосётся с Красавчиком, но её ладошка в этот момент орудует в штанах Раз-Два, и происходящее грязно и неправильно именно настолько, насколько он хотел.
Ещё лучше становится в отеле, когда они быстро раздевают друг друга, Бобс как честный человек не пялится, полностью занятый их подружкой, а хрупкая невысокая девочка прижимается к Раз-Два голой упругой грудью. Она скорее в его вкусе, Бобски вроде бы нравились повыше, ловко успевает отвечать обоим и, похоже, часто так развлекается. Сам Раз-Два раньше ещё не оказывался и с парнем, и с девочкой и не то чтобы хотел, все ради кореша. Он не против, что тот по мужикам, но Бобски стоит вспомнить о такой классной штуке как сиськи, и если у него было просто какое-то гейское помутнение, мозги сразу встанут на место.
Боб целует её грудь, забираясь рукой между ног, Раз-Два вылизывает маленький влажный ротик, тискает круглую попку и находит пальцами основание пробки. Осознание бьёт прямо по яйцам — она знала, зачем шла, скорее всего, хочет в себя их одновременно, и это пока не до конца укладывается в голове, но точно заводит. Надавив, он проталкивает пробку глубже, и она коротко ахает в рот Боба, пока Раз-Два осторожно покусывает тонкую шею. Жаль, что такая миниатюрная, вся под него, Раз-Два, но девочка — огонь, может, корешу и так будет достаточно для ностальгии по менее брутальной половине человечества.
Боб, разведя в стороны стройные ножки, объясняет ей языком и губами, что девочки не зря носились за ним толпами, она стонет и дрожит горлом вокруг члена Раз-Два, и он чувствует каждый удачный манёвр друга. Бобс приятно сбивает их с ритма, усложняет и дополняет простой отсос, а когда предсказуемо добивается результата, она хнычет и подрагивает в их руках, забрав настолько глубоко, что Раз-Два в итоге спускает ей в рот без всякого сожаления, уверенный в том, что скоро будет готов к новому заходу. Вылизав его член, она тянется к Бобу с благодарным глубоким поцелуем, и, блядь, теперь надо как-то поскорее забыть, что кореш знает вкус его спермы.
Она коротко всхлипывает, когда Боб входит, и сам Раз-Два никому не обещал не смотреть и может себе позволить с ленивым одобрением наблюдать вживую чувственную и нежную порнушку. Голая, гибкая, беззастенчивая, мокрая, возбуждённая, прекрасно понимающая друг друга парочка устраивает для него полноценное представление со сменой поз, раскачивает кровать, и он уже готов снова к ним присоединиться, но тянет, чтобы очередной раз удостовериться — Бобски точно по душе происходящее.
— Станцуй на нём, — предлагает он их подружке, и она улыбается и с готовностью давит на плечо кореша.
Бобс поднимает её с кровати и подкидывает вверх сильные бедра, ласково скользит ладонями по хрупкому телу, девочка двигается на нём, стонет и не скрывает удовольствия, иногда бросает раззадоривающие взгляды на Раз-Два, а он облизывает губы, рассматривает, как она опускается на крепкий и скользкий член, и это лучше и ярче любой порнухи. Они не могут и не хотят прятать детали — ломкое дыхание, тяжёлые стоны, подрагивание мышц, малейшие изменения мимики, и Раз-Два буквально чувствует, насколько сейчас хорошо обоим, невольно подстраивает своё дыхание под их сбитое. Она сейчас мокрая и жаркая внутри, сжимается на члене, скользит и подрагивает, неровно стонет и всхлипывает, потому что снова на грани. Пальцы Боба крепко стискивают её маленькую попку, вминаются в гладкую кожу, пока он её раскачивает, снимая со своего напряжённого хера, чтобы снова натянуть, глубоко и мощно задвинуть, яйца давно поджались в предвкушении, но Раз-Два уверен, что тот хочет оттянуть финал, а кореш его уверенность почти сразу подтверждает, нашарив на ощупь брошенные на кровать гондоны и не глядя бросив пачку Раз-Два. Поймав её и натягивая резинку, тот рвано дышит, чувствует, как «снежок» разгоняет новый виток безумия и обжигающего предвкушения, видит, как Бобс беззвучно выдыхает в её ухо раскрасневшимися губами предложение, понимает — какое, понимает, что оно принято по долгому согласному поцелую, с которым она неторопливо поднимается с влажного члена его кореша прежде чем властно сжать его плечи, насаживаясь мокро и жарко уже на Раз-Два.
Он укладывает её на себя и быстро толкается вверх, удерживая её бедра, и если Бобс все ещё держит слово — точно лишает себя отличного ракурса из фильмов для взрослых, и, может, необязательно было обговаривать такие детали, в конце концов, он сам предложил оказаться сегодня обоим голыми в койке, что как-то посерьёзней разглядывания приборов. С другой стороны, если всё-таки смотрит — вполне возможно, представляет себя на её месте, и тогда вся терапия накрывается медным тазом. Интересно, кореш правда хотел бы сейчас с ней поменяться? Раз-Два, хоть и упорот дальше некуда и открыт для некоторых экспериментов, все равно по-прежнему не гей, а на кореша смотрит чуть ли не чаще, чем на их новую знакомую, исключительно чтобы подмечать положительную динамику, так что лучше б Бобски оставить свои фантазии при себе, потому что задница у него может и ничего для мужика, но трахать друга он всё равно не будет.
Старательно не думая, насколько сложнее было бы удерживать на себе крепкого парня вроде Бобски, он ускоряется, дерёт их подружку без всякой жалости, потому что она маленькая, лёгкая, а из-за «снежка» он не чувствует усталости, несмотря на неудобную и постоянно напряжённую позу и резкие, непрекращающиеся движения. Даже если Боб что-то и выдумывает в процессе, пока всё идёт как надо — без лишних прикосновений и взглядов, так, что они потом смогут без неловкости смотреть друг другу в глаза, и девочка хороша в конце концов, ну, наверняка намного лучше, чем сам Раз-Два, так что, чем черт не шутит, может, в ближайшее время они всё-таки будут снова клеить вместе цыпочек. Не может же так оказаться, что небритый амбал для Бобски привлекательнее маленькой, сладенькой, нежной и деятельной крошки с большой упругой грудью? Жаль, он не видит, на кого и как кореш сейчас смотрит.
По тому, как она напрягается и замирает, подрагивая, сжимает его плечи тонкими пальчиками, впивается в кожу ногтями, Раз-Два понимает, что Боб добрался до пробки, перестает подкидывать бедра и крепко стискивает, удерживая, её попку. Когда она ощутимо кусает его шею, выгибаясь на нем, он видит над её плечиком возбуждённое лицо кореша, чувствует, как тот внутри неторопливо раскачивает пробку, прежде чем аккуратно потащить её наружу, и не понимает, кто из них троих тихо поскуливает от предвкушения. Может, это он сам.
Когда Боб осторожно толкается в неё сзади, дрожащая девочка рвано выстанывает в кожу Раз-Два, все ещё касаясь её зубами, а до него самого доходит сразу три вещи. Во-первых, хер уже получится совсем не касаться друг друга, он сам хотел её одновременно попробовать и теперь испытывает смешанные чувства: девочка становится все кайфовей и тесней, пока её заполняет кореш, но Раз-Два, блядь, смутно при этом ощущает его болт, и это как-то чересчур. Во-вторых, ни хуя у кореша не временное гейское помешательство, и лечить изначально было нечего, по голодному взгляду Бобски, от которого у Раз-Два испуганно поджимаются яйца, видно, что у того, скорее, капитальное защеканство головного мозга в последней стадии. В-третьих, ебучий Боб точно представлял и представлять продолжает, и теперь понятно, что именно, и его кореш, явно в край охуел, потому что, если бы он думал о члене Раз-Два в себе — это было бы ещё куда ни шло. Да, обошёлся бы конечно, Раз-Два все ещё не гей и не стал бы этого делать, но этот мудак, въезжая в девочку до конца, касается его яиц своими и прожигает таким взглядом, что даже козе понятно — представлял себя не только на Раз-Два, но и в нём, и это ёбаный перебор.
От шока, возмущения, тесноты, неровного темпа общих движений не хватает дыхания, Боб, падла, продолжает смотреть в глаза, толкая их тела по мокрой простыне, а Раз-Два невольно сжимает его крепкую задницу — для опоры, чтобы проще было подстроить друг под друга движения, чтобы чувствовать, как она напрягается на толчках. Их подружка кончает и дрожит между ними, оставляя на его шее, по ощущениям, темно-фиолетовый засос, утыкается носиком ему под ухо, полностью подчиняясь их движениям, растворяясь в них, и всё ещё нет вариантов не смотреть в глаза трахающего её кореша, не сталкиваться с ним яйцами, не хотеть мстительно изгрызть распухшие красные губищи, и это уже совсем пиздец какой-то. Раз-Два спускает с длинным жалобным стоном, почувствовав крепкую хватку Боба на бедре, когда тот начинает двигаться резче и быстрее, нагибается ближе. Наполняя резинку Раз-Два с ужасом в какой-то момент думает, что этот мудень собирается его поцеловать, но кореш, рассмотрев, как кривится его лицо во время оргазма, приподнимается, догоняется парой коротких и жёстких движений, а кончая так приоткрывает рот, что Раз-Два не в кассу и против собственной воли думает, что его всегда вело от губастеньких девок.
После их знакомая ласково лижется с ними по очереди на прощание, сообщает, что её ждёт важная встреча, собирается и упархивает, оставляя их в оплаченном номере на мокрой от общего пота кровати лениво валяться и приходить в себя. Бобски лежит на расстоянии, раскинув руки и так же, как он сам, бездумно глядя в потолок сытым взглядом всласть поебавшегося мудака, а Раз-Два понемногу отпускают «снежок» и тревожные мысли. В конце концов, кореш не сделал ничего, что могло бы угрожать их дружбе, несмотря на его непоправимую гейскую бекрень, произошедшее может и было на грани, но при этом настолько охуенно, что, пожалуй, стоит как-нибудь повторить. Да, точно стоит, на тех же условиях, что и сегодня, и в этом не будет ничего неправильного. Может, даже не надо так запариваться из-за прикосновений, ничего страшного не случится, если они с корешом пару раз друг друга потрогают. Ну, в смысле не за все подряд. Они ещё обсудят.
— Прости, Раз-Два, — серьёзно смотрит на него, приподнявшись на локте и нависнув над ним, Красавчик Боб.
Непонимающе приподняв брови, он ждёт какого-то очередного шокирующего признания друга, но не мягкого поцелуя, только поэтому не отталкивает кореша, позволяя пухлым губам осторожно сминать свой рот. Бобс притормаживает, не получив ни ответа, ни возражений, продолжает, не лезет горячим и мокрым языком в рот, только пробегает им по губам и снова прихватывает их своими. Раз-Два почти не дышит и не знает, что делать, потому что возмущаться точно стоило раньше, Бобс ласково гладит его лицо, прижимается в последний раз к излизанному рту Раз-Два, шепчет в него очередное извинение, прежде чем оторваться, после — быстро собирается и уходит, оставляя поражённо пялиться в потолок, а начиная со следующего тяжёлого похмельного утра, Раз-Два с ужасом и нетерпением ждёт следующей совместной пьянки.