***
Грэйс.
Девочка была младше похищенных детей, да и по комплекции не производила впечатление человека, способного отбиться от работорговцев. Пыльная, с синяками под глазами, повязкой на голове и лихорадочным блеском в глазах. Вещей несла слишком много и явно шла не первый день. Ведьмочка, как утверждала Миира, самолично вытащила их из телеги наемников. Меньше всего Грэйс нуждалась сейчас в похищении другими братствами малышни прямо у неё из-под носа, когда она уже приняла решение помочь. Воровство внеклановых — грубый, совсем уж дикий ход, который в обычное время карался бы смертью сразу же, а сейчас, во время внутренних войн, считался чем-то обыденным. Правила, прописанные почти два десятка циклов назад нынешним королем, перестали влиять на пиратов в тот момент, когда они перешли к отчаянным мерам. Уже сейчас у струповских крыс столько нарушений набралось, что если они проиграют войну против короля, то всю верхушку братства работорговцев, находящуюся в Гавани, вырежут под корень. В нынешней ситуации Грэйс скорее бы поверила, что ведьмочка — засланный маленький шпион, чем в ее добровольное спасение незнакомых детей. Хотя её внешний вид был не совсем подходящим для шпионского, но это только увеличило подозрения. И Грэйс решила ребёнка проверить. Её голос был тем самым бонусом к силе, полученным путём слияния с океаном. Её шестой стадии и силы слов хватило бы, чтобы повлиять даже на короля пиратов, но она редко когда применяла его на полную мощность. Капля. Ещё капля. Для нее это было обыденностью — озвучивать приказы с искрой силы, просить о чем-то с ней же. Не внушать чего-то конкретного, лишь менять эмоции для большей сговорчивости. Чаще всего те, кто ничего о ней не знал, не замечали вмешательства. А те, кто знал, очень злились после, но не могли слишком уж сопротивляться. В этот раз она лишь хотела передать своё спокойствие. Убрать из ребёнка весь страх, внушив доверие, чтобы они смогли внятно поговорить. А ведьмочка вскидывали ослабевшую руку снова и снова. И затем швырнула ей в лицо чистую, наполненную такой родной силой воду, что Грэйс впала в ступор. Она не видела в ребёнке никакой связи с океаном. Да даже дара у неё не было, — от ауры виднелись скупые ошмётки. Ведьмочка колдовала грубо, неумело, но той самой стихией, которую иногда использовала и сама Грэйс. «Артефакт? Точно шпионка.» — Решила женщина, и сама не до конца понимая зачем, полностью убрала магию из голоса.***
Марианн.
— Мне не нужна ваша помощь. — Сухо отказалась Гротэр, медленно обходя сумку. Ей осталось идти не больше нескольких суток до деревни, где можно купить проводника и переплыть болото. Денег должно было хватить. А вот магии становилось всё меньше. Вляпываться в сомнительные истории совершенно не хотелось. Ей ещё до столицы добираться, выживать там до появления корабля, как-то на него пробираться… Слёз не хватит и на половину пути. — Долг останется, даже если ты скажешь, что освобождаешь нас от него. Моё имя Грэйс. Если ты всё-таки решишь забрать должное, обратись к любому из братства Дэльфии и назови моё имя. В Мари шевельнулась расчётливая жилка, которая заставила её остановиться. — И где мне искать этих ваших «любых»? Лицо Грэйс дрогнуло и вокруг глаз отчетливо проступили морщинки. И в голосе, когда она ответила, слышалась насмешка. — Пятый из двенадцати островов, треть деревень-перешейков. Восточный квартал в столице. Корабль «Дельфин». Нужный ей корабль… — Вы… — Марианн не успела спросить, вскрыли ли ей мозг. Кусты за спиной пиратки зашуршали. С грохотом и треском на маленький просвет со стороны женщины выбрались знакомые дети, один за другим. Мари дёрнулась назад, готовясь в любой момент броситься бежать, а из-под ног раздалось рычание. «Дурак.» — Как бы она не боялась за зверька, мысль о том, что позади неё находится эльник, чуть согрела. Даже дышать стало легче. — Соррейн-но-ро? (Зачем вы вышли?) — Строгий и быстрый ответ. Грэйс отвела взгляд, но наверняка всё же отслеживала движение Мари. — Ро-торе-гор-сааррето, ррестор-Рейхан. Энрор-рирес. Кретор-рор-са. (Вы слишком долго говорили. Нам всё ещё нужно поблагодарить ведьмочку. А кое-кому извиниться.) — Рыжеволосая девочка, у которой радужки были похожа на цвет глаз Мари, ответила спокойно и немного смущенно. Её щеки покрылись красными пятнами. Диалог развивался, рычащие звуков стало только больше и уловить в них хоть что-то знакомое Мари не смогла. Ей очень не нравилось, что стоя очень близко, группа людей, которой она не особо-то и доверяла, решилась разговаривать на другом языке. Гротэр не понимала ни слова. «Так дети из её клана? Поэтому она на себя долг навесила?» Темные волосы пиратки вились. Когда Грэйс стояла в пол оборота, на золотистой щеке едва заметно белели узоры, которые струились вниз по шее и заканчивались на пальцах металлической, — вот почему она так сверкала на солнце, — правой руки. Кости у левой ноги Гротэр заныли. Мари едва-едва стала отступать назад, прямо туда, откуда доносилось рычание. Пиратка и дети отвлеклись достаточно, чтобы не заметить этого. И когда она собралась рвануть прочь, самая маленькая девочка, не такая ярко рыжая, как сестра, скорее коралловая, подняла на неё чистые, серые глаза. — Мы-не… ррбы- бить. — С трудом произнесла полу-человек, не делая попыток подойти ближе. Грэйс обернулась к учёной и Мари пришлось замереть на месте. — Прррррост! — Миира пытается извиниться. Дети, как видишь, не очень говорят на общем диалекте. — Перебила её потуги Грэйс и скрестила руки на груди. Теперь всё внимание вновь было сосредоточено на Мари. А возле её ног оранжевый комок ощетинился и зарычал ещё раздраженнее, чем было до этого. — Какой смешной. Это твой фамильяр? — Грэйс удивилась, вновь расплывшись в ухмылке, разглядывая эльника. Мари шагнула в сторону, прикрывая зверька. Ей не хотелось идти на контакт совершенно. Ситуация была тупиковой. Тётка, если это не было уловкой, связана с одним из нужных ей кораблей. Но на территории страны пиратов наивно доверится первому встречному, будучи ребёнком без родителей и способностей, — все равно что добровольно подставить шею. Словам Мари не поверила ни на грамм, а вот фактам… Дети перед ней были зверолюдьми. Теми, к кому по идее ей и нужно было прийти. Каковы шансы, что они живут в той самой деревне, в которую она направляется? Будет ли проще договориться о перевозке на центральный остров, если она пойдёт с ними? Марианн старалась рассуждать здраво, но интуиция вопила бежать и молчать. Не могла она поверить в такое невероятное стечение обстоятельств. Эльник привстал на задние лапки и потянулся к её штанам, чтобы вцепиться в них зубами. Не сильно, но ощутимо, он потянул её назад. Зверёк больше не следил за незнакомцами. Он будто вообще перестал их замечать, но настороженность и страх никуда не делись. Мари иногда угадывала его мысли по очень уж живой мимике, но сейчас не могла понять, что он от неё хочет. Девочка полностью проигнорировала пиратку. Лучше всего не раскрывать никакой информации о себе, пока она не поймёт с кем связалась. Мари подняла эльника на руки, стараясь не задеть его кинжалом. Максимально тихо, так, чтобы не услышали люди, стоящие в нескольких метрах от них, она спросила: — Что такое? Эльник, прижимавший к себе уши, изучал женщину. И Мари, пусть и не сразу, но поняла, что смотрит он не на пиратку, а на лес позади неё. — То, что там, похоже на те лианы, из-за которых мы свернули на дорогу? Эльник обернулся к ней и чуть мотнул головой, а затем хлопнул ушами. По спине Мари словно холодной щеткой провели. Нет, но всё равно опасно, значит… Грэйс, следившая за ними, обернулась и посмотрела вдаль. — Уходим! — Рявкнула она и двинулась прямо на Мари. У Гротэр ноги чуть не подкосились, но пиратка быстро прошла мимо. От скорости халат шлейфом взметнулся за её спиной. Дети помялись и тоже пошли следом. Высокая огнёвка с медными волосами притормозила возле сумки, валяющейся у ног учёной, и даже немного наклонилась. Её хвост приподнялся, ушки дернулись, но рука так и не коснулась ручки. — Кэррия! — Окликнула её мелкая лиса. Рука так и не коснулась лямки. Тряхнула хвостом, рыжая выпрямилась и зашагала прочь. Эльник рыкнул, поторапливая Мари, и та, подхватив свою сумку, пошла следом за зверьком. Только за ним, а вовсе не за странной компанией. Эльник постоянно оборачивался, а потом и вовсе вскочил на деревья. Видимо следить за обстановкой ему казалось гораздо более важным занятием, чем идти дополнительным звеном между ней и чужой вспышкой ярко-красного хвоста. Темп был едва ли не таким же, при котором она до этого сбегала от пиратки. А от неё ли эльник пытался скрыться с самого начала? Как же жаль, что зверёк не умеет говорить. Тогда бы она точно с него всё-всё вытрясла.***
Грэйс.
Она, конечно, настороженно ощущала себя за пределами полосы оберегов, но в какое время этот лес не пугал? Он был настолько жутким, что мог тягаться с материковыми опасными зонами. С некоторыми местными жителями у неё желания встречаться было ещё меньше, чем с океанскими бурями. Недавно услышанные слова о том, что архипелаг, — могильный осколок когда-то огромного материка, остро царапнули внутри, но Грэйс отогнала их в сторону. Не время. Интуиция полезная вещь, когда понимаешь и различаешь отдельные её тона. Но когда слышишь лишь раздражительный писк на всем своем пути, — о предчувствиях забываешь. Зато у более мелких зверей зуб на местных тварей, не излучающих жажду крови, был заточен на другом уровне. И когда девчонка поняла, что её фамильяр боится вовсе не Грэйс с её стадией возвышения, пусть и подавляемой, она и сама решилась просканировать местность. И с отвращением поняла, что и слабая магия девочки, и тем более её собственное поисковое заклинание, только укрепили и взбудоражили следящих за ними тварей. Напасть на них сразу те бы не решились, не при дневном свете, но уже сейчас Грэйс ощущала, как вытекает из неё магия, которой с такими темпами к ночи не останется совсем. Разговаривать с котёнком они потом будут. Сейчас нужно было выйти, выбраться из леса, переполненного тварями, питающимися любыми осколками душ и энергии. Как же она ненавидела Гавань за скудность на природную магию.***
Марианн.
До дороги они добрались за десяток ринок, но на удобной колее темп лишь возрос. Рюкзак отбил ей все икры и жестко натер плечи, поскольку был достаточно тяжёлым, чтобы им при желании можно было убить. Они бежали. И с дополнительным весом, не смотря на то, какие результаты она показывала при тренировках в замке, Марианн выдохлась уже через десяток ринок пути. Помимо этого, у неё нещадно разнылся ушиб. Она замедлилась, решив, что и так они уже достаточно далеко убралась и что вполне доберётся до деревни сама. Тем более у неё был отличный проводник. Но эльник заметив, что Мари остановилась отдышаться, спрыгнул с деревьев, окружавших дорогу, и взволновано запищал. — Прости… мне нужен… перерыв. — Сердце заходилось в груди и, казалось, ещё одно усилие заставит его разорваться. Мари спустила сумку на землю и собралась уже сесть рядом, прямо посреди дороги, когда к ней вернулись бежавшие до этого впереди зверолюди. — Ну и… чего вам? — В итоге она осталась стоять, зло разглядывая не желающих отстать от неё детей. Мальчишка в ответ ощерился. Самая мелкая коралловая девочка непонимающе улыбнулась и отвела уши назад, а другая, с жуткими глазами, взволнованно вслушивалась и рассматривала окруживший их лес, взбивая воздух хвостом. Всё-таки не доверяла Мари этой компании. Усталость возросла в разы. Ещё и Грэйс вернулась, и уставилась на неё, скрестив руки. Пиратка совершенно не выглядела уставшей или даже вспотевшей, как будто бы она прогуливалась по извилистым тропинкам сада, а не убегала. Женщина подошла к Мари ближе всех, а затем со вздохом потянулась к её сумке. И хрупкое равновесие, которое учёная удерживала в своей голове, лопнуло. Мари не перемотала кинжал тряпками, лишь слегка его прикрыла и засунула за пояс, когда начался весь этот марафон. На то что бы выхватить его не понадобилось и эльки. Она направила остриё в горло наклонившейся Грэйс. — Руки. Не трогай чужое. — Не сказать, чтобы учёная рассчитывала её убить или хотела этого, но что может быть доходчивее металла у горла? Не нужно трогать её вещи или приближаться к ней. Не нужно думать, что получила доверие только разок заикнувшись о долге. Мальчишка презрительно фыркнул и Мари разом припомнила, из-за кого именно у неё так ныли рёбра. — Нам некогда в игры играть, ведьмочка. — Раздражённо сказала пиратка и выпрямилась. До её горла Мари теперь не дотягивалась, но лезвие все равно не опустила и направила его в чужой живот. — Если вам некогда, то зачем нужно было возвращаться? — Грэйс замерла. Строгое лицо было нахмурено, что придавало ему ещё большей остроты, а тёмно-синие глаза казались злыми. Она несколько ринок пристально разглядывала Мари, а затем повернулась к лесу, что-то высматривая. — Рао-ориэр. (Нас окружают.) — Спокойно прошептала красноглазая, уловив движение старшей. Пиратка неопределённо мотнула головой и поморщилась. — Тебе клятву что ли дать, чтобы ты успокоилась и перестала коготки показывать? — Мелодично растягивая гласные, опять с той странной, обволакивающей силой, и без хрипотцы, произнесла Грэйс, но на Мари в этот раз она подействовала значительно слабее. — Можно и клятву. — Утвердительно кивнула учёная. — Только магическую. Эльник у её ног фыркнул и показалось даже, что сочувствия в его взгляде, направленном на пиратку, прибавилось. Грэйс медленно вытянула из ножен меч, заставив Мари ещё больше напрячься, и аккуратно провела им по ладони. — Клянусь, что не присвою ничего из твоих вещей и просто помогу их донести. — Порез чуть засеребрился и затем затянулся, оставив шрам. А Мари вспомнила другую клятву, данную ей когда-то очень давно. Так-так-так, и что тут у нас? Марианн не опустила оружие и лишь немного изменила позу, чтобы ей стало удобнее бить. Кинжал против меча. Гениально. И всё же так просто оставлять откровенную попытку её облапошить девочка не собиралась. — Ты ведь могла с самого начала поклясться, что не причинишь мне вреда. Почему решила этого не делать? Эльник около её ноги фыркнул и Мари захотелось точно так же усмехнуться. Не нужно держать её за дурочку. Да, ей не причинили вреда ни сейчас, ни при первой встрече, но это не означало, что у них добрые и светлые намерения. Её воспитывали на правильных сказках. Да и не было других на островах, так чему удивляться? Настороженности и кинжалу? Пиратам и зверолюдям? Смешно. Грэйс цокнула языком, а затем сделала ещё один надрез. — Я, Грэйс, капитал «Дельфина», клянусь своей магией и кровью, что не причиню вреда ведьмочке до тех пор, пока она сама не представляет угрозы. Эльник зафырчал ещё громче. А ранка опять засеребрилась и затянулась. Теперь на ладошке очень близко друг другу белело два шрама. Ей дали клятву, но на душе осталось очень пакостливое и мерзкое чувство, будто при ней подписали договор, не несущий никакой весомости. Капитан «Дельфина», значит… Ну-ну. — И? Долго ещё будешь в меня зубочисткой тыкать? Нас окружают, пока ты тут носом воротишь. Эльник обернулся и дернул ушами, а затем приподнялся на задние ноги и опёрся лапами о сапог Мари. — Ещё бы я хоть что-то по твоему взгляду понимала. — Пробурчала девочка, а зверек опять приподнял уши и выразительно посмотрел на лес. — Ладно, идем. Неохотно, сквозь внутреннее сопротивление учёная согласилась и Грэйс, больше не обращая внимания на её кинжал, легко подхватила сумку и вновь бросилась бежать всё в том же темпе, что и раньше. Рюкзак Мари, который для неё был великоват и четко выбивал барабанную дробь по икрам, для пиратки оказался до середины ягодиц и судя по всему, вообще никакого дискомфорта не представлял. Мари пристроилась за Грэйс, удерживая дистанцию. Тётку нагнал мальчишка. Справа от Мари пристроилась красноглазая, а слева девочка с коралловыми волосами. Бежать без поклажи оказалось легче, но всё равно к тому моменту, как небо заволокло фиолетовыми всполохами, Мари едва могла удерживать себя в сознании. Они остановились за двадцать ринок до полной темноты и появления лун. Причину учёная поняла не сразу, поскольку согнулась и, зажмурившись, глотала ртом воздух, совсем не ощущая кислорода. Но когда девочки встали спинами по бокам от неё, Мари оглянулась назад и с удивлением оценила встопорщенную шерсть эльника, дико смотрящего на дорогу позади них. И Мари его прекрасно поняла. Была бы у неё шкурка, тоже бы от страха стала пушистым шариком. Кажется волосы, собранные в косу, наэлектризовались от напряжения, и вся кожа покрылась мурашками. Сразу силы бежать дальше появились, честно. Она полностью повернулась к эльнику и отступила на шаг, замыкая образовавшийся круг вставших спинами друг к другу детей и Грэйс. К ним медленно, укрываясь в тенях, подбирались тощие твари, с длинными лапами и плоскими позвоночниками. Их морды были искривлены. Раздвоенные языки свисали из зубастых пастей. На тонких хвостах, которые были в два раза длиннее туловища, крепились серпы из магической пыли, сверкающей в темноте. Со святящейся, извивающейся полосой вдоль всего позвоночника их тяжело было не заметить в подступающей ночной мгле. Красные глаза без зрачков следили за каждым движением. Гиары. Именно их признала Мари. Разного размера, — кто ей по грудь, кто по пояс, эти твари всегда охотились лишь стаями. Ага, от пятидесяти особей. И привлекал их любой всплеск энергии в Реке Мира. И как она не напоролась на них раньше? Учёная же и до этого периодически что-то, да колдовала. Видимо она была либо достаточно далеко от самых опасных мест, либо сил использовала не так много, как думала. Грэйс что-то прорычала на зверином, а затем, видимо для неё в отдельности, повторила на нормальном: — Гиары. Их много, придется отбиваться. Стой поближе к нам, не отделяйся и кричи, если что не так. Магию не применяй. Её рюкзак плюхнулся в грязь. Прежде чем звери напали, Мари успела вспомнить все, что было прочитано в справочниках и, поплотнее привязав к себе накопители, вытащила из-за пояса кинжал. «Магия против гиар, — самое бесполезное оружие, ведь именно за ней охотятся ночные гиены. Они поедают любое заклинание, любое растение и любое существо. И чем больше в нем маны, тем сильнее и яростнее будут атаковать гиары.» Был ли у них коллективный разум или среди прибывающих тварей имелся вожак, отдавший команду атаковать, Мари не поняла, но звери бросились на них одновременно со всех сторон, и Мари, не задумываясь, выставила вперёд кинжал. Те стойки, которым её учил Ларс, казались бесполезными против волны зверей. Её натаскивали фехтовать, а не отбиваться от клыков и массивных туш. Мари чуть отклонилась в сторону, ровно так, чтобы чужая распахнутая пасть не впилась ей в горло, и крепко сжала кинжал, плавно вошедший в тощее тело. Голубой свет вдоль позвоночника стал угасать, но Мари было не до того. Один за другим гиары прыгали на неё с разных сторон, кто одновременно, кто в разнобой, и ей приходилось крепко стоять на ногах, уклоняясь так, чтобы не досталось людям, стоящим позади нее, но и не подставляясь под когти и клыки самостоятельно. На то, чтобы полосовать чужие туши и не дать располосовать себя, её глупых, детских навыков кое-как хватило. Помогло то, что по бокам от неё вплотную стояли зверолюди и приходилось отслеживать лишь то, что происходило в поле зрения. Она была маленькой, круг их команды плотным, поэтому звери не могли нападать больше чем по двое на одного человека, и то тогда лишь мешали друг другу. Гиары не отличались ни сообразительностью, ни скоростью, ни как таковым оружием, — серпы на хвостах оказались бесполезны, — пару раз они прошли сквозь ноги Мари, хлестнув самим хвостом и оставив жгучую боль, но не больше. Учёная не помнила, какую функцию они несли, да и не до того было. Под её ноги свалилась пара тёмных тушек и прыгать на Мари стало неудобно. Большую часть тех, кто нападал, она просто ранила и твари с визгом отпрыгивали в сторону, и только некоторых Марианн смогла убить. Её руки и одежду покрывала тёмно-красная, слишком липкая, густая звериная кровь. Воняло гнилым мясом. Эльник прятался где-то под рюкзаком, а судя по тому, что ей горло со спины не перегрызли, другие тоже были в порядке. Вскоре твари притихли и перестали так рьяно бросаться на них. — Я возьму твой рюкзак. Медленно, по моему счёту, двигаемся все одновременно вперед. Ведьмочка, не оборачивайся, следи за тылом. Грэйс произнесла опять несколько коротких фраз на зверином, затем подпирающий ей пятки рюкзак исчез, а эльник сдуру запищав, со спины по одежде вскарабкался к Мари на плечи. Он явно боялся сильнее всех и именно поэтому Мари не стала на него ругаться. Потом обязательно выскажется о царапинах, но не сейчас. Бездонное небо посветлело — наконец-то появились спутники. Тёмное окно миновало. В свете лун ещё ярче засветились позвоночники зверей и отблески на их спинах напоминали те, что отбрасывали её накопители. — Раз. — Глухо произнесла Грэйс. И Мари шагнула назад, продолжая ощущать прикосновения чужих боков к своим рукам. — Раз. — Ещё шаг. Громкий хлюп и тяжёлый звук, будто ногой пнули тушу, и она отлетела в сторону. Гиары не рычали, лишь высовывали из ртов раздвоенные языки и искажали морды в беззвучном смехе, от которого становилось жутко. — Раз. — Они вышли из залитого кровью и окружённого телами круга — не одна Мари успела пару тварей прибить, — прежде чем слаженная атака началась вновь. И в этот раз они прыгали высоко, очень. Будто намереваясь перепрыгнуть через Мари в желании достать Грэйс за её спиной. Мари попыталась подпрыгнуть, чтобы вспороть брюхо шустрой твари, но упустила зубы, вцепившиеся ей в бок. Мари закричала. Под чужим весом рухнула на землю, удержавшись на ногах и пропустив над головой гиару, и зло ткнула кинжалом в глаз твари, вцепившейся ей в бок. Чувствовалось, как зубы проникли внутрь сквозь мышцы, как прошлись по тазовой кости… Всё её тело прошило огнём. Она провернула кинжал в глазу и попыталась отцепить голову от себя. — Осторожно! — Её дернули назад, прямо вместе с повисшей на её боку тушей и сверху на гаснущую голубую полосу позвоночника убитой ею твари, упала разрубленная напополам гиара. Клыки выдрались из её бока и Мари показалось, что в пасти остался приличный такой кусок мяса. Прошла доля элек, а ей показалось, что время растянулось в вечность. — Не останавливайся! — Рявкнула Грэйс и продолжила командовать о движении вперёд. Отбиваться от гиар стало и легче, и сложнее. Мари поняла, что в её обязанности не входит прикрывать людей за её спиной и нужно лишь себя защищать, но и атаки гиар стали жёстче. Или это Мари замедлилась? Из левого бока сочилась липкая кровь, а по ноге разлилось до ужаса знакомое онемение. Гиары нападали не по одному и резко, яростно. Их позвоночники светились все сильнее и в глазах рябило от искр с их серпов. Руки устали. Становилось всё тяжелее направлять кинжал в сторону мелькающих то тут, то там голубых линий позвоночников. Ладонь скользила от звериной крови. Лезвие едва сверкало в темноте. Рана кипела раскалёнными маслом. — Раз! — Голос Грэйс звенел от напряжения. Но прорезались в нём и нотки предвкушения. — Раз! — Казалось в её крике слышалось, ещё чуть-чуть. Почти. Рядом. И Мари держалась несмотря на то, что перед глазами уже всё плыло. — Раз!!! — Рявкнула Грэйс в последний раз. Послышались грубые чавкающие звуки и затем их одного за другим дёрнули назад, за белую, похожую на меловую, границу, расчерченную прямо на земле. Морды гияр искривились. Они бились и терлись о черту, не в состоянии подойти ближе и их беззвучный крик, казалось, вот-вот сорвёт с деревьев листья. Грэйс начала говорить на зверином, а у Мари рычащие звуки в голове отдовались рокотом предгрозового неба. Тихий назойливый писк был последним, что услышала учёная, прежде чем потеряла сознание.***
Снился туман. Не имеющий силуэтов, густой. Она медленно брела вперед, то поднимаясь вверх, то спускаясь, и от каждого движения плотные клубы кружились и завихрялись в воздухе. Ей казалось, что это равнина. Но под ногами не было ни зелёных, ни коричневых пятен, — лишь пустота. Сжирающий, матовый, туман прятал ее от всего мира, не позволял проникнуть ни звуку, ни дуновению ветра. Не было боли. Не было прошлого. Будущего. Только туман. Исчезло все. Да и было ли хоть что-то? Она была? Не верилось. Девочка посмотрела вниз, разглядывая еле виднеющееся тело и тут ее внимание привлек висящий на поясе кинжал. Он светился оранжевым, похожим на слабый лучик солнца, янтарем. И Мари вдруг вспомнила свое имя. Не то глупое, которое ей дали в этом месте, а то, что высечено у нее на сердце. Марианн прикоснулась к кинжалу и туман, который окутывающий ее сознание и эмоции, медленно поддался солнечному теплу. «В этом мире нет солнца.» — С этими мыслями сон изменился, став просто глубоким, темным и зыбким.***
Грэйс.
Грэйс имела привычку не давать вынужденных клятв. Но если не выходило, — запоминала каждое слово, ведь в любой формулировке, даже самой чёткой, можно найти кучу лазеек. А потому, когда она принесла раненых малышей в гостевую хижину Ссаха и сгрузила деток на кровати, первым делом капитан проверила все вещи девочки, включая её пояс и сумку. Ни одной бумажки она не присвоила, лишь тщательно изучила. Скудные вещички, — слишком уж на её взгляд, — формировали походной набор затертого качества. Больше всего внимания привлекли горы монет и слез глубин, кинжал и фамильяр. Ничего, что подтвердило или опровергло бы шпионаж. К концу осмотра Ссах привел родителей малышей. Никто из них не обратил внимание на одну из кроватей, заваленную затёртыми вещами. Грэйс поднялась и быстрым жестом приложила пальцы к подбородку, повернув раскрытую ладонь к шее. Её движение молчаливо повторила мать похищенной малышни, тут же забыв о существовании капитана. Альт вёл себя отстранёно, — будучи человеком, он не лез к жене с помощью в воспитании. Он замер у порога и нервный мальчишка сразу же ощерился в его сторону. Дикий. Совсем дикий и глупый зверёныш. Да, как отец Альт плохо выражал собственную привязанность, считая, что никто лучше Феррии не сможет привить им верные качества, но именно этот хмурый мужчина нашёл Грэйс спустя майл после её прибытия в гавань. Именно он коротко, сухо объяснил ситуацию и собственной дочери, и приемного мальчишки. И попросил помощи тоже он. Альт долгим кивком поблагодарил Грэйс, пока Феррия осматривала рану младшей дочери. Лисёнку серьезно досталось. Рука была подрана, но к счастью никаких глубоких повреждений, это Грэйс и сама видела. Проблемы могли возникнуть с ядом и ожогами от контакта с голой энергией от хвостов гиар. И с любящим пошипеть котёнком. — Мам, сначала помоги ей. — Миира отстранила заботливые руки Феррии и кивнула на лежащую на дальней кровати человеческую девочку. — Я в порядке, а она спасла всех нас. Ранение ведьмочки оказалось гораздо более серьезным. И пусть кровотечение Грэйс остановила сразу, как она рухнула на землю, — яда в неё впрыснули очень много, и учитывая, что Грэйс перестала видеть хоть какие-то проблески ауры, дело шло к похоронному обряду. Но фамильяр ребёнка не паниковал. Он сразу же уселся в изголовье кровати и заботливо прикрыл одним ухом шею и грудь малышки. Не отходил, но и не бросился на Феррию, которая ловкими движениями когтей срезала ткань с бока и внимательно осмотрела рану. Даже стоящая в стороне Грэйс увидела белый кусок кости щедро залитый кровью. Отвратительно. Надо было выбросить сумку и нести на спине девчонку. Но кто знал, что плавно размахивающая зубочисткой малявка так подставится? Грэйс не была священным мечом, поэтому её навыков хватило только на то, что бы расчистить дорогу и держать под присмотром мальчишку и младшую дочурку Альта. Ведьма оказалась замыкающей и Грэйс не стала менять её местами с деревенскими. После принесения клятв котёнок показалась ей сплошной проблемой. Но сейчас вид едва дышащей бледной девчонки вызывал у неё жалость и лёгкую, притупленную вину. Феррия тихим голосом уточнила по поводу остановленной крови, приказав удерживать рану дальше. И потребовала вывести яд, раз такая сильная магичка. Как будто бы это что-то лёгкое. Грэйс была магом воды и если кровь она ещё могла в какой-то мере контролировать, то вот выводить яд было не её спецификой, — она боевик и проводник, а не целитель. Построили всех: старшую дочь прогнали за дополнительными травами, Ссах таскал прокипячённую воду, Альт подавал инструменты. Эльника Феррия с места сдвинуть не смогла, но тот не мешался. Не дёргался во время хирургического вмешательства и сдвинулся лишь тогда, когда девочку укрыли простынёй. Он клубком свернулся около её головы, лишь неодобрительно сверкнув глазами на то, как Грэйс грубо запихивала вещи ведьмочки назад в её сумку. «Силён. Значит шанс у неё всё-таки есть.» — Капитан мало что смыслила в фамильярах, её специализация касалась стихийной и частично рунной области, но даже так, женщина достаточно дивностей повидала и вот такие, по-особенному осознанные звери, всегда обладали огромным потенциалом к контролю. А каков был фамильяр, таков по сути и его хозяин. Трое суток ведьмочка спала, не просыпаясь. Не было ни жара, ни нагноения раны, будто бы она уже умерла и лишь слабое дыхание, и отсутствие признаков растворения говорили об обратном. А на четвёртые сутки девочка проснулась.***
Марианн.
Первое, что она увидела, когда очнулась — деревянный, тёмный от сажи потолок. Знакомый запах сырости, витающий в воздухе, разбавлялся ароматом свежевыстиранного белья. Самочувствие было отвратительным. Дикая слабость и онемение в левой ноге. Вялость мыслей. Боль будто бы от осколков стекла в горле и сухость во рту. Даже после года бегства от Зверя, в вечном недоедании и тревоге, она чувствовала себя лучше, чем сейчас. Мари проморгалась и встретилась взглядом с взволнованным, тревожно дергающим ушами эльником. — Привет… — Хрипло просипела и сквозь усталость приподняла правую руку, которой всё это время сжимала кинжал, легко опутанный белой тканью. Не той, что обычно использовала она сама. От движения ткань соскользнула, открывая темное лезвие, на котором не было ни следа крови. Девочка с трудом разжала кулак и с тупой заторможенностью посмотрела на следы тонкой коричневой корки на коже там, где она сжимала ручку. Остальная рука оказалась чистой. Её помыли? И, видимо, вытащить кинжал из сжатого кулака не смогли. Гротэр опустила ладонь на пушистую оранжевую макушку. Левую руку оторвать от кровати она не смогла, а малыша хотелось успокоить, поэтому она наплевала на то, что кожа грязная. Янтарные глаза эльника заблестели. Казалось, секунда, и он заплачет, но вместо этого зверек завертелся под её ладонью и соскочил на пол, и быстро, словно тень дикой кошки, исчез за дверью. Тяжёлая рука упала назад на кровать и Мари поморщилась. Она считала себя раньше беззащитной? Забыли. Одно то, что раньше она могла кинжал спокойно держать, уже сверх защищённости и невероятной зубастости. Мари повернула голову, осматривая комнату, в которой оказалась. Несколько кроватей, стоящих на расстоянии друг от друга, окна между ними. Достаточно большие и мутные, но благодаря ним света в комнате было достаточно. Одно из окон приоткрыто и легкий сквозняк шевелил тонкую, почти невесомую, состоящую будто бы из паутины, шторку. На тумбе возле её кровати в глиняной вазочке стояли белые, мелкие цветочки. Они добавляли немного сладости в окружающие запахи, настолько слабой, что Мари даже не обратила поначалу на неё внимание. Уютно. Гораздо более комфортное, чем в замке, — без холодности камня и дикости в погоне за роскошью. Дышалось тут, не смотря на более плотную сырость, значительно легче. Послышался громкий топот ножек и Мари едва не хихикнула. А её эльник случаем не ребёнок дикой кошки в разгаре увлекательной игры? Рыжий товарищ шустро проскочил в щель двери и, запрыгнув к ней на кровать, стал наматывать круги около её ног. Тихие шаги за его шебуршанием и сопением Гротэр тоже расслышала. Дверь едва слышно скрипнула в петлях, открываясь и в проходе замер крепких здоровячек низкого роста. С чешуей на щеках и руках землистого, пыльного оттенка, под цвет коротких волос, и как выяснилось, с раздвоенным языком. — Ну-сс пробуждением тебя, ведьмочка. — В одной руке он держал поднос, на котором едва умещались кружка и дымящийся, круглый как мячик, чайник. — Кто вы? — Сип был тихим. На большее её высушенного горла не хватило. Человек вошёл внутрь и замер около порога, не заходя дальше. Мари пришлось приподнять голову, чтобы за незнакомцем было легче наблюдать. — Меня зовут Ссахейли, юная ррея. Я хозсяин этого госстевого дома. — Зверочеловек едва поклонился, крепко придерживая поднос, и выждав несколько элек, решительно подошел к её кровати, поставив на тумбу, около цветов, поднос с чайником. Мари внимательно следила за ним. Она устала. Тяжёлым, как оказалось, было не только тело. Для страха, настороженности, тепла, — будто бы не осталось места. Но Мари решительно нахмурилась и упрямо, настойчиво следила за каждым движением Ссахейли. — Это взсвар сс искрянкой. — Ссахейли осторожно перелил зеленоватую жидкость в глиняную кружку, а затем повернулся к Мари. — Давай, ведьмочка, помогу тебе ссесть. Её приподняли и заставили облокотиться о деревянную спинку кровати, а затем всучили полупустую кружку взвара. Тяжёлая. Руки основательно дрожали, когда девочка приподняла посудину к лицу. Марианн принюхалась. Пахло действительно искрянкой, уж к чему-чему, а к этому травянистому запаху с мятными нотками она успела привыкнуть. Кипяток обжог язык и быстро подогрел горло. Стало тепло, а затем и вовсе жарко и учёная только тогда поняла, как замёрзла. Каждый раз, когда она прикрывала глаза, в голове вспыхивали картинки бесконечного тумана, и сейчас, когда холод немного отпустил её тело, Мари смогла почувствовать облегчение. — Кто же ты? — Спросил Ссахейли, присевший на соседнюю койку и внимательно за ней наблюдая. Шутка про человека едва не сорвалась с губ Мари, но она смолчала. И в самом деле. Кто же она? Подобие мага? Полукровка? Ребёнок? Или взрослый человек? Ссахейли поднялся и, забрав у неё кружку, подлил в неё ещё взвара. И вновь всучил глиняную посудину ей. — А кто вы? — И пусть отвечать вопросом на вопрос было глупо, пусть ей уже представились, но ничего умнее она не придумала. Говорить о себе не хотелось, да и в принципе разговаривать не было желания. Ссахейли растерянно потёр ладони и будто впервые заметил на собственной коже чешуйки. — А… Ты, наверное, никогда не видела ликров-зсмей. Мой предок был изс назсемных. Оссобенности — чешуя, язык, чтение мира по тепловому сспектру. Ничего оссобенного, разве что ложь иногда хорошо ощущаем. — Лик… Кто? — Мари удивлённо округлила глаза, даже как-то перестав хмуриться. В книгах графа не было никакого похожего слова, и учёная даже близко не знала, какой у него может быть смысл. — Ликры? Ты не зснаешь? — Ссахейли моргнул пару раз и Мари с любопытством рассматривала его веки, в ожидании заметить второе, под первым. Но нет, обычные, человеческие. Даже глаза карего оттенка с круглым зрачком, а не вертикальным. — Сс кем же ты… Чешуйки на лице Ссахейли волнисто приподнялись и вновь опустились. Он будто бы стряхнул с себя свои вопросы и мысли. — Сслышала о зсверолюдях? — Мари кивнула и Ссахейли потёр лицо руками. — Ликры, — это более культурное название сзверолюдей. Тебе когда-нибудь рассказывали о Древних, ведьмочка? — Нет, впервые слышу. От отвара шёл приятный пар. В горячей воде искрянка на удивление не так сильно отдавала травами и больше походила на горьковатый чай с мятой. Медленно взвар согревал её изнутри и становилось легче. По комнате гулял легкий ветерок, и иногда легонько касался волос. Мари приходила в себя, сбрасывая оцепенение и тяжёлый валун усталости, крепко её сковавший. — Древние — это звери, прожившие тысячелетия. Насстолько великие и мудрые в своей ссиле, что споссобны выссушивать болота в тысячи раз большие по размеру, чем то, возле которого находится наша деревенька. Ты его ещё увидишь. — Ссахейли кивнул куда-то в сторону окна. Прервался, чтобы подлить ей ещё отвара, уже не такого горячего, и продолжил. — Они сспособны поворачивать горы Хребтов Времени, затягивать трещины Пропащих Равнин и защищать сзвёзды, их тайны. Когда они досстигают пика своего могущества, то облик их меняется, сстановясь полностью человеческим. Древние оберегают миры, сстановясь их Хранителями. А ликры, — дети древних от людской расы, несущие в себе их сзвериную, изначальную энергию, которая отражается на человеческой крови, в виде своих сзнаков отличая. У меня эти сзнаки, — язык и чешуя. В голове Мари всплыл образ: исполинские звери в огромном лесу. Гигантские, но от этого не потерявшие ни капли скорости. То, как сотрясалась от их шагов земля. То как раскалывалась почва под ногами одного и как покрывалась растениями под лапами другого. Древние. Марианн пять приливов упорно штурмовала библиотеку и книги, пролистала точно больше пятиста томиков и ни разу не наткнулась ни на упоминания Древних, ни на ликров. Она будто бы впервые услышала настоящую сказку, а не ту пародию, которую ей читала когда-то Ольга. Мари закусила язык до крови, пытаясь удержать слова внутри. Рано. Источник информации можно раскрывать постепенно, не торопясь. Она обязательно найдёт ответы на все вопросы. На все-все. Тепло убаюкивало, укутывая безмятежностью. Мари за время их разговора чуть-чуть сползла вниз, упираясь теперь в спинку кровати плечами, а поясница неудобно висела над кроватью. Зато такое положение облегчило бы ей возможность лечь. Спать хотелось все сильнее, но для начала учёная протянула руку в сторону Ссахейли. — Риан. Не ведьмочка, а Риан. — Змей непонимающе уставился на её руку, а Мари задумалась, принято ли её вообще пожимать в этом мире. Долго держать руку на весу она не смогла и вскоре, наплевав на эту неловкую ситуацию, просто сползла вниз окончательно, еле поправила подушку и отключилась.***
В следующий раз она открыла глаза, когда сиреневый сумрак окутывал комнату. Проспала несколько склянок или больше суток? По собственным ощущениям не смогла понять. Тело, всё ещё тяжелое, было неподъемным. Но зато пить не хотелось. А вот в туалет… Она медленно приподнялась, и после нескольких попыток умудрилась сесть. Эльник, спавший около её подушки, убрал от глаз уши. Он поднял их и опустил. — Писать хочу. Знаешь куда нужно идти? — Зверёк фыркнул, а затем подскочил и потёрся о её руку головой. Спрыгнув на пол, зверек медленно зашагал к выходу из комнаты, а затем и вовсе присел у двери и повернулся в её сторону. У Мари едва хватило сил встать. Голова кружилась, левая нога практически не чувствовалась и едва заметно колола, весь левый бок она вообще не ощущала. Место укуса прикрывали повязки и понять, насколько ранение серьезное, учёная не смогла бы, но зато с радостью констатировала, что обезболивающее в этом мире явно существует и по действенности крепкое, раз даже искорки боли не проскочило. Мари переждала, пока голова перестанет кружится, и огляделась. Большие тапки стояли около тумбы, а её сапоги торчали из-под кровати. Она обулась в услужливо оставленные тапочки и медленно похромала к двери, шаркая подошвами. В первые пару шагов она чуть не упала, но вскоре тело сориентировалось, подстраиваясь под движения одновременно непривычные, и такие знакомые. Чуть опереться на левую ногу, быстро переступить на правую, и перетащить левую вперёд. По коридору девочка шла уже более-менее уверено, хотя и медленно. Приходилось держаться за деревянные стены. С обоих сторон тянулись двери и если бы не эльник, Мари бы долго высматривала во всех комнатах подряд горшок. Ей пришлось спуститься по лестнице. На первом этаже находился зал, заполненный столами. Он отдалённо напоминал столовую из замка, но гораздо меньших размеров. Несколько мутных окон всё с теми же белыми паутинистыми шторами, высокий потолок, почерневший от копоти, пустые стены. Почти под лестницей Марианн приметила деревянную стойку. За ней полукругом ютились огромные шкафы, забитые посудой, травами, тетрадями и стеклянными склянками в хаотичном порядке. Гротэр пришлось присесть на последней ступеньке, так как голова закружилась сильнее и в глазах потемнело. Сквозь обезболивающее прорвались осколки боли. У неё даже проскочила мысль вернуться, но повязки по-прежнему были белыми, так что она не сдвинулась с места. Немного передохнуть, — и можно двигаться дальше. Эльник вернулся к ней, встревоженно поставил лапку на её вытянутую левую ногу. — Я в порядке. — Тихо шепнула девочка. Эльник вздохнул, а затем приподнял уши. Дернул ими пару раз, встопорщил их и развернул в сторону лестницы. Мари и сама прислушалась. Голоса были тихими, слов не разобрать, но интонации Гротэр вроде как узнала. Она обернулась и сквозь щели между ступеньками увидела, что прямо под лестницей находится дверь, ведущая в короткий коридор. Наверняка там находилась кухня и кладовые. — Слышишь что-нибудь? — Уточнила девочка у зверька и тот шевельнул ушами. — О чем-то важном болтают? Это нас касается? Эльник перевёл на неё задумчивый взгляд и снова пошевелил ушами. — Стоит того, чтобы подслушать? — Ещё тише спросила Мари и внимательнее присмотрелась к двери. В принципе, если присесть с другой стороны стойки, может быть удастся что-нибудь разобрать? В крайнем случае можно подойти к проходу. Эльник убрал лапки с её ноги и вторя её мыслям потопал сразу к открытой двери за стойкой. Марианн осторожно поднялась и последовала за ним. Эльник безбашенно сунулся прямо в проход, а Мари замерла около входа, хотя и видела, что в коридоре закрыты все двери кроме одной. Разговор отсюда было слышно, пусть и приглушённо, а этого ей было достаточно. Информация ценнее денег, да? Главное, чтобы ей голову за подслушивание не укоротили. Эльник прокрался по коридору, а затем, обнюхав его, медленно вернулся к девочке и сел около её ног. Марианн оперлась о шкаф спиной и прикрыла глаза, сосредоточившись на слухе. — …отравление сссильно ссказалось. Рана не восспалена, но даже близско заживать не ссобирается. Пока обезсболивающая мазь дейсствует, но долго её применять не получится, макссимум декаду, а сс теми темпами, что рана сзаживает, на это уйдет не одна смена богов. — Одно то, что она с таким резервом не умерла сразу же, уже чудо. Как думаешь… Она может быть шпионкой? — Да это тебя надо ссспрашивать, ты же самый сильный маг на две округи, Грэйсс. Если ты не почувствовала ничего подозсрительного, то мне то откуда что-либо сзаметить? — Я не про артефакты, Ссах. Она сама по себе чудаковатая. И эта череда совпадений… Просьба Альта. То, что дети пропали именно во время моего прибывания в деревне. То, что малышню вообще смогли спровоцировать и вытащить за барьер. И слишком удачно сложилось, что в телеге оказалась ещё одна девочка, которая напугала не побоявшихся меня крыс, и, о чудо, именно у этой девочки оказалась сопротивляемость моему дару. У неё ни магии, ни артефактов. Сопротивляемость, плюс то что за Альтовскими в любом случае пошла бы я и тут этот котёнок. Мне не нравится это, Ссах. Во что меня пытаются втянуть? — Никто тебя никуда не тянет. Усспокойся. Ты ссама ведьмочку сюда притащила. И тебе ничего не помешало это ссделать. Ессли бы ты и вправду поссчитала, что она чассть какого-то плана, то не вссзяла бы на себя долг. — Честь крови никто не отменял. — Ну так воссзми клятву, что ведьмочка ничего не планировала или не является частью чужих планов и сспокойно начищай свою чессть дальше. Мне кажетсся, ты сзря бесспокоишься. Она не сзнает о ликрах, о детсских ссказках, не видела в живую моих ссородичей. И пусть мы редкость, но всстретить нас, тем более человечесскому ребёнку, не так ссложно, оссобенно в среде работорговцев. Да и её необычная внешноссть, сскудные пожитки… Я понимаю, почему вссколыхнулассь твоя подозсрительность, сстранности есть, но в ней нет сзла или лжи. — Я доверяю твоей интуиции, Ссахейли, но сопротивляемость… И имя наверняка назвала не своё. Риан. Что вообще за помесь древнего с эльфийским? — Ты тоже не вссем сзаявляешь, что являешься дочерью погибшего клана. Да и если бы ты не доверилась ей, Грэйсс, никакая честь крови или долг ссвободы не засставили бы тебя притащить ребёнка в деревню. Не надо накручивать то, чего нет. И не ссстрой из ссебя сиру, ты уже давно ей не являешься. Мари открыла глаза, почувствовав прикосновение к своей ноге. Вокруг эльника мелькали мушки, видимые только ей. Девочка шевельнулась, ощущая, как сильно затекла левая нога, на которую она вроде как не опиралась. Эльник убрал лапки и тихо засеменил к двери в другой части зала. Мари вдохнула, вылавливая последние слова, и зашагала следом. — Если она замешана и не даст клятвы…? У меня нет времени следить за возможной ходячей неприятностью, Ссах. — Тогда выпроводишь её и всссе. Убедишься, что сзря поверила, что должна, и дело сс концом… Дверь оказалась тяжёлой, но петли не издали ни звука. Она выскользнула наружу и под тапочками скрипуче прогнулась плотная доска. Деревянный настил? Гротэр оглянулась и с удивлением замерла. Тропинка из тёмных, отсыревших досок, выскальзывала из самого порога гостевого дома и бежала вперёд, а затем делилась на двое и скрывалась в разных сторонах. Вдоль дорожки тянулись маленькие и средние деревянные домики, низкие и двухэтажные, и к каждому из них сворачивала эта деревянная колея. Поселение обосновалось на холме и влево достаточно резко поднималось вверх, что не мешало домам так же плотно прилегать друг к другу. Никаких огородов, цветов, деревьев, лишь около дома, из которого она вышла, возвышались гордо несколько сиротливых кустов, образуя полукруг. К ним и устремился эльник. Справа же, ближе к спуску, домов становилось меньше и ближе к узкому, очень протяжённому болоту, они и вовсе исчезали. И везде, абсолютно везде мелькали жители: взрослые, маленькие, хвостастые, ушастые, шипастые. Они сновали от дома к дому, бегали по тропинкам, ходили по плоским крышам развешивая или снимая с веревок кустики трав или вязанки сушёные мандаринок. Дети на спинах таскали корзины в специальных деревянных креплениях. Взрослые обменивались приветствиями и разводили костерки возле порогов своих домов, над которыми ставили котелки. Жизнь кипела, расцветала смехом и красками, улыбками и искристой теплотой. Мари завороженно вглядывалась в живые, не опустошённые рабством лица и с трудом верила, что посреди страны работорговцев может существовать такое место. Эльник вернулся и вновь ткнулся передними лапами в её ногу. Гротэр с трудом переключилась на него и на ту перспективу, что он предлагал. — Хочешь, чтобы я местные кустики полила? Когда кругом столько народа…? — Мари, конечно, за время проживания в замке привыкла к уличному туалету, но что бы даже его не было… Вся деревня в эти кусты ходит что ли? До нормальной сантехники миру явно ещё расти и расти, но хотя бы яму выкопать… Мари ещё раз бегло осмотрела холм. Да, если и копать, то где-нибудь ближе к лесу, потому что дома расположены слишком плотно. И при этом деревушка весьма чистая, в воздухе едва уловимо пахнет сухими травами, помимо тянущего со стороны болота сырого, тухлого запаха. Топать туда со слабостью и кружащейся головой она бы не стала. Поэтому кусты. Радовало, что они были достаточно пышными и объемными. «Надеюсь слух у, как их… Ликров. Не передался им по наследству от Древних.» От похода по кустикам боль начала прорываться сквозь обезболивающее все сильнее. Она не была острой, но её зудящий, тянущий обломок заставил Мари морщится и хромать сильнее. Да и на бинтах кровь проступила. Вернувшись к деревянному настилу, девочка потянула на себя дверь… И чуть не уткнулась в живот пиратки. — Куда ты ходила? — Тихо, хрипло, — а значит без магии, спросила Грэйс и потянулась к её плечу. Мари вздрогнула и отпрянула, не дав к себе прикоснуться. Вот только не надо за неё хвататься, она не вещь, чтобы дёргать её при любой оплошности. Рука пиратки так и повисла в воздухе. — В кусты. — Раздражённо выдохнула Мари. — Или мне в кровать нужно было писать? Рука опустилась. А эльник, громко хлопая ушами, высоко подпрыгнул и аккуратно приземлился прямо на плечо Гротэр. А затем зашипел. Мари подняла руки и перехватила зверька поудобнее. Вот. Даже рыжий согласен, что распускать руки плохо. — Нам нужно поговорить. — Грэйс стояла слишком близко, чтобы задирать голову и пытаться рассмотреть её лицо и, хотя голос был спокоен, Мари совсем ему не доверяла. Она четко запомнила отголоски магии в её теле просто из-за произнесённых в слух звуков, поэтому полыхающее внутри раздражение, не исчезающее и защищающее, приносило ей облегчение и немного разгоняло страх. — Да неужели? Как это удивительно. — Проход был узким и отпихнуть взрослого человека Гротэр не смогла бы, а когда ей надоело шипеть и тяжело дышать, Мари начала откровенно хамит. — Может отойдёшь? Или ты думаешь я, как эльник, летать умею? Грэйс дрогнула, а затем отступила в сторону. Они устроились за одним из столов, на который Ссахейли тут же поставил чайник с запаренной в неё искрянкой и притащил травянистую кашицу в двух тарелках, тоже глиняных. Ложечки были деревянными. — Как мне к тебе обращаться? — Грэйс говорила размеренно, и хотя магии в её голосе Мари не ощущала, от спокойных, выверенных интонаций у Мари мороз по коже шёл. — Марианн. — Это твое настоящее имя? — Да. — Сколько приливов? — Мари анкету для найма на работу что ли заполняет? — Шесть. Ссахейли сел с ними и спокойно взялся разливать им отвар, поэтому Мари не с руки было врать. Родное для неё имя в этом мире никто не знал. Она сидела на слишком низком для неё стуле, по плечи выглядывая из-за стола. На её коленки запрыгнул эльник. Повертевшись, он свернулся уютным клубочком и тихо засопел. — Ты ссбежала откуда-то? Метки на тебе нет, будут ли твои родители бесспокоиться? — Ссахейли налил в кружку взвара и аккуратно поставил перед ней. Мари отпустила шкурку зверька и потянулась к чашке. — Мои родители мертвы. Да, я сбежала, но искать меня не будут. По крайней мере не должны. — С чего такая уверенность? — Грэйс нахмурилась и поставила локти на стол, положив подбородок на сплетённые пальцы рук. Мари шумно глотнула искрянку, растягивая время. Рассказать? Или не стоит? Кружка вернулась на свое место около тарелки. — На то есть причины. — Сухо ответила она, решив не посвящать посторонних в свою жизнь. За каждым словом приходилось следить. Грэйс взглянула на Ссахейли и, получив от него кивок, вновь уставилась на Мари. — В каком возрасте ты потеряла родителей? — Это так важно? — Уточнила она сухо. Всё что этим двоим нужно было, — это клятва, которая бы подтвердила, что Мари оказалась в телеге случайно. Остальное их не касалось. Она прекрасно понимала, что стоит только пиратке приписать её к беглым рабам, то результат будет закономерным. Один раз ошейник нацепили, значит во второй будет ещё проще. Она не пила больше искрянки, не притрагивалась к еде, так как никто из её собеседников не ел и не пил. Не хватало только дозу яда в теле увеличить. — С. С. С .с. — Вдруг раздалась серия шипящих, оторванных друг от друга звуков. Мари уставилась на Ссахейли во все глаза. Он, высунув язык, дергал раздвоенным кончиком в воздухе, и прикрыв карие глаза… Смеялся? — Она так похожа на Ворсера, да, Грэйссс? Все котятки, оторванные от гнезда, такие дикие. Он поднялся и ушёл, продолжая сипеть и оставив их с Грэйс наедине. Женщина ненадолго зависла, разглядывая дверь. Затем, расцепив руки и откинувшись на спинку стула, она заговорила: — Наш договор в Силе. — Грэйс приподняла ладонь, показывая ей один единственный оставшийся шрам. — Как и мое заверение о помощи. У тебя есть дело, с которым я могу помочь? Мари оглядела тонкий шрам на живой, не металлической руке. Он чуть сверкнул, будто бы присыпанный блестками. «Как там было сказано? Пока я никому не причиню вреда? Что же» — Убивать или калечить кого-либо девочка не собиралась. Она добралась до деревни. Теперь ей нужно было найти проводника и оказаться на другом берегу. Добраться до столицы, найти корабль… Капитан которого, предположительно, сидел прямо перед ней. — Раз у тебя нет просьб, мы предоставим тебе кров и питание, до тех пор, пока яд не рассосётся, и ты не захочешь уйти. — Яд? — Она подслушала, но так и не поняла, что за отраву в неё нашли. — Напавшие на нас гиары ядовиты. Не смертельно, но при определённых обстоятельствах их яд причиняет много вреда. Он парализует. Тебе повезло, что гиара схватилась именно за бок, а не за ногу, потому что тогда тебе пришлось бы хромать до тех пор, пока яд бы не распался, а на это уходит много времени. И в тоже время очень плохо, что она так сильно укусила, задев внутренние органы. Ещё чуть-чуть и она бы тебя просто убила, остановив что-нибудь важное в жизненных процессах. — Грэйс сидела расслабленно и внимательно за неё наблюдала. Её мимика могла бы показаться скудной для любого, кто не общался с Дэйвом. Чуть поджатые губы, ярко-синие, будто светящиеся изнутри глаза, наполненные… Неприязнью? Раздражением? Мари не умела читать эмоции, особенно когда не понимала, что именно они подразумевают, но Грэйс явно не проявляла открытой агрессии и этого оказалось достаточно, чтобы Гротэр всё-таки смогла открыть рот и озвучить хоть что-то. — Мне нужно на главный остров. — Сухо, тихо произнесла Мари и её слова едва не заглушил вернувшийся Ссахейли, который принес ещё две кружки и с звонким журчанием налил искрянки в них, поставив одну перед Грэйс и сам хлебнул из своей. — Это всё? — Мари промолчала, а Грэйс стала выбивать по столу ритм. Ту-ту-тук. Ту-ту-ту-тук. — На лодку этой смены я тебя не пущу, рана даже затянуться не успеет как следует, а на следующую… Попрошу включить тебя в список проводниковой группы. Если попросишь, могу даже сопроводить до нужного тебе места. — Нет, не стоит. — Спешно перебила учёная, ладошки которой вспотели, а сердце чуть участило ритм. Неужели так просто? Без подвохов? Продержаться четыре декады, затем преспокойно пересечь болото и добраться до столицы. А дальше как пойдёт, куда магия укажет. Она медленно выдохнула, сжала спину эльника на своих коленях и, подхватив кружку, быстро выдула всю искрянку. — Я правильно понимаю: зачем тебе на центральный остров ты не скажешь? Мари мотнула головой, утыкаясь носом в тарелку. Перетёртые травы, которые в ней лежат, вообще съедобные? — Попроссила до столицы довессти? — Тихо переспросил Сссахейли. Чего это он? Решил будто пропустил часть их разговора? — Через болото переправить. — И вссс-сё? — Изумился змей. — Риан, ты не зснаешь, во ссколько оценивается твой посступок? Этого ведь недосстаточно, чтобы оплатить долг крови. Мари вскинула голову и уставилась на Ссахейли. Ей то откуда знать, во сколько и как оценивается долг крови? Она из того, что читала, поняла только то, что большинство пиратов следуют кодексу и долги всегда выплачивают. И что они есть разных видов: жизни, свободы и откупной долг. В чем их разница она так и не разобралась, а о крови ни слова не помнила. — Ты не зснаешь, что такое долг крови? — Спокойно уточнил Ссах, рассматривая её лицо. И Мари отвела глаза. — Знаю. В общих чертах. — С трудом выдавила девочка. Хотелось просто промолчать, потому что ей казалось, что ответ на этот вопрос выдаст её неосведомленность и автоматически припишет к беглым рабам. Только поэтому она сказала, что знает, только поэтому не ответила «нет». — Долг крови принимают на себя те, чью жизнь ты спасла. Но поскольку дети ещё слишком маленькие, то я как капитан, отвечающий за свой клан, взяла долг на себя. — Спокойно вмешалась Грэйс. Так, а разве это не долг жизни? Или у одного долга два варианта названий? — Но я не спасала им жизни. Сама случайно в телеге оказалась. Смогла выпутаться из веревок благодаря эльнику и напугала тех людей с помощью магии. Детей развязала потому что те типы могли очнуться и оставлять их не захотела. — Не клятва, всего лишь слова. Она обозначила, что всё это совпадение. Давайте, требуйте уже свою клятву и разойдёмся. Девочка откинулась на спинку стула, чувствуя, как у неё начинает кружиться голова. От того, что она сидела, а не стояла или ходила, легче боку не стало и тот всё сильнее болел. Но Мари не жаловалась. Её подозревают. Ей нужно как можно дальше увести мысли пиратки в сторону от шпионажа, о котором она подслушала. Если у неё получится, — то тогда Мари сможет обеспечить себе безопасность со стороны Грэйс. И что-то подсказывало учёной, что другие зверолюди деревни вредить ей не станут. Но как правильно подобрать слова? Параноик в Грэйс явно был не меньшего размера, чем в самой Мари. — Так тебя тоже поймали те люди? — Уточнил Ссахейли и подлил ей в стакан искрянки. Мари отхлебнула. Она тщательно обдумала, что стоит сказать, прежде чем продолжила. — Я довольно давно путешествую в сторону главного острова. Чаще всего обхожу жилые места и поселения стороной. Да и от дорог держалась подальше. А тут ближе к болоту места совсем непроходимыми стали, я и вышла к дороге. Точнее, меня эльник вывел. Даже осмотреться не успела, когда меня по голове ударили. — Рука сама потянулась к волосам. Шишка уменьшилась, но царапина всё ещё была покрыта коркой. — Дальше я уже рассказала. — А на каком из островов ты жила раньше? — Что она всё вокруг сути то вихляет? Мари допила отвар и подняла на Грэйс взгляд. Она уже было собиралась ответить, что понятия не имеет, просто далеко от сюда, как в голове зашумело. Все, дольше она не протянет. — Одолжите мне ваш нож? — И, заметив недоумение на лице Грэйс, Мари добавила. — Вы мне не доверяете, я вам тем более. Но с такой раной я отсюда никуда не денусь, а спать бы хотелось спокойно. Поэтому я просто поклянусь, что не имею отношений ни с одним из кланов пиратов, что наша встреча, — совпадение, и на этом мы разойдёмся. Пиратка повернула голову в сторону Сссахейли и тот кивнул. Голова закружилась ещё сильнее, руки задрожали. Мари с трудом поставила чашку на стол. Грэйс помедлила, прежде чем наклониться вниз и вытащить из сапога кинжал, но в итоге все же протянула его рукоятью к Мари. Девочка вцепилась в чужой нож, надеясь, что не свалится под стол до того, как произнесёт нормальную клятву. Лезвие легко вспороло кожу на левой ладони и Мари подняла руку вверх. — Я, Марианн Гротэр, клянусь, что не имею дел или договорённостей ни с одним из кланов пиратов, кроме клана Дэльфии, у которых передо мной долг. Так же клянусь, что встреча с детьми клана и с Грэйс были случаны… — Марианн не договорила, запнувшись. Тем не менее порез на ладошке чуть засветился, закрывшись и не оставив за собой шрама. И это было последним, что она увидела. Как она упала, Мари уже не помнила.***
Грэйс.
Первой мыслью было, что ведьмочка солгала, но капитан отлично знала, как проявляется нарушенная клятва. Уж точно не обмороком. Ссах успел схватить девочку за руку до того, как та свалилась на пол. Он поднял котёнка и зашипел, разгневанно уставившись на Грэйс. Зато фамильяр девочки, кулем упавший с детских колен, рычал и фырчал, нервно поддёргивая ушами и с такой претензией уставился на капитана, что стыд усилился. — Рана открылассс. Зови Феррию. Грэйс кивнула, быстро выскочив из гостевого дома, лишь бы не чувствовать на себе два обвиняющих взгляда. Да, виновата. Да, вместо того чтобы коротко спросить самые простые вещи и взять одну клятву, она пыталась удовлетворить любопытство. И узнала она очень много. Ей нужен был воздух и несколько ринок для того, чтобы переварить информацию. И поход за лекаркой как раз их обеспечивал. Марианн Гротэр. Двойное имя. И раз клятва была принята миром, значит она не солгала. Грэйс и сама раньше носила двойное имя и прекрасно знала, что такое может быть только у дворян. Девочка из благородных. Более того, она не островная. В пользу последнего не было прямо сказано ни единого слова, но мелкие оговорки подталкивали именно к такому выводу. Не знает многих очевидных вещей. Упорно называла братства каланами, так, как чаще всего делают в восточных империях. Стремится на центральный остров, единственный, откуда проводниковые корабли устраивают рейды до материка. Грэйс упорно смущал возраст девочки. Шесть циклов. Один рейс длиться в среднем полтора года и в гавани она явно не один прилив. То есть её выкрали, убив родителей, примерно в трехцикловом возрасте и помнить об этом обычный ребёнок не смог бы. Если, конечно, она не из тех монстров, что с младенчества отличаются сверх развитием сознания и магии. А это, в свою очередь, значит, что повреждение дара у девочки не врождённые. Из неё выдоили все силы, разрушив и ауру, и зачатки каналов, и источник. И, видимо, свою осознанность она как минимум скрывала, раз после уничтожения магии на неё не навесили магической рабской печати, посчитав не опасной. То, что котёнка выкрали, было вероятнее всего, потому что прямая продажа ребёнка семьёй автоматически избавляет его от права носить второе имя. Как и предательство или уничтожение дворянского рода. А значит малявка была представителем, возможно даже последний, сильной магической крови. Такие одарённые редко когда рождались вне семей, тщательно отбирающих все заключаемые брачные союзы, а значит девочка из высших ветвей, приближённых к одной из императорских семей. Пропажу такого ребёнка, пусть с искалеченным даром, так просто не пустят на самотёк. И пусть девочка сказала, что искать её не должны, Грэйс в это не верила. Прятать её у себя и предоставлять защиту было как минимум глупо. Только акта о краже ей сейчас и не хватало. Да только девочка без печати. Да, без документов, но не в Гавани требовать выдачи свободного ребёнка, а она свободна. Более того, отстояла свою свободу. На фоне собственных выводов то, что Риан отбилась от похитителей и спасла детей, казалось уже не таким бредовым. К моменту, когда Грэйс постучалась в дверь Феррии, капитан уже четко знала, что предложит девочке место на своем корабле на следующий рейс.