Лепесток сакуры.

Летний фестиваль «Фукагава Мацури» всё приближался, из-за чего мико, находившуюся без дела на территории храма, застать было практически невозможно. Но некоторым девушкам всё же удавалось скрыться от каннуши Саяко и передохнуть в тени деревьев. Шайори была одной из таких счастливиц. Она незаметно проскользнула к окраине территории храма и сидя под деревом записывала в небольшой, потёртый дневник всё, что случилось с ней вчера. Обычно она делала это каждый вечер, но вчера вернулась слишком поздно после репетиции танца кагура, из-за чего пришлось перенести ежедневный «ритуал» на следующий день. Рядом с ней кто-то присел, и Шайори неохотно оторвала взгляд от записей. Тохэку — её лучший друг с детства. Он прибыл в этот храм несколькими годами позже чем она, для обучения боевому искусству. Теперь он уже не был простым мальчишкой, а носил звание сохэя. «Привет», — с привычным оптимизмом произнёс Тохэку. «Привет», — ответила Шайори. — А у вас разве сейчас не должна быть тренировка?» «Должна, но её перенесли, — он пожал плечами и расслабленно откинул голову на ствол дерева, — вроде тренировку поставили для мико». «Что?!» — девушка подскочила и побежала к месту обычных занятий для мико, так, что её красные хакама развевались слишком неприлично. Так как место для тренировок находилось на другом краю территории храма, к концу «пробежки» лёгкие Шайори горели, а по лбу с влажных волос стекали маленькие струйки пота. Она вклинилась в строй между двумя мико-Минами и Азуми. От усталости подкашивались ноги, и казалось, что о танцах не может быть и речи, но страх получить нагоняй от каннуши или главной мико Фумико оказался сильнее. И с трудом держа себя в руках, Шайори пришлось танцевать наравне со всеми. Многие мико часто говорили, что танец кагура исходит изнутри, но, честно говоря, Шайори никогда не чувствовала этого, а слова других девушек считала не более чем хвастовством и попытками привлечь к себе внимание каннуши. Движения этого танца давно были выучены наизусть, и всё следовало ритуалу: рука описывала четверть круга, ногой провела изогнутую линию, а в конце приложила руку к сердцу. Обычно на фестивалях, где мико исполняли этот танец, им выдавали специальную палочку-онуса, но сейчас они танцевали без неё, так как Фумико боялась, что девушки сломают её до начала «Фукагава Мацури». Закончив танец, большинство мико сбежались в группки и вновь начали обсуждать свои ощущения во время танца. Шайори никогда не присоединялась к таким беседам, потому что считала их слишком наигранными и хвастливыми, но заметив на себе не одобряющий взгляд каннуши всё же присоединилась к девочкам. Весь следующий час мико танцевали и беседовали. Когда же занятие закончилось, Шайори хотела было уйти вместе со всеми девушками, но Фумико и каннуши Саяко задержали её. И судя по их взглядам, они явно не собирались её похвалить. «Наякама-сан, почему же вы не соизволили прийти на занятие вовремя? — строго спросила главная мико». «Извините, но я не знала о том, что тренировку перенесли, — произнесла Шайори, низко кланяясь». В разговор включился каннуши. «Я думаю, вы бы знали о изменениях в расписании, Наякама-сан, если бы появлялись на других занятиях». Она хотела вновь извиниться, но каннуши снова заговорил. «Сомневаюсь, что ваша семья была бы рада такому вашему отношению к священным танцам. Но мы рады, что вы хотя бы пришли на это занятие, а теперь отправляйтесь в храм и помолитесь». Промолчав, Шайори ушла. Она прекрасно знала, что её семье на неё плевать, так как они ни разу не приехали, чтобы навестить её. Она всегда смотрела с завистью и обидой на то, как мамы и папы приезжают к другим девочкам, дарят им подарки, сладости и книги, а к ней родители не удосужились даже приехать. Хотя за столько лет она уже смирилась с этим фактом, и в дни, когда семьи приезжали навестить мико, Шайори просто уходила в их излюбленное с Тохэку место. Подойдя к храму, Аматэрасу Шайори совершила обряд омовение, позвонила в колокол, который звучал просто кошмарно, дважды хлопнула в ладоши, обращая на себя внимание ками, а затем два раза поклонилась. Все эти действия были обязательными, так как считалось, что если их не совершить, ками не обратит на вас внимание и не исполнит вашу просьбу. Закончив молитву, Шайори ушла к себе в комнату. Она устало упала на мягкий футон и прикрыла глаза. Она почти задремала, как вдруг в дверь негромко постучали. После стычки с каннуши Фумико, даже это безобидное действие выводило Шайори из себя. Она резко поднялась, из-за чего закружилась голова, и пошла открывать дверь. На пороге её комнаты стоял Тохэку и протягивал ей её блокнот, который та обронила, спеша на занятие. С одной стороны девушка была ему благодарна за возвращение «потеряшки», а с другой немного рассержена. Хотя в её плохом настроении парень был невиновен и вымещать свою злость на него Шайори не собиралась. «Спасибо», — девушка забрала у него блокнот, но Тохэку не дал ей этого сделать. Она вопросительно выгнула бровь. «Я хотел у тебя кое-что спросить. Не хочешь сегодня вечером прогуляться?» — со слабым огоньком надежды спросил сохэй. Шайори не раз замечала, что Тохэку пытается уйти за грань дружбы, но она закрывала на это глаза. Считала это лишь временным периодом. Скоро Тохэку влюбится в какую-нибудь другую девчонку, и Шайори вновь станет просто лучшей подругой. По крайней мере ей хотелось в это верить. «Тохэку, давай не сегодня? Я и так сегодня получила нагоняй от каннуши Саяко ещё не хватало чтоб он нас заметил после темноты» «Да, наверное, ты права», — сказал парень. «Ещё раз спасибо за то, что вернул блокнот», — крикнула ему вслед Шайори и закрыла дверь. Стоило ей только улечься обратно на футон, в дверь снова постучали. За дверью, к большому сожалению, оказался каннуши Саяко. Это был низкорослый худощавый старичок с жиденькой бородкой и шапочкой каннуши, которая делала его образ немного комичным. «Здравствуй, Наякама-сан» «Здравствуйте» «Знаешь, я решил, что мы не можем больше игнорировать твои опоздания и столь легкомысленное отношение ко всему, так что сегодня ты будешь отрабатывать своё поведение. Не пугайся, тебе всего лишь предстоит сходить в соседний лес, Фумико хотела, чтоб ты собрала каких-нибудь ягод для фестиваля» «Хорошо» — ответила Шайори, низко кланяясь. «До встречи, Наякама-сан» Каннуши ушёл. После вечерней молитвы всех служителей храма, Шайори забрала у Фумико маленькую плетённую корзинку (которую та отдавала с явным злорадством) и отправилась в сторону леса. Лес находился совсем недалеко от храма. Шайори пресекла красные тории и уже видела верхушки деревьев. Лес был самый обычный, но в детстве все любили придумывать страшилки о том, что там обитают Они, которые питаются человеческой плотью или о том, что по дороге к лесу тебя схватит водяная каппа и утопит в реке. Конечно, сейчас никого из них нельзя было напугать рассказами о ёкаях, но неприятное ощущение и опасность, исходящая от леса, для всех всё же осталась. Несмотря на то, что солнце ещё до конца не село, из-за обилия высоких деревьев в лесу было уже темно. Шайори даже пожалела, что не взяла с собой фонарь. Но возвращаться обратно в храм из-за фонаря она не собиралась. Не разглядев в темноте корягу, девушка споткнулась и упала. «Ай» — вскрикнула она от боли. Но от боли её отвлекло эхо. И нет, это было даже не оно. Для обычного эхо оно было слишком долгим, и повторялось множеством писклявых голосков. «Эй? Здесь кто-то есть?» — спросила она. Эхо вновь разнеслось по лесу изобилием голосов. На секунду Шайори даже засомневалась в том, что ёкаи просто сказки для детей, но она отмахнулась от этой мысли. Всё же она уже давно не ребёнок и верить в это не станет. Она поднялась и огляделась по сторонам. Увидев маленькое, подсвечивающиеся существо Шайори чуть не закричала. Маленькое существо смотрело на неё своими чёрными немигающими глазками. Затем девушка заметила ещё несколько таких же существ. В её голове медленно возникло определение всем этим диковинкам. Кодама-ёкай леса, охранающий деревья от повреждений. Уж никогда бы она не поверила, что встретит настоящего ёкая. От рассуждений её отвлёк громкий звук, напоминающий хлопот крыльев. Но сколько же должно быть птиц, чтобы издать столь громкий звук? Шайори обернулась и на этот раз уже не смогла сдержать крик. За её спиной оказалось около полсотни. Огромных воронов. Нет, это не вороны — это ёкаи. Самый большой ворон — ёкай тэнгу, а остальные его карасу. Девушка даже не успела ничего сделать, когда ёкаи обратились в людей, и тэнгу прижал её к дереву, на котором ранее сидел кодама. Ёкай больно сдавил ей шею, из-за чего стало трудно дышать. Он впивался в неё своими почти чёрными глазами и не переставал душить. Казалось, что лишить человека жизни для него ничего не стоит. Хотя, наверное, так и есть. Он отпустил Шайори, и та, упав на колени, громко закашлялась. «Что простая мико делает в моём лесу?» — с отвращением спросил тэнгу. Его голос чем-то напоминал скрежет камней друг об друга. «Я всего лишь заблудилась», — дрожащим от боли и страха голосом ответила Шайори. К тэнгу подошла девушка-одна из его карасу. «Давайте оставим её здесь?» — предложила девушка. «Тебя никто не спрашивал, Юкико! Так что встань к остальным и помалкивай. Я сам разберусь, что делать с мико» На этот раз он взглянул уже на Шайори. «Я бы оставил тебя здесь на съедение Они, но не хочу, чтобы дороги в моём лесу были в крови человека, чью кровь пролил не я. К тому же, в храме наверняка заметят пропажу» Шайори впилась ногтями в землю от страха. «Из какого ты храма? Мои карасу отнесут тебя туда, но ты обязана молчать о том, что видела нас, — он поднял её голову лезвием катаны, заставляя смотреть ему в глаза, — тебе это ясно, мико?» «Храм Аматэрасу на севере Кироибары», — ответила Шайори. «Катсу, Юкико, отнесите её в храм и смотрите, чтоб вас не увидели», — приказал тэнгу. Парень и девушка на вид лишь на пару лет старше самой Шайори обратились в крупных воронов и подцепили девушку когтями за одежду, а затем оторвали от земли. Земля и остальные ёкаи становили всё меньше от набираемой высоты. По щекам Шайори текли слёзы, но она не смела произнести и звука, так как считала, что тогда вороны отпустят её, и она просто разобьётся. Вскоре показался храм, который сулил о безопасности, так как ёкаи не могли пройти через тории с плохими намерениями. Девушка уже и позабыла о просьбе Фумико. Приземлившись около красных торий, ёкаи тут же улетели, а Шайори быстро пересекла их и побежала в сторону домика, в котором жила. Захлопнув за собой дверь и упав на футон, Шайори дала волю слезам. Она чуть не умерла. Если бы этот лес не принадлежал тому тэнгу, она была бы уже мертва. «Амацуками, молю, пусть это будет сном!» — сквозь слёзы проговорила Шайори.