31 день до...

      Стоило Еве выйти из душа, как нос тут же уловили яркий цитрусовый аромат, будоражащий рецепторы. И хотя двадцать минут назад, когда она уходила в ванную, никаких намёков на появление неожиданного запаха не было, сейчас, по ощущениям он разливался сладкой патокой по всей квартире, а быть может, доставал и до соседей, просачиваясь неведомым образом через стены. А главным рассадником чарующего запаха стала кухня, куда и направилась девушка, шлёпая босыми ногами по полу.       — О, вышла. Я уже было подумал, что ты там утонула. Хотел уже дверь выламывать...       Хотя, судя по тому, как вальяжно и удобно Винсент устроился на стуле, он явно не собирался ломать никаких дверей, и уж точно слабо беспокоился из-за долгих банных процедур девушки. Но это никак не волновало её саму. В конце концов, последнее, чего бы хотелось девушке — оказаться в компрометирующем виде, когда дверь внезапно выбьют с петель. А вот на первом месте в личной пирамиде Евы сейчас встал сочный мандарин, который с таким аппетитом поедал парень. Кассель, сидя на соседнем стуле, дочищал ещё один.       Заметив голодный взгляд девушки, Винс ухмыльнулся. Но вместо того, чтобы сразу отдать ей несколько долек, он потянулся к ещё неочищенному фрукту и с точностью бросил ей в руки.       — Хватит жрать глазами, когда можно ртом! — выдал специфическую "цитату" кванси и закинул в рот сразу чуть меньше половины цитруса, с аппетитом пережёвывая.       Вот только в этой половине оказалось настолько много сока, что он брызнул и потёк по губам Винсента, стоило ему только укусить. Тот недовольно начал пытаться стереть капли рукой. В тот же момент, преодолевая небольшое расстояние между ними, Ева подлетела к столу и, ухватив Винсента за подбородок, прикоснулась к губам, слизывая выступившие капли. За запястье её перехватила рука в перчатке, слегка сдавливая. Лиловые глаза скрылись за тенью трепещущих ресниц, а щёки покрыл слабый румянец. Сладость, наполняющая рот, не сравнилась бы ни с одним другим вкусом. Вот только этой сладости оказалось так мало, что ей захотелось ещё. Но стоило языку попытаться проскользнуть чуть глубже, парень протестующе замычал и оттолкнул Еву от себя. Темные брови недовольно встретились на переносице. Попытка заговорить со всё ещё набитым ртом оказалась забавной, но очень неудачной:       — Ты с-ума...с-Кха!       От движений рта фрукт пустил ещё больше сока, который не только полился в горло, но и пролился медовой дорожкой по лицу, очерчивая подбородок и стремясь потечь по шее. Несколько раз Винсент попытался утереть липкий нектар рукой, но в конечном итоге вскочил с места и гневно рванул в ванную, озлобленно топая. Послышался шум воды. Кажется, эта маленькая шалость не пришлась ему по душе. Ну что ж поделать, придётся позже выкручиваться.       Кассель, до этого продолжавший методично счищать кожуру, со вздохом заговорил:       — Я купил мандарины, чтобы выполнить задание в календаре, потому что тебе это важно, а не чтобы... — смерив девушку осуждающим взглядом, Кас попытался призвать её к совести. А когда вместо стеснения, неловкость или толики вины, он увидел в её глазах искры... Парень лишь методично прикрыл глаза, стараясь призвать к разуму. Нет, он определённо когда-нибудь сойдёт с ума от неё. Или уже сошёл? Винсент на заднем плане сознания продолжает гневно перечислять, насколько всё это отвратительно. Но вместо того, чтобы отчитать девушку за специфическое "приставание", Кассель разворачивается на стуле, подзывая её и усаживает к себе на колени. В её глазах всё те же черти. — Винсент недоволен.       — Из-за поцелуя? — так невинно хлопает ресницами. Красивыми, длинными.       — Из-за того, что ты попыталась его поцеловать, когда у него во рту была еда. Ему не нравится.       — А тебе?       Таймер терпения отчитывает последние секунды. Всё-таки сошёл с ума. Определённо. Иначе не стал бы отламывать от мандарина дольку и, положив в рот лишь наполовину, придерживать губами, протягивая вторую часть этой бестии. Ева аккуратно надкусывает, а затем, уже выверенными движениями слизывает выступивший сок с губ. Несколько секунд в тишине. Каждый жуёт свою половинку. Если нельзя с набитым ртом, значит нельзя, тут уж ничего не попишешь. Эти мгновения, когда даже воздух между ними казался наэлектризован от желания, определённо имел свою ценность. Поэтому они вместе продолжают следовать правилам негласной игры, обходя острые углы. Каждый понимает, что надолго этого покоя не хватит. Маленький кусочек мандарина стремительно заканчивается. Кислинка остаётся на кончике языка. Кажется, этот ещё не до конца созрел.       Чувства взрываются всего за секунду, моментально разгораясь. С жадностью каждый из них впивается в чужие губы, а затем поцелуй углубляется. Мужские руки ложатся на талию, прижимая хрупкую фигуру ближе к разгорячённому телу. И Ева готова поклясться, что навыки Касселя, улучшающиеся с каждым поцелуем всё больше, вместе с кисло-сладким вкусом мандаринов — самое феерическое новогоднее наслаждение, которое доводилось ей испытывать. Затмив даже красивую куклу, подаренную "дедом морозом" в детстве, этот поцелуй буквально взлетел в личном топе девушки.       Как жаль, что миг восторга был таким коротким. На кухню влетел злой и растрёпанный блондин с мокрым лицом и прядями вокруг него. Несколько верхних пуговиц рубашки были расстёгнуты. Кажется, та "сладкая дорожка" всё-таки утекла под одежду. В голове Евы тут же созрел "извращённый план М". Но его стоило приберечь на потом.       — Ты просто мусорка! Как можно лезть кому-то в рот, когда у этого человека там еда!? Отвратительно, просто отвратительно! Может, ты ещё теперь будешь есть пожёванное?!       — Если это пожуёшь ты, я не против, — кокетливо улыбаясь, отшучивается генея. Хотя, судя по побледневшему лицу любимого, шутку он не оценил. — Я, кстати, очень люблю мандарины.       — Я заметил, — усмехнулся Кассель.       — Настолько любишь, что готова сожрать их у меня изо рта...       На языке у девушки вертелась фраза "Я бы и тебя съела", вот только взъерошенный нервный Винсент не создавал ощущения человека, которому понравился бы такой юмор. Шутить с ним и дальше было опасно, вдруг ещё обидится. Пришло время идти на мировую:       — Если я скажу, что больше так не буду, ты меня простишь?       Недолгое напряжённое молчание, сопровождаемое "гляделками". Он — недоверчиво, она — настолько виновато и невинно, что сам кот из мультфильма "Шрек" позавидовал бы. Но лёд таит быстро.       — Ладно... Но мандаринов я больше не куплю!       — Ну Винсент!