Истерзанное сердце

      Всего лишь один поцелуй. А он успокоился совершенно. И словно в самой его душе воцарился мир. Он не целовал ее так прежде. И она прежде не отвечала на его поцелуи. Словно и в ней что-то изменилось.       Торин отпустил ее и посмотрел в ее глаза. Темные, живые.       – Моя сестра жива,– сказал он тихо.       Лорин ошарашено покачала головой.       – Утром я встретил их караван у Эсгарота. Она обманула меня о своей смерти. Она и ехать в Эребор не хотела. Но этот Борг…– Торин невесело усмехнулся. – Много он насолил мне в моей прежней жизни там. Он ненавидел меня и использовал любую возможность ударить. Исподтишка. А теперь ему нужно было заслужить мое одобрение, вот он ее и привез. Насильно украл, чтобы мне вернуть. Как будто те прошлые ссоры имеют какое-то значение. Словно я сужу за прошлые грехи?..       – Но он не знал.       – Да, не знал. Да и ладно. Что с него взять? Что о нем говорить? Она… она меня обманула. Чего она хотела, Лорин? Сделать мне больно? Словно она не понимает, как мне уже больно.       – Может быть, она не думала. Когда нам больно, мы можем пытаться даже неосознанно, сделать больно другим. Ей показалось, что это хорошо. Но я уверенна, что она раскаивается в этом теперь.       – Раскаивается? И даже не проклинает меня за их смерть? – Торин коротко рассмеялся и поднялся на ноги. Прошел по комнате. – Я видел ее сегодня. Она ненавидит меня и ни о чем не сожалеет. Она даже хотела проклясть меня. Только я не дал ей этого сделать. Караван будет здесь после обеда. И я понятия не имею, что мне с ней делать.       – Вы хотели ехать в Железные холмы,– немного помолчав, проговорила Лорин. – Мне кажется, нужно ехать. Нужно время. Вы поймете, что делать.       – Ты права. Завтра же рано утром отправляемся. Берт! – громко позвал он слугу.       Он дал все необходимые распоряжения. С собой решил взять не Балина, как планировал прежде, а Двалина – незачем ему быть здесь, пока Торин не знает, что делать с собственной сестрой. Простить ее? А как прощать, если она не раскаивается? Выгнать из Эребора? Бросить в темницу на пару с ее подругой? Он слишком любил ее для этого.       Выбор у него был небольшой. Но повинуясь мудрому совету Лорин, он решил совершенно не думать об этом во всю поездку. Решение придет само.       Должно прийти.       Ему пришлось выйти встречать прибывший караван. Но если увидев Дис, все вокруг надеялись, что это будет радостная встреча, и их король хоть на мгновение обрадуется и забудет свое горе, то они ошибались.       Впрочем, он держал лицо. Он приветствовал ее кивком головы.       – Бофур проводит тебя в выделенные тебе покои,– произнес он даже добродушно. Но слова, которые он добавил после, слова, которые слышала только Дис, звучали совершенно не так спокойно. – Тебе запрещено их покидать до моего возвращения.       Приняв и остальных гномов, засвидетельствовав их присягу, он объявил, что даже встреча с сестрой не может отложить его намеченной поездки в Железные холмы. Управление оставалось на Балине. Ничего необычного.       Ничего необычного было и в новом слуге, который у него невесть откуда появился, взамен Берта, у которого так некстати разболелись ноги. Дальний племянник Берта, вроде как уже несколько недель находится в Эреборе. Проверять списки никто ясное дело не стал. Тем более раз это племянник Берта – тот мог и сам внести его в список и выписать для него комнату.              Отправились рано утром. Торин не боялся, что Лорин узнают. Видели ее они однажды, давно и мельком. А в Железных холмах ее и вовсе не знали. Оин ее мог бы узнать, но Оин с ними не ехал. Так что перед ними был лишь Лой - совсем юный паренек, у которого даже усы не прорезались, нахмуренный, и большей частью молчаливый. Торин, Балин и Бофур ехали на пони, а Лой сидел в повозке, что везла немного даров для Даина. Как и в любом обществе, любая дипломатия начиналась с подарков. Еще их сопровождали стражники, на почтительном расстоянии от них.       Балин – это единственное, что пошло не по плану. Хотя Торин и не хотел оставлять Двалина в Эреборе, а пришлось. Он ночью случайно – разумеется, что нет, упал с лестницы и сильно ушиб себе ногу. Это даже Оин подтвердил. В то, что такой пустяшный ушиб может помешать Двалину сидеть в седле, Торин тоже мало верил, но отчего-то решил, что стоит поверить. Может быть, пока его не будет что-то и решится. Может быть, Двалин поговорит с Дис. Может быть, она что-нибудь поймет… Какая-то отчаянная надежда поселилась в его сердце. Он даже не запретил Двалину с ней разговаривать, сказал только – что изгонит его из Эребора, если вернувшись не застанет Дис здесь.       Погода стояла удивительно хорошая. От избытка кислорода у Лорин кружилась голова, и ей с трудом удавалось держать себя в руках, чтобы не упасть в обморок.       Она была близка к этому. Она так давно не выходила на улицу...       Вентиляция в Эреборских комнатах была устроена как надо, вместе с солнечными колодцами, поставляющими дневной свет. Даже в темницах была пара световых окошек, а уж покои Торина и вовсе были залиты солнечным светом. Самые лучшие - во всем замке - поистине королевские.       Но одно дело просто свежий воздух из вентиляционных труб, другое - природа вокруг.       Воздуха было так много, что она даже задыхалась. Нестерпимо пели вокруг птицы, ветер шелестел ветками деревьев, она даже тихонько запела себе под нос, стараясь выпевать слова басом, чтобы если сопровождающие Торина и услышали, ничего не заподозрили.       Они не услышали. А вот Торин услышал. Далекую песнь с Синих гор... эту песнь Дис пела племянникам, укладывая их спать. И утром, поднимая... это песня - ни о чем и обо всем сразу, как гимн жизни...       – Если уснем, то не стоит будить, тяжести жизни не стоит продлить... – пела Лорин.       – Если уснем, то не стоит будить... молоту судеб не в силах убить... – пропел про себя Торин. И резко оборвал строчку. Чуть подогнал своего пони, уезжая вперед, подальше от этой песни.       Убил. Молот судеб. Обоих. Разом.       И...       И проклято. Все проклято. Он проклят. Разве ж он живет теперь? Разве ж это возможно назвать жизнью?       Только Лорин... только она. Живая. Девочка из прошлого. Любимая его племянников. Живая девочка. Его... только его.       – Торин? – удивленно спросил Балин, пуская и своего пони быстрее. – Куда торопишься?       – До грозы. – Отмахнулся Торин.       Балин поднял голову к небу и сквозь неплотный покров веток редкого леса, который они сейчас проезжали не увидел ни облачка. Но он ничего не сказал.       Железные Холмы недалеко. К ночи они уже прибыли. Даин встретил их как и полагается и определил в уже подготовленные покои. Две комнатки. Одна для Балина с Бофуром, другая для Торина. Кровать для его слуги стояла там же.       – Это у тебя южнолист цветет? – повел носом Торин, прогуливаясь перед сном с Даином на свежем воздухе, чтобы в двух словах обсудить причину, приведшую его к нему, оставив Даина размышлять об этом ночью, пусть даже и во сне, чтобы решение его было скорее и выгоднее для Эребора.       – Цветет. Да. – Отозвался Даин. – Приказать тебе нарезать в комнату? Я помню, как ты мальчишкой очень любил его запах.       – Пусть нарежут...       Еще какая-то частичка прошлого, что вместе с настоящим сможет стать для него будущим...              Цветы принесли в огромных вазах. Южнолист – вьюн, оплетший ветки кустарников. Его нарезали прямо с ветками и поставили в воду. Так он мог простоять еще пару дней. Впрочем, пары дней Торину и не надо было. Он планировал уехать уже к завтрашнему вечеру. Неспокойно ему было из-за того, что Лорин притворялась мужчиной и спокойно ходила по коридорам замка Даина. Кто-нибудь мог разглядеть в ней женщину. По походке, по чему-то еще едва уловимому. Но и привязать ее к себе, он не мог. Раз считалось, что она – его слуга, то слуга его должен был быть обеспокоен его ужином, и прочими мелочами. И хотя в Эреборе его ждало тяжелое решение судьбы сестры, здесь он тоже не хотел задерживаться.       Лорин неплохо справилась со своей ролью, найдя кухню и распорядившись, чтобы Торину подали хороший ужин. И запаслась свечами.       Конечно, по хорошему, это должен был делать Даин, но он то ли от старости, то ли просто от дурных манер напрочь забыл предложить Торину отужинать с ним, благо сам он отужинал еще до прибытия брата.       Бофур и Балин сами пошли на кухню. Им есть на кухне не возбранялось. А Торин так не мог.       Ему принесли хороший и обильный ужин, так что им с лихвой хватило на двоих, учитывая, что Лорин, как и всегда ела мало.       Ее не было в комнате, когда принесли цветы. А потом она была занята ужином, так что только после того, как она велела служанкам убрать посуду, и те быстро это сделали, она заметила вазы.       Южнолист был очень красивый. Цветы темно-синего цвета терялись на фоне зеленых веток простого кустарника. Но запах... он ударил ей в голову, стоило подойти чуть ближе.       Еще ближе. Ее словно за ниточку дернули, наклониться к цветку. И понюхать...       Торин понял, что происходит раньше нее, и просто оттащил ее от ваз, успев до того, как она упала в обморок.       Дурман южнолиста был известен ему. На одного из нескольких тысяч гномов он мог так подействовать. Редкость, чтобы об этом помнили. Но он помнил.       – Лорин! Лорин! – закричал он, хлопая ее по щекам.       Но он видел перед собой не Лорин. Не угольно-черные волосы девушки, а пшеничные волосы своего племянника.       Он расстегнул верхние пуговицы мужской кофты, освобождая шею, чтобы легче было дышать. Но Фили не дышал.       – Очнись! Очнись же! Фили! – кричал он. Дурман... Что нужно сделать? Что он _уже_ делал в прошлый раз.       Чем ближе гном находится к дурману, тем сильнее воздействие и парализующая его сила. Отнести подальше. Торин схватил гнома на руки и ногой распахнул дверь в смехную комнату, где были размещены Балин и Бофур – они сидели за столом и играли. А теперь повскакивали со своих мест.       – Что случилось?       – Южнолист. Он не переносит его.       Балин немного растерялся, а Бофур наоборот быстро сообразил, что нужно делать – он видел, как в комнату Торина несли вазы с цветами. Он захлопнул за Торином дверь и распахнул окна их комнаты.       – Давай его сюда.       Торин положил гнома на широкий подоконник.       Дальше? Он ударил гнома в грудь, заставляя того сделать выдох. Выдохнуть отравленный воздух.       И неожиданно Фили выдохнул, а потом вдохнул. Щеки его порозовели.       – Фили…– прошептал Торин и закрыл глаза. Всего на мгновение. Но когда он открыл их, то увидел перед собой не Фили. А Лорин. И рубашка ее была распахнута на груди полностью – он так пытался помочь ей дышать, что не заметил, как оторвал лишние пуговицы. И все было бы не страшно, если бы не двое гномов, что стояли и с удивлением смотрели на слугу Торина. Хотя следовало бы назвать ее служанкой. И хоть грудь ее была скрыта от глаз – надежно обернута в несколько слоев ткани, чтобы не выступала под рубашкой, но сомневаться в том, что это гномка, а не гном не приходилось. Ни капли растительности, и выступающие тонкие ключицы.       Лорин медленно открыла глаза.       – Торин, – начал было Балин.       – Это не ваше дело,– отрезал Торин. – Бофур, распорядись, чтобы из комнаты немедленно убрали южнолист и хорошо проветрили. Идите спать туда, мы ляжем здесь.       Он кинул пронзительный взгляд на Балина, потом посмотрел на Бофура.       – Ничего не говорите. Ни слова! Никому.       – Больно нужно нам болтать,– почти обиженно проговорил Бофур, собирая со стола разбросанные игральные кости.       – Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь,– сказал Балин.       И оба гнома ушли.       Торин помог Лорин слезть с подоконника.       – Тебе стало плохо от южнолиста. На некоторых гномов он так действует…       – Мне показалось, что вы назвали меня…       – Тебе не показалось. Южнолист растет только здесь. В Синих горах он удивительно редок. Но Кили нашел его, нарвал охапку для матери. А Фили оказался в той комнате… И я словно снова был там… Не здесь. Там…       Торин судорожно выдохнул. Ему самому не хватало воздуха. Эти долгие минуты, пока Лорин не очнулась – пока он не видел Лорин. Он видел Фили.       Живого. Пусть и умирающего от дурмана, но живого. Он мог его спасти сейчас.       Но не тогда. Не на Вороньей высоте.       – Ваше величество…       – Не надо ничего говорить, Лорин. Ложись спать. Тебе нужно отдохнуть.       – Вам тоже нужно отдохнуть.       Торин горько усмехнулся и, взяв со спинки стула походный плащ то ли Балина, то ли Бофура, вышел из комнаты.       Он спустился в сад, где он учуял этот запах. Луна была полная и яркая, и он без труда нашел заросли цветка. Наклонившись к нему, он сделал глубокий вдох. Еще. И еще один.       Но ничего не происходило. Цветок не был причиной его наваждения. Лишь повторяющиеся события. Сколько ни дыши – ничего не вернется. И он не увидит Фили снова…       Фили мертв. Фили. Мертв.       И Кили.       И Торин.       А может, ему уже хватит бороться? Глоток яду и к праотцам? Он страдал достаточно. У него больше нет сил.       Больше нет сил.