Сижу за решеткой в темнице сырой… А. С. Пушкин, «Узник»
Левая половина тела затекла и противно ныла. Вокруг сыро и холодно. Пахнет погребом. Погребом с гнилой картошкой и парой-тройкой дохлых крыс, этой картошки откушавших. Я осторожно ощупала пол: твердый, чуть шероховатый и определенно каменный. И грязный. При движении что-то увесистое недовольно звякнуло. Я удивленно открыла глаза и, после непродолжительного моргания в темноту, увидела крайне самобытные и избирательно ржавые образчики средиземского тюремного творчества. Миленькие такие железные браслетики с очаровательным дизайнерским дополнением в виде цепей, прикованных к ближайшей стене. Я, находясь в абсолютнейшем шоке, помахала руками. А ниче, прикольно так звенят… Вот мы и допрыгались, братцы-кролики… И за что мне все это? Как сказала бы Аська: «это — Карма». Причем произнесла бы данное таинственное слово, сделав «возвышенное» лицо и патетически закатив глаза. Представив это, я невольно фыркнула. Неподалеку что-то завозилось. Чем же я заслужила такую «честь»? Должно быть, я была настоящей причиной гибели Атлантиды, ни больше, ни меньше! Воображение подкинуло очаровательную картинку: я, со зверским лицом, сдвигаю тектонические плиты (ну-у, силой мысли, например. Или водородной бомбочки…) , а потом, стоя в позе Ленина на вершине самой высокой горы, медленно и величественно ухожу под воду вместе с континентом. И волосы развеваются: «Вщух!» Обдумав эту теорию и признав ее действительной, я возгордилась безмерно. И истерически заржала. Нечто испуганно шарахнулось: у него задергался глаз. Мой зловещий гогот плавно перетек в профессиональные рыдания, изобилующие волчьими подвываниями и слоновьими всхлипами. Услышав их, любая банши съела бы от зависти свой саван. Нечто забилось в дальний уголок, орки слегка попятились от двери, даже Некромант вздрогнул (это был сквозняк. Сквозняк, понятно? ). Закончив арию злобным завыванием (эти «дровосеки» вывернули мои карманы и сперли листы) я замолчала. Ох, полегчало-то как! — Умоляю, не войте так! — А-а-а-а-а-а! - ой, я не нарочно, испугалась просто, — извините, вы хххто? К концу предложения перешла на таинственный шепот: голос присел отдохнуть. Правда, в объяснениях я уже не нуждалась: через камеру от меня сидел Гендальф, без посоха, шляпы и клока бороды, но зато с роскошным фингалом, разбитой губой и прочими следами драки. — А, это всего лишь вы… — облегченно вздохнула я. — Что вы здесь делаете? — втроем (эхо тоже заинтересовалось) задали мы банальный вопрос. Гендальф, как всегда, произнес «вы» с очень маленькой буквы и на редкость иронично. — Лично я сижу, дышу и с вами разговариваю, — нашлась я. Нечто стало осторожно подползать к решетке. — Это не ответ, — поморщился маг. — И все же я занята именно этим, — попыталась скрестить руки, но цепи помешаюли, — а вы? — Об этом стоит спросить вас, — у них что, мода такая: злобно глазками стрелять? Посудите сами: сперва Голлум, затем — эльф, после него — кролик и, наконец, Гендальф! — Как я раньше не догадался! – ой, я прям заинтригована вся, давай дальше. Может, еще руки заломишь? — Что ты — его прислужница! Ну все! Я — большое, оскорбленное и очень разъяренное возмущение! — Чья? И с какого кролика вы меня обвиняете невесть в чем? Или вам логику отшибли: ели бы я на кого-то там работала, то не сидела бы здесь, а пила чай с печеньками, отмечая успешно завершенную миссию! Эх, как будто домой попала! Там то же самое: это ты сожрала всю колбасу, это ты разбила вазу, это ты в тапки нагадила… Переведя дух, я продолжила: — Я сама по себе, никому не служу! И вообще, вы сами не согласились помочь мне вернуть книгу… Как говориться: если гора не идет к Магомеду, то Магомед идет к горе! — высокопарненько. Нечто прыгнуло.***
Когда Юля, коснувшись книги (после этого эффектно исчезнувшей) упала в обморок, Лев Николаевич окончательно убедился, что дело пахнет керосином. А когда ее утащили орки, великий русский классик успел не только придумать план действий, но и поспешно улететь, тем самым начав приводить его в исполнение. Через несколько секунд над лесом разнеслись отчаянно-ругательные вопли Голлума, к счастью, оставшиеся без внимания: в тот же момент великому и ужасному показали изъятые у пленницы листы. — Подать ее сюда! Как только очнется… — Не верящий в безграничность женских возможностей (наивный) Некромант счел Юлю помощницей мага. Итак, Некромант раскладывал натюрморт из книги, щипцов, ножей, крючков и прочих средств устрашения; орки, громко смеясь, делали ставки на то, как долго продержится «прихвостнЯ чародея», то и дело вспыхивали драки; Голлум в добровольно-принудительном порядке шел на подвиги, Толстой размышлял о бренности всего сущего, Юля же нагло валялась без сознания. А над Лихолесьем летел негодующий мотылек…***
Железная решетка соседней камеры (той, что между мной и магом) загудела и завибрировала. Я не заорала. И не отскочила в сторону. Просто пялилась на это «диво», как укуренный кролик на пьяного удава… Сначала решила, что на меня бросился ворох гнилого тряпья, напяленный на что-то меховое. Но нет: тряпки не разговаривают: — Гора? О нет, горы не ходят… Я… я шел… к Горе… А? Не поняла? Это что? Ну, такое невысокое, квадратное, с грязной спутанной бородой и хриплым басом? — Проклятый дракон, ненавистные орки, драные варги! Речь его прерывалась ужасающей отдышкой и приступами кашля. Очень плохого кашля. — Дракон? — переспросил Гендальф, — Вы из Эребора? Услышав знакомое название, гном поковылял к магу. Это вроде та горушка, которую дракон захватил? Я не врубаюсь: ее же освободили? Или это не тот год? В моей бедовой головушке завозились смутные подозрения: — Как вас зовут? У вас есть родственники, сын, например? Реакция превзошла все ожидания: — Карта, ключ… передай Торину, сыну… И он протянул извлеченный из-за пазухи сверток… Гендальфу! Нет, а я, я чем хуже? Эх, никто меня не любит, все игнорят, никому не нужна… — Это же, — как там его? О! — Траин! Который сын Тора! Ой, в смысле, Трора… — с бряканьем подпрыгнув, раскрыла я личность гнома. Глаза мага удивленно расширились, видно было, как он шевелит извилинами. Даже звяканье и скрежет слышались! Опс… Это не извилины… Распахнулась дверь, затем другая. Вошли три орка: пока один караулил вход, другие сняли меня с цепи, и, нацепив кандалы, выпиннали из камеры. Тут кто-то жаловался, что никому не нужен?***
Очень невезучий варг, проводив взглядом орков, уводящих эту ненормальную, испустил облегченный вздох и меховой зведочкой распростерся на полу. Подумать только, он чуть не съел это! «И где только такое нашли? Что-то в ней не так…» — он вздрогнул, но врожденное агрессивное жизнелюбие взяло верх. «Если выживет, возьму несколько уроков воя» — резюмировал он и стал прокапываться обратно в логово: эх, три ночи на угробил на выкапывание хода, и попал не в ту камеру…