По закону подлости

Летели гуси-лебеди, а навстречу им воробьи-пингвины и соловьи-страусы. (поймано на просторах интернета)

Своего визга я уже не слышала: так сильно свистел в ушах ветер. Руки от неожиданности разжались, и книга полетела вниз. Аа-а-ааа! Не-е-е-е-т! Отчаянно попыталась подхватить единственный билет домой… Увы, в кулаке остались три вырванных листа, большая же часть томика упала на крепостной двор, хорошо хоть, что довольно далеко от пламени… — Барышня, сделайте милость: успокойтесь. Это не галлюцинация, нет? Лев Николаеви-ич! От резкого приступа удивленного восторга (Меня не бросили! Меня спасут! А откуда они тут взялись? Как узнали, что я здесь?) я чуть не потеряла способность нормально изъясняться: — Кто, черт, побери, нас несет?! И куда?! «Нас» я сказала совсем не потому, что заразилась «синдромом Голлума». Просто краем глаза заметила, что эльфа тоже сцапали. — Это орел. Сия благородная птица любезно согласилась доставить нас в безопасное место. Увидев невозмутимость и достоинство, с которыми держался великий русский классик, памятники всего мира потрескались бы от зависти. — А как… Кхе-кхе, — Мое горло решило, что с него хватит, и устроило забастовку. — Предлагаю обсудить происшедшее по прибытии к назначенному месту. — И призрак пристроился позади орла. Я завертела головой. В другой лапе «благородной птицы» висел эльф, к его ногам прицепился Голлум, которого чуть не забыли. Эльф явно был в шоке, так как не пытался скинуть уродца. А потом…меня укачало. Остаток путешествия я провела, крепко зажмурившись, вцепившись в птицу мертвой хваткой и молясь, чтобы эта пытка поскорее закончилась или, на худой конец, чтобы ко мне пришла быстрая и не мучительная смерть. По-моему, прелесть полета на орлах явно преувеличена: тебя крепко сжимает в когтях нечто огромное, и это "нечто" с каждым движением крыльев подбрасывает вверх-вниз. Вдобавок очень холодно, и ветер продувает буквально насквозь. Но это еще цветочки по сравнению с кошмаром, начавшимся при посадке. Орел явно был садистом, так как стал спускаться по спирали, при этом его сильно наклонило: пернатый чуть ли не на боку летел! Наконец орел разжал лапы и деликатно уронил пассажиров на землю с двухметровой (плюс-минус пятьдесят сантиметров) высоты. Я приземлилась на четвереньки, но руки-ноги тут же разъехались. Лежа на пузе уткнувшись лицом в жесткую колючую траву, поняла, какой это кайф, когда не надо никуда бежать или лететь. Голова все еще кружится, тошнота не прошла, ребра ноют, сбитые в кровь ноги дико болят… Но мне все пофиг. — Человексса… — Голлум потряс меня за плечо. Почему эту липучку на башне не забыли? — Изы-ы-ыди, дай помереть спокойно… — Хм, не хотел тебе мешать, но думаю, что я обязан сообщить: ты лежишь почти в муравейнике, — изрек эльф. Ха-ха. Левую руку что-то защекотало. Волна щекотки поднялась от кончиков пальцев до локтя. Хм, это шебуршание неспроста! Лениво повернула голову и увидела целую армию муравьев! — И-и-и! Кха-кхе… Ой! Я, прыгая на одной ножке и размахивая рукой, стала стряхивать муравьев, напевая сокровенное: — Ненавижу, ненавижу, ненавижу всех этих бррр… ползучестей! Шаманский танец окончился успешно: злые духи, маленькие, но многочисленные, были успешно изгнаны. Окрыленная шаманка эволюционировала в фурию и кинулась в погоню за подло дезертировавшими с поля боя союзниками. — Как вы могли меня бросить? — Вопросила я, чуть ли не пуская пар из ушей. — Ты бы все равно пошла следом, — пожал плечами эльф. Его невозмутимость окончательно меня раздраконила: — А если бы я пала в неравной битве с несметными полчищами муравьев? Ушастый молчал, но его глаза кричали: «я бы сплясал на твоей могиле». — Вы — черствые, бесчувственные истуканы, не имеющие ни малейшего понятия о сострадании, жалости … А это еще что такое? Я увидела дерево. В смысле, то, что я сперва приняла за дерево, оказалось домом крайне странного вида. — Жалость — это чувство сострадания, сочувствия, — начал эльф. — Да я не про это! Смотри: избушка… с деревянными рожками! Ой, че-то меня занесло… Все посмотрели в указанном направлении, гадая, не сошла ли я с ума. Домик реально существовал, поэтому мы, вяло обрадовавшись, двинулись к нему. — Должно быть, этот дом является безопасным местом, о котором говорил орел. Льва Николаевича слушал только эльф: мы с Голлумом ринулись к избушке. Я аккуратно постучала в дверь (как бы не выбить, она же на о-о-очень честном слове держится): — Извините, не могли бы вы нас впустить? Молчание. Кто-то прошебуршался. Тишина. — Понимаете, мы заблудились и очень хотим есть… Ой, как-то двусмысленно звучит! За дверью испуганно шарахнулись, что-то упало. — Отойди, ты его пугаешь, — эльф беспардонно оттер меня в сторону, — прошу прощения за вторжение, но я и мои… спутники действительно нуждаемся в вашей помощи. Я заглянула в щелочку: увидела темноту, но зато услышала скептическое сопение. В ответ на вопросительный взгляд эльфа прошептала: — Он не верит! — Это ты вин… Подлетел призрак, обдав нас холодом: — Уважаемые, вы неправильно говорите, позвольте мне. Мы скептически переглянулись, затем эльф пристроился рядом и попытался отвоевать щелочку. Я не сдавалась… — Почтеннейший отшельник! Смею вас уверить в нашей полнейшей… — Сссс, моя прелесссть, ссстранный сстарик говорит ссстранные вещщщи! Мы знаем, как просссить, голм, голм! — Отойдите, вы мне мешаете! — Возмутился Лев Николаевич, сквозь которого прошел Голлум. — Выслушайте… — Отвали от моей щели, ты… — Да-ай рыбки… -..бессовестный индивидуум! — Моя очередь, ты уже… — …в безнадежнейшем положении… — …да, моя прелесссть? — …смотрела… — досточтимый… — ...голм, голм! — Э-э, а что это вы тут делаете? — Удивленным старческим голосом поинтересовался некто, стоящий за нашими спинами. — Хрясь!!! Дверь не выдержала издевательств и сломалась. В избушке были одни ежики…