Джинкс под прицелом

Тайное логово - место одиночества, ставшее домом для юной изобретательницы. Единственное место, где никого не было. Даже Силко, зная место нахождения любимого пристанища своей дочери, никогда не совался туда и не тревожил своё главное и самое сильное оружие. Логово, по его мнению, было главным местом подзарядки сил. Там его секретное оружие, девушка с психическими проблемами, набиралась сил, убивая себя одиночеством, ломая себя изнутри, но при этом становясь сильнее и ещё бесчувственнее. Это и нужно было Силко - сломать бедняжку, чтобы она отключила всю свою человечность и стала самой беспощадной машиной для убийств. И, самое главное, он знал, что однажды девчушка дойдёт до пика, где и инстинкт самосохранения даст окончательный сбой. Тогда юная изобретательница полностью перестанет быть человеком. Она станет роботом в руках сильного правителя. И, если начнётся война, она выполнит задание своего создателя, как называл себя он сам, и не вернётся, пока не исполнит предназначение. Даже если это задание будет угрожать её жизни, она всё равно его выполнит и большой процент вероятности её смерти не остановит психопатку. Этого Силко и желал. Сделать из девчушки расходный, но самый сильный, материал, которым можно было бы пожертвовать ради власти и своего величественного эго. Тогда зачем Силко говорил о любви к своей дочери, заставляя её добрую сторону жить? На этот вопрос ответ прост. Он давно был лишён лучшего друга, предавшего его. И эту глубокую, незаживающую, гниющую рану не мог заполнить никто и ничто. Потребность быть любимым - его единственная слабость. Он не способен любить искренне или проявлять к кому-то свои чувства. В детстве всё было иначе, но всех нас жизнь ломает. У практически каждого человека в жизни, во время формирования личности, в возрасте уязвимости и непонимания своего я, наступает момент, когда нас кто-то или что-то ломает, заставляя измениться. Но мы не становимся другими. Нет. Скорее мы пытаемся забыть то, кем мы являемся. Мы думаем, что раз нас сломали, то люди или жизнь попытаются сломать нас ещё раз. А значит нам нужно меняться, стать кем-то другим, чтобы никто больше не причинил нам боли. Мы надеваем на себя маски безразличия и злобы на весь этот мир. Но наша душа остаётся всё той же. Она кричит от боли, пытаясь освободиться, забыть о прошлом и переступить порог боли, избавясь от неё раз и навсегда. Но как же тут поступать? Правильно будет всю жизнь скрывать своё я, забывая себя и погружаясь в ту маску, что мы сами создали? Или же правильно будет позволить своему я выйти, разрешить себе быть слабым, допустить мысль о возможном счастье в будущем, проявить неосторожность и дать всему окружению и всей жизни увидеть себя настоящим, обезоружить себя, дав возможность всему миру снова сломать тебя? В этом Силко и Джинкс схожи. Они оба сломались, потеряв любимых и дорогих им людей. Но Джинкс, в отличии от своего папочки, не забывала своё настоящее я. Она пыталась сохранить его, создав новую версию себя: Сильную, беспощадную, храбрую, способную на всё, на что не была способна Паудер. Именно её настоящее я создало Джинкс. Но оно не уничтожило себя, как сделал это Силко. Оно придало свои черты Джинкс, зная, что она с ними справится. Способность любить и желание быть любимой, быть человеком, нуждавшемся в родной душе и боявшемся одиночества, имея силу и при этом быть сломленной, слабой, потерявшейся в страхах, умея быть храброй и при этом бояться всего - всё это есть в Джинкс. Паудер смешала себя с желанием быть сильнее и не бояться ничего. Она смешала себя с мечтами, с представлениями о силе, с желанием постоять за саму себя. И, в итоге, создала Джинкс, не отказываясь от своего я и своей слабости. Джинкс сильная, но слабая. Храбрая, но трусливая. Бесчувственная, но способная любить как никто. Изобретательная, но боявшаяся своих изобретений. Злая, но добрая. Грань, на которой она стоит, слишком тонка и разрушительна. Удерживаться на этой грани - вот настоящая сила! А Силко решил избавиться от своего прошлого я. Он позволил страхам поглотить его и без раздумий отдал свою душу в замен на бесконечную силу. Но на самом деле силы в нём нет. Он отдал свою настоящую силу вместе с душой. Человечность, эмоции, чувства, любовь - всё это и есть настоящая сила. А силён тот, кто не боится сразиться с миром и с людьми, наполнившими его, показывая все слабые стороны, оставаясь собой, сражаясь каждый день со своими страхами, с убивающей болью, медленно двигаясь навстречу светлому будущему и веря в счастье, надеясь испытать его в один долгожданный день, подкармливая веру в лучшее надеждами, ломая себя ожиданиями, которые годами не приводят нас к мечтам, но веря до самого конца. Силко - слабый обычный человечишка. Он не выдержал и дня в этой борьбе. Он и не хотел этого. Желание власти, словно пагубная привычка, - поглотила его, не оставив ни капли человечности. А теперь, в этот, казалось, обычный день, он перешёл порог дозволенного, окончательно превратившись в монстра, которого сам же и создал от страха за свою жалкую репутацию. Он отправил дружков к Лис, узнав о их встрече с Джинкс, решив болью потери добить Паудер. Его довольная ухмылка, заполнившая лицо злой радостью, просияла во всю силу, когда его создание выбежало с криками боли, отправившись на помощь к возлюбленной. - Глупая девчонка. - Довольно, сквозь зубы, прошипел Силко. Один шаг Джинкс и мир изменил цвета её мира. Страхи Паудер подтвердились. Паника накатила, зазывая нервный срыв. А слёзы, без всякого приглашения, пришли и заполнили глаза голубоволосой. От увиденного сердце замерло, решив больше никогда не биться. А разум заполнила болезненная, непрекращаемая, жестокая буря. Трое мускулистых мужчин и две сильные накаченные девушки стояли рядом с телом, лежавшим на полу рядом с кроватью, без какого либо признака жизни. По венам убийц текла фиолетовая, розоватая, яркая жидкость. Всё было понятно без слов. Подчинённые Силко, напитавшись мерцанием, уничтожили бедную лисичку, избив её до полусмерти. Быстро подбежав к телу любимой, пролезая сквозь кучу ублюдков, расталкивая их, убирая со своего пути, Джинкс села на колени рядом с телом, взяв его на ручки и прижав к себе. - Нет. Нет! Как же это могло случиться? Нет... Ты не умерла. Не смей умирать... - По щекам слёзы текли всё сильнее, а дрожащие руки нежно поглаживали лицо девушки, проводили по волосам, трогали руку, впитывая каждое прикосновение к мягкой нежной коже рыжеволосой, отправляя в самые далёкие, но важные, уголки памяти, где находились воспоминания о родителях, друзьях, Вандере и сестрёнке Вай. Тоненькие длинные пальчики юной изобретательницы запоминали каждое касание. А разум Джинкс, как и Паудер, желали, чтобы этот миг никогда не заканчивался. Воспоминания знакомства с любимой лисичкой, их детства, моменты веселья и детского дурачества, вспоминая встречу после долгих лет разлуки, каждое слово лисички, каждые её поцелуи и прикосновения, их, такой нежный, полный ласки и любви, первый раз, подаривший столько счастья юной психопатке, признание Лис в любви... Всё это стало таким важным. Но неужели всем воспоминанием пришёл конец? Неужели новых совместных мгновений больше не будет? Резкий тяжёлых вздох, кашель, вырвавшийся с кровью, заполнившей щёки рыжеволосой, умирающей, совсем слабой девушки, хрип, исходивший из самого сердца, еле бьющегося, погибающего вместе с душой и телом - всё это дало надежду на жизнь девушки. Но раны, покрывавшие её тело, говорили об обратном. На теле девушки не было ни одного места, где не было бы ран или синяков. Лицо изуродовано порезами, на глазах два сильнейших шрама, повредивших зрение, но не уничтоживших его окончательно. Щёки исполосованы, словно личико лисички мягкий холст, заполненный такими тонкими, но болезненными мазками. А от самых уголков губ отходят длинные кровавые полосы, создающие улыбку. Всё это показывает изобретательность ублюдков, решивших не просто добить Лис, а как следует поиздеваться, повеселив свои бездушные тела, не имеющие в этом мире никакого значения. Об остальном теле лисички и говорить не стоит. То, что она жива, - это чудо. С таким количеством ран далеко не каждый человек выживет. А если и выживет, то не продержится больше минуты. - Ты герой... Ты умничка, милая. Только не отключайся. Я помогу тебе. Всё будет хорошо, слышишь? Я не дам тебе умереть. Я рядом... Помнишь твоё обещание. Ты обещала, что и ты всегда будешь рядом? Так давай выполним его. Вместе... - Сквозь слёзы шептала Джинкс, смотря в глаза любимой лисички, без которой не могла представить свою жалкую жизнь. - Мы сейчас же пойдём. И найдём врача. Мы уйдём из Зауна. Я принесу тебя в Пилтовер и тебе там помогут. Я сделаю всё, чтобы так и было! Слышишь? Я всё сделаю. Мы сейчас же пойдём. Я... Я подниму тебя. Я-я аккуратно. - Юная изобретательница положила одну руку на плечо девушки, приобнимая её, а вторую положила её на спину, собираясь взять любимую на ручки. - Нет... Стой. - Слабая ручка рыжеволосой легла на руку голубоволосой, сжимающую её плечо. - Родная... Мне очень жаль. У меня нет сил. Я не выдержу... Этой боли... - Рука медленно переместилась от своего плеча на щёчку девчушки. - Мне так жаль, малышка моя... Я хотела... Я хочу. Прожить с тобой. Всю свою жизнь. Хочу целовать тебя. Обнимать. Прикасаться к тебе. Чувствовать твои прикосновения. Твои нежные. Неуклюжие. Неумелые поцелуи. Ты такая милая... Мне нравится в тебе абсолютно всё. Прошу, не вини себя... Ты не виновата во всём, что произошло сегодня. Прости меня, Пау-Пау... Но я не выдержу. - Умирающая лисичка, из последних сил, тихонько говорила всё, что не сказала, но что так хотела сказать, поглаживая пальчиками по щеке любимой. - Джинкс, ты лучшее, что случалось со мной в моей жизни. Как и Паудер. Помни об этом... - Нет. Нет, нет, нет. Не умирай! - С рёвом умоляла Джинкс. Тут она вспомнила то, чего так хотелось её лисичке. Легонько, осторожно, бережно опустив тело любимой на свои коленки, юная изобретательница потянулась к своим волосам быстро и умело, торопясь, развязывая свои косички. Развязав свои волосы, откинув тоненькие резинки, сковывающие её волосы на протяжении достаточно долгого времени, девчушка вновь посмотрела в глаза Лис, заглядывая в самую глубь ещё живых остатков её души, и улыбнулась. - Смотри. Лисичка моя, посмотри. Видишь. Я без косичек. Ты же так хотела это увидеть. - Нервный, дрожащий, как и руки, голосок Паудер прорезался сквозь разум Джинкс, разрешившей прошлому своему я выйти наружу и попрощаться с любимой. - Красавица, моя... - Прошептала слабая лисичка, разглядывая прядки волос возлюбленной, так нежно обнимающие личико девчушки, придающие ей лёгкость и выделив мягкие очертания её лица, опускающиеся, легонько запутавшиеся, касающиеся тела умирающей девушки. Лис легонько, из последних сил, провела ручками по прядкам волос. - Такие мягкие... Джинкс смотрела на лисичку и на все её действия, чувствуя такое нежное прикосновение к своим волосам. Осознание приблизившейся потери любимой, не желая чтобы та больше мучилась, она прошептала слова, исходящие с болью и желанием из самого потаённого уголка её сердца, - Я люблю тебя... Лисичка слегка улыбнулась - И я тебя люблю, моя Лаки... - Последние два слова, пропитанные самой сильной, истинной, настоящей любовью, слетели с нежных губ рыжеволосой, окончательно опустошив её жизненные силы. В глазах девчушки погасла жизнь. А фиолетовый цвет её глаз перестал быть таким ярким, потухнув навеки, попрощавшись со взглядом любимой психопатки. Вся боль, с рёвом, криком, слезами и сильнейшими конвульсиями всего трясущегося тела, вышла из глубин сердца Джинкс, заполнив всё её существование самой невыносимой болью, уничтожившей все разноцветные краски в мире девчушки, потерявшей любовь всей жизни, а с ней и смысл жизни...