Носящий маску не познает себя

      Не знал, не ведал прежде       Любовь приходит дважды.       Как торжество надежды,       Как утоленье жажды. …- Идите спать, граф!... Уже поздно. Тяжело дыша, юноша ощущал пристальный взгляд в спину. Граф стоял в двух шагах от него. «А что еще он мог мне ответить?» Дантес горько вздохнул: - Хорошо. По ковру тихо раздались шаги. Альбер оперся о подоконник, - ему не хватало воздуха. Он держался – ждал только одного – когда за графом закроется дверь. Тогда можно будет перевести дыхание и унять биение сердца. Мальчика разрывали противоречия: «Что же я делаю…? Неужели во мне опять играет моя оскорбленная гордость? Я… Я ведь уже потерял Франца из-за нее!! А теперь…» Но что это? Альбер быстро обернулся. Граф с невозмутимым видом снял с себя пиджак, кинув его на спинку кровати. За тем он удобно устроился в постели Альбера, положил руку под голову, спокойно вздохнул и закрыл глаза. - В-вы… что делаете??! - Уже поздно. Ложусь спать - невозмутимо произнес граф. Альбер захлебнулся от возмущения. Примерно с пол минуты он молча смотрел на графа – тот был абсолютно спокоен. Мальчик чувствовал, что ситуация, в которую загнал его граф, становится комичной – бедный юноша совершенно не понимал, как себя вести и что делать. По этому продолжал глядеть на графа широко распахнутыми глазами. - Вы что… смеетесь надо мной? Граф открыл глаза. Через несколько секунд, глядя в огромные глаза юноши, он слегка улыбнулся и ответил: - По-моему, это тебе смешно, Альбер. Юноша почувствовал, что вот-вот улыбнется графу в ответ, и резко отвернулся. Никогда еще Альбер не испытывал столько чувств одновременно – смущения, неловкости, желания сразу и расплакаться и рассмеяться, а главное – огромной злости на себя за свое бессилие. Растирая по лицу слезы, он потребовал: - Уходите сейчас же! - Не надо надевать маску, Альбер. Снять ее потом будет очень тяжело, а ты никогда не умел врать - тон графа был спокойным и ласковым. Альбера это разозлило еще больше, и он не заметил, что граф снова приблизился к нему. Развернув парня к себе, он крепко стиснул его в обьятиях: - Никуда я не уйду, Альбер. И тебя не отпущу – хватит. Альбер упирался, пытаясь высвободиться. Он сам не понимал, почему сейчас это делает – его злила та легкость, с которой граф с ним расправился. Почему, почему он все свел к шутке?! Альбер страдал все эти годы, мучался, а он просто… Он просто смеется над ним! Упираясь ладонями и головой в грудь Дантеса, Альбер тщетно старался высвободиться из кольца обнимавших его рук. Когда же он услышал тихий смех графа над своей возней, он готов был вспыхнуть: - Ненавижу… я вас… ненавижу!! Вы… Да вы себе представить не можете, сколько раз я…! Я тоже уеду от вас, завтра же, чтобы вы поняли, как мне было больно…! – Альберу наконец удалось вырваться. Тяжело дыша, он попятился, но вся злость и стыд вдруг горячими потоками покатились из глаз юноши. Он чувствовал, что готов разрыдаться, как маленький ребенок, и страшно не хотел этого. Граф смотрел на него взглядом, полным нежности и сочувствия. Он снова приблизился к парню и снова крепко его обнял. Громко всхлипнув, Альбер обхватил любимого руками и все-таки расплакался. Слезы невыплаканного одиночества прошедших лет и переживаний последних минут заставили плечи Альбера содрогаться. Граф прижал его к себе еще крепче и стал ласково гладить по голове: - Может, ты меня и ненавидишь, но я люблю тебя. И всегда любил. Прости меня, если сможешь. Дантес пытался заглянуть в глаза Альберу, но тот упорно не давал ему это сделать. Мальчик не помнил, сколько времени прошло, прежде чем он успокоился – рубашка графа стала мокрой от его слез. Судорожно вздохнув, он тихо спросил: - Получается, тогда… мне всего-то нужно было… точно так же улечься в вашу постель, чтобы вы взяли меня с собой? Граф улыбнулся, целуя его в макушку. Альбер, не поднимая глаз, отстранился и взял Дантеса за руки: - Я тоже вас люблю. Монте-Кристо осторожно приподнял его за подбородок и с теплой улыбкой наконец-то заглянул в его глаза. Альбер, шмыгнув носом, тоже не смог скрыть счастливой улыбки. Граф крепко обнял юношу, склонился и уткнулся лбом в его лоб. Мальчик потянулся, и, едва дыша, поцеловал его щеку. Граф снова улыбнулся, вспоминая давний поцелуй, и нежно погладил губы Альбера. Юноша взял его ладонь в свои руки и прижался к ней щекой. Дантес обхватил ладонями его мокрое от слез лицо и стал лихорадочно покрывать поцелуями его лоб, глаза, щеки, и, наконец, отдал предпочтение его губам. Юноше не хватало воздуха – язык графа ласкал его язычок, теплую влажную поверхность нёба, и Альбер скорее бы задохнулся, чем прервал поцелуй. Мальчик тихо застонал. Отдавшись поцелую, Альбер забыл о времени. Он не знал, как долго они с графом не могли оторваться друг от друга, и пришел в себя только когда понял, что они целуются уже в постели. Альбер с неизменившейся за долгие годы детской непосредственностью отвечал на ласки графа, вздрагивая от каждого его прикосновения. Он снова искренне вручал свое тело и душу этому человеку, и на этот раз граф бережно принимал его бесценный подарок. - Я так соскучился, граф... – Альбер обвил руками его шею. Дантес начал осторожно обнажать его тело, ослабляя широкий пояс халата. Дрожащие же пальцы Альбера не слушались, а пуговицы на рубашке графа словно делали все, чтобы не дать себя расстегнуть. О чем - о чем, а о физической близости, даже просто как таковой, за прошедшие годы Альбер ни разу даже не вспомнил. Только теперь он начал ощущать, как мысли, пожиравшие его изнутри все эти годы, беспомощно покидают его сознание, уступая место ощущениям – незнакомым, до дрожи волнующим. Альбер всем своим естеством подался на встречу обнимавшим его рукам, губам, ласкавшим его губы, лицо, шею, плечи. Альбер перестал контролировать даже собственное дыхание – оно стало сбивчивым, глубоким, почти разрывало его легкие. Пелена слез застилала глаза, от нежного, успокаивающего шепота кружилась голова. Альберу казалось, что он близок к помутнению рассудка. Дантес бережно откинул рубашку бывшего виконта на спинку кровати, не спеша проделал то же самое со своей одеждой. Сидя у него на коленях, Альбер прижался щекой к его груди, провел вспотевшими ладонями по спине, крепко сжал его плечи и замер. Наконец-то их перестало разделять время, расстояние, и даже такая мелочь, как одежда. Граф изо всех сил обнял юношу. Он так давно никому не выражал своей любви, так давно никого не ласкал и так давно забыл, как это - ощущать тепло человеческого тела, что теперь даже боялся выпустить на волю всю свою страсть и нежность. Он заглянул Альберу в глаза и снова впился в его губы. Накрывая своим телом, граф опустил его на подушку. Альбер прерывисто вздохнул, впервые оказавшись совершенно обнаженным перед посторонним человеком. Граф трепетно одарил поцелуями его грудь, нежно поцеловал оставшийся от пули шрам. Он скользил губами по его телу, словно старался подарить свою любовь каждой его клеточке. Альбер вдруг вспомнил, как впервые почувствовал, что тело Дантеса из ледяного стало теплым. Теперь оно было почти горячим, как и его дыхание. Длинные волосы скользили по обнаженным плечам Альбера, юноша с наслаждением запустил в них пальцы. Ему казалось, что горячая терка языка графа вот-вот сдерет кожу с его шеи. Длинные пряди шоколадного оттенка вынуждали прерывать поцелуи, нагло проскальзывая между губ. Из груди Альбера вырывались обрывки непроизвольных стонов. Юноша жадно отвечал на поцелуи Дантеса, оставляя на его спине красные полосы. Он потерял чувство реальности и не скоро смог связно мыслить. В какой-то момент его исступленный, затуманенный взгляд встретился с глазами Монте-Кристо. Казалось, оба все еще не верили до конца в реальность происходящего. С каждым движением граф все быстрее и ощутимее вжимал собой в постель его тело, внутри которого все пылало и пульсировало. Хватая ртом воздух, Альбер сжал губами мочку уха графа, оцарапал язык о жемчужную серьгу и ощутил привкус крови во рту. Альбер судорожно метался, не успевая даже сглотнуть, стискивая зубы и тщетно сдерживая рвавшиеся наружу эмоции. С завершающим, самым ощутимым толчком, его страсть вылилась в стон, к которому не смогли бы остаться равнодушными даже стены. Граф опустился рядом с ним на подушку. Альбер прильнул к нему и еще долго приходил в себя в его объятиях, тихо шмыгая носом. Потом он, наконец, осмелился заглянуть в глаза Дантеса, осторожно убрал с его лба волосы: - Так значит… Это вы новый хозяин моего дома? – он улыбнулся. Эдмон засмеялся: - Возвращаю его тебе! Альбер тоже засмеялся: - Мне до сих пор не верится, что я вас нашел. - А ты меня искал? - Ну… Наверное. Мне все время казалось, что вы можете оказаться где-то совсем близко, в соседнем городе, например, а я не успею, и мы с вами разминемся… Я понимаю, что это было глупо… - Вобщем-то, так и произошло, мы с тобой разминулись всего на неделю. Если бы ты тогда подольше задержался в Марселе… - Все-таки, граф, я не понимаю, почему тогда вы не пожелали забрать с собой меня… Что вам стоило хотя бы просто увезти меня с собой? Пусть бы вы даже игнорировали мои чувства. Граф вздохнул: - Пойми, я был уверен, что твои чувства ко мне – не больше, чем детская привязанность, глупость… Мне казалось, что без меня ты одумаешься, и в твоей жизни появится другой человек, который сможет подарить тебе семью, и вообще… Ты понимаешь, о чем я. Кстати говоря, то, чем мы только что занимались, в этой стране считается ужасным грехом и преступлением. Между людьми одного пола, конечно – граф испытующе посмотрел на Альбера, но тот, как ни в чем небывало, откинулся на подушку: - Ну и что? Вы же теперь вроде главный, издайте какой-нибудь там закон… Граф расхохотался: - Да, ты всегда был упрямым… – он придвинулся к юноше. Скопившаяся за прошедшие годы нежность снова потребовала выхода. Граф поцеловал его в затылок, коснулся губами плеча, принялся ласкать тонкую кожу на остро выступающих лопатках, постепенно покрывая спину поцелуями. Он медленно спускался вдоль позвонков, массируя обнаженную спину кончиками пальцев. Альбер закрыл глаза, чувствуя, как от каждого все еще немного непривычного поцелуя по телу разливается тепло. …Казалось, что от разгоряченного дыхания графа волосы на затылке и шее вот-вот воспламенятся. Альбер уже не сдерживал сладкие стоны, отдаваясь желанию. Оно сладкой болью разливалось по всему телу, неумолимо, словно зыбучий песок, затягивало в свой ритм. Граф с наслаждением выдохнул его имя. Мальчик обернулся, их губы слились в новом поцелуе. Глубоко дыша полной грудью, Альбер растянулся на постели. Граф поцеловал его меж лопаток, опустил голову ему на спину, и закрыл глаза. Отдышавшись, Альбер счастливо улыбнулся, испытывая неподдельное счастье от воссоединения с любимым человеком, таким долгожданным и единственным. В голове вдруг пронеслись все воспоминания, связанные с графом – начиная с их первой мимолетной встречи на Луне. Особенно врезалась в память сцена, которую он нечаянно застал в оранжерее госпожи Вильфор. Сколько раз она потом вызывала в нем чувство еще неосознанной, но такой обидной ревности! …Альбер смотрел на графа сквозь прикрытые от усталости веки. Он не знал, как долго они наслаждались друг другом этой ночью, снова и снова вливаясь в единый ритм и крепко сжимая ладони друг друга. Граф вернулся к постели и протянул ему стакан воды. Альбер с удовольствием утолил жажду: - Спасибо, граф… Граф засмеялся своим теплым, сердечным смехом: - Альбер, пожалуйста, теперь зови меня по имени. Ты, надеюсь, еще не забыл его? – он лукаво улыбнулся. - Как я мог его забыть! - он прижался к графу и прошептал: - Я люблю вас, Эдмон! На следующий день Люсьен Дэбре был немало удивлен, выслушивая сбивчивые объяснения своего попутчика о том, что он вынужден задержаться в Янине. Смущаясь, Альбер говорил о каких-то внезапно появившихся делах, извинялся за свое поведение и долго благодарил. Провожая Люсьена, он пообещал еще обязательно вернуться на Землю. Эпилог Считай, мне крепко повезло. Хоть счастье трепетно и хрупко, Плывет все дальше наша шлюпка И я держу твое весло. Теплый летний ветер легко развивает длинные волосы. Умиротворенный взгляд спокойных глаз лежит на могильной плите с до боли знакомым именем. Она ушла, и ему до сих пор не верится, что ее нет… Но остался он – он, в глазах которого отражается ее призрачный дух. Здесь тихо, слышно только стрекотание кузнечиков и шум моря. Не хочется даже двигаться, чтобы не нарушать этот покой. Граф долго, задумчиво смотрит на надгробный камень, вслушиваясь в тишину. Две ладони осторожно сжимают его руку, Альбер тихо подкрался сзади. Он тоже некоторое время смотрит на могилу матери. За тем тихо произносит: - Пора возвращаться, граф… Гайде, наверное, заждалась. Мы еще обязательно сюда приедем ведь, да? Граф высвобождает руку и обнимает Альбера за плечи. Он чуть касается губами его лба: - Сколько раз я просил тебя, Альбер… - Простите, никак не могу привыкнуть – Альбер улыбается своей простодушной улыбкой. Монте-Кристо заглядывает в его сияющие очи – в них по-прежнему отражается чистое голубое небо и что-то еще – что-то лучистое, доброе и светлое.