Носящий маску не познает себя

      ...- Сделка по продаже особняка на Елисейских Полях…? - Была подписана сегодня утром, сударь. Утром следующего дня граф посетил покои своей невольницы. Девушка поднялась с шелковых подушек на встречу своему господину. Она протянула ему руку с радостной улыбкой: - Ты вернулся! Что задержало тебя в Париже? - Ничего особенного, Гайде. Я расскажу тебе… - граф снова обратился к Бертуччо: - Оплата? - Как и приказано – будет поступать в банк. Не смотря на сумму в целое состояние, которое было запрошено за сказочный подземный мир на Елисейских Полях, покупатель нашелся практически сразу. Пораженный красотой и богатством дворца, очередной состоятельный аристократ обязался выплатить всю запрашиваемую цену в течение нескольких лет. - Хорошо – граф отпустил слугу кивком головы. Дантес сел в широкое кресло и потянулся к кальяну. - Гайде, завтра мы уезжаем. Ты наверняка соскучилась по Родине… Девушка улыбнулась: - Ты ведь знаешь, я согласна оставаться где угодно, только не расставаться с тобой. Что же задержало тебя в Париже? Граф усмехнулся: - Смерть Фернана Мондего привлекла правосудие. Гайде вздрогнула. - Не волнуйся. Мне пришлось задержаться лишь за тем, чтобы поведать им о сумасшествии генерала Морсера на почве скандала в палате. Я не стал скрывать, что, потеряв рассудок, Мондего во всем обвинил меня, а после того, как он выстрелил в жену и сына, явился ко мне и потребовал дуэли. Тем не менее – спокойно продолжал Монте-Кристо – я не стал скрывать и того, что благородный – граф искривил губы в ухмылке – генерал де Морсер являлся моим старым другом, и я не мог не взять на себя ответственность за его достойные похороны… Гайде улыбнулась. - Ты продал тот прекрасный замок, который сам создал… - Его создал не совсем я, Гайде. Да и к чему он нам теперь? Разве ты передумала и не хочешь уезжать? Деньги от его продажи пригодятся другому человеку больше, чем нам. - Ты хочешь помочь господину Альберу! – радостно воскликнула Гайде. От этого восклицания Дантес слегка изменился в лице: - Да, Гайде. Я оставлю эти деньги ему и его матери. Я ведь обещал, что позабочусь о нем, прежде чем уеду. - Но… - Гайде задумалась – господин Альбер может не согласиться принять твой дар… - Да, на это у него может хватить глупости. Но меня это не волнует – деньги будут поступать на его имя, и рано или поздно он забудет свою гордыню. Нужда заставит его одуматься – теперь он практически банкрот. Если человек говорит, что что-то ему не нужно, вовсе не значит, что так оно и есть. - Ты по-прежнему не снял своей маски, господин. Но я знаю… - тихо произнесла Гайде – что твердая раковина скрывает в себе жемчужину… Дантес не обратил внимания на ее слова. Вместо этого он поднялся и задумчиво протянул: - Осталась еще кое-что. Я завершу дела и вернусь сегодня вечером. Просторный больничный двор был устлан опавшими листьями. Осень не заставляла ждать себя. Мерседес, все еще бледная, сидела на скамье под высоким деревом, которые насаждали весь прилегающий к больнице парк. Она спокойно смотрела на плавно опадающие листья. За несколько дней после событий ушедшего лета она заметно изменилась – на лицо лег отпечаток скорби, глаза были влажными от слез. Заметив высокую фигуру Дантеса, она мгновенно встрепенулась, меняясь в лице. Она поднялась ему на встречу, вглядываясь в изменившегося до неузнаваемости человека. Теперь в этом лице отчетливо читались черты юного моряка, которого она когда-то любила. Но разглядеть выражение его глаз она не могла – их скрывала шляпа. Граф, подойдя к ней, сдержанно поклонился и опустился рядом на скамью. - За чем вы хотели видеть меня, граф? – голос женщины был совершенно спокоен. - За тем, чтобы сообщить, мадам – завтра я навсегда уеду отсюда. Ваш сын пока находится у меня. Сегодня я доставлю его в Париж. - В Париж… Боюсь, граф, мы больше не сможем быть в этом городе теми, кем были… - Я знаю, сударыня. Именно по этому я и пожелал встретиться с вами. Вы сможете оставаться в Париже, если пожелаете – на имя вашего сына в течении нескольких лет будут поступать сумма, достойная заменить состояние. Вы оба, сударыня, сможете продолжить безбедную жизнь в Париже. Мерседес недоуменно взглянула на Эдмона: - Деньги?... Но… Почему… вы это делаете? Граф ответил не сразу. Он тоже стал смотреть на опадающую листву. - Я давно не держу на вас зла, Мерседес. Все, что я планировал, мне удалось – Данглар дрейфует где-то над нашими головами, Вильфор, как и его жена, гниет умом и телом, Мондего мертв… Я полностью удовлетворен. Но вы – женщина, и вас я мог винить лишь в вашей доверчивости и слабости. Я давно простил вас. По этому… - Простили, пытаясь, при этом, убить моего сына… У вас, Эдмон, было право ненавидеть многих, включая меня, но не его. Он ни в чем не виноват перед вами. - Когда-то я тоже не был ни в чем виноват, однако стал идеальным козлом отпущения. Мерседес сидела молча. Наконец она снова заговорила: - Сегодня я тоже уеду. Вернусь в Марсель. Моих сбережений мне хватит, и если Альбер согласится отправиться со мной… Я сомневаюсь в этом, по этому вам, граф, лучше было бы предложить свою помощь ему. Состояние и жизнь в Париже мне уже не нужны. Все это никогда не было мне нужно… - Однако вы с легкостью принимали их в течении многих лет, не задумываясь, каким путем они достались вашему мужу… - Я запрещаю вам оскорблять его память… Как бы вы к нему не относились, он все равно был моим мужем, и я обязана ему долгими годами счастья. Я уверена, что он раскаивался в содеянном… - Раскаивался так, что узнав, кто такой на самом деле граф Монте-Кристо, выстрелил в собственную жену и сына, лишь бы они не приняли сторону его воскресшего врага! Мерседес не обратила внимания на эти слова. Она продолжала: - Альбер всегда хорошо относился к вам, Эдмон. Он считал вас другом и всегда восхищался вами. Его душа не знает фальши, так же, как и его уста. Вы не должны были так… Он перебил ее: - Ваш сын забудет меня так же быстро, как и вы. Голос Мерседес стал тверже. На мгновение перед Монте-Кристо сверкнули небесно-голубые глаза Альбера: - Я не забывала вас, Эдмон. Я думала, что вы мертвы! И я почти уверена в том, что Альбер тоже не согласиться принять вашу финансовую помощь… - Да, он упрям в своей глупости. - Это будет не глупость, граф. Вы это прекрасно знаете. Вы поступили бы так же. Ему нужны не ваши деньги, а вы… - Мерседес перевела дыхание. Волнение в ее голосе улеглось, она продолжала: - Разорвав сердце моего сына, вы не излечите свое. - Я давно не ищу ни исцеления, ни прощения, сударыня. Я счастлив. Счастлив ровно на столько, на сколько был несчастен. Так и быть, я не смею настаивать на том, чтобы вы непременно приняли от меня помощь. Прощайте – он нежно поцеловал руку Мерседес и поднялся со скамьи. Женщина смотрела ему в след, пока он не скрылся из виду.